Анастасия 10

         Фото: Город Черногорск школа №3 Учительница
               Татьяна Николаевна Романова, 1950 год.               

                экскурсия

              По превратности судьбы, Ольга Николаевна
         Романова и Татьяна Николаевна Романова учились
         в учебном заведении в городе Свердловске на
         преподавателя начальных классов.   Их фамилии
         были:   Ольга – Елена Николаевна Барбина.
         Татьяна – Тамара Петровна Бочарова.
         И вот однажды им объявили, что они сегодня
         пойдут на экскурсию в дом Ипатьевых, где убили
         Императора Николая второго и его семью.
         На что Ольга Николаевна Романова спросила:
         -  А что их убили?   - Да!   - Сказали ей.
         -  Ой, как интересно – сказала Ольга Николаевна.
         -  Ольга Николаевна Романова пришла с книгой.
         Из которой выписала слова на стенку в комнате
         Ипатьевского дома.   После окончания учебного
         заведения они работали в городе Черногорске
         в школе номер три.   Где они и учили детей рабочих.
         А Мария Николаевна Романова была заведующей
         этой школы.   Ольга Николаевна Романова умерла
         в 1953 году 7 ноября в городе Черногорске.
         Татьяна Николаевна Романова и Мария Николаевна
          Романова сразу же уехали жить в Москву.
          Где работали и жили до старости.
                254
               
    Сказ, Матушки Императрицы Анастасии Николаевны Романовой.

                ЗА  ОРЕХАМИ.

М: -   А уж так он их жарил вкусно, замечательно, и
         красивые такие орехи делаются.
         Нигде не подожжёны, ни чего.
         Как мог он так  делать?   Я  не знаю.
 С: -   Дак это ты лезла, залазила на дерево, а он, это?
          Смотрел - да?   Когда ты залазила.
М: -   Но!
 С: -   А потом говорит, а ты мол, полезли или что?
М: -   Он: - Вот поедем другой раз с тобой орехи набирать.
         Ты хоть куда залезешь.
         - Но, говорю, а что…   Но, мы трое ездили.
         Ой, орех мы тогда много привезли.   Мать ещё жила
          у нас - Татьяна.   Всё не выходила замуж.
С: -   А, но Дмитрий?   Уже не было его.
М: -   А его не было уже.
С: -   А, двадцать седьмой год - да?
М: -   Да!   Не было!   Ой, орех-та, сколько мы привезли
         много.   Это мы где-то возле Урала, наверное?
С: -   А, наверное!   Да!
М: -  Где-то там.   Большой, большой лес-та, длинный.
С: -   А туда, как ехали?
М: -   Но, на коне!
С: -   На коне?
М: -   Ну, коня погрузили, в эту…
С: -   На железную дорогу, в вагон?
М: -   А?
С: -   На железную дорогу?
М: -   Да!
С: -   Да.
М: -   Купили ему билет – коню!
С: -   А.
М: -   И всё.   И упряжку, всё, за упряжку платили - за всё.

                256

С: -   Но, а потом оправдалось - да?   Орехами.
М: -   А?
С: -   Орехи привезли, продали и выручили затраченные
         деньги - да?
М: -   Ну!
С: -   А, какой город проезжали?   Где сходили?
М: -   Да я не помню их.
С: -   А, не помнишь.
М: -   Где мне упомнить всё.   Там много городов.
         Я  вот и ехала уже - уж девушка была.
         Уж девка считай, и не помню, какие города  я  ехала.
         Вот знаю Омск только - мы там долго стояли в Омске.
         А вот город мне не поглянулся.   Там же всё военные.
         Куда не идёшь, и так тебя за руку утаскивают,
         куда-то.   Но  я  им всем по морде им била,
         и отходила от них.   И мы шли с дядей Максимом,
         обнявшись.   Он взял за руку меня и не отпускал.
С: -   А, что бы все думали, внимание, как будто уже пара.
М: -   Но!   Ну и вот.   Ну и вот туда, как приехали.
         На коня, на бричку сели, на свою, и поехали в лес.
С: -   И поехали.   Вы, только с дедом были, или ещё кто?
М: -   А?
С: -   Только с дедом, с этим?
М: -   А?   Марфа была!   Дочь ещё его.   А, сестра Манька
         была - Климовой Маруси.
         Вот этой дочь она ей  Маньки-та.   Маруси.
С: -   Но и как?   Провизии…
М: -   Манька-то - дочь Маруськина была.
С: -   Мама?
М: -   А?
С: -   Провизии, здесь ещё набрали - у себя дома?
М: -   Но да!
С: -   Или там покупали?
М: -   И там покупали!   Там брали, и своя была, и…
С: -   Но он видно места-та уже знал?
М: -   Но да!   Он же уж, с малых лет, знает всё.

