Бахчисарайская резня

  ";3= Следовательно, мы находим определитель 3-го порядка. Мы можем также найти определитель n-го порядка. Или вычислить алгебраическое дополнение с помощью минора ”, – закончил  свою речь молодой математик-заучка, лет двадцати. Он стоит с мелом в руках и в очках для слабого зрения у доски, и укоризненно смотрит на меня, как учитель на наитупейшего засранца.
 – Друг мой, не надо пугаться. Математика -  дело тонкое и точное. Тебе нужно лишь постараться вникнуть в саму суть, и ты увидишь, всё получится! Ты боишься?! Знай, мы с тобой ещё будем бороздить по безграничным просторам высшей математики. Она – царица наук. Без неё нет будущего!
Всё. Заткнись. Хватит. Я сижу на твёрдом стуле, принуждённый слушать его треп. Связанный по рукам и ногам странной липкой верёвкой, с кляпом во рту. От ярости и бессилия стискиваю зубы. Они ведь знают, что я ненавижу вычисления. Ведь знают, что у меня патологическая аллергия к естественным наукам и предметам. Ведь они в курсе, что меня выворачивает от всего заумного дерьма. Знаю, что рождён не для этого.
Тангенсы, косинусы, ромбы, логарифмы, производные, функции, эллипсы, линейные уравнения, точки пересечения, координаты, векторы, базисы, теорема Лопиталя и т. д. и т. п. Не каждому по силе выдержать алгебраическую нагрузку. Некоторые сдавались.
Был такой умный человек. Антон…, Антон Кирпичиков. С детства у него было влечение к точным наукам. В школе всё было замечательно, учился на «отлично». С преподавателями очень даже ладил, его держали на хорошем счету. Пятёрки, пятёрки и ещё раз пятёрки! Окончил школу с золотой медалью. То же самое произошло и в университете. Всё отлично, всё путём! Магистратура, аспирантура, докторантура,… В общем, являлся незаурядным человеком в сфере math. Уникум. Вундеркинд. Человек-мозг. Ему бы радоваться и гордиться, но не достиг он и тридцати лет, как свихнулся. Просто лишился рассудка. Все полы, потолки и стены его дома были исписаны чёрной краской формулами, уравнениями и никому непонятными вычислениями. Жуткая картина. Сойти с ума в расцвете сил. Вот вам и любовь к math.
- Отпусти, меня сволочь, - мысленно произношу я. 
- Ну, мой Архимед! Скажи, хочешь стать знаменитым учёным? –  спрашивает меня гребанный математик, - или хочешь быть тупой курицей, как твой предок? Хочешь лазить по помойкам?! Стоять на паперти?! Работать дешёвым жигало?! Что ж, тогда вся Всемирная Ассоциация Математиков объявляет тебе войну с летальным для тебя исходом. Я в лице алгебраического мира проклинаю тебя. Чтоб жизнь твоя сделалась жалкой и несчастной! Чтобы дети твои были мутантами в виде ошибок природы!!! – лицо математика покрылось испариной, а он сам был озлоблен, гневен. Он стал громко орать на привязанное к стулу липкой вонючей верёвкой «я», медленно приближаясь ко мне с неведома откуда появившимся острым ножом в руке. – Ты одна из гнойных язв нашей планеты! Ты гнилостная газовая гангрена!!! Да-а!!! Ты самое тупое животное, каких я видывал на своём веку! Твои родители – ублюдки! А ты!!! А тебе сейчас я отрежу…!”   
Всё произошло так быстро, как в лучших традициях фантастических блокбастеров. Математик внезапно исчез. Растворился в воздухе, словно облачко дыма. У меня сразу на душе полегчало.
Тишина. Лишь слышны отдаленные крики птиц и громкие звуки, издаваемые дикими животными. Я стою на тротуаре неизвестной мне улицы, неизвестного мне города. Где же я? Не знаю. Всё, что меня окружает, не имеет определённого смысла. Сложившаяся здесь атмосфера настораживает и действует угнетающе. Как-то всё слишком спокойно, и поэтому странно. Кругом тишина.
