МОШЕ БЫЛ ПРАВ

              /   продолжение   /

     В зал торжеств, в окружении таких же золотоцепочников, молодых и здоровых как физ-
   культурники на первомайском параде, вплывает Гоги. Он в светлой "тройке", бежевых шти-
   блетах и галстуке-бабочке.
     - Ну, прямо, жених. Ничего не скажешь,- думает Люся.
     А в это время подплывают к ним несколько очень приличных рыб и говорят:
     - Вас хочет видеть главный раввин.
     Они подхватывают её и Рому и плывут куда-то в глубину. А там уже на троне восседает
   пейсатый Нептун в черной шляпе. В правой руке у него Трезубез, в левой - Тора.
     От удивления Люся начала задыхаться и метаться по кровати. Но ласковый, полный мощи
   еврейского народа, голос рава-нептуна, успокаивает её. Дышать становится легче. И, со
   слезами благодарности, она слушает его поздравления и напутствия...
     Но тут все зашумели, забурлили, зашикали, запузырили: "Невеста!", "Невеста!".
     И видит Люся как её любимая внучка Рива в подвенечном платье "от Версачи" в сопро-
   вождении хора русалок, движется в напрвлении главного раввина. Гоги со своим экскор-
   том плывет навстречу. И...
     Люся не верит своим глазам. Хупа! Самая что ни есть настоящая хупа появляется в пу-
   чине моря.
     А дальше все происходит по нашим канонам. И договор, и чудом в воде разбитая тарелка,
   и музыка, возвещающая конец брачной церемонии. А это начало праздника.
     Прямо на дне моря столы, столы, столы без конца. Люся смотрит на угощения, выстав-
   ленное на столах. Ей становится тошно, как при пищевом отравлении. Сердце стучит и,
   когда-то мощная грудь, рвется из лифчика.
     Все эти пиявки, червяки, головастики... Почти как в китайском ресторане. А вокруг
   пляшут до изнеможения гости. И все по-русски кричат: "Горько!", "Горько!".
     Люся видит как Гоги сжимает в объятьях её дорогую внучку, целует её под общий счет:
   Раз! Два! Три! Четыре...
     Этого Люся выдержать не может и, дико вскрикнув, она просыпается.



                14.    СУМБУРНАЯ


     Все смешалось в доме Меерзонов. Грохот кастрюль на люсиной кухне напоминал сбор от-
   ряда крестоносцев для похода на Иерусалим. В ванной творилось что-то невообразимое.
     Во-первых Гоги почти отказался от пищи, а, главное, от роминого пива, чему послед-
   ний был безмерно рад. Во-вторых, Гоги до посинения делал какую-то умопомрачительную
   гимнастику по системе "кум-кум", которую он вычитал из принесенной Ривочкой книжки.
     Сама Рива, бледная, с горящими глазами, в которых отражались все страдания еврейско-
   го народа, сидела на стуле и жада результатов.

             / продолжение следует  /