                257 

          И к кому заехать знает.
С: -   А, это его уже, как своего принимают там?
М: -   Чистого ореху, уже мешками с орехами нагружено
         было, уж всё это – обделано, когда домой поехали.
С: -   Дак не вы били, а кто-то уже бил орехи, там?
М: -   Почему не, мы?
С: -   А, Мама?
М: -   Сами!   Мы каждый - мы же там целый месяц - два
         месяца там жили, покамест было можно.
         До снегу, до большого, и всё там были.
С: -   Но дак вот ты и рассказывай, как приехали,
         как расположились, а то ты, я  тебя спрашиваю,
         спрашиваю.   Ты рассказывай сама.
М: -   Ну вот приехали мы в самую, уже мы поздно в этот
         раз приехали.   Уже осень началась.   Дождики
         маленько брызгали, а потом не стало дождя,
         не было.   Мы тот раз, полтора, около двух месяцев
         были там.   Но и встретили нас.   Всего же
         настряпано-то, белый хлеб, хороший.   Не такой же,
         как у нас, чёрный хлеб.   А они наш хлеб едят.
         Но у нас вкусный-та.   Спечённый хорошо.
С: -   А, вы угостили их - да?
М: -   Но у нас хлеб же свой был.   Нарезали: - Ой, какой
         же у вас…   Какая пшеница хорошая, вкусная.
         - А правда, Володя, вот почему, где  я  жила, у нас
         пшеница была очень вкусная.   Хороший хлеб пекли
         в Кривандино.   И аржанной, такой же хороший хлеб.
         А вот в Новокузнецке – я  приехала из деревни.
         Я  едва привыкла к нему, к этому хлебу.
С: -   Мама, ты давай рассказывай.
М: -   И вот это, приехали мы вечером.   Они как раз в бане
         мылись.   - Ой, но, гости приехали.
         - Ой, никто мы, чужие люди мы.
         - Ой, да ещё и девушку привёз.
         Ой, какая она хорошенькая.
         - Бабка меня сразу облюбовала - мать ихняя.

                258

          - Но расскажи ты доченька, как вы там живёте-та?
          Мы то ведь в Сибири живем, а вы то в России.
          - Да так ни чё, хорошо.   - Но хлебушка-то хватает?
          - Да у нас много хлеба.   Нам, говорю, наделили
          уже теперь, говорю.   Тятя наделял, один и второй.
          Два же у меня тяти-та.   - А как же это, два?
          - Я  ей всё это рассказала.   Ох, она – аж, и не знает,
         меня, куда и посадить, рассказать, но и…
         - А  я  ведь дочь тоже купеческая была.
         - Раньше купцы же были.   И это?
         - Я  маленькая была.
         - Она не скажет, что маленькая, а  я  махонькая была.
         - Я  махонькая была ещё, и меня привезли и
         посадили меня на залавок и говорят:  - Вот это
         купеческая дочь.   Можешь принять и воспитывать.
С: -   А почему так?
М: -   А?
С: -   А где же купец?
М: -   А отец?   Отца - медведь съел.
С: -   А.
М: -   Вот.  Задавил и спрятал его, но после-та его нашли,
         схоронили.   Он его всего изодрал - медведь.
         А мать вышла, за какого-то мещанина.
С: -   А, но и она осталась – дочка-то?
М: -   И она одна, девочка эта, осталась.
С: -   А, как её звать та?
М: -   Да!   Так меня, говорит, и воспитывали.
         А назвали меня Марфушкой.   Теперь  я  уж
         не Катюшка, а Марфушка.   - И так тётей
         Марфой - так мы её звали.   А  я  говорю: - А у меня
         мама была Марфа.   - Ну и вот видишь, как хорошо.
         Я  довольна, что ещё были Марфы, что меня ни одну
         Марфою назвали.   Я  всяко рожицу косила,
        переделывалась всяко.
         - А у них Марфа была, такая, придуроковатая.
         - И вот они меня назвали этой, и окрестили Марфой.

                259

         Перекрещивали уже, а была-та Катюшка, а осталась
         Марфушка.   Что с меня осталось, говорит.
С: -   Мама, но и как, поехали вы на следующий день?
М: -   Но и мы поехали бить орехи.
С: -   На следующий день уже?
М: -   Да!   Приехали, мы пять кулей набили за целый
         день.   Нам хорошо повезло.   Внизу много этих орех.
         И аж висят, бедные деревья погнулись.
         До того много было орех.   Но и на второй день,
         обработались - шелушили шишки.
С: -   А ты, лазила-та?
М: -   Я  лазила!   Все время, им бросала шишки.
         Вот.    Колотила - их не надо рвать.   Их ударишь.
         Такая колотушка.   Колотушка это.   А  я  лазить-та
         мастак была уже.   И всё говорила эта бабушка-та:
         - Ох, хорошо она лазит.   Но, молодец.   А  я  ведь,
         хоть, Катюшка и Марфушка, но  я  не умела  лазить.
         Меня отец бывало, названный-та, пошлёт, а  я  сама
         вперед прилетала, а орехи-та там оставались,
         а  я  прилетала к нему.
С: -   А, падала?
М: -   Ну!
С: -   Хи, хи.
М: -   Падала, говорит, и так и не научилась, говорит.
         - Дак  я  уж орехи собирала в фартук большой,
         а он мне целую кучу, прямо в фартук бросал,
         и  я  падала с этими, хе, хе.   Как бросит кучу-та,
         я  и упаду.   Припру, это?   Прижму, опять.
         А там такое большое корыто.   В этом корыте,
         так их и делали.   Шелушили.
С: -   А, тёрли?
М: -   Тёрли!
С: -   Но да, не будешь шишками, надо же семечками?
М: -   Но да!   Это сколько надо им.   А сколько останется
         от них?   А потом же сеяли, через сито.   И в мешок.
С: -   Это вы пять кулей чистыми орехами - да?

