Тетечка

(рассказ)

Много лет назад Татьяна разошлась с мужем, одна растила дочь. Со временем боль улеглась, и она привыкла к своему одиночеству. Теперь не мучили по ночам горе и обида, на жизнь стала смотреть проще, рассудительнее, но чувство неудовлетворенности не проходило. Несколько месяцев назад Татьяна познакомилась с Павлом Ивановичем. Высокий, широкоплечий, статный, он сразу понравился ей. Одет, правда, очень просто, даже небрежно. По его словам, жена сама ушла, оставив ему маленького Сашу. Отец устроил сына в круглосуточную группу и забирал домой раз в неделю, на воскресенье.

В субботу у дочки был день рождения. Татьяна решила отметить его в воскресенье. Хотелось познакомиться с мальчиком Сашей, посидеть с Павлом Ивановичем за домашним столом. Гости пришли в точно назначенное время. Женщина поспешила навстречу. Подойдя к мальчику, она сказала, протягивая руку:

— Ну, давай знакомиться. Тетя Таня. А тебя как звать?

— Саша, — чуть слышно ответил мальчик.

Перед ней стоял мальчик лет пяти-шести в старой, выгоревшей кепке, в коротком поношенном пальтишке, в синих потертых на коленях, брючках. С круглого веснушчатого лица недоверчиво смотрели на нее синие глаза. Татьяна стала раздевать мальчика, и сердце ее невольно сжалось, когда она заметила дырку на кармане и болтавшуюся на нитке пуговицу.
Вошла нарядная Инночка с огромным бантом на голове.

— Дочка, знакомься. Это Саша, — сказала мать. Инночка по-хозяйски взяла Сашу за руку и отвела туда, где собрались маленькие гости. Малыш остановился на пороге, не решаясь сделать шаг вперед. Молча стоял, опустив голову, как провинившийся.

Татьяна обняла его за плечи, подвела к столу и усадила рядом с именинницей, разлила лимонад, разделила торт и пошла на кухню. Паве Иванович сидел у окна, прислушиваясь к тому, что происходит в комнате.

— А мы с тобой будем здесь праздновать, — сказала Татьяна, подходя к нему.
Они выпили по рюмочке сухого вина, разговор не получался, каждый думал о своем. Татьяна вновь наполнила рюмку Павла Ивановича. Он выпил вино одним духом, не закусывая.
Татьяна взяла Сашино пальто и стала пришивать пуговицу. Павел Иванович пристально следил за ней, словно видел ее впервые.

— Знаешь, о чем я думал сейчас, — сказал он и остановился. — Не сойтись ли нам с тобой?
Женщина молчала.

— Как тебе мой Саша? — вдруг обеспокоенно спросил он.

— Ребенок как ребенок, — сказала Татьяна.

— Ну, в общем, я тебе делаю предложение, — выдавил он растерянно.

Татьяна, хотя и ждала этого, но сейчас что-то удерживало ее сказать «да».
Обещала подумать.

Немного посидев, Павел Иванович поднялся и, сказав, что скоро вернётся, ушел.
Дети шумно развлекались: гонялись друг за другом, играли в жмурки. Потом пошли гулять. Инночка, чувствуя ответственность за Сашу, вела себя покровительственно: поправляла ему воротник, отряхивала пальто.

Окно стало сереть. День потухал. С шумом ворвались в комнату дети.

— Мама, мы есть хотим, — заявила Инночка.

— А где папа? — протянул сразу потускневший Саша.

— Придет твой папа, куда он денется, — сказала ласково Татьяна.

После ужина Саша раскапризничался, расплакался так, что ей с большим трудом удалось его успокоить. Уложила на Инночкину кровать. Сама легла с дочерью.
В темноте послышалось всхлипывание:

— Тетя, я хочу с тобой

Татьяна вскочила.

— Мама, не уходи, — обиженно протянула Инночка, — пусть лучше он с нами спит.

Пришлось лечь втроем. Женщина чувствовала, как чужой ребенок льнет к ней, прижимается худеньким телом. И она ласкала его, осторожно касаясь мягких волос кончиками пальцев.
Первой уснула Инночка. Татьяна высвободила руку, повернулась лицом к мальчику и притянула его к себе. Он притаился, затих. Острая жалость к чужому, обделенному материнской лаской ребенку, захлестнула ее и не давала покоя. Мучимая тревожными мыслями, она не могла уснуть всю ночь. Поднялась рано и стала готовить завтрак. Надо отвести Инночку в детский сад и узнать, что случилось с Павлом Ивановичем. Рассвело. Пора будить детей, а его все нет и нет. Попросив соседку приглядеть за дочкой, Татьяна повезла Сашу в детский сад.

— Тетя, тетечка, не хочу в садик, — жалобно умолял он ее, заглядывая ей в лицо большими, не по-детски тоскливыми глазами.

Попрощавшись, она торопливо пошла к остановке.

— Тетя, тетечка Таня, не хочу! Возьми меня к себе.

Подбежав к ней, малыш обхватил руками ее колени, захлебываясь слезами.

— Ну мы же с тобой договорились, Сашенька, — еле сдерживаясь, чтобы не расплакаться,  уговаривала его она дрожащим от волнения голосом.

— Ты придешь ко мне? — мальчик умоляюще заглядывал ей в глаза.

— Приду, конечно, приду, успокойся, мальчик, — сказала она и легонько подтолкнула его к крыльцу.

Саша шёл тихо, сгорбившись, опустив голову, как маленький обиженный старичок.
Вот и низенький, приземистый домик с облетевшей штукатуркой, где живет Павел Иванович. Татьяна сначала постучала негромко, а потом, обуреваемая страхом, забарабанила изо всей силы. За дверью послышался звон опрокинутого ведра, шарканье босых ног, сдавленный глухой кашель. Сердце ее бешено заколотилось, кровь прилила к вискам. На пороге стоял Павел Иванович, взлохмаченный, помятый, с опухшим красным лицом. На нее пахнуло перегаром.

— Ты? Как… ты! — растерялся он. — А где Саша? Где сын?

— Есть ли он у тебя, сын-то? — дрожа от гнева, спросила Татьяна и, хлопнув дверью, кинулась прочь.

Очнулась на скамейке у трамвайной остановки. Ветер дул ей в лицо, но она его не ощущала. Боль, не находя выхода, камнем засела в груди. Зарыдала. Жалость к себе, к бедному несчастному ребенку, собственное бессилие и безысходность душили ее. Перед глазами стояло заплаканное, умоляющее личико Саши:

— Возьми меня к себе, тетечка.


Валентина КУЖЕЛЕВА