Самое лучшее лето Глава 15. Прощание

    День, последний перед отъездом Зверобой, был пропитан грустью насквозь, не смотря на то, что ярко светило солнце. Хотелось много говорить, но при мыслях о расставании у девочек ком подкатывал к горлу. А все разговоры неизменно сводились к обсуждению предстоящего отъезда. В доме у охотницы царил хаос. Её мама с самого утра начала собирать сумки, а бабушка, вздыхая украдкой, действовала заодно с мамой. Девочки в доме сегодня только мешали. Да, вообще то, они и не собирались сидеть дома. Зверобой твёрдо решила попрощаться со всеми полюбившимися ей местами. Пойти решили на кирпичный завод, заскочить в бараки, затем, снова вернувшись в деревню, отправиться в противоположную от неё сторону и попрощаться с эхом на нефтебазе. Но побывать пришлось только на кирпичном заводе. По дороге к нему они больше молчали. Когда же пришли, заглянули в огромное хранилище, да прошлись по паре цехов, Зверобой решительно сказала:
  - Знаешь, сегодня здесь уже делать нечего. Вот ничего не хочу уже видеть. Мне на душе так плохо, а смотреть тут… я и так помню здесь всё. И в бараках, и на нефтебазе. Ты не против, если не пойдём уже больше никуда.
  - Нет, не против, а чем займёмся?
  - Не знаю, - но через несколько мгновений Зверобой добавила, - вообще то мне ещё вещи собирать нужно, а у меня, как говорится, не в шубе рукав.
  - А я что буду делать? – на глаза Тысячелистник начали наворачиваться слёзы, неужели Зверобой так хочет от неё отвязаться?
  - Ты? Ты, естественно, будешь со мною рядом сидеть, - уверенно заявила Зверобой, мы же договорились весь день не расставаться.
  - Ура, пошли тогда вещи собирать. Почти у самого дома Зверобой на Тысячелистник нашло озарение.
  - Потом вещи соберёшь. Я кое-что вспомнила, - и при этом в её глазах появился загадочный блеск.
  - Что вспомнила?
  - Ну, кое-что, чего ты ещё не видела.
  - Ну, Тысячелисник, не томи, говори, - Зверобой нетерпеливо переминалась с ноги на ногу.
  - Да просто в моём доме есть ужасная, страшная тайна, - торжественным шёпотом произнесла Тысячелистник.
  - Ну… твоя бабушка что ли?
  - Пошли, - махнув рукой, Тысячелистник сделала несколько шагов в сторону своего дома, - ты идёшь?
  - А бабушка твоя разрешит? – догоняя подругу, поинтересовалась Зверобой.
  - Ну, мы с тобой тихонечко, просто ты должна это увидеть.
    Ещё издалека они увидели как бабушка волшебницы, не спеша, спустилась с крыльца и направилась к огороду, расположенному прямо перед домом. Девочкам оставалось только дождаться, когда бабушка скроется из виду. Кто-кто, а Тысячелистник точно знала, что бабушке слишком долго придётся объяснять с какой целью они хотят пробраться в дом. Да и врать не хотелось, но сказать правду… - это было исключено. Туда, куда сейчас Тысячелистник вела свою подругу, бабушка, наверняка, запретила бы даже  мечтать приблизиться. Радуясь такому везению, они мигом оказались у крыльца, что возвышалось над землёю на уровне второго этажа дома. Они поднялись на него по скрипучим ступенькам лестницы.
  - Всё-таки высоко тут у вас, - сказала Зверобой, перегнувшись через перила.
  - Ага, моя двоюродная сестра грохнулась с него, когда маленькая была, - вспомнила Тысячелистник.
  - Круто.
  - Пошли, а то бабуля из огорода вернётся.
    Они скользнули в темноту сеней. Предстояло пройти через весь дом, мимо первой и второй половин дома. И вот, они оказались перед узкой, крутой лестницей, уходящей вдоль стены в глубины первого этажа.
  - Ух-ты, - прошептала Зверобой, заглядывая вниз, - тут попахивает приключением.
