Проводник

         Поступить в институт было для меня самой легкой задачей. Сложнее было прожить пять лет в Питере, что бы потом было, что вспомнить. А это требовало определенных финансовых ресурсов. В принципе, отцовские переводы и повышенная стипендия оборонного факультета обеспечивали прожиточный минимум, но у меня не заладилось с учебой на первых курсах. Причем, самое обидное, что не пошли высшая математика и физика, которые я в школе любил и был по ним призером всех олимпиад. Я и сам до сих пор не понимаю, почему так произошло. Преподаватели были вполне либеральные и искренне хотели поставить мне тройку, но моя дремучесть делало это не возможным. Самое забавное то, что я заходил на математику первым, перерешивал задачи многим своим сокурсникам, без них не давали билет, они выходили с пятерками, а я с двойкой. Со второй попытки, когда я в наглую шпаргалил и, боясь даже напутать в терминологии, говорил вот если к этому прибавить вот это, то получится вот это. Пораженные моими выдающимися способностями преподаватели  ставили мне заветную тройку, но, как правило, за пределами сроков экзаменационной сессии. Другими словами прощай стипендия, а это приводило к существенному дефициту бюджета. Так что пару семестров из десяти  я оставался без стипендии, но винить было некого, кроме себя. Просить отца увеличить содержание не позволяла гордость, хотя для него это не было бы проблемой. Зарабатывал он по тем временам очень не плохо.  Но я даже в детстве никогда не просил у родителей карманных денег, потому что всегда существовал народный промысел для пацанов, сбор бутылок. С доходов этого промысла в моем рационе всегда, и в достаточном количестве были газировка и мороженое, а однажды, поднапрягшись, я даже скопили деньги на коньки с ботинками.

          Угроза дефолта заставила меня перебрать все варианты студенческих подработок. Возврат к детскому промыслу был исключен по простой причине. Этим занимались питерские старушенции, которые дежурили в сквериках возле гастрономов. Когда трое советских граждан мужского пола двигались от магазина к лавочке, они тут же подбегали и предлагали стаканчики. Мужикам, конечно, было приятно утолить свою жажду не из «горла», а из благородной посуды и даже чокнуться.  Арендной платой за стаканчики и была пустая бутылка. Вмешиваться в такой давно сложившийся  и хорошо организованный бизнес студенту орденоносного института, носящего гордое название, имени Ленсовета было просто не прилично. Народ бы меня не понял. Другим классическим студенческим способом заработка было ночное дежурство через сутки в детских садах. Платили, за сей труд 45 рублей в месяц, но такие места из года в год передавались по наследству. Разгрузка вагонов только со стороны привлекательна. Свои проверенные способности грузчика я оценивал в десять, от силы 15 тонн в смену, а это копейки. Более или менее приличные заработки шли от тридцати, но после такого трудового подвига тебя мало, что будет интересовать, даже вкусная и здоровая пища, не говоря об остальном, но тогда для чего трудиться.

         В общем, коллегиально с друзьями, перебрав все возможные варианты  подработок, я остановился на многотрудной, но почетной должности проводника вагонов. В те годы количество летних поездов в разы превосходило количество постоянных, и у железнодорожников практически был один единственный выход, летом привлекать студентов. Устройство на работу было делом не хлопотным. Справка из деканата, инструктаж и пару дней на получение санитарной книжки. Теперь самым важным стало выбрать манеру своего поведения в общениях с надоедливой и капризной публикой, то есть с пассажирами, которым постоянно чего-то нужно, то им не так, это им не так. После первой поездки я выбрал амплуа жизнерадостного нахала. И это оказалось самым лучшим решением. Правильность моего выбора неоднократно подтверждалась в течение четырех сезонов. Ну, вот подходит бабуля. Ей, видите ли, потребовался чай, барыня, какая. А у меня своя правда.  Бабуля, конечно, чай это хорошо, но это не такой простой вопрос, как кажется с первого взгляда. Вот если я надумаю сегодня бриться, то тогда и вы чайку попьете. Бабулька озадачена, а при чем здесь бритье? А притом, любезная, что мне тогда горячая вода потребуется. Уразумела?  И когда бабулька получала свой заветный стаканчик кипятка, то она искренно радовалась тому, что попала в вагон к такому замечательному проводнику, который готов лишний раз побриться, чтобы удовлетворить растущие потребности советских граждан. И таких примеров масса, приведу некоторые.

