Ноги и Руки

Даже принять душ сил не осталось, но я всё-таки заставляю себя, прежде чем завалиться в постель, зайти в ванную. Ноги ужасно гудят, и мне даже кажется, что я слышу этот гул. Почему, руки мы моем по нескольку раз на дню, а ноги в это время только и делают, что транспортируют нас с места на место, от рукопожатия к рукопожатию, от рукомойника к рукомойнику. И только к вечеру, возможно, на них обратят какое-то внимание, да и то, если  их обладатель не будет настолько пьян, что даже справить нужду в нужное место окажется уже большой проблемой. Сколько раз в жизни спотыкаемся, отсиживаем ноги, ударяемся коленками, выбиваем пальцы, вывихи, растяжения, переломы закрытые, переломы открытые, разрывы мышц и ...
Я размял побелевшие пальцы, и кровь хоть немного вернула ступням здоровый оттенок. Потом долго не мог заснуть, затёкшие икры всё продолжали ныть. Мысли сыпались одна за другой, сменяя друг друга так быстро, что я уже забыл, с чего начал. За какую-то минуту, я совершил путешествие лет на пятнадцать назад, потом - на десять, потом - на пять. Весь день - на ногах,  жалуются люди. Радуйтесь, что на ногах.

Я вспоминаю дядю Толю, двоюродного брата матери. Ещё шестилетним мальчиком он попал под трактор и остался без обеих ног по самое могу. Это самое могу, до сих пор на месте, доказательством чему являются три прекрасные дочери, и никогда не унывающая жена. Мальчишкой он быстрее всех забирался на самое высокое дерево и пытался разглядеть своё будущее. Впоследствии он окончил школу, техникум, женился, работал часовщиком и стал классным часовым мастером, наверное, это судьба, нужно было лишиться обеих ног, чтобы встать на ноги, и стать счастливым человеком, а он счастливый человек.
Помню, как в конце семидесятых он приобрёл «запорожец». Машина была специально оборудована для инвалидов. Весь спектр ножных механизмов перемещён на руль. Дядя прекрасно управлялся с этим затейливым агрегатом. Бывало, мы всей семьёй устанавливали неведомые советским людям рекорды Гиннеса, до девяти человек, какими-то невозможными усилиями забирались в ушастый запорожец и мчались в степь, а из приёмника звучало : Лето, ах, лето! Потом мы уставшие возвращались домой, приезжали в гости какие-то кавказцы, привозили сайгачье мясо, готовили шашлык, блюдо было очень острое, но мы, дети, всё равно с большим аппетитом ели, смеялись и слушали бесконечные истории про то, когда нас ещё не было. Светало рано, нас укладывали спать, а взрослые ещё долго пили вино, пели песни под гитару и спорили за жизнь.
Это было в Казахстане, где русские люди чувствовали себя дома, и принимали в гости армян, казахов, чеченцев, которые тоже чувствовали себя дома, потому что все мы были тогда дома.

И вот я уже анализирую то, что было вчера, что было сегодня, и, оступившись, проваливаюсь в неизвестное завтра. Я зеваю со звуком на выдохе. Мой мозг, не отягощённый за день мало-мальски серьёзными размышлениями, начинает усиленно работать над склеиванием обрывков  кадров, в один восьмичасовой, полнометражный сон.

А он-то что тут делает? Я не видел его лет двадцать. Нет, ничего, шагает себе быстрой походкой мне навстречу. Мы и друзьями-то не были. Случайно, наверное, затесался в кору головного мозга или я вовремя не удалил из памяти, не знаю. В общем, шагает, улыбается и … проходит мимо. Я пытаюсь окликнуть его, но у меня не получается, одни пузырьки воздуха несутся куда-то вверх. То, что я не рыба, понял сразу, страшно зачесалось левое яйцо, и я, успокоив  зудящую плоть, перевернулся на другой бок.

Мимолётное пробуждение напомнило обо всё ещё ноющих ступнях. Как хочется спать.

Прямо передо мной - лицо. Я силюсь разглядеть его, ничего не получается. Мне никак его не вспомнить, но я знаю, что это тот, кому надо обязательно набить морду. За что? Не знаю. И я, собрав все силы, пытаюсь ударить Лицо по лицу. Руки не слушаются меня, они словно тряпки, набитые ватой, и я понимаю, что всё тщетно. Лицо испаряется.

Я лежу на спине, прижав ноги к плечам. Я женщина. На мне мой старый друг, мы вместе служили. Он усиленно работает тазом, старается, гад.

С самого детства я частенько в полудрёме впадал в какой-то необъяснимый транс. Что было катализатором этого состояния, я не знаю. Я совершенно ясно всё понимал, видел, что происходит вокруг, отчётливо различал предметы, находящиеся в комнате, но в то же время никак не мог проснуться. По всему телу бегали электрические колики, в этом было что-то наркотическое, и одно время я даже научился сам вводить себя в это состояние. Оно ушло, как и пришло, в общем, я не помню когда, и как.
А ещё бывало, я неожиданно просыпался и видел вокруг себя нереальные несуществующие вещи. Мне мерещились люди, а потом оказывалось что это просто стул, на спинке которого висит отцовский пиджак. Кто знает? Может это умершие посещали меня, чтобы посидеть рядом и заставить меня подумать, о сущности бытия. Мне мерещилась всякая дрянь, и мне было страшно вылезти из-под одеяла и удостовериться, что это только мираж. Я подолгу таращился на объект моих сомнамбулических видений и тихо ждал, когда этот потусторонний туман рассеется.

Просыпаюсь, за окном полдень, иду в туалет. Минут пять дремлю, сидя на унитазе, облокотившись на колени. Перед глазами стоит лицо товарища-сослуживца, не могу понять к чему, ощущение такое, будто я недавно где-то видел его. Начинает сводить ноги. Пытаюсь встать, ноги не слушаются, отсидел. Чищу зубы, лицо сослуживца всё ещё стоит перед глазами. И тут я вспоминаю сон. Что за чушь, фу, это уже никуда не годится. Черти что в этой голове. Меня начинает тошнить, желудок плохо реагирует на зубную пасту, у меня это каждое утро.