    Без каких-либо приглашений Тысячелистник начала спуск по маленьким, даже слишком, ступенькам, придерживаясь за перила, что были протянуты с обеих сторон лестницы. Зверобой ничего не оставалось, как только последовать примеру подруги и она тоже начала спускаться. Внизу, перед лестницей располагалась небольшая площадка, и,  спустившись на неё, девочки оказались перед тяжёлой деревянной дверью, которая раньше открывала выход на улицу. Ею давно уже никто не пользовался. Дом, со временем, начало скашивать на сторону этой стены, и дверь тоже чуть-чуть ушла в землю. Скорее всего, этой двери и не суждено уже было быть когда-либо открытой снова. Слева от двери находилось небольшое оконце. Оно единственное давало тусклый свет в темноте первого этажа, который предстал перед девочками, когда они, развернувшись на сто восемьдесят градусов, сошли с площадки.
  - Мрачновато тут у вас, - попробовала пошутить Зверобой.
    На самом же деле в этом холодном, сыром и тёмном пространстве, которое хотелось назвать подвалом, а не первым этажом, мурашки пробирали до самого основания. Во тьму, словно таинственный тоннель, уходил коридор, такой же, как и тот, по которому они прошли на втором этаже. Они расположились в точности друг над другом. И смутно в темноте вычерчивались горы хлама, ну, наверное, очень нужного дедушке волшебницы: банки с гвоздями, ящики, обрезки труб, вёдра, садовые инструменты, куски железа, удочки, доски, чурбаки всевозможных размеров, топоры, кажется, лодочный мотор, канистры для бензина, огромные тряпки, развешанные на крюках, вбитых прямо в бревенчатые стены, и Бог ещё знает что. Зверобой, не спеша, сделала первый шаг вслед за подругой. Неожиданно впереди над их головами раздался звук, который заставил девочек испуганно притаиться – хлопнула входная дверь, а, значит, бабушка уже вернулась из огорода.
  - Тс, - Тысячелистник поднесла палец к губам, - теперь придётся вести себя тихо.
  - Конечно, - шёпотом согласилась Зверобой.
    Они дождались, когда хлопнула и вторая дверь, что означало, что бабушка зашла в избу, где вряд ли услышит их. Конечно, в любой момент она может выйти снова, мало ли, что ей может  понадобиться в сенях, поэтому теперь всё время нужно было быть начеку.
  - Ну, тогда начнём нашу экскурсию в зачарованное подземелье.
  - А драконы будут? – поинтересовалась Зверобой.
  - Кое-что поинтереснее, нет, вернее будет кое-что пострашнее. Но об этом позже. На этом этаже располагаются две избы, ну, как и наверху, только в них уже давно никто не живёт, а просто храним здесь всякие вещи, в чём можно убедиться, взглянув по сторонам. Зайдём сперва в ту половину этажа, что дальше по коридору, - и Тысячелистник уверенно шагнула во тьму, пройдя мимо двери в ближайшую половину, - сюда мы заглянем позднее. Как говорили мы в детстве «Кто со мной, тот герой, а кто без меня, тот… свинья».
    Обе девочки прыснули от смеха, но, спохватившись, как бы бабушка их не услышала, прикрыли рты руками. Осторожно пробираясь по захламлённому коридору, они подошли к следующей двери. Наклонившись, они шагнули под низкий дверной проём и очутились в большой комнате, не разгороженной никакими перегородками. Справа была сложена небольшая печь, а в центре комнаты стоял столб, который, вероятно, подпирал потолок. Вдоль стен стояли три железные кровати. Их в доме больше некуда поставить, как объяснила Тысячелистник. В комнате было светло. Свет проникал через три небольших окна, которые из-за усадки дома теперь находились слишком низко над полом и над землёй. Поэтому травка, что выросла перед домом, приветливо заглядывала прямо в нижние стёкла окна.
  - Здесь, конечно, нет ничего особенного, - продолжила свой рассказ Тысячелистник, - разве что этот крюк. Мы сюда с сестрой подвешивали качели и часами качались.
  - А теперь, где ваши качели? – поинтересовалась Зверобой.
  - А, - Тысячелистник махнула рукой, - дедушка сказал, что больше нельзя на них качаться, потому что крюк может выпасть. А так было весело. Мы с сестрой и дрались иногда из-за того, кому первому качаться.
  - Да уж, веселье.
  - Ну, а теперь вернёмся к главному. Хочу тебе показать тайну нашего дома, но предупреждаю, это может быть страшно.
  - Да ну, что у вас может быть страшного, - усомнилась Зверобой.
  - Кому как, а мне в той комнате всегда жутко, - с серьёзным видом произнесла Тысячелистник, и Зверобой ей поверила.
    К двери, мимо которой прошли раньше, обе девочки подошли заметно взволнованными, правда, причины для волнения были разными. Тысячелистник не терпелось увидеть, какое впечатление произведёт на её подругу то, что сейчас предстанет их глазам. Зверобой же томилась от терзавшей её неизвестности.