         Кишинев. Поздний вечер. Собираю билеты у пассажиров на рейс до Питера. При поголовном дефиците в те времена у всех один вопрос. Проводничек, а белье-то будет? Я с заговорческим видом объясняю всем, белье есть, но мало. Но вам-то я обязательно дам. Уж больно вы мне симпатичны. После сбора билетов я перебираюсь в служебку, а народ тихонечко крадется ко мне. Я без большого сожаления одариваю всех заветными принадлежностями, а они против моей воли стараются мне всучить два, а то и три рубля за комплект, при номинале в один. Все мои попытки дать сдачу с негодованием отвергаются. Ну не могу же я пойти против воли народа. Народ всегда прав. Они довольны тем, что я выделил именно их из серой массы, а мне тоже грех обижаться за их навязчивость. Дополнительные доходы в бюджет еще никому не вредили.

          Поезд Питер – Мурманск. Народу мало. Общий вагон заполнен где-то на треть. Произношу речь. Уважаемые товарищи, мне передали, что через одну станцию в наш вагон сажают 80 человек призывников. Я, конечно, никого не гоню, но соседние вагоны также полупустые. И все. Через пару минут в моем вагоне никого нет. Им хорошо, и мне не хуже. Никто не отвлекает, не дергают, появляется время подумать о вечном. Можно в гости кого-нибудь пригласить. Правда насчет призывников я высказал только гипотезу, никто мне ничего не говорил, но это не так уж и важно, главное то, что я предотвратил возможные неудобства моих пассажиров, а ведь это самое основное требование в сфере обслуживания. Профилактика всегда эффективнее лечения. Это вам любой первокурсник мединститута подтвердит.

          К уборке вагона у меня тоже душа не лежала. Когда ко мне подходили пассажиры и намекали на то, что в их купе грязновато, я вручал им совок с веником и с лучезарной улыбкой акцентировал их внимание на то, что я явно не сорил у них. Они были вынуждены соглашаться, брали у меня инвентарь и сами с удовольствием убирали за собой. Стоит заметить, что один сезон я работал с напарницей, которая за свою смену, раз пять намывала вагон, все у нее блестело, но с каждого рейса она привозила до десятка жалоб от пассажиров. Причина простая – она не умела говорить с людьми. Слово за слово и готова очередная телега. У меня за все годы работы – ни одной. В конце рейса я выносил к людям книгу жалоб и предложений и просил оценить мой труд. Сразу выстраивалась очередь, даже приходилось просить последних, чтобы не сильно напирали. Бумаги в те времена хватало как на эпохальные произведения генсеков, так и на хвалебные оды для вашего слуги.

          Вы, наверное, обратили внимание на то, что во всех эпизодах наблюдается полное отсутствие недовольных, включая меня. Так же были весьма довольны и ревизоры, которых на популярном южном маршруте хватало. Среди них встречались и высоко порядочные ребята, которые давали сдачу с взятки. Я не оговорился. В те годы такса за безбилетника колебалась от рубля до полутора с одного организма. Поэтому когда я однажды выложил пятнадцать рублей за девять «зайцев», то один из порядочных начал мне отсчитывать сдачу, рубль с мелочью. На мою робкую попытку возразить получил твердую отповедь. Вот сейчас я возьму пятнадцать, завтра захочется двадцать пять, а после завтра дело дойдет до того, что вы перестанете возить безбилетников. Тогда что с вас возьмешь? В лучшем случае стакан чая без сахара со спитой заваркой? Порядок должен быть во всем. Вот так рассуждал Спиноза от МПСа. Попробуйте возразить.  Такие были времена. Нашим бы сегодняшним правителям прислушаться к мудрому ревизору, который бесплатно преподал мне урок политэкономии социализма. Послушаешь их, как они радеют о малом бизнесе, рыдать хочется. Если бы еще реальные дела за этими ахами и вздохами стояли.