Автомобили не двигаются, стоят, как вкопанные. Трамвайные линии молчат, а стёкла витрин многих магазинов побиты. Светофоры тоже умерли. На окнах отчётливо виден толстый слой многолетней пыли, свидетельствующий о чём-то ужасающе таинственном. Поблекшие фантики и пожелтевшие обрывки газет уныло летают в воздухе, подгоняемые ветром. Лишь дикие зверьки  бродят по безлюдным улицам, причём многие из них, увидев меня, угрожающе рычат в мою сторону. Сады и газоны превратились в густые заросли, там, где раньше была видна коротко и ровно постриженная трава, теперь сорняки,  колючки и скривившиеся кусты. Тротуары и дороги превратились в нечто необъяснимое, сквозь твёрдый слой асфальта пробились зелёные ростки, бордюры расшатаны, и все дороги в выбоинах и колдобинах, словно после усиленной авиационной бомбардировки. Кое-где порушены оградки, везде валяются сухие обломанные ветви деревьев. Кругом ни души, как будто попал в какой-то затерянный мир, где вместо живых людей я вижу лишь скелеты – море скелетов. Видны скелеты в салонах заржавевших от многолетних дождей автомобилях, в питейных заведениях, в ресторанах, в залах кинотеатров. В некоторых местах их слишком много, и они лежат в больших кучах, скелеты везде и скелетов помногу, не говоря уже об армии скелетов, лежащих на улицах.
Этакая скелетная лихорадка в поле моего зрения. Их такое великое множество, что даже начинает рябить в глазах. Когда в их телах процветала жизнь, они двигались и умели сгибаться. Их полностью покрывала мягкая плоть, и тёплая кровь их омывала. Но, к сожалению, всё это было для них в прошлом.
Размеры скелетов бывают большими, но бывают и маленькими. Есть скелеты без ступней и без кистей, а изредка попадаются даже без черепа. Скелеты могут быть изящными, привлекательными и приятными для глаз посторонних, но есть и уродливые, скрючившиеся и ссохшиеся. В такие моменты невольно вспоминаешь историю, когда римляне и греки мололи кости в порошкообразную массу. Получалась костная мука. В древней медицине и во многих других сферах было сложно обойтись без неё. Питательна и полезна!
Только сейчас я понял, что и где происходит. Это город-склеп. Город-кладбище. Такой вот погибший Некрополис. И подобных безжизненных городов сотни, тысячи, десятки тысяч, миллионы. По всей Земле простираются мёртвые города. Города, лишённые прошлого тепла и былого уюта. Всё опустело.
В каждом живом городе существуют люди. Они дышат воздухом, фантазируют, дерутся, пьянствуют, танцуют и делают ещё много чего другого. Их действия, акты и движения являются совокупностью всего живого происходящего, что в свою очередь составляет жизненный процесс цветущего города. Вокруг города образуется энергетическое поле, а внутри него появляется положительная аура. Город пульсирует, пока люди в нём ещё живы. Когда же его население вымирает, мегаполис превращается в пыльную и покрытую паутиной зону-death. Движение в городе прекращается, и он увядает, трансформируясь в обычный запустевший пластико-кирпично-бетонный труп.
Я начинаю догадываться, что нахожусь в самом центре площади, и мне очень даже не по себе. Озираюсь по сторонам изумлённым взглядом, всё ещё до конца не веря в действительность. Эта омертвелая обстановка крайне угнетает, сердце бьётся всё чаще и чаще. По телу пробегают невидимые мурашки, а сознание не в состоянии за такой короткий срок разложить по полочкам столь огромный поток информации и догадок, протекающих  в голове. Но я понял главное. Я понял то, что все эти валяющиеся скелеты и здешняя (и повсеместная) безлюдная тишина есть результат, когда-то произошедшей мировой бактериологической войны. Человечество совершило акт безумного самоубийства, что явилось точным свершением предсказаний Нострадамуса. Таким образом, люди поставили крест на своём существовании, уступив место более устойчивым видам по дарвинскому естественному отбору. Homosapiens исчезли, как когда то до них исчезли динозавры. Точка отсчёта началась – доброе утро, новая эра, эра пост-человечества.