    Дверной проём был такой же низкий, как и предыдущей комнате. Войдя под него, Зверобой не заметила ничего необычного. Правда, слева в потёмках маленькой проходной комнатки, по всей видимости кухни, она распознала огромную печь. С одного бока она начала рассыпаться и несколько кирпичей отлетели от неё на внушительное расстояние. От печи тянуло резким запахом сырости и копоти одновременно, и это производило странное впечатление.
    Но, судя по всему, дело здесь было не в развалившейся печке, так как Тысячелистник прошагала мимо неё, даже и не взглянув в ту сторону. За этой комнаткой следовала большая хорошо освещённая комната. По стенам, оклеенным голубыми обоями, кое-где уже тронутыми плесенью, мелькали солнечные блики. За одним из окошек Зверобой разглядела  таз с водой, которая, отражая солнышко, запускала в комнату весёлых солнечных зайчиков. Зверобой мельком окинула взглядом всё помещение, и в нём не оказалось ни одного предмета мебели, ничего, кроме… НЕЁ. Большая икона, размером от пола и почти до потолка, была прислонена в одном из углов комнаты. С гладких, скреплённых меж собою, досок, на них взирал старец в богатых церковных одеждах, изображённый в полный рост. Пронзительный и строгий взгляд его был полон печали, а над головою, как и полагается для любого святого, витал нимб. В руках же у старца была книга в дорогом переплёте с украшениями из драгоценных камней. Святой терпеливо взирал на своих посетительниц, будто ожидая ответа на вопрос «зачем пожаловали?». Тысячелистник всегда становилось не по себе, когда ей приходилось бывать рядом со Святым, она каждый раз чувствовала себя в чём-то виноватой. Вот, и сейчас ей вдруг стало неловко оттого, что она побеспокоила Святого, просто, чтобы показать его подруге. Зверобой же рассматривала его широко раскрытыми глазами, не решаясь сделать и шага.
  - А кто это? – прошептала она.
  - Не знаю, но, вообще то, думаю, что это святой Николай.
  - Уу, - только и промычала в ответ Зверобой.
  - Теперь иди сюда, - позвала Тысячелистник подругу, та без слов пересекла комнату и встала рядом с волшебницей, - ну, заметила?
  - Что? – не поняла Зверобой.
  - А то, что где бы ты ни встала, он везде будет смотреть на тебя.
  - Точно, - прошептала Зверобой и по телу её поползли мурашки, - слушай, вроде бы он и не страшный совсем, а мне как-то не по себе.
  - А я тебе что говорила, это тайна нашего дома. Говорят, что наш дом держится на этой иконе. Вот если её убрать, то дом упадёт, поэтому Святого тут и оставили навсегда.
  - А ты сама его боишься? – поинтересовалась Зверобой.
  - Я? Ну… как бы сказать… Конечно, долго я с ним наедине никогда не могу, взгляд у него строгий, как будто он всё про меня знает. А кому такое приятно?
  - Ясно всё с тобой.
  - Да ладно тебе, давай, подойдём ближе, ты ещё кое на что должна посмотреть. Заметила? – спросила Тысячелистник, когда девочки приблизились к иконе вплотную.
  - Вижу то же, что и раньше. А что?
  - Ну, а это? – и Тысячелистник указала на небольшие углубления в некоторых местах на поверхности иконы. В этих углублениях рисунок был повреждён, а то и полностью отсутствовал. Странно, но сами углубления напоминали своим видом следы от ударов пуль.
  - Я думаю, что в него стреляли, хотели испортить или совсем уничтожить, - с уверенностью заявила Тысячелистник, ведь раньше их уничтожали, все иконы то.
  - А, может, им в войну кто-то от вражеских пуль прикрывался и, этот Святой спас того человека, - предположила Зверобой.
  - Может быть, - произнесла Тысячелистник, в задумчивости разглядывая раны Святого. Эта версия понравилась ей не меньше собственной.
  - Ну, может быть пойдём, - выйдя из задумчивого состояния, предложила Тысячелистник, - тайну нашего дома ты теперь знаешь.
