Лоскутья поэтического рая

* * *

Не звуки  - влага языка,
язык огня смолистой ветки –
горячая строптива и ярка
в ночи, огне, в холодном ветре,
где северных низин томительная влага –
грибное лето, ночь, огонь – подобье флага...

Мы с красным флагом медленно росли,
вот примеряем мягкие костюмы,
высокопарно пропылит
такси вдали от городского шума –
лимонный свет, рубиновый подфарник
и платьице по имени «сафари»...

И различая голоса друзей
в прохладе пригородных трелей –
в спасительную лиственную зелень,
к вокзала запаху, ко влаге языка...
Мы все не перепели
попутчик, беглый музыкант...

__________________________________
Олег Павловский

* * *

ЛАГУНА  ПОЭТИЧЕСКОГО  РАЯ.  ВИКТОР  КРИВУЛИН.


ЛЕТОПИСЕЦ

От сотворенья мира скудных лет
шесть тысяч с хвостиком. Итак, хвостато время,
как пес незримый ходит между всеми.
Шесть тысяч лет, как дьяволово семя
взошло тысячелистником на свет.

И, наблюдая древнюю игру
малейшего, худого язычка
чадящей плошки – с тьмою, чьи войска
пришли со всех сторон, свалились с потолка,
прокрались тенью к белому перу,

запишет летописец в этот год,
обильный ведьмами, пожарами и мором
желанное пророчество о скором
конце Вселенной, Трижды крикнет ворон.
Запишет: «господи…» И счастливо умрет.

Шесть тысяч кирпичей связав таким раствором,
что (крыса времени, творение ничье,
источит до крови пещерное зубье,
кромсая стены…)  инобытие
приимет глина, ставшая собором,

где в основанье – восковой старик,
истаявший, как свечка в добром деле.
Как свечка, утром видимая еле,
как бы внимательно на пламя не смотрели
глаза, каким рассвет молочный дым дарит.

* * *

Больничное прощанье второпях.
Косящий снег. Выхватываю мельком:
подвешенная на цепях,
еще качается, качается скамейка.

Сестра моя, мне страшно повторять
над пропастью твоей болезни,
что нас касается живая благодать
и ангельская боль небесной песни.

Слова ли, штампы ли – им тесно и бело,
но горькая лекарственная сила
в них действует. – Полегче ли? Прошло?
– Чуть помолчи… Мне лучше… Отпустило.

Еще растерянность и мартовская смурь,
еще живешь, не оживая, –
но помнишь? – ласка… ласточка… лазурь –
лоскутья поэтического рая,

где только стоит голову поднять –
и от голубизны дыханье перехватит.
Халат, распахнутый, как нотная тетрадь.
– Откуда льется Бах? – Из форточки в палате.

* * *

Есть пешехода с тенью состязанье:
то за спиной она, то вырвется вперед.
Петляющей дороги поворот,
и теплой пыли осязанье.

Так теплится любовь между двоих:
один лишь тень, лишь тень у ног другого, –
смешался с пылью полдня полевого,
в траве пылающей затих.

Но медленно к закату наклонится
полурасплавленное солнце у виска.
Как темная прохладная река,
тень, удлиняясь, шевелиться.

Она течет за дальние холмы,
коснувшись горизонта легким краем.
И мы уже друг друга не узнаем, –
неразделимы с наступленьем тьмы.

* * *
_____________________________
Виктор КРИВУЛИН.