Теперь-то я окончательно понял эту страшную истину. Мне стало жутко и одиноко, я оставался последним из человеческого рода. Я был последним подопытным кроликом инопланетных цивилизаций. Я был один, и умереть должен был в гордом одиночестве. Внезапно дикий страх обуял моё сознание. Набрал жаркий воздух в лёгкие, словно лягушонок, и широко открыл рот. Кричал, громко и остервенело. Этот крик принадлежал уже сумасшедшему… 
«Именем Главного совета военного трибунала Революционной армии Вы, Мустафин Анвар Халилевич, за ваши выступления, носившие яркую античеловеческую направленность, за ваше отрицательное поведение, неподобающее человеку, а также за вашу государственную измену в виде контрпропаганды  приговорены к смертной казни через повешение! Приговор обжалованью не подлежит! Приказано привести его немедленно в силу!» - закончил зачитывание вердикта судья. В зале суда было душно до невозможности, словно в парилке. Адское пекло, вот бы сейчас в бассейн с прохладной водой. Казалось, что действие данного процесса происходит в аду, кругом горят костры, кипит вода в казанах и сильно пахнет опаленным мясом, а все эти люди, и не люди вовсе, а какие-то рогатые черти из дальних уголков геенны огненной. Псих?! Нет, вы ошибаетесь. Просто в раннем детстве, меня часто били по голове.
Судья то и дело вытирает мокрым платком свою вспотевшую лысину и покрасневшее от жары лицо. На здоровой мясисто-красной, как у рака, физиономии, выступает пот. И даже платок не может справиться с теми ручьями, что непрестанно появляются на его жирном лбу и медленно стекают по его хомячьим щекам и двойному подбородку. Он немного нервничает, хотя произносит слова довольно строгим басом и решительным тоном, и даже заметно по его важному виду, что не спешит. А куда ему спешить? Ведь часом раньше он успел плотно позавтракать: горячий картофельный суп с чесноком и луком, с майонезом и томатным соусом; творожные вареники в растопленном сливочном масле, жареная курица, посыпанная ароматной зеленью; три круто сваренных яйца, парочка бутербродов с колбасой и сыром, несколько ломтиков превосходного сала; один восхитительный банан, квартет сочных яблок и трио аппетитных абрикосов; вафельный стакан клубничного мороженого, печенье с кокосовым вкусом, дюжина мятных карамелек, три четверти шоколадного торта, обсыпанного орешками, покрытыми сладкой глазурью; горячий кофе без молока, но с кусочком льда для остывания, литровая бутылка с натуральным персиковым соком, ну, и что греха таить, полстакана тёплой воды и таблетка аспирина.
Вот каким прожорливым чудом оказался судья. Ему приходилось часто сопеть носом, и при громком чтении он задыхался, так как зажиревшие лёгкие не могли набрать в себя достаточное количество воздуха. Одним словом, широкое и массивное существо, похожее на человека.
Боров. Так, наверное, люди между собой называют его с презрением. Боров-астматик. Его вечное сопение и громкий кашель с отхаркиванием раздражают даже младенца. Его усы (или усища) – пожелтевшие и здоровенные, похожие на усы рыжего таракана. Торчащие веники. Они вызовут дикий хохот даже у самого тупого туземца из африканского племени кикуйю. Этот толстяк относится к очередному поколению мастодонтов. Про таких, как он, придумали пословицу – «кто не работает, тот ест». 
Впрочем, громадные габариты, его уже нисколько не волнуют и даже не смущают. Он к ним просто привык. Его больше волнуют слишком маленькие (на его взгляд) порции борща и пельменей, которыми он питается в ближайшей столовой; его очень волнует повышение цен на мясо, как на говядину, так и на свинину; его волнует начинающийся гастрит, который, вскоре запретит ему употреблять жареные и печёные изделия. Но его нисколько не беспокоят те факты, что жена от него ушла, забрав свои вещи и демонстративно хлопнув дверью; что собственные дети стесняются показываться с ним в общественных местах; что в последнее время он стал дискомфортно чувствовать себя в туалетных кабинках. Так и хочется соскочить со скамьи подсудимых и злобно крикнуть ему в харю: «Да пошёл ты к такой-то матери, жирный урод!».
Его шея похожа на бычью, а жабьи глаза зелёного цвета, пугающе выпученные навыкат, являются естественным последствием аномальных процессов в его организме из-за чрезмерного чревоугодия. Такие, как он, вызывают чувство жалости не только у людей с нормальным телосложением, но и даже у дистрофиков. Таким, как он,  дают прикольные клички и кликухи, например: мешок с дерьмом, нечто неприятное и необъятное, ошибка природы в виде мясной супербомбы, беременный самец, неуклюжий жирдяй, сисястая и одновременно жопастая тварь, бочонок, цистерна, бублик, пузырь и т. д. и т. п. Бросая камнем в это пузатое чудо, даже очкастый ботаник уверен на все 100%, что не промажет.
