Сказка о Василисе Прекрасной и спасителе её Левше

              Дамы и господа! Сия сказка пестрит ненормативной лексикой, сленгом и феней! Строго для определённого круга читателей!
 
В некотором царстве, в некотором государстве, жила была бурной половой жизнью царевна Василиса Прекрасная.
И всё-то в ней было прекрасно:
1) грудь пятого нумера;
2) талия осиная (где-то 60см., не больше!)
3) жопа добротная, примерно 52 размеру
4) ноги в меру длинные
5) бровями союзна
и так далее, сплошной позитив и респект.

Однако был у Василисы Прекрасной один недостаток, недостаточек даже. Уж больно любила она... неудобно даже, и говорить-то… перепихнуться, вот! Так любила, что пропускала она по семь человек подряд, а кончить не могла аж  по два часа кряду. А вот других – кончала. Два стрельца до сих пор в коматозе валяются, под капельницами тоись. И не ясно ищо, выживут, чи нет. Да токмо ль стрельцы? Да кого там только не ушатала Василисушка: двух опричников, двух купцов, двух воевод, двух ремесленников даже – в общем, каждой твари по паре…

И прозвали её в народе…Ой, и говорить-то совестно, как именно прозвали… Ну, вы сами догадались, я думаю… Самое безобидное её прозвище – Василиса Ненасытная, а все остальные…

Волнения, однако, по Руси пошли – родня терпил возмущаться стали! Семьи-то, через прелюбодеяния Висилисины, хоть и временно, но без кормильцев осталися! Да не только без кормильцев – без исполнителей плотских желаний ихих супружниц, что немаловажно будет!

Воеводина жена голосила:

- Это что ж деится, сограждане дорогия! Из - за ихой, государевой профуры, мне, красавице молодой, да писаной, без средствов к сущу…суще…короче, без куска хлеба пропадать? А по ночам что мне со своей грудью седьмого с половиною размеру делать прикажете? Воеводу-то, можа и вылечут, да кто ж поверит, что он снова на неё, окаянную, не поведётся-то, а? Да если за другого пойду, ежли этот дуба даст, опять же таки, тот ведь тоже соблазнится, ведь от неё, Василисы проклятущей, шо в народе Непро..банной кличут, просто-таки проходу нема!

Все другие супружницы примерно так же голосили, кроме супружницы ремесленника. Та могла спокойно по барам ошиваться, потому, как не мешал никто и не пас. Да, ещё супружница второго ремесленника вздохнула спокойно, мол, отдыхну малость, от прелюбодея мово, а то клитор аж до матки провалилися, во как бывает! Эта…нонсинс!

Царь, тем временем, закручинился не на шутку. Подколбашивало даже его, самую малость, от волнениев всех, народных и его собственных.

- Шо-то нада делать, любезная моя Лукерия. Нельзя так дале, никак нельзя. Какие предложения будут?

Лукерия, семечки перестала лузгать, бражки тяпнула, луком репчатым закусила, манду почесала с чувством, и молвила:

- Я так смекаю, государь мой разлюбезный и единственный, что лечить её надо, паскуду эту. Прости господи, хоча и дщерь наша, в браке нажитая, без извращениев разных, в любви и желании взаимном.

- Так-то оно так, - почесав лысину под короной молвил царь, -  да только где взять-то спеца такого? У нас ведь в государстве не врачи, а мудаки недоученные,  те, что за сало учились… Был один тут, да на кол посадили, здря, конечно. Эт всё происки завистников – отличником он в универе заморском был, а наши и клятвы Гиппократа на память не помнют… А из лекарств токмо пиримидон, да рвотный настой. Пиявки, опять же… Чё делать будем, Лукерьюшка?  Где лекаря взять толкового?

- Чё делать, чё делать, - передразнила царица, - из-за кордону нада выписывать – без вариантов.

- А откуда лучше?

- Да вестимо откуда – из Голландии. Мне оттэда давеча травку одну курительную прислали - как курнёшь – на всё насрать. В инструкции прописано, мол, бодрительно-отдыхательная, травка-то! Европа!

- Ну да ладно, пойду пока, на толчке посижу, подумаю. Я ведь самые мудрые решения там ведь только и примаю…

Царь ушёл в клозэт, а Лукерия, тем временем, бражку докушав, уснула сном младенческим, при всём при том, попёрдывая и посапывая, точно богатырь какой былинный…

Долго думал царь-государь, дык ведь, видать выходу другого не было. Утёрся папиром заморским, пупырчатым, из клозэту вышел и айда  прямиком в палаты. Писарчука покликал  - тишина. В колокольчик позвонил – без толку. Нехорошее заподозрил царь-батюшка. Ведь яблоко от яблони недалеко падает. Бегом прибежал в опочивальню, а там глядь – писарчук к Лукерьюшке ненаглядной, пристраивается!!