                260      

М: -   Да!
С: -   А.
М: -   Пять кулей чистыми орехами привезли сразу же.
С: -   За первый день?
М: -   Но, нас пять человек?!
С: -   А, но да.
М: -   Было там.   Они нам помогали, у них трое парней,
         да самих двое.   Старший этот отец и сын.
         И мы быстро наделали.   Мы там еще две-та недели,
         дак так просто гостили.   Поджаривали немножко и
         на дорогу, и так приедем, дак чтоб поджарить.
         Много зажаренных наклали.   Но и, там не продавали.
        Там за это, за бесценок продашь их.
С: -   Но конечно надо ж поджарить.
М: -   Но и тут жили хорошо мы в гостях.
         Ой, всё стряпали и стряпали всё.
С: -   Чё?
М: -   Да всё время стряпали, вот…
         У нас же никто не стряпал – вот, шаньги.
С: -   Нет.   Дак с орехами, что ли?
М: -   Нет!   Без орех, но с творогом там всяким.
С: -   Нет!   Мы, говоришь, стряпали.
         На счёт орех разговор-та.
М: -   Ну!   Но, мы уже всё в повозку мы склали.
         И уже сложили тут.   Только запрячь и ехать.
         Чтобы уж - ну прощались уж тут, ехать домой.
С: -   А дак там стряпали-та вы?
М: -   Но, они всё время стряпали.
С: -   Вам?
М: -   Бабка-та эта?!
С: -   А, ну, ну.
М: -   Уж она меня и всякими, и гречневыми-та этими.
          А вот не знали, что оладьи пекут?
С: -   А.
М: -   Володя, как это так?
С: -   Мама, но, не знали.

                261

М: -   Они лепешки пекли - так их раскатывали.
          А  я  говорю: - давайте  я  вас оладьями накормлю.
          - А как?   - Но, я  завела вечером, а потом утром…
С: -   Нет, ну как ты сделала?
М: -   А?
С: -   Что взяла?!   Ты рассказывай, как!
М: -   Ну эту, завела  я  их.
С: -   Ну ты процесс  весь  расскажи.
М: -   Ну!   Завела - они поднялись.
         Утром  я  проснулась, подлила.
С: -   Ну завела, подлила, нет, ну чё ты?   Взяла муку.
М: -   Но муку, чё уж обязательно всё-та это.
С: -   Ну конечно всё надо, как это вот, я  не знаю.
М: -   Но!   А они и не сеяли, оказывается её.
С: -   Кого?
М: -   Ну, гречку-ту.   Так прямо целиком и делали.
          - А, как это вы так?
С: -   Чё сеяли?
М: -   Муку не сеяли - гречневую.   Ну, надо же просеять
         её?
С: -   Но!
М: -   В ней же, сколько этих чёрненьких.
С: -   А, заразы-та?
М: -   Ну!   Корочки-та, они же…
С: -   А, из гречихи…?
М: -   Но!
С: -   Блины-та.
М: -   Но!   Но  я  просеяла, и вот они потом по моему-та,
         и стали делать.
С: -   Нет, но просеяла?
М: -   Просеяла, завела, и спать легла.
С: -   А завела, чего завела?
М: -   Ну, квашню!
С: -   Ну как ты?   Вот ты мне расскажи всё, как оно есть.
          Чё ты мне, квашню, квашню.
М: -   Туда молочко маленько, маленько, это…

                262

С: -   Налила воды.
М: -   Но!   Налила воды, размешала.
С: -   С мукой.
М: -   С мукой!
С: -   Туда добавила…?
М: -   Молочка немножко!
С: -   Но?!   И всё?
М: -   Всё!   И оно до вечера - до утра кисло.
С: -   Но дак вот…
М: -   Дрожжи развела.   А дрожжи через три часа,
         Только  я  спустила туда.
С: -   Ну вот.  Надо весь, всю технологию.
          Чё ты мне вот, развела, развела.
М: -   Вот через три часа  я  встаю.   - Ты чё доченька?
         - Да у меня дрожжи ещё не спущены.
         - А, а ты после разве их спускаешь? 
         - А через три часа.   Но и  я  спустила дрожжи.
         Они пошли.   Шапкой стало подниматься.
         Но, а потом  я  утром встала рано.
         Подмешала их маленько ещё и…
С: -   Мукою, да?
М: -   Да!   С мукой, погуще, и оно ещё поднялось.
         Потом ещё маленько, чуть-чуть, погуще.   Поднялось.
         Смотрю, надо стряпать, а то они перекиснут.
         Я  уже знала, как их.   Ну и, мать эта, старенька-та,
         старушка.   Катюшка-та эта, ха, Марфушка.
         Затопила печку.  Я  давай стряпать.
         На пылу же стряпаешь-та.
С: -   Ну да.
М: -   Что бы огонь был там, горел в печке.
         И оладьи печешь.
         - Ой, какие же они толстые да вкусные.   - Маленько.
         - Ой, да они тонкие будут?
         - Не будут они тонкие, хорошие, посмотришь.
         Ты подожди, сиди, вы посидите!   Вот, она эта её
         э - невестка, и говорит: - Вы не поругайтесь.

                263

         А то же вы, две православные-та.
         - А  я  говорю, но, которая уж передолит.
         Хе, насмеялись ещё над нам.   Но и  я  настряпала.
        Они толстые и вот это…   Почти, такие вот
        сделались блины.
С: -   Большие, высокие.
М: -   Как это, пекутся-то.   - Ой, что это за это?
         За, блины?   Такие толстые?
         - А они, маленько, вот так вот, ну как…
С: -   А яичко ложила?
М: -   Яичко потом  я  уже, когда стряпать.
С: -   А, тогда уж.
М: -   Это уже в последний раз, разобью яичко и тогда уже
         стряпать, тут, через час начинаю стряпать.
         Да и они, как-то не очень и…   Я, ежели, одно яичко,
         когда разобью.   Они, как-то, это, не любят их.
         Они тогда пузырям эти яички.
С: -   Ну правильно.
М: -   Но и вот ладно, ежели уж заводить, когда,
         да на одном белке их, или желтке, желтке, вот.
         А белок - он портит всё на свете - белок.
С: -   Но её, а дак заводить, когда сначала  заводишь
         квашню, тогда сразу - да?
М: -   Но, тогда уже сразу класть надо!
 С: -   Желток?
М: -   Да!   И то, я…
С: -   А это, значит, воду…
М: -   Я  никогда не клала яичко.
С: -   Воду сразу разболтать?   С желтком - да?
М: -   Но!    Я  клала…
С: -   И с мукой.
М: -   Вот, сливочки дома возьму, сливки, у нас…
         Я, этот, как его?   Брат мой.   Колька наладил, эту?
         Но, крутить.
С: -   А, масло?
М: -   Чтобы сметану-ту?!