Справа от толстяка сидит сухонький старец, он тоже в чёрной мантии. Ему на вид далеко за шестьдесят, а может и того больше. Сгорбленный, маленького роста и весь в старческих морщинах. Седые волосы торчат из под колпака, должно быть, у него вставная челюсть, так как иногда слышится его раздражающее шамканье. Некрасивые  очки с двойными линзами (в них он выглядит совсем убогим) стыдливо свидетельствуют о его слабом зрении. Похоже, что в течение всего сегодняшнего судебного разбирательства он находился в обыденной для его возраста непроизвольной спячке, и лишь по окончании  судилища надо мной он вздрогнул и внезапно проснулся, так как воцарилась гробовая тишина после вынесенного толстяком вердикта. Старичок обвёл всех окружающих своим невинно-испуганным взглядом и глупо улыбнулся, как бы прося у всех прощения за свою сонливость. Он по-детски поджал обветренные губы и скромно опустил длинные ресницы, принявшись сосредоточенно разглядывать свои чёрные ботинки из искусственной кожи.
Слева от толстяка сидит молодой мужчина лет тридцати. Он симпатичен, и заметно, что парень гордится своей привлекательностью. Блондин, тёмные глаза, густые брови, прямые черты лица, презрительный взгляд. Он коротко пострижен, весь благоухает елью, а может быть, пихтой (короче, какими-то хвойными ароматами, но признаться, слушать этот запах доставляет неописуемое удовольствие). У него небольшая бородка, похожая на ту, что когда-то носил Троцкий. У него скучающий вид, и он лениво изучает белый потолок зала суда. Ему явно наплевать на всё то, что здесь происходит. Он мечтает. Он совсем в другом измерении. Временами торопливо поглядывает на наручные часы и, наверное, уже разгорелся в предвкушении вечернего тантрического секса со своей деткой на диване.
Интересно, что объединяет этих отличных друг от друга людей, кроме чёрных колпаков и мантий? А я вам отвечу. И он, и «худышка», и старичок являются активными сторонниками Революционной армии, то есть, попросту говоря фанатиками. Они ненавидят тех, кто отличается от них социальным статусом или мировоззрением. Два черных молота на красном фоне флага, висящего на стене, тому зловещее подтверждение. 
Позади меня смирно стоит конвой из двух прыщавеньких солдафонов. Им нет и двадцати, так что молоко у них ещё на губах не обсохло. По их общему взгляду видно, что они мне сочувствуют. Им глубоко жаль меня, но помочь мне не в силах. Что с них взять, если они сами невольные заложники проклятой тоталитарной системы. Эти двое юнцов в серой хлопчатобумажной форме – всего лишь заложники.
- Мустафин Анвар Халилевич, у Вас есть право на последнее слово, – не без усталости пропыхтел толстяк в мантии и, саркастически улыбаясь, спросил меня:          
- Воспользуетесь ли Вы своим правом?
Смертная казнь через повешение. Приговор к смертной казни – есть заочное лишение жизни. Перед глазами всё сияет  в нереальных серо-фиолетовых цветах. Создаётся такое ощущение, что это всего лишь шутка, что сейчас всё закончится, все расцелуются, поздравят друг друга с 1-м апрелем и, весело взявшись за руки, пойдут пить чай с пряниками. Но…но всё совсем по-другому, и это уж точно не шутка. Либо петля, либо свистящие пули, либо электрический стул. Очень хочется жить, но судьба решена.
Сознание помутнело, переправляя меня в молчаливое туманное пространство. Появляется желание зарыдать, но слёзы приказали долго жить. Хочется в ужасе закричать, но не хватает усилий набрать воздуха, душного воздуха. Морально готовлюсь к своему концу, но моё второе «я» клокочет и ворчит в негодовании. Оно обвиняет меня в генетической трусости, в упадническом поведении, в нытье кастрированного без анестезии самца. Оно поливает меня словесной грязью и помоями, настырно ругает и бранит. Но дух обречённого побеждает, и я хладнокровно убиваю своё второе «я». Теперь же оно в моей истории. Смиряюсь и включаю механизм героя-смертника, готового на всё и вся.