- Стоять, Мизгирь! Два шага назад!

Ан нет! В порыве чувств, да и под бражечным угаром, писарчук не то не расслышал, не то наплевал на предостерегающий приказ государев. Вот уже сарафан задрал, обнажив ещё ничего так жопу, ни много, ни мало, 54 размеру. Вот и груди обнажились, почти шестого нумеру… А ведь стоять они стоймя будут, ежли царицу раком загнуть! Талия , 70 сантиметров, не боле… Пошёл государь на меры крайние – ударил писарчука по башке державою – благо, в клозэте, как всегла, на ночь не оставил. Потерял злодей сознанье своё непутёвое.

Вздохнул царь-батюшка облегчённо. Отошла горе-беда в сторону. Успел.

Очнулся когда писарчук, баюшка царь метнул в зубы злодею скипетр, это уж так, для профилактики,  у того аж искры из глаз да зубы изо рта так и посыпались.

- Ну что, хрен моржовый, понял, кто ты есть в государстве моём? Али случались уже эти… дела с Лукерьюшкой и тобою?! Говори, чмо, а то прикажу на кол посадить! Говори, прыщ внутрижопный!

Запричитал писарчук, когда о судьбе своей ближайшей услыхал – знал, что царь добрый, но ежли чё… Крутенёк он  на расправу.

- Да я это, не серчай государь, только пару раз всего-то с царицей, да и то не по своей воле-то! Сама она полезла, они, бестии, все такие завсегда, только волю дай, да условия… А щас… больше по привычке… Люба она мне. Говаривала мне, что слабоват ты по этой части, да и план она курит, а это, сам знаешь,  оргазм отдаляет…

- Т-с-с! – Государь приложил палец к устам и перешёл на шёпот драматический.  – Ты тогой, тайна эта государева, проболтаешься – писец тебе, гнида. Так уж и быть, прошлое прощаю. Но только прошлое. А за сегодняшнее ответ нести придётся, по понятиям….

Писарчук так и напрягся весь, в ожидании кары государевой.

- Да ладно, расслабься, да только не сильно, а то вдруг обрящик выскочит – такое в опочивальне своей не потерплю… В трапезную пошли, там и поговорим…

Писарчук духом воспрял, понял, что на кол, на сей раз не посадят – бог не выдаст, свинья не съест.

В трапезной государь собственноручно налил два стакана – один с наливкой, себе, другой с бражкой, для писарчука.

- Дык вить  субординация должна быть, сам понимаешь, - пояснил он писарчуку.

- А не отравлено? – с опаской посмотрев на стакан, спросил писарчук, зная вероломный характер царской фамилии. Вон и Василиса в прошлый раз сказала, что за это за близость телесную золота мешок отвалит, а ничего до сих пор нет. Ну да ладно, хоть от триппера господь уберёг, а то ведь бестия эта с кем только…

- Ты меня слушаешь, аль нет? Мне что, на всё царство орать? – спросил государь.

Писарчук, отряхнувшись от мыслей своих, готовность службы государю выразил:

- Да ты только прикажи, государь, все, что хошь для тебя, родимого сделаю…

- Точно ль? Смотри, ведь за базар отвечать придётся, ежли что!

- Да отвечу, в натуре, царь-батюшка!

- В натуре у лягушки х..й зелёный, - усмехнулся государь, наливая себе второй стакан. – В общем так, поедешь в Голландию, а славный город Амстер…Астер…короче, в столицу ихнюю , за лекарем для моей кровинушки, Василисы прекрасной. Только так, шарлатанов не привози – на кол посажу!

- Ладно тебе, кормилец. Чуть что – «на кол». От чего лечить-то надо Василису?

- А то не знаешь! Шлангом прикинулся… Всё от этого… Любой уже в царстве знает…

- Ну ладно, государь, всё оформим в лучшем виде… Командировочные-то дашь, аль за свои  кровные ехать?

Царь посмотрел на писарчука так, что тот подавился бражкой.

- Понял, не дурак. Когда отбыть прикажешь? Да ладно, ладно, еду уже…


                *                *                *

Привёз писарчук докторюгу заморского быстро. Во-первых, на свои долго в тех борделях не погуляешь – дорого. Во-вторых, чем чёрт не шутит, обещает государь, обещает, а возьмёт, да на кол посадит…

                *                *                *

Лекарь голландский, дядька солидный такой. С трубкой в зубах, вежливо так царю поклонился. Трубку вынул изо рта и сказал:

- Я, феликий косутарь, снаю педу твою. Фсё, что моку - стелаю, а остальное стелает коспоть бок…

- Ты это, того, на бога надейся да сам не плошай. Заплачу, как надо, помоги только…

- Я есть телать осмотр феликой царевне. Кте я моку помыть руки?