    Девочки вышли из светлой комнаты в кухоньку, где разваливающаяся печь вновь дыхнула на них горелым запахом. Очутившись в тёмном коридоре, они направились к лестнице. Там Тысячелистник чуть-чуть приостановилась, настороженно прислушиваясь, не находится ли бабушка слишком близко, чтоб услышать, как они выбираются из дома. Но, в этот момент, словно шум лавины, несущейся издалека, начал нарастать гул голосов. Не менее десятка человек, одновременно разговаривающих между собой, поднимались на крыльцо и входили в дом. Тут же всё вокруг наполнилось движением, даже сам дом заходил ходуном.
  - Всё, - не понижая голоса, сказала Тысячелистник, - мои из леса пришли, теперь можно спокойно выходить; в такой толпе на нас никто не обратит внимания.
  - Ну, тогда полезли, - согласилась Зверобой.
    Настроение у неё улучшилось, а непонятное впечатление, которое оставило в душе открытие тайны дома Тысячелистник, мигом улетучилось из её мыслей, забравшись лишь куда-то глубоко в душе. Они вновь воспользовались скрипучей узкой лестницей, чтобы подняться на второй этаж, прошли по коридору, пересекавшему весь дом, как и тот, по которому они прошли внизу, вышли на крыльцо, спустились с него. И только тогда, когда они отошли от дома на несколько метров, Зверобой подумала, что за последние пять минут устала больше, чем за весь прошедший день. Дело в том, что в доме, на крыльце, да и у самого дома Тысячелистник, охотнице пришлось поприветствоваться  со всей роднёй своей подруги, каждому рассказать, что у неё всё в порядке, но завтра она уезжает, и, из интереса, сильно попахивающего вежливостью, заглянуть в каждую корзину, только что принесённую из леса.
  - Слушай, как вы там все разместились, столько народу? – поинтересовалась Зверобой.
  - Ну, дом то у нас тоже не маленький. Хотя, признаюсь честно, все диваны и кровати уже заняты, кроме тех, конечно, что внизу, где мы были, стоят. Но на первом этаже никто не живёт, потому что там сырость и печки топить нельзя. Мне поэтому приходится спать на печке. Нормально спится. Всегда тепло. Одна беда - почти под самым потолком. Поэтому, главное, резко не вставать, а то лоб об потолок разбить можно.
  - Понятно. Ну, мне надо идти вещи собирать, - вздохнув, сказала Зверобой.
  - Ты иди, а я к тебе скоро приду, через пять минут, - и, как бы извиняясь, сказала, - а то я своих сегодня толком ещё и не видела, они рано ушли, когда я спала.
  - А когда они собираются в лес ты разве не просыпаешься, ведь все ходят там, наверное, разговаривают, завтракают? – поинтересовалась Зверобой.
  - Нет, иногда конечно просыпаюсь, но рано вставать тоже не очень хочется и как только уходят все я опять засыпаю. Да вообще то, они тихонечко собираются, а может я сплю крепко.
  - Ладно, ты иди. Но только про меня не позабудь, волшебница, уж будь добра, - в голосе её зазвучала грусть, она опять подумала, что завтра на целый год уедет из этих мест и целый год не увидится со своей лучшей подругой.
  - Ну, что ты, охотница, я тебя всегда буду помнить, - поддавшись порыву, Тысячелистник на миг сгребла Зверобой в охапку, а затем, отпустив, умчалась назад к своему дому.
    Когда Тысячелистник, исполнив обещание, вскоре появилась в доме Зверобой, она нашла её на чердаке, окружённую ворохом одежды, тетрадей, книг и охотничьих трофеев. Всё это вперемешку валялось на полу, столе, кровати, которую сегодня, впрочем, как и обычно, Зверобой и не трудилась заправлять. Но беспорядок, вероятно, соответствовал сейчас настроению его хозяйки. Ничего другого Тысячелистник увидеть и не ожидала, так как аккуратно собранный чемоданчик и Зверобой, такие два понятия, казалось бы, совместить было просто не возможно. Но сама Зверобой, посреди всего этого бардака, была на удивление спокойна. Довершала общую картину Муська, что расположилась в этот момент на нешироком подоконнике у окна и с королевским величием взирала на происходящее, слегка прищурив глаза. Она широко распахнула их лишь на полминуты, когда вошла Тысячелистник, затем она снова прищурила их и почти перестала подавать признаки своего присутствия и никто на неё внимания больше не обращал.
  - Ты знаешь, Тысячелистник, мне кажется, я знаю, где тебе искать твою книгу.
  - Какую? - Тысячелистник не сразу поняла о какой книге идёт речь.
  - Какую – какую. Магическую. С тысячей листов, которую ты ищешь всё лето. Она же у тебя под носом была всё это время.