Правая рука пригладила непослушные волосы на голове. Дико улыбаясь, на порядочном расстоянии впиваюсь взглядом в выпученные глаза толстяка. Тот в удивлённом непонимании почёсывает затылок. Все в ожидании.
- Ну, что ж, засранцы, мать вашу. У меня нет особого желания вам что-либо говорить, ибо это бессмысленно. Это всё равно, что объяснять шакалу о вреде употребления гниющего мяса. Так что ничего прощального и умоляющего вы от меня не услышите. Я гордый мерзавец. Одно у вас прошу напоследок. Всё равно ведь пришёл конец. Обрадуйте «без пяти минут трупа», дайте сигаретку, смерть как хочется курить. Даже дышать тяжело, – таковой была моя последняя речь.
Через несколько секунд у меня изо рта уже торчала сигарета. Один из солдатов услужливо её прикурил. Жадно затянулся – табачный дым густой струёй пересёк мои дыхательные пути (цвета рук шахтёра) и стремительно ворвался в зону лёгких. На душе сразу всё отлегло. Сердце запело, нервозность спала, дрожь исчезла.
Судьи гордо поднялись и победоносно вышли из зала суда. Складывается восхитительная картина: немного утомлённый, но неописуемо довольный молодой блондинчик с зелёными глазами, вальяжно развалился на скамье и безжалостно дымит сигаретой. Он не думает о том, что его жизнь отсчитывается минутами, казалось, он позабыл об этом. Он счастлив. Храбр. Безумен.
Еле улавливается весёлый птичий щебет, за окнами пернатые твари,  не теряя зря времени, наслаждаются короткою жизнью. Мое безысходное положение незаметно приводит к последним в жизни наблюдениям за зигзагообразными полётами мух, разносчиков заразы. Настенные часы остановились в ядовитой ухмылке, ведь им ещё можно висеть и тикать; двое солдатиков, разморенные от жары, в унынии еле держатся на ногах.
Скоро за мной пришлют какого-нибудь подонка по приказанию других подонков. Меня поведут по оранжевой дорожке из мягкого ворса в сторону гибели. Выведут в холодный от сырости, тёмный коридор с бетонными стенами, потолком и полом. По коридору проведут к решетчатой железной двери, которую сразу же откроют надзиратели, и там я окажусь у следующей железной двери, но уже без решёток. Я брошу небрежный взгляд на рыжеволосого надзирателя с веснушками, усыпанными по всему лицу. Он резко раскроет дверь, и, наконец, мы окажемся на свежем воздухе. Буду медленно идти по деревянной платформе до моей виселицы в сопровождении подонка и тех же мальчишек в серой форме. Там зачитают приговор уже в последний раз, и там же будет так называемый палач. Перед смертью всех их буду громко проклинать, обзову революционеров моральными уродами с комплексом неполноценности и человеконенавистничества. Затем в сердцах плюну в толпу и начну безумно хохотать назло всей этой публике, что будет, яростно бранясь, кидать в меня огрызки и всякую дрянь.
- Мустафин Анвар Халилевич, я прибыл сюда по приказанию…
Передо мной стоял высокий седовласый подонок. Я уже догадываюсь, для чего он прибыл. Он поведёт меня по оранжевой дорожке. Значит, буду умирать в расцвете сил.
«Дзззн!» - зазвонил телефон самым, что ни на есть нервирующим образом. Когда поднимаю трубку и узнаю, что некто набрал неправильный номер, непонятная ярость охватывает моё сознание. Но беру себя в руки и спокойно отвечаю: «Придётся вас огорчить, вы набрали неправильный номер». Ведь вежливость здесь не помешает.