                264

С: -   На масло?
М: -   Но!   Э, ни на масло, а что б сметана была.
         Но, как её называют?
С: -   Дак сметана, там уж со сметаны сразу масло будет.
         Что тебе сметана.
М: -   Но, масло будет, а это вот - сливки просто.
С: -   Но!
М: -   И вот этих сливочек  я  стаканчик волью.
         Ну, стакан обыкновенный.   Но, но…
С: -   Ранешные стаканы.   Не большие такие, а самые
          обыкновенные.   Но, через три часа уже, как ты это
          развела?
М: -   Не, не, я  срезу, завожу на этом?   На этой сметане.
         На сливках.
С: -   И на желтке?
М: -   И желтка  я  тогда не кладу.   Они…
         А вот они пузыристые, и там как это.   На оладьи, как
         отнимется и так, от…   это?   Отпекётся и…
         А там пустое место.
С: -   А, пузырятся - да?
М: -   Пузырится оно!
С: -   Ты больше на сметане - да?
М: -   Да!   На сметане.   Я  разобью, она же, никакой там…
С: -   Дак что, сметану с водой?
М: -   А?
С: -   С водой сметану разбавишь?
М: -   Да!
С: -   А ты говоришь - после.
М: -   А дрожжи, нет, я  с молоком.  На молоке развожу.
         Молоко, сметана, сливки.   Не сметана, а сливки.
С: -   А, сливки с молоком?
М: -   Да!   И вот туда.   И водички немножко налью.
С: -   Кипячёную?   Или сырой?
М: -   А всёравно, она же вся перепекётся.
         Лишь бы хорошая вода была.
С :-   Мама?   И вот это ты…   Вы, это.

                265

         Нагрузились, всё.   Опять на железную дорогу - да?
М: -   Но и вот слушай, это…   На эти оладьи.
         Вот она стояла, стояла, аж, ноги то у неё?
         Она старенькая была.   Да сядьте вы на лавочку.
         Я  тебе…   Вон за стол садитесь.   Я  сейчас блины
         испеку хорошие, которые хорошо пропекутся.
         А эти может быть, ПЕРВЫЕ, и не едят.
         У нас, говорю, закон такой.   Первый блин комом.
         Его в отставку складывают, его.
         Он будет, на закваску потом пойдёт, на это?
         На оржаной хлеб.   Так, говорю.   И вот они меня
         и допрашивали: - Как это ты делала?   Как?
         - И хлеб, говорю, будет хороший.   Хороший бывает.
         И мы так делаем, говорю.   У нас это закваска будет.
         Мы ни когда, говорю, первый и второй
         и третий - комом.   А там хорошие блины пойдут.
         Но и вот она поглядела, и говорит: - Вот ведь,
         Я  стара, а дурна.   Я  понятия-та не имею.
         Не могу понять.   Как это ты стряпаешь?
         Ты ведь и масла-та не льешь туда.
         А  я  ведь стряпаю-та оладьи, они у меня плавают.
         - Дак, а какие же они оладьи, это же сдобные.
         Это жаренки у нас называют.   Это блины такие
         стряпают, что сканцы и шульчины.
         - А?   Опять ещё какое-то.
         - Ой, она, со смеху над ней, это, пропадёшь.
         Над этой Марфой и Катей.
С: -   Но и как?   Стала угощать - да?
М: -   Но и ладно, я  подношу на тарелочке ей.
         Маленько маслицем помазала, сливочным.
         Вот, пожалуйста, больше вам ни чё не будет.
         Вот тут медок, вот тут этот самый, как его ещё?
         Ягода, всякие варенья у вас есть.   В любое макайте
         и кушайте.   Молочка прихлёбывайте.
         - Да, ведь, правда, как вкусно, да хорошо.
          Да какие же они хорошие – кричит.

                266

          - Дашкой звали эту невестку-та.
         - Дашунька иди-ка?  Какие прекрасные эти блишки-та.
         - Она ни звала - лбины, а:  - Блишки-та какие.
         - Да какие же блишки?   Блины!   Дак они толстые
         вон, какие пышные.   Ну, я  ведь немножечко,
         вон как лью.   Вот чуточку налью, а они прямо у меня
         хорошие да пышные.   Я  помню, это?
         Пресвятая мать богородица, сидит да и говорит:
         - Вот  я  уже много, много лет.
         - И вот так она сидела, вот, как  я  сейчас.
         - Много, много лет жила.   Таких блинов не ела.
         Вкусные, приятные, запашистые. 
         И вот он сам  туда.   Не хочу, уш не хочу,
         а всёравно вот душа принимает.   И ещё охота есть.
         - Но ешьте вы, пожалуйста, кушайте!
         Я  им всё, и ягоды принесу.   Эту, как её?   Брусники.
С: -   Дедушка тоже был?
М: -   А?
С : -   И дедушка был?
М: -   Но!   Они обои сидели.   Дедушка: - Да, я  тоже так же
         хотел сказать, но вы меня опередили.
         - Но ладно.
         - Но и накормила  я  их, и вот эта бабка ела, ела и
         щупает.   - Да ещё один можно съесть.
         - Ещё один можно съесть.   Ой, умора.
С: -   Но, а мужики?
М: -   А мужики ржут, чё они, что, бабка разъелась блинов
         та, в одно, в бок в один наелась, а в другом ещё нету.
С: -   А, ещё можно - да?
М: -   Ешь, на!   Вот, в другой бок, этот блин съешь, ха, ха.
С: -   Нет, а мужики?   Тоже давай, давай блинчиков - да?
М: -   Но!   Но, наелись досыта.  - Но, помнить будем долго,
         долго тебя!   – Эти, сын и отец,
С: -   А как их звали?
М: -   А оба Павлы были.   Павел Павлович.
         А фамилия - Ореховы.