Осмотр, ясен пень, делали в опочивальне Василисы. Лекарь попросил покинуть всех прочих помещение,  ссылаясь на врачебную этику. Впрочем, царю это обстоятельство не помешало подсматривать в скважину замочную.

- Чё он там, мудила делает? – царь-батюшка возмущался шёпотом. – Чё он ей под мышку пихает? Гм, палочку какую-то тонюсенькую… Разве ж ей такую пихать надо? И подмышку ль?

Когда осмотр был закончен, голландец  доложил царю важно:

- Тут не так-то просто, феликий косударь… Ошень слёжный слючай. Пошар души и тела царевны нушно тушить не одному человеку, а целой пошарной команде… Я есть попробовать отно устройстфо, но оно окасалось малоэффектифно… Дас ист фаллоиммитатор на патарейках. Патарейки сесть, а друкие пальшой тефицит. Если только кто-то поетет в Колландия специально… но эта есть нерентапельно , та и хватит не натолго этот фибратор, боюсь слёматься – уш ошень слёжный слючай и ошень мощный мускулятур тасовый дно унт влягалищ  Василис. Подопный слючай я не есть снать… Дас ист фантастишь. Руссишь фантастишь. Сакаточный нарот…

- Слышь, Пилюлькин, ты это, порожняк-то не гоняй – дело говори, а то… - влез в монолог писарчук.

- Да подожди ты, - оборвал раздражённо царь писарчука. – Что, дохтур, ничё и сделать не можно?

- Я есть пофторять, что всё зеер шайсе, не есть корошо… Проповать трукой спосоп… Я попросить всех выйти…

…Слышно было только, как бьётся ложе царевны о стену, да редкие её вскрики. Потом сии шумы сменились на рыдания Василисы.

Царь приказал взломать двери в опочивальню Василисину. Все ожидали увидеть всё что угодно, но…

Царевна ревела белугой. Голландский лекарь был недвижим и уставил остекленевшие глаза в потолок.

Царский лекарь, что был вызван немедленно, пощупал пульс, вздохнув, закрыл глаза усопшему коллеге.

- Всё. Оно и понятно. Кризис среднего возраста, много курил, да ещё план шмалил по-чёрному– серчишко-то и не выдержало. Как герой, можно сказать погиб.

Да действительно, зрелище сие впечатляло зело:

Левая рука на сиське царевны, правая сжимает трубку с коноплёй, а самая главная часть, корень тоись… внутри царевны.

- Так, ребята, - молвил царь, - без паники только.

- Куда ж он полез, сердешный, - запричитал писарчук. – Тут наши ребята не справлялись, он- то и подавно, из своей  Планокуриии… Слабоват пацан оказался…

Царь пришикнув, сделал знак, чтобы писарчук поближе подошёл.

- Значится так. Графоманишка сраный… да не спорь, знаю я, куды чернилы казённыя уходют… Херню всякую пишешь, да отсылаешь куды-то там, уж больно на румынскую фамилию походит! На «ру» кончается! Я ещё разберуся в энтом. Однакося, дело щас не в этом. Международный конхликт бы не вышел. Там всё же нация непростая, весом в мире пользуется, спецов, опять же оттэда выписываем… Так, ищи срочно Левшу, пусть гроб хрустальный для этого коновала изладит. Ноту соболезнования приложим… Золотишка, чтоб вдова евоная не бедствовала и без помех опять под венец пошла… Так, если хоть копейку спи..дишь – пеняй на себя! Я сказал!!! Выполнять!!!

Сказано – сделано. Законопатили голландца в гроб хрустальный и отослали на родину. Вдова безутешная, как только увидела мешки с компенсацией – враз похорошела, помолодела, успокоилась, а через полгода вышла замуж за какого-то прынца. Ну ещё бы! Компенсация оказалась чуть больше половины золотого запаса Голландии.
, и куды больше, чем в королевстве прынца тово… Свезло врачихе, ой свезло! А нам что? Да для нас эти мешки, как семечки! Государство не обедняет!

- А шожь с Василисой-то? Чё предпримем? Она у нас скоро Синей Бородой станет, - сказал начитанный писарчук. Слушай, государь, можа шамана с Чукотки позовём, а? Он вылечит заговорами. И бубен заодно на шару послушаем.