А бывает и такое: звонишь по срочному делу к нужной персоне, а линия непрерывно занята. Это всё телефонные болтуны никак не могут наговориться. Немного жаль несчастных, ведь вся их жизнь заключается в пустых звонках и бессмысленных разговорах. Обсуждения, сплетни, перемывания чужих косточек, всяческие дрязги – есть главнейший смысл их существования. Многие людишки медленно гниют в виртуальных компьютерных мирах, а эти в телефонных пространствах, связанные оптико-волоконным кабелем. И вот, сидишь и нервничаешь, а в ответ лишь короткие и быстрые гудки ядовито тебе сигнализируют о занятой линии телефонными болтунами. И ведь до такой степени становится обидно, что весь прямо закипаешь. Хочется задушить их этим же телефонным шнуром. Рождается неописуемое желание, чтобы кто-нибудь из них внезапно подавился слюной и вследствие данного эпизода бросил трубку. Ну, уж нет, на то он и болтун, что не бросит. Наоборот, он (она) целые сутки напролёт будет беспрерывно вести со своим собеседником (с таким же гоблином) никчёмный разговор до тех пор, пока не вспомнит об остывшем чае с крендельками или о желании немедля справить собственную нужду. Так вот, телефонные болтуны! Мочить вас надо за это!
- «Дзззн, дззззн!».
Я не спеша подошёл. На секунду задумался. Взял в руки трубку.
 - Алло! – хрипло прозвучал на конце провода чей-то гремучий голос.
- Алло, – я промолвил напряжённо.
- Анвар! Это ты?
- Нет, к сожалению, он умер два дня назад. Завтра ближе к полудню состоятся его похороны. Вы можете приехать.
Я резко положил на место трубку и нервно рассмеялся, словно злой гном из какой-нибудь дурацкой сказки. Гробовая тишина. Я, ликуя, наслаждаюсь преимуществами тишины. С облегчением вздохнул. Ещё раз из осторожности огляделся вокруг и, убедившись, что в гостиной никого нет, побрёл в кухонную. Присев на жёсткий стул, я принялся лениво изучать всю имеющуюся атрибутику данного помещения.
Внезапно, я почувствовал нечто, напряг свой слух. Неприятный холодок прополз по всему телу, работа сердца увеличилась во множестве оборотов, и на моем лице выступил холодный пот. Я это чувствовал. Дикий страх влился в меня, пронизывая до костей. В этой непредсказуемой тишине слышны были лишь монотонные удары, издаваемые часовым механизмом, этот безжизненный стук хладнокровно бил по моим нервам и барабанным перепонкам. Обоняние помогло мне услышать своеобразный запах, относящийся к пряным ароматам. За моей спиной кто-то стоял. Мой напряжённый слух уловил чужое дыхание, дыхание ровное и спокойное.
Но ничего хорошего оно не обещало, наоборот, владелец дыхания ждал, когда я оглянусь. Я чувствовал владельца, он был рядом. Старался не двигаться, пытался думать о чём-либо другом, но трусливые мысли извивались лишь вокруг причины страха. Страх первобытного порядка, он гложет и раздирает, рвёт и мечет, он гноится в человеке. Непослушные пальцы судорожно дрожали. Тогда, я крепко сжал кулаки и стиснул зубы до боли. Шевелить онемевшими ногами было весьма трудно, поэтому конечности находились в неподвижном состоянии. Я в ужасе дожидался нападения владельца дыхания, но атака неопределённо затягивалась. Дуэль тишины. Кто-то не выдержит и сдастся. Наверное, именно у меня не хватит терпения в молчаливом противостоянии.
Мой мозг на пределе, каждый вздох, каждое дуновение бьют по нервной сверхчувствительной системе. Чего же хочет эта сволочь? Моей гибели, но зачем? Неожиданно, мой взор замечает блестящий большой тесак, мирно лежащий передо мной на столе. Кровь бешено кипит в голове, сознание стремительно переходит за грань настоящего в аномальное, пальцы медленно и с трудом тянутся к ручке острого инструмента для разделки мясных туш. Одновременно на непонятном для меня уровне, ощущаю, как владелец дыхания сверлит своим холодным взглядом мою спину. Сейчас он меня ударит, похоронит навеки. Вот влажные подушечки пальцев слегка прикоснулись к ручке тесака, напрягаюсь до невозможности, живая масса и мысли приготавливаются к внезапной атаке, правая рука уже сжимает инструмент смерти. Изрублю. Уничтожу.
МОМЕНТ!!! С молниеносной быстротой всем корпусом поворачиваюсь на сто восемьдесят градусов, и начинаю безудержными и яростными движениями правой руки вспарывать тесаком воздух, испуганно ругаясь и бормоча какую-то ересь. Безостановочные удары по импровизированному противнику заметно утомляют. Задыхаясь от усталости, осознаю, что противник за моей спиной мне всего-навсего почудился. Досадный момент в моей жизни. Игры больного воображения. И в самом деле, я безобразен со всех сторон.