                267

С: -   Вот и за орехами приехали - да?
М: -   Но!   Вот.   Ореховы были.   Вот  я  и помню их.
         - Нас ты никогда не забудешь.
         Как орех возьмёшь - так нас вспомнишь.
         - Вот.   Ореховы, два Пашки.   Два Пашки Ореховы.
         А, какие же они люди добрые были.  Ведь чужие вот
         совершенно чужие.   Я  уж этому дяди Максиму - он
         такой, но какой-то не интеллигентный такой.
         Самый последний деревенский мужичонка.
         Такой, безалаберный.
         Всё наказывала: - Ты, почище, мой руки.
         У тебя руки, какие грязные.
         Давай иди, вымой.   На!   Мыло.
С: -   А, у них-та, когда были - да?
М: -   Мы, когда ехали туда к ним, всё наказывали ему.
         В бане его Марфа отмывала.   Какой-то он такой.
         Никогда не умывался.   У него руки - чёрные были.
         Дак мы ему, вдвоём, отмывали, этой, мочалкой,
         и всё отмывали грязь.
С: -   А, это ещё, когда туда ехали - да?
М: -   Да!   А туда приехали…   Сразу в баню пошли.
         Говорю: - Баню, стопили вы баню?
         - Ой, да мы только с бани пришли.
         - Но, пойдём дед - мойся там.   Но и пошёл дед.
         Его там мыли.   Он же старенький был. Тоже ему уже
         семьдесят лет было - мы ездили.   А здоровый ещё
         дед был.   Но и…   А к нам подошёл медведь.
         Мы спать ложились.   Подошёл, поглядел.
         А он и говорит – хозяин: - Нельзя к нам подходить.
        Вот  она маленькая, она спит.     Уходи.
        Он кругом обошёл, понюхал и пошёл.
        А вторично, когда  я  наверх залезла - на кедр.
        И он всё время сидел и наблюдал - что я делаю?
        Как  я, это…   А  я  возьму, да ему орешку брошу.
        Шишку.   - На!   Ешь!   - Кого ты угощаешь?
        - А, минька пришёл ко мне.   Но и наелся орехов.

                268

         Нагрызся.   И подался – пошёл.   А вечером-то
         у меня опять блины заведены были.   Напекла.
         Но, а один блинок  я  ему и бросила – медведю.
С: -   Кому?   Медведю?
М: -   Медведю!
С: -   Да.   Ха, ха.
М: -   И вот он уж с ним играл, играл, и так-то повесит его
         и эдак.   Они все наблюдали.   Надо же так?
         И всё - таки съел, облизнулся.   Я  водички поднесла
         ему.   Он попил.   А молоко не стал пить.
         Молоко поставила, и эту, и ушла.   А до молока не
         дотронулся.   Собака взяла носом и вылила.
С: -   Тоже не стала пить?
М: -   Тоже не стала, после его есть.   Ворчала всё.
С: -   А это, он воды напился и ушёл - да?
М: -   Напился и ушёл, вот ведь интересно как.
         И больше, так мы и не видели его.
С: -   Мама, а вот чё у них там, на заимке,
         один дом, что ли всего?
М: -   Не один, ну может быть вот так вот.   Вот.
         Вот так вот стояли, метров сто.
С: -   А, только два дома?
М: -   Да!   Два дома.   А, просто бараки такие сделаны,
         большие, а длинные.   Люди там живут.
         По комнате каждому.
С: -   Как бараки?
М: -   Как бараки, да!   И вот это…
С: -   Ну бараки одним словом.
М: -   Дак, а дом не будешь там делать, ну и вот это…
         А они уже придут, косятся - эти медведи.
         Кто их обижает.   А кто не обижает их, встанут,
         такие довольные.
С: -   Значит, их там много было в округе, медведей - да?
М: -   Но они кругом были!   Но и вот они нас всё время,
         с дядей Максимом, ожидали.   Что нам тогда будет
         простор.   Медведи все уйдут.

