Случай на охоте

Андрей А. Воронин

Случай на охоте

Это случилось давным-давно, еще когда московские лягашатники ездили на охоту на ночных поездах. Когда вся страна в едином порыве достигла таких высот, с которых потом все катится и катится. Когда с собой в поезд возили вареную курицу, потому что эпоха грилей еще не пришла. Когда не было сухого корма и хо-зяева везли с собой самодельную тушенку на корм собакам. А делали мы ее так. Покупался говяжий жир и самое дешевое мясо в магазине. Кстати, не всегда найдешь не просто дешевое, а вообще мясо – тогда в ход шли мясопродукты – обрезки, почки, всякая требуха. Тушилось это в хорошо проветриваемом помещении не меньше часа. Сохраненные заблаговременно квадратные пакеты из-под молока емкостью не менее 1 л ошпаривались кипяточком, туда утютюкивалось варево и потом заливалось растопленным говяжьим жиром – до полного выхода воздушных пузыриков. Все. Можно даже не заклеивать (скотча ведь еще не было), само себя закрывает, потом только отрезаешь ножом сколько надо – и собака сыта. Ну, бывало, конечно, что в крайнем случае собаки делились с голодной и нетрезвой компанией. Врать не стану.
Ну так вот, собрались мы вчетвером, в две собаки четыре ружья. Но в последний момент у одного сука запустовала, - куда ее? Что делать, билеты на руках!? Ну, ладно, кобель горячий, он и на четверых поработает, да и на подаче, на подранках. Мы всегда открытие пропускаем – нарочно сидим у палаток, когда чайники без собак после вчерашнего лихорадочно собираются на первую зорьку. Они над нами мягко издеваются – что, мол, парни, проспали? Немудрено, пить надо меньше. А мы вот ни в одном глазу!
Через полчаса такая канонада пойдет, мама родная, хоть в окоп лезь. А вот часикам к девяти наши бедолаги уже поправились, патронташи пустые, глаза дурные, головы и того дурнее, шарят по тристе подранков. Вот тут и нам самое время пройтись, с собачкой, можно ружья не брать. Полну сумку уток, да и патронов (если я отдаю подранка такому удальцу, он мне – патрон) насобираешь – в магазин не ходи. А наши герои – смех, да и только, где их спесь! Уж как стелятся, уж сколько налить сулят – отдай, милок, ей-богу мой подранок, сам видел, как он сюда упал! Не попом же возвращаться! – А что ж ты его сам не взял? – молчит, сопит, отворачивается.
Ну ладно. Собрались – надо ехать.
Встретились на вокзале, купе на четверых, все как всегда. Ан нет. Сегодня на поезде рейд, собаку только в багаж.
- Да вы что, одурели, сеттера в багаж? Он у меня член семьи!
– У тебя член, а у меня не член. Хотите ехать – оформляйте багажную квитанцию, и в почтовый вагон. Так и быть, подстилку разрешу положить, для комфорту.
 – Вот уроды! Я так не поеду! – говорит Толя, хозяин.
- А нам что, тоже мимо кассы? Мы же на твоего рыжего все ставки!
- Сколько ты хочешь? - весь твой рейд у тебя на морде нарисован!
- А будешь оскорблять при исполнении, в раз оформим, у нас план по хулиганству не закрыт!
Ну, в общем уломали мы Толяна. Кабы все знать заранее!
Оформили – в последний миг - багажные квитанции, отвели Рэда в почтовый вагон. Постелили свою подстилку, Толька хотел с ним ехать, но там не положено. Там амуры у проводницы с почтарем. Не положено, и все тут! Ну, ладно, ночку перекантоваться. Но первый день пропал – не будет работать Рэд после такого унижения! Это точно. Ну ладно.
Едем, настроение – ниже ватерлинии. Ну, по маленькой, еще по одной, не помню, может и по третьей – заснули невеселые. Нам до конечной, разбудят в шесть, дальше на автобусе.
Просыпаемся, поезд стоит, пассажиры все на месте, а время уже полвосьмого! Так, что за дела? Проводницы нет, никто ничего не знает. Прошли к почто-вому, выгулять Рэда, покормить, то да се… Нет почтового вагона! Как это? И стоим в тупике, что это? И нет никого вокруг! И тягача нет, стоим без локомотива, ту-ман, пустота, тупик, - и самые нелестные мнения пассажиров обо всем на свете, - начиная от железнодорожного сервиса и кончая – ну ладно, стучать на своих не станем. Толян с лица спал, мы от него ружье убрали, носится сам как сеттер, только не по ветру. Грех, конечно, смеяться, Рэд пропал, у него только Д1 три штуки, и в разных испытаниях, ну, в смысле, у разных судей. Чемпион породы. А работы! Любо дорого посмотреть! Пустышек не лепит. Потяжки на полсотни метров! Анонс! Подача! Секундирование! – да все, что хочешь. Но тогда все привыкли – когда хреново, начинают смеяться, уж никто и не обижался. Время было такое.
К пол десятого появился начальник в фуражке. Наши вагоны, оказывается, отцепили, и прицепят через час – ремонт путей, повезут в объезд. Всем выдадут справки для кадров – по причинам неодолимой силы опоздали к месту следования. Ну, народ повеселел, мужики сгоношились, сидят, завтракают. Солдат спит, служба идет.
А нам-то каково? У нас денечки считанные!
Толян примчался, схватил ягдташ и испарился – догонять почтовый. Так, остались мы и без собаки, и без Тольки. Ладно.
Ну, короче, приехали мы не к утру, а к ужину. Думаем, чего переть палатки, все барахло семь верст, осталась одна ночка, перекантуемся в охотхозяйстве. Конечно, не Рио де Жанейро, но хоть крыша над головой, и время сэкономим. Хорошо.
Сбегали на вечернюю, но мы же не утятники. А по красному перу без собаки сами знаете. Так, стволы погрели. Вернулись злые, чуть сами не переругались. Может, завтра Толян подгребет, хоть денек побегаем по лугам. Сели вечерять, у кого что. А комната – на тридцать коек, и кроме нас еще несколько кампаний, да и одиночки. Так глазами и шарят, а то и подваливают – налейте, ребятки, инвалиду соцтруда, никакой жизни без пяти булек! Ну, раз, ну два, но у нас, между прочим, не собес. А глаз уже нехороший, злой глаз у бедняги инвалида, да и манеры прямо скажем, не бархатные. Да и не один он такой. Обстановка, короче, не курортная.
Единственная женщина в хозяйстве – жена сторожа, он же егерь, он же комендант. Сам укатил с военными на озера, на выходные. Смотрим, она в дверь мигает – мол, парни, выйди в коридор, разговор есть. Ну, мы вышли. Она говорит:
- Так, я вижу, вы ребята нездешние, вы поаккуратнее, тут у нас… если хоти-те, я ваши вещички на ночь в камеру хранения, а утром заберете, я тут с утра буду.
- А что, опасно?
- Да нет, что вы, но на всякий случай советую.
- Ну, давай, куда тащить-то все?
- Вон дверь железная, туда. Мне-то стакан нальете, молодцы, надо же женщину уважить?
- Уговорила.