Нервно выматерившись, открыл дверцы дубового шкафа и вытащил из него две литровые бутылки водки. Медная пробка звонко шлёпнулась об пол. Не нужны стаканы. Начал жадно пить с горлышка.
И тут меня осенило… Со мной точно не все в порядке. Я запутался. Перестал осознавать, где реальность, а где вымысел. Кто я? Где я? Что со мной?
Меня конкретно торкнуло. Содержимое первой бутылки уже убито, а вторая гордо ждёт своей очереди. Беззаботность и пьяный похуизм играют агрессивные роли. Крепко сжав пустую бутыль, подошёл к открытому окну и с огромным размахом бросил её на улицу.
Слегка пошатываясь, медленно продвинулся к круглому столу и сел на стул, что стоял рядом. Загруженный тягостными мыслями впал в глубокую задумчивость. При этом, глядя на оставшийся «флакон» с горькой, как бы мысленно напрягся.
Зловещая тишина. Даже часы замолкли, стараясь не напоминать человеку о существовании времени. Время – это, пожалуй, единственное во Вселенной нечто, что безгранично. Оно движется без каких-либо остановок в сторону туманного и неизвестного нам будущего. А что будущее?! Рано или поздно, будущее – есть смерть. Моя смерть, их смерть – вопрос лишь во времени - «кому и сколько». Где гарантии, что я завтра проснусь? Где уверенность, что я завтра не попаду в автокатастрофу и не погибну? Кто готов поручиться за то, что рука хирурга оперирующего меня не дрогнет? Гарантий нет и не будет. Ведь смерть настигает нас в самый неожиданный момент.
Потенциальные трупы, мы в первую очередь рождены для того, чтобы сдохнуть. Это не нечто с косой и в чёрном капюшоне, а может, даже не попадание в рай или ад. Думаю, в смерти нет ничего таинственного, сверхъестественного и религиозно-фантастического. Это тишина, покой, бесчувственность и бесцветная пустота. Нет времени, нет пространства, нет разума.
Я знаю, что умру и даже представляю себя покойником. Может, случится, холодное посиневшее тело будет неподвижно лежать в морге, в безмолвной компании таких же мертвецов. Тамошняя неотъемлемая собственность каждого: три бирки и казённая простыня, прикрывающая голый безжизненный труп. Серый кафель, сырость, раздражающий звон протекающего крана и вредный запах обеззараживающих химикатов. Гнусный хор печальных гудений моторов холодильных камер.
Позже моё тело похоронят, и на похоронах я уже не смогу услышать ту наигранную пафосную речь, касающуюся моей личной жизни. Не смогу увидеть те букеты дорогих цветов и траурные одежды, в которых будут присутствовать все эти клоуны. Не увижу, как клоуны в тот же вечер нажрутся до поросячьего визга и будут громко блевать и рыдать, вспоминая обо мне. О необычном мужчине по имени Анвар. А что же позже произойдёт с покойным? Глаза потеряют свой цвет, и полным ходом продолжится необратимый процесс биологического характера. То есть разложение трупа, где мёртвые ткани приобретут крайне неприятный оттенок, а жирные мерзкие трупные черви будут с хищной жадностью пожирать мою смердящую неживую плоть. Гнилостные внутренности, ядовитая вонь мертвечины, а потом – обглоданные кости, пустые глазницы и нелепый челюстной оскал, напоминающий голливудскую улыбку. Вот таким образом чаще всего заканчивается история каждого человека. Навсегда.
Ночь. Кладбище. Слышатся отдалённые шорохи опавшей листвы и треск сухих сучьев – кто-то осторожно пробирается сквозь дикие заросли и кусты печального пространства. Пронзительные вопли ночных птиц будоражат окрестности. В столь позднее время здесь жутко, а при виде пугающих полумесяцев и могил простому обывателю становится вовсе не по себе. Где-то в душной каморке спят мертвецкими снами в жопу пьяные сторожа. Надгробные плиты (любимицы вандалов) с выгравированными именами усопших и оградки уныло проводят дни и ночи в вечной серой замкнутости. Этакое мрачное место проживания экс-людей. Место предрассудков и гранитных памятников.