                269 

С: -   А, они, как вы приезжаете - они уходят?
М: -   А они уходят от нас!   Накормим.   Мы ему полный
         мешок высыпаем.   И им, в ящик, и они наедаются.
С: -   А, просто орех – самих семечек?
М: -   А  их - уже вычищенных.
С: -   Ну, а…
М: -   Вот, не только, что там, на…   шулушоные, а…
         Ну, с этой - со шкуркой.
С: -   Ну да, ну им это полезно.
М: -   Но они так и едят - они ж мягкие.
С: -   Они полезные.
М: -   Ну и вот они уходят.   Уходят, куда-то в другое место.
С: -   Ну, правда - они накушались.
М: -   Они на мясное, куда-то уже, и, наверное, на ягодки,
         где ягоды начнутся.   Они время знают.   На клюкву
         пойдут.   В то время уж там клюква начинает.
С: -   Ну правильно, мама, они покушают,
          и им шишки уже и не нужны.
М: -   Но!   А они там бросят шишку, а они травятся,
         и задирают их, которых.   А вот один там тоже,
         не Максимом звали, а Макся.  Максей его, почему-то,
         звали.   Дак вот он тоже в корыто, полное,
         привозит им орех.   Насыпает уже всего.
         Он так же кормил.   Но и…
С: -   Это уж после.   Как, ты показала им?
М: -   Не!   И до этого, раньше было так.
С: -   Раньше?
М: -   Но!   А тут и спрашивают: - А это кто - они вас
         заставили? 
         - Нет, у нас такой закон, кормить зверей надо. 
         Это ж его хозяйство.  Это хозяин же он.  Он и просит,
         чтобы дали ему досыта.   - Если ему мало - он пищит.
С: -   Ещё давайте - да?
М: -   Ещё везёшь один мешок.   Скажешь: -  Ну, хватит?
         Или ещё?   Мотает головой – нет, не надо.
С: -   Всё уже.   Ха, ха, ха.

                270

М: -   Всё!   И подались.   И видишь - гора там такая, это?
         Нет лесу, дак холм такой.    Эти холмики переходят.
         Через гору спускаются, и к морю, за рыбой пошли.
         За рыбой переплывут, а там и ягоды всякие.
С: -   А, какая, где там к морю-та?
         До моря-та далеко там - к речке.
М: -   Ну, река такая.   Не река, а…
С: -   Озеро?   Там, какое.
М: -   Озеро может быть большое.
С: -   А.
М: -   И вот они, оно и река там.
         Она потом видно разливается.
С: -   Но да!
М: -   Как-то они называли потешно.
         Залив, какой-то, что ли?
С: -   Но вот там река - одним словом. 
М: -   Но, река!   Она разливается, уже к осени она…
С: -   Разлив - да?
М: -   Разлив!
С: -   Разлив.
М: -   И вот они любители было ходить по этому, плавать,
         ходить.   Рыбы много там.   Ну, видно наедятся рыбы,
         тогда за ягодой пойдут.  Но, а уж, как ягоды наедятся.
         Там спать пойдут.   Тут уже их ни чем не заманишь.
С: -   И, как вот вы назад поехали?   Да?
М: -   Назад они нас…
С: -   Помогли грузить?
М: -   Это.   Уже загружено было у нас - уж тут мы всё
         загрузили, всё сделали.
С: -   Не, но на железную дорогу, я  имею ввиду.
М: -   Но!   А потом до железной дороги доехали, там
         погрузили всё, и отправились.   А тут мы, до этой?
         До Хвойной доехали.   Тогда, была эта станция-та.
         Станция была маленькая - туда дальше.
С: -   На Песь?   Станция Песь.
М: -   А?

                271

С: -   На Песи?
М: -   Не!  Не на Песи. От Песи она наоборот дальше сюда.
С: -   А, сюда.
М: -   Ближе.
С: -   А, на Хвойной – не было - да?
М: -  Там вот знаешь, где уборная? Так вот за уборной там,
         маленький такой домик.
С: -   А, туда дальше - да?
М: -   Но!   Там небольшой, станция-та такая.
         Такая и станция была.
С: -   Но в общем около.   Ну, в общем - станция Хвойная.
М: -   Да!   Хвойная, ну!
С: -   А потом вы выходите.
М: -   А потом мы выйдем, и на своём транспорте
         едем домой.
С: -   Уже - с орехами.
М: -   С орехам!   Вот.   Тут уж нас и встречают.
С: -   Ну да, на коня – на телегу.
М: -   Дядя Клима, дядя Троша.
С: -   На одном же коне мама, вы…
М: -   Но все наши деревенские встречают.
С: -   Мама?   На одном коне ж вы не увезёте,
         что там погрузили.
М: -   Ну конечно!   Едва.   Тут-та знаешь - на паре коней.
         Как не тройке ли, везли до этого - до поезда-та.
С: -   А.
М: -   Но и потом тут разгрузили.   Конечно, каждому
         по мешочку орех дали.   Но и…
С: -   И с орехами были - да?
М: -   С орехам!
С: -   Но, а чё.   Дед, он продавал, наверное, их,
          что б выручиться - да?
М: -   Продавал!   Конечно!
С: -   Поджарит и продает.
М: -   Он и сам, как куда посидеть, объявляет.   На…
         Записку пишет на этом?   На заплоте, где-нибудь,

                272

         или на берёзе.   Я  орех приношу ведро.
         Будем ГРЫЗТЬ!
С: -   Да?
М: -   Поджарка хорошая, вкусная!
С: -   Ха, ха, ха.
М: -   Но и все собираются в эту хату, тут всё, кто пол-
         литру, кто и литру.   Ну, мужики запьянствовали там.
         Пьют, гуляют.
С: -   Начинаются  РАЗГОВОРЫ.
М: -   Да!   А тут меня заставили: - Расскажи, как
         медведь-та с тобой?   - Да так вот всё время, я  ему
         набросала этих шишек.   А он прятал.   Придёт…
         Уж не лезет в него уж туда, а он прятал.   Видно,
         когда придёт оттуда, с берлоги, а тут уже шишки есть.
         И он ребятишек своих кормит и…   Тоже было у них
         так.   Куда-то уйдёт - смотришь – опять сидит.
         Видно, где-то берлога тут недалёка.
С: -   А, носил он их - да?   Орехи.
М: -   Относил!
С: -   Относил - да?
М: -   Вот ведь интересно.   И  я  вот ходила, ходила - нигде
         не могла обнаружить.   А этот вот дед-та,
         эта бабка-та.   Она знала, где он спит.   А нельзя,
         говорит, говорить.   - Он тогда придёт, и нас всех
         пораскидает, что выдала…

М: -   Туда поставь картошку - на стол…




                273 

                Прокопьевск. 1933г.

