Осторожно, ступенька!

***К рассказу Евгения Чижикова "Прекрасный Новый Мир"***  http://www.proza.ru/2009/09/06/504


Он часто повторял, что если весь этот мир – дерьмо, то нет смысла вытирать задницу. Он предложил мне убить. Сказал:

-Посмотри только на его наглое ебло! Ну! Он убил бы тебя так же, как и ты его убьешь. Убил бы тебя и твою жену!

У меня не было жены. Он всегда говорил про убийство жены.

-Тварь! Он такая же мразь, как и ты, я. Да как весь этот херов город! Убей его! Тогда и поешь, у него есть деньги наверняка. Потом мы поедим.

У него тоже не было жены. Никогда. Говорил, что была девушка. Еще как-то раз он сказал, что в начале своего пути он убил девушку.

-Давай же! Я тебе говорил, что убил девушку? Я ее застрелил. Ну вот! Убей его!

Но я никогда не спрашивал его, была-ли та девушка, что он убил, его девушкой.

-Давай, давай, давай! Убей этого мудака! Мы все тут такие, надо лишь узнать это.

Он не дал мне тогда пистолет. Сказал, что я должен окунуться с головой, что так я узнаю себя нового. Он вложил мне в руки обрезок гладкой блестящей трубы. На одном конце был небольшой вентиль, а на другом – крупная метрическая резьба. Так труба не выскользала из моих потных рук.

Тогда, в начале своего пути, я стоял и смотрел в глаза своей первой жертвы. В них не было страха. Лишь глубокое презрение, злоба, и что-то еще, неуловимое. Парень тяжело дышал, стоя передо мной на коленях. Его сломанные в локтях руки были неестественно выгнуты в стороны. Он сказал, что сам обезвредит для меня мою первую жертву.

В другой жизни, очень давно, в последнем классе школы, в моей голове роились идеи и мечты будущего.  Впереди был последний год обучения, выпускной, а потом колледж. Бравада, вечеринки, приезды родителей по выходным и спешные уборки в комнате. Карьера. Семья.

А потом все пропало. Потом был неожиданный и жестокий первый кризис. Сперва, в экономике, а следом в умах и сердцах людей. СМИ трубили о скором восстановлении, но мой прежний мир все глубже вяз в трясине. Это было время великих и безвозвратных перемен. К худшему.
 
Вспыхнули по – средневековому дикие восстания и забастовки рабочих, массовые голодовки. Убийства, теракты. Всплеск сумасшествия среди людей. Психиатрические клиники были переполнены, и по ночам улицы превращались в бурлящий хаос.

Я боролся. Я ушел из дома, точнее его прибрал какой-то банк, когда я уже собирался уйти. Я прошел путь по всем социально-восстановительным обществам и движениям. Даже создал свою небольшую общину активистов. Но когда один из ее членов покончил собой, а двое других сошли с ума и принялись бродить голыми по улицам и испражняться в общественных местах, то ни о каком восстановлении уже не могло быть и речи. Я опустил руки. Вне времени и реальности я слонялся по этому чудовищно громадному гниющему городу в поисках еды и ночлега.

И тут он нашел меня. Он сказал, что мы похожи, и что покажет мне истинный путь. Сказал, что со временем я и так все пойму, но необходимо сделать это как можно раньше. Еще сказал, что есть ступень, через которую надо переступить.

Я замахнулся и изо всех сил ударил парня в плечо. Повалившись на асфальт лицом, он не закричал, я услышал лишь влажный хруст и нечеловеческое тихое рычание. Он снова поднялся, дрожа всем телом. В его глазах было еще больше злобы. Но если весь этот мир, и правда, дерьмо…

Я ударил его снова. Самым кончиком трубы, наотмашь по лбу. Вновь влажный треск, и в сторону отлетел клок кожи и осколок кости. Парень закатил глаза и повалился на бок. Его ноги дергались в предсмертной агонии, но я был уверен, что он еще сможет чувствовать боль. Струйка крови из дыры в черепе упруго постукивала по моему кроссовку, а я снова и снова опускал трубу на его голову. Липкая красная жидкость покрыла мое лицо, руки, одежду. Я окунулся с головой, продолжая вбивать в асфальт остатки его черепа, превратившегося в желе.

Когда я закончил, он вынул у парня из внутреннего кармана яркий женский кошелек, выкидной дешевый нож и смятую пачку сигарет.

-Теперь мы поедим! И запомни, теперь это мир твой, такой как он есть.

Чужая горячая кровь стекала по моим щекам к уголкам рта. Соль и железо.

-Теперь ты себе закон, судья и адвокат и свидетель, мразь. Знай это! Как узнал я. Будь как дома, оставайся в живых и говори ищущим, что сделать!

Струйка кровь с моих волос стекла по затылку за шиворот и медленно ползла по спине.
-Да, еще вот, купи, или укради себе ствол, теперь тебе придется убивать людей очень часто. Я знаю!

И он ушел. В ответ на мой вопрос он ответил:

-Буду жить, буду искать непросвещенных и выдавать им билеты в этот мир. В твой новый мир! Этот мир – дерьмо, так какой смысл…ну что я говорю, ты и сам все понял. Если встретимся еще раз, я убью тебя.

И вот сейчас я стою и смотрю в глаза смерти. В последний раз. В ее глазах нет страха, есть лишь ненависть и злоба. Весь этот мир стал сгустком зла и ненависти. Больше нет места ни для чего. Я смотрю в глаза человека, который сейчас станет одним из нас, частью этого нового мира. Его глаза не отличаются от глаз всех тех, кого я убил с тех пор. Я убил много людей. Жестоко, ради наживы и на зло себе и всем. Теперь же, яркую эстафетную палочку схватит он, как я, много лет назад. «Добро пожаловать! Позвольте, я открою дверь. Осторожнее, там ступенька».

Десять минут назад я стоял у подъезда полузаброшенного многоэтажного дома в кругу своих учеников, ублюдков. Сегодня я собирался выписать пропуск одному из них. И когда он крикнул проходящему мимо парню: «Эй, урод волосатый, закурить есть?», я не стал ему мешать. Когда мой ученик повалился вперед с распоротым брюхом, я понял, что этот парень не так прост, и решил сегодня убить его сам, медленно и жестоко.

И вот сейчас, я стою в дверном проеме на лестницу в засраных вонючих развалинах и в последний раз растерянно вспоминаю небогатые события моей новой жизни. До моего пистолета пара дюймов, но я знаю, что не успею. Но если весь этот мир дерьмо, то какой смыл жалеть свою жизнь, подумал я тогда, а спустя тысячную долю секунды, что-то острое и горячее вошло мне немного пониже левого глаза. Последнее, что пронеслось в разлетающемся на куски мозгу, было видение нового дня в Прекрасном Новом Мире, но уже не моем.