Раздаются громкие звуки падающей и от влажности тяжёлой земли, слышен скрежет упорно натыкающейся на мелкие камушки лопаты. Одновременно улавливается ЕГО учащённое дыхание. ОН пришёл сюда для того, чтобы утолить свою жажду любви. В изогнутых венах плещется похоть. Конечно, ОН болен, но в этом диагнозе нет места ЕГО полной вине. Природа и материя виноваты. Вина лежит на роковых случайностях и сдвигах в психике больного. Окружающая ЕГО среда, в конце концов, виновна. ОН неустанно работает лопатой, и яма на глазах становится всё глубже и глубже.
«Кххрт!» - остриё лопаты наткнулось на что-то твёрдое, скорее всего на крышку гроба. Несколько минут ушло на открытие крышки, во время чего ОН чуть не вывихнул свою ногу. Устало повалился на траву, чтобы отдышаться и передохнуть. Из страха быть замеченным не в очень подходящее время для этого места, вынужден озираться с опаской по сторонам и прислушиваться к угрюмому шелесту засохших растений.
ЕМУ легче жить среди мёртвых, нежели среди живых. Боязнь людей, любовь к мёртвым. Здесь ОН чувствует себя хозяином и повелителем, ведь трупы не сопротивляются и не кричат. Здесь ОН вроде бога, а там же ОН никто, так, вшивенький курьер, получающий гроши. Люди ЕМУ чужды, ОН избегает их. ЕМУ нравится контактировать с мертвецами, так как это вселяет в него огромную уверенность в собственные силы. Сумасшедший ли он? Да, вполне возможно. Скорее всего, пьяные «в стельку» родители беспрестанно били ЕГО в раннем детстве, а может, сексуально озабоченные воспитатели насиловали в интернате или ОН появился на свет уже с психическими отклонениями. Индивид знает, что в нашем мире случается всякое, и временами нам приходится с этим мирится. Ну а что же всё-таки с ним? Хронический случай некрофилии. Желание трахать полуразложившегося мертвеца, ЕГО возбуждает «благоухание» гнилого мяса, наслаждается, прикасаясь к мягким склизким тканям. Сморщенная кожа с лёгкостью рвётся, волосы полностью выпали, длинные ногти приобрели тёмно-коричневую окраску, ядовитые трупные газы доводят до неописуемого оргазма, средний палец свободно входит в скользкое лоно, жадно разрывая и без того уже мягкий клитор; блестящий и лоснящийся от жира белый червь нагло торчит  из  ноздри и ехидно улыбается. Кайф. Опасность быть застигнутым на месте преступления лишь повышает возбуждение. ОН полностью удовлетворяет себя. А интересно ведь, хотел бы кто-нибудь, чтобы после его смерти над его трупиком надругался какой-нибудь безумец, вроде этого ночного некрофила? Пусть боятся. Даже если ему этого не хочется, у него нет стопроцентной уверенности, что такого не произойдёт. Ни один умерший не застрахован от ласк больного некрофилией.
СТОП!!! Кадр назад!      
- Алло! – хрипло прозвучал мой голос.
- Алло, – на другой стороне провода раздался мой же собственный голос.
- Анвар! Это ты?
- Нет, к сожалению, он умер два дня назад. Завтра ближе к полудню…
Я уронил трубку на пол. На несколько секунд меня полностью парализовало от ужаса. Собравшись с силами посмотрел направо, бросил взгляд налево. Кругом кровь. Я в почтовом отделении. Фойе усеяно окровавленными телами. У меня в руках все тот же тесак, которым я рассекал воздух. Но теперь он весь в крови. Руки дрожат от ужаса.
Что же все-таки со мной? Почему я здесь? И зачем, зачем пребывает все больше и больше вооруженной полиции?
                =//=//=//=
Из газеты «Крымский вестник» за 05.11.2000 года.
 «03 ноября 2000 года гражданин Украины Мустафин Анвар был убит спецназом во время «Бахчисарайской почтовой резни». Как стало известно, Мустафин Анвар в здании почтового отделения зарезал охотничьим ножом семерых человек. После оказания вооруженного сопротивления представителям правоохранительных органов, руководство департамента МВД г. Бахчисарай отдало приказ стрелять на поражение. По данным, предоставленным сотрудниками Минздрава, данный гражданин страдал психическим расстройствами, а именно шизофренией…».