М: -   Да вот в это время, наверное, вот так, может попозже
         немного.   Ну, ещё орехи зеленоватые были.
С: -   Это уже в Прокопьевске?
М: -   Да!    Ну, там тоже большой лес, в Прокопьевске.
         Всё время мы ходили.   А в Новокузнецке не было
         орех, нет.
С: -   Но там, в Таштаголе, мама, дальше туда.
М: -   Но!
С: -   Прокопьевск, Таштагол.
М: -   Но!   Вот там много, но и мы поехали.
         Но там они какие-то злые.
С: -   Медведи?
М: -   Я  и то уговорила их.
С: -   Медведей - да?
М: -   Медведей!
С: -   Да.
М: -   И, как же вы, говорю, думаете, ведь мы же и вам
         даём.  Я  вон вам, вон три мешка вам поставила,
         кушайте.  Хотите, унесите восвоясь.
С: -   Хе, хе.   Ты с ними разговариваешь - да?
М: -   Ну!   - С кем ты там разговариваешь?
         - С Михаилом Ивановичем.   Но и всё.
С: -   Дак, а что ты, мешки уже набитые орехами - да?
М: -   Да!
С: -   Поставила - да?
М: -   Но!
С: -   Но они, как?   Накушались?
М: -   Они, так прямо горстям ели, а потом, унесли же.
         Мешков-та нету - улетели.
С: -   А, утащил?
М: -   Утащил!   Ну и, теперь  значит – приходят - мешок
         взяли.   Этот бросили - пустой.
С: -   Принесли пустой мешок - да?
М: -   Но!

                274

С: -   Ха, ха, ха.
М: -   Но!   Бросили!   Дескать - сыпь ещё.
С: -   Да?
М: -   Ну, так  я  поняла.
С: -   Ну да!
М: -   Ну, я  ещё насыпала - опять понесли.
         Но этот…   как его?   Забыла  я  его, как мужчину-та
         как звали?   Кажется Иван Александрович.
         Говорит: - Ты всё-таки им даешь?
         - И давать надо и…   А чё?   Они же хозяева.
         Они же имеют право взять.  Они всё могут забрать
         у нас.   Что мы наделаем.
С: -   Ну да, если…
М: -   Ты же воз отвёз?   Отвёз!   А они только три куля
         всего взяли, и чего тебе ещё нужно.
         - Ну ладно, делай, как сам, сама хочешь, я  пошёл.
         - Пошёл шманать её, эту, ну там такие тёрки.
С: -   А.
М: -   Как вот это.
С: -   Шишки тереть - да?
М: -   Тереть!   Там с таким - с рубцам, она же.
С: -   А.
М: -   Вон, как это, така, такие рубцы - ну и шоркать.
         Ну и там, он говорит: - Но  я  отвезу, а ты тут как?
         Будешь одно-та, ни чё? не тронут?   Ну, дед с тобой.
         Там ещё сосед будет.   Он опытный мужик.
         Ну ладно.   - Вот подходят к нему медведи, а дед-та
         там шманает – шишки трёт.   Медведь его потрогал,
         так.   Дескать – чё делаешь?
С: -   А.
М: -   А, это вы пришли?   - Он уже знал, как обращаться
         надо.   А  я  говорю: - Михаил Иванович?
         Я  вам там поставила.
         Медведь: - М, М - забормотал, забормотал.
С: -   А дак это ты…
М: -   И сразу пошёл медведь.

                275   

С: -   Дак показала - да?
М: -   Ну!   Вон там вам поставлено.  Он: - М, М, М, и пошёл
         туда - медведь.   Пошёл.   И покамест они там это…
         Видно далеко, где-то берлога-та сделана.
         Да ещё, наверное, легли да полежали, может быть.
         Кто их знает.   Может рыбки, сходили, поели.
С: -   Но да!   Потом пришли - да?
М: -   На речку сходили.
С: -   Дак, а чё они высыпают орехи, или в мешках прямо?
М: -   А у них там, что-то, я  не знаю, придумано у них.
С: -   А.
М: -   Может чё послано, что может быть.
         А мешки вернули.
С: -   Принесли мешки - да?
М: -   Принесли!   И тут мешки.   И вот  я…
         Пришли мы - приехали с этим?   С Иваном.   Всё…
         И этот, Егор его звали, второй-та, а третий Донька.
         Но, Данила.    Но, старенький уже.   Ну ладно.
         - Ну, дочка давай, за твои миры выпьем.
         Ты ж помирила нас с ними, с медведями.
         Теперь они нас трогать не будут.
С: -   А, медведи-та?
М: -   Да!
С: -   Да.
М: -   Вот так и надо делать, а как ты думал, они ж хозяева.
         Они хозяева тайги!   Понимаешь, нет?
С: -   Правильно!   А, РАЗ они затарились,
          им больше и ни надо, и они ни как.
М: -   Вот и они больше видишь, не идут.
         Им больше ни надо.   Спрятали они для детей
         немножко, спрятали для себя.
С: -   Семья  большая.
М: -   А сейчас они пойдут лапу сосать.
         Они уже спать пойдут.   Им уже скоро вот-вот.
         Дня три остаётся.   Дак, эти мужики…
С: -   Ха, ха.