- И думать не смей! – царь завопил так, что писарчук вздрогнул от неожиданности. – А то я не знаю, что за хер тот шаман. Знаешь, какой диагноз будет? «Писька, однако, с ума сошёл». Я энто и без него знаю. А знаешь, сколько он спирту выжрет? А браги? Царице столько и за зиму не выкушать… Он оленей-то толком лечить не может. Рассказывали мне о нём соседи. Когда олень захворает, они его на мясо быстренько - р-р-аз! И больного немА, и семья накормленА. Стихи вышли… Расту…

Левша-то, тем временем, вибратор переделал на элекстрический. Да вот беда, электростанций-то в ту пору не было! Соорудил динамо-машину, и сам крутил педали чуть ни сутки. Не выдержал вибратор, погорел и взорвался… Слава богу, Василиса на тот момент в ванной своей подмывалась и, стало быть, не пострадала. Уснул Левша, крутить во сне продолжая,  а она машинку-то вынула и пошла в ванную… А ток-то идёт! Ну ладно, обошлося.

- Чё дале, левша? – спросил государь. – На кол хочешь. Или придумаешь чё?

- Ох, государь и не знаю,.. Мне б лучше семью блох подковать, чем…

- Энто ты на мандовошек намекаешь? Ну бывают они иногда у Василисы, не все ж личную гигиену блюдут, козлы… Но их подковывать не след, неча им искры на Василисиной манде высекать… Их надобно карасином… Короче, думай, срок до утра тебе. Не надумаешь… Только компенсации вдове своей не жди…

Обхватил Левша головушку буйную, да призадумался. Всю ночь думал, глаз не смыкал. А на утро…

- Ну что, придумал шось?

- Придумал, государь. Токмо шоб в жисть энто изобретение провести, дня три надо, мастерскую царскую твою и подмастерьев – иначе не поспеть…

- Ну, будь, по-твоему. Только знай, ежли нае… обманул – пиши пропало…

И закипела работа при закрытых дверях и строжайшей тайне государственной!

Ровно через три дня, царь постучал в двери мастерской. Открыл её Левша. Рожа довольная – как твой таз медный сияет. У царя-батюшки в предвкушении радости в зобу дЫхалку перехватило и мудях зачесалось. У него завсегда так, от волнения. В последний раз такое было, когда Аньку-ключницу в чулане победил.

- Ну? – выдохнул он, – готово?

- Обижаешь, государь. Три дня и три ночи без прОдыху. Теперь только дело за Василисою и хорошим жеребцом!

Эт как? – царь озадачился.

- Обеспечь, государь и то, и другое. А я покажу, что и как.

Привели жеребца племенного. Василису привели.

- Ну?!- нетерпеливо вопрошал царь-государь. – И шо?
- Я слыхал, государь, что «шо» по-китайски -  жопа. – Авторитетно влез писарчук.

Царь посмотрел на писарчука так, что тот тотчас за накачанную спину Левши и спрятался.

Левша важно развернул чертёж, и начал объяснять:

- Вот здеся – царевна. А тута – жеребчик. Его пристегнуть след рёмнём сим. А Василису не надобно. Хотя нет, стоит и её, чтоб беды не вышло – вдруг она в азарте шибко глыбоко… беды б не вышло.

- И шо это?

- Станок. Трахательный.. Разгони всех лишних – испытаем…

Вопли Василисины было слышно аж на окраине Руси Киевской. Жеребец, правда, «дал кони» через два часа с половиною. Слаб он оказался супротив Василисы.

- Ну, вот так вот, превеликий государь. Только жеребцов менять – и ноу поблем,
обрадовано подвёл итог писарчук.
Отсюда и пословица пошла: «от работы кони дохнут». Историческая пословица.

Вот и сказке конец.

И я там был, мёд-пиво пил, Василису видал, да только подойти к ней ближе, чем на
двести сажень не решился – боязно… Ну её на фиг! Она народу угробила поболе, чем Змей Горыныч и Кащей Бессмертный вместе взятые.

Кто прочёл – молодец, кто нет… тоже молодец.

                ВСЁ!

Вместо эпилога.

Станок энтот не без успеха пользовала Василиса и пользовала, а в                дальнейшем, пригодился он, говорят,  ещё одной царице. Только я этой сказки не знаю, а врать не хочу.

Царя видал недавно, худо ему, на простату жалуется. Жрёт «Гентос», «Золотой Конёк», «Импазу». Говорит, не помогает. Жалко его…

А писарчук так к царице и заглядывает – царь уж и рукой махнул…

А мораль сказки такова: где медицина бессильна, там техника завсегда выручит.