Ну, снесли мы все в камеру хранения. Ну, угостили женщину водочкой. Угостились и сами чуток. Оставили на обратную дорогу. Только расположились спать – опять плывет наша красавица, мигает из коридора.
- Ребятки, вот ко мне брат приехал с городу, а угостить нечем, выручайте пузырьком, завтра чуть свет я с магазина отдам.
Обстоятельства непреодолимой силы – выручили, раз такое дело, брат приехал. Хозяйка отвела своего постреленка и соседского мальчугана в камеру хранения, - играйтесь дети, вечером я за вами зайду, - и ушла брата угощать. А дети играются в кладовке.
Ладно, спим.

Утро. Темно еще, проснулись – мама ты моя родная, в комнате Мамай прошел – кто-то спит мертвецким сном, инвалида уж нет, все рюкзаки навыворот, мы переглянулись – хорошо, что сдали свои хозяйке! Вот какая заботливая! Переку-сили, что осталось, собираемся на зорьку… А ружья, патронташи – под замком. Мы – в камеру. А она закрыта. Мы стучать – а оттуда дружный рев двух маленьких паровозов – детей-то забыли забрать, недосуг, видать, был. Мы – искать хозяйку. Туда, сюда – нет ее нигде. А где она живет, кто знает, мужики?
- А в Зажогино, верст пять отсюда, но она на велике уехала, дак что пехом, если надо, вон за тот островок, там дорога, дак вы по ней не идите… - и на полчаса ребус, как найти Зажогино.
- А когда она вернется?
- Откроется в 10 часов. Она женчина точная, раз сказала, значит, сказала.
Пропала вторая зорька.
Сидим, допиваем заначку. И впрямь, к десяти подваливает точная женчина, смотреть на нее страшно, лучше вообще на нее не смотреть. Освободила детей, нам говорит –
- Ребята, я вас помню, я вам должна пузырь. Но Клава сегодня картошку копает, магазин закрыт. Так что обождите, она в обед все равно за водкой пойдет, и я.
Обстоятельства неодолимой силы. Ладно. Пошли за ружьями. Заходим в кладовку – детей уже нет. И потом – что с них возьмешь, маленькие еще. А хозяйка и сама не рада, и так еле живая. И тут нате вам. Она бедная чуть не упала. Ну, мы ее подхватили и на улицу – отойдет. А дело то в том, что детки оказались лю-бознательные. Они вчера вечером разобрали все ружья и игрались в пружинки.
Вот так мы в тот раз поохотились.
Да, а Тольку мы с тех пор не видали.