                276

М: -   На полдороги, принесли, а не знают, где они живут
         та, не знают.   Но, примерно так, тут.   То, что они
         видели, что они, куда-то спустились.
         А, куда, чё, и не знают.
С: -   Ну да!
М: -   Ну, а тут ещё три мешочка им поставили, и в кою
         пору не стало мешочков-та этих - утащили в берлогу.
         Видно глубокая была берлога.   Ну, понятно конечно.
         А так они с орехами.   Они сытные же.   И всё-таки.
         Эти мешки потом, этот и …
         Жила Енька эта, которая подружка моя.
         Вот она нам писала – мне!
         - Но, мешки они нам вернули обратно, в другой год.
С: -   Принесли на другой год?
М: -   Да!  Чистые. Как вымытые, говорит, видно полоскали.
С: -   Ха, ха, ха, ха, э интересно.   А может, в сухом месте
          стояли и всё.   Потом высыпали.
М: -   Нет, они моют друг друга.
С:-    Да?
М: -   Я  видела, как они обихаживают друг друга.
С: -   Дак, а ты их, как?   Сразу к ним подходишь,
          к медведям?   Или на расстоянии?
М: -   Нет, я  с сучья кричу.
С: -   А.
М: -   Сверху, а потом спускаюсь и так недалеко стою.
         Но как?   Мне ведь кули другой раз принесёт,
         под ноги мне бросит, а сам подался.
С: -   Ха, ха, ха.
М: -   Нет, не тронет, и подался, а нет другой раз,
         даже и заденет меня, а не трогает никак.
С: -   Ну да, по запаху, видит, что это твои кули-та?
М: -   Но!
С: -   Дак, а ты ему указываешь, тоже и здесь указала:
          - Вон бери это - да?
М: -   Но!   Вон, говорю.   Иди, говорю.   Так вот  я  его.
         Иди, говорю, вон они.

                277

С: -   А дак потрогаешь его - да?
М: -   Но!
С: -   Ха, ха, ха, интересно.   Дак, а ты их, это…
          завязываешь?   Или как, он, что б не высыпал?
М: -   Да хоть как завяжи, он развяжет, любое всё.
С: -   Нет.   Когда туда принесёт, развяжет - да?
М: -   Да!   А не РАЗВЯЗАНО он не возьмёт, не завязано!
С: -   А, он, что б завязано - да?
М: -   Да!   Что б завязано!
С: -   Ну да!   Так растрясёт всё.
М: -   Он его и вверх дном возьмёт, всёравно.
С: -   Ну да!   Он же не понимает, где у него дно.
          Лишь бы схватить, как.
М: -   Он потом развяжет, это?   Развяжет и туда высыпит.
 С: -   Вот надо же так - понимает он.
М: -   Да!
С: -   А, что ему там вот, если несколько кулей,
          и он уже, больше ему и не надо.
М: -   И не надо, он и больше и не возьмёт.
         Он же спит в это время.
         А потом, он с удовольствием орехи ест.
С: -   С утра, это, весной - да?
М: -   Но!   А весной ничего нет, шишки хорошо - орехи.
С: -   Он видно и шишки запасал.   Запасался-та шишками.
          Но, а тут орехи - вообще.
М: -   А тут орехи.
С: -   И не надо там грызть.
М: -   У нас, это, дядька ихний был, этого вот самого.
         Вот  я  забыла как его Иваном или Захаром,
         как-то звали.   Это, Енькиного-та.
С: -   А, там, в Прокопьевске-та?
М: -   Да!   Брат он ей.
С: -   Но?
М: -   А вот, как?  Кажется, Донькой его называли - Данила.
С: -   Но и чё он?
М: -   Данил Артёмович, вот, вспомнила.

                278

С: -   А.
М: -   Дак он весной наловит рыбы.   Ещё снег есть.
         И он знал, где берлога  ихняя.    Не доезжая берлоги.
         Он отвозил, мешка два, рыбы этой.
С: -   Насушенной - да?
М: -   Нет.
С: -   Прямо…
М: -   Мороженая!
С: -   Мороженая - да?
М: -   Маленько.   Ну, она потом от солнца отходит.
         Они, когда выходят, и с ней расправляются.
         Он её всю раскидает, чтоб она оттаяла, вся.
С: -   А,  медведь?
М: -   Медведю!   Даже было в то время в газете написано,
         Что, какая-то девушка, молодая, научила,
         что их кормить нужно.  И они трогать не будут никого.
С: -   Ну да, это ихние владения, а вы приехали.
          Забрали шишки та все - орехи.
          Но они конечно злые.   Как же.
М: -   Но!   Они и будут злые.
С: -   А так, они затарились, а лишние им не нужны - бери.
М: -   Вот в Барите, мы приехали, когда с этим, с Гурьяном.
          А там пасека была.   У них три брата в одной пасеке.
          Ну, пасеку держали.   Один такой был душевный.
          Всех медведей кормил, накладывал им в такую,
          как тебе сказать - корыто не корыто.   Такое, чтоб не
          опрокинули они и, и они тут ели.
          Чтоб не могли они её опрокинуть.
С: -   Мёд?
М: -   Мёд!   Наливали туда, складывали всё и они ели.
         И никогда у них пасеки не РАЗОРЯЛИ, не трогали.
         А второй брат не покормил их, ни чё не выложил.
         Они всё разворотили…   Медведи.

                279