  - Где? – не веря своим ушам, воскликнула Тысячелистник.
  - Ну, я хочу сказать, что я не знаю, а только предполагаю. И это твой Святой мне подсказал. Он в руках книгу держал какую-то. Возможно ту, что тебе нужна. Вот, - и Зверобой возбуждённо выдохнула.
  - Хранитель? Да это же икона и держит он… да, скорее всего это Библия у него, а Библия книга святая, а не магическая. А я ищу магическую…
  - А по мне, так никакой разницы. И, кстати, я Библию уже видела, в ней как раз не меньше тысячи страниц, если не больше. Ты только подумай, что если это та книга, что тебе нужна. Ты должна проверить.
  - А как я проверю, - чуть не плача произнесла Тысячелистник, - у Святого то она всё равно не настоящая, а нарисованная.
  - Ну, ты хотя бы знаешь теперь что искать, ведь Святой, я думаю, просто подсказал, - загадочно улыбаясь, произнесла Зверобой.
После недолгого раздумья Тысячелистник сказала:
  - Ты ведь можешь оказаться права. И как же я сама об этом не подумала. Я же чувствовала, что вокруг него само место особенное, ты заметила, что там сразу мурашки по телу бегут. А так может быть только там, где находится что-то магическое или волшебное.
  - Сперва, вот, думала свои охотничьи трофеи с собой взять, - неожиданно меняя тему, сказала Зверобой, - но теперь думаю, что здесь их все оставлю. С собой возьму только пёрышко, которое ты мне подарила. Моим трофеям не место в городе, там они будут как хлам валяться, и мама точно их там выбросит, так что уж пусть тут меня поджидают.
Подперев руки в бока, она осмотрелась.
  - Займусь одеждой.
    Тысячелистник молча наблюдала, как Зверобой начала собирать по всей комнате свои джинсы, юбки, кофты, носки и футболки. Не сворачивая, она заталкивала всё это в большую дорожную сумку, которая вскоре округлилась и стала напоминать сытого медвежонка, завалившегося на спину и вскинувшего лапки.
  - Ну вот, - результат явно устроил Зверобой, - а, ты Муська, останешься здесь с бабушкой, в деревне, - воскликнула Зверобой неожиданно даже для Тысячелистник и схватила ничего не подозревающую кошку  обеими руками. Муська успела глубоко задремать и после такого бестактного пробуждения, предпочла с достоинством покинуть комнату, сразу же, как хозяйка оставила её в покое.
    Напоследок она собрала ручки, карандаши, тетради, в которых начала писать свои рассказы и всё это уместилось в плоском боковом кармане той же сумки. Застегнув молнии, она ещё раз окинула комнату взглядом.
  - Никто не забыт, ничто не забыто, - торжественно прозвучало из уст охотницы, после чего она повернулась к Тысячелистник, - ну, а чем теперь займёмся?

    День, показавшийся на удивление долгим, подошёл к концу. Тёмное августовское небо покрылось яркими, крупными звёздами. Лёжа на куче досок, сваленной около дома Тысячелистник, девочки наблюдали за этим небом. В это время года часто случалось увидеть летящие звёзды. Подруги радовались каждой такой звезде, загадывая различные желания.
  - Вон, смотри, снова звезда падает, - указала на летящую искорку Зверобой.
  - Вижу. Кстати, я где-то слышала, что эти звёзды называются Леонидами, потому что, то ли летят из созвездия Льва, то ли потому что сейчас по гороскопу дни этого знака.
   - А, ну, значит, вон, ещё один Леонид падает.
  - Бедный Лёня, - плаксивым голосом, полным трагической начинки, пропела Тысячелистник и обе подруги засмеялись.
  - Кстати, ты Тысячелистник, тоже у меня бедная будешь.
    Почему это? – переворачиваясь на живот, спросила волшебница.
  - А потому что я придумала как тебе отомстить, за то, что ты меня каждый день будила рано – прирано.
  - Ну, и как?
  - А так. Завтра мы уезжаем ещё раньше, чем ты просыпаешься, в полшестого утра, и я тебя не разбужу.
  - Нет, я так хочу тебя проводить, но в пять утра мне не встать и будить меня никто не будет.
  - Значит, и придётся нам с тобой сегодня распрощаться, - и Зверобой театрально всплеснула руками.
    Ну, пожалуйста, Зверобой, разбуди, ведь мы целый год не увидимся, - умоляла Тысячелистник.
  - Даже и не проси, - улыбнувшись отрезала Зверобой.