Проснувшись...

Проснувшись...

«Нет у тебя, человек, ничего, кроме душ»,
             Пифагор


Зеленая поляна, ослепительно ясная от нежного веселого солнца и кружащихся в воздухе, как тополиный пух, лучиков радости.
Они щекотали моё  лицо, шею, руки, и, казалось, эти пушинки могут подхватить меня сейчас, и я унесусь  вместе с ними под облака - таким легким, невесомым   было тело. Рядом сидела девушка, незнакомая, молодая, ямочки на щечках, нежный овал лица, глаза сверкающие, серо-голубые  и длинная до пояса толстая коса.На ней был  красный, обтягивающий хрупкую фигурку,сарафан.
Сероглазка  смеялась, запрокинув голову, звонко-звонко и так весело, что казалось, будто  пушистые  радостные комочки, падающие на мои плечи, голову  и лицо,  были сотканы из ее смеха.
- Кто ты? – с улыбкой спрашивала я ее, - ну скажи же.
 Та не отвечала и хохотала еще громче.
- Скажи, пожалуйста. Мне нужно. Я  хочу, чтоб ты была рядом, не уходи...
- А если не захочешь больше меня видеть?
- Останься, пожалуйста...
- Не уйду, - продолжала хохотать  та, - конечно не уйду...

...Я  проснулась от  мягкого луча  тихого утра, надела свой красный сарафан и вышла на крыльцо. Ветерок осторожно шевелил листву  распустившейся сирени, в воздухе стоял  ее сладковатый запах, смешанный со свежим дыханием реки, и этот, чуть приторный, аромат хотелось взять в ладони и поднести к лицу.

Появлялась она очень редко. А я ждала этих встреч, хоть и неосознанно, ведь мы не были даже знакомы. Потом вдруг ее визиты прекратились.

Но как-то...
Я  укладывала спать малышку. Та лежала в кроватке, плакала и никак не засыпала.Я с трудом боролось со сном, глаза у меня слипались.
...Потом вдруг, почему-то, обнаружила себя сидящей с ребенком на ковре. Мы играли - складывали разноцветную пирамиду. Малышка  хохотала, и с каждым  новым кубиком хохот ее становился все звонче. И здесь я увидела сидящую подле меня женщину, ясноглазую и румяную.
Она поцеловала меня, обняла девочку и засмеялась, заразительно и громко.
Я не сразу узнала свою сероглазку, так удивительно она похорошела. Гостья взяла  меня за руку, а потом долго молча смотрела мне в глаза. Взгляд ее был нежным и очень родным. Потом, так же, ни слова не говоря, поднялась и ушла. И только в дверях обернулась и помахала мне рукой.

...Проснувшись от плача ребенка, я села на кровати.
Девочка уже успокоилась и во сне смешно дергала  ручонками, будто пыталась поймать пролетающую бабочку или птицу. Ощущение  счастья было  таким полным и сильным, что мне казалось, будто оно разливается по всему телу  и течет по сосудам, растворившись в крови.

Долго ее не было.
Но однажды...

В тот осенний сумрачный вечер, один из таких вечеров, когда тревожная темнота пытается  забраться в комнату, когда хочется убежать,спрятаться от пугающей тьмы в забытье, под одеяло, в сон, я вдруг увидела ее.
Печальная Сероглазка сидела  у окна.  На ней был струящийся плащ, под  которым трудно было различить очертания ее тела.
Гостья повернулась  ко мне... и я не узнала  ее.  Как она изменилась! Темные глубокие круги под глазами, резкая морщинка на переносице, руки с набухшими жилами.
- Боже, что с тобой?
- Я устала, больна. Неужели ты этого не чувствуешь? Сколько можно прятать голову под крыло и так бессердечно пренебрегать мной.  Забыть себя, нацепить нелепую, с чужого плеча, броню и  мчаться вперед, когда хочется  плакать от боли или хотя бы пожаловаться, пусть  кому-нибудь. Ты летишь в тупик, лбом в железную стену... сверни, ну сверни же! Ты разобьешься!

...Это произошло вчера. Я долго не могла уснуть. И здесь появилась она. Выглядела она очень странно: длинное платье, что-то вроде вуали на лице, руки затянуты в серые перчатки до локтей. Я встала. Мне было страшно.Гостья приблизилась ко мне и заговорила:
- Я долго не приходила. Надеялась, ты одумаешься. Вот... пришла, хотя, наверное,  уже поздно.
Ты... ты, - повторяла она слабым срывающимся голосом, - ты  отвернулась от всех, кто любил тебя. Ты с удовольствием принимала  лицемерие и фальшь. Ты прятала слезы,  прятала их за улыбкой, смехом, истерикой и работой. В пустых, глупых, ненужных делах и в мелочной суете ты забывала главное, настоящее. Ты искала поддержки там, где быть ее не могло, стоило только открыть глаза, но ты их  зажмурила, закрыла. Ты ничего не хотела видеть и понимать, только бы убежать от себя, только бы не слышать, не чувствовать, что происходит со мной,твоей Душой. Ты спасалась от боли, страха и пустоты, но боль становилась все сильнее, а пустота заполнила всю тебя, разрушая и убивая меня. На кого и на что ты полагалась?! Ты не хотела понимать,что окружена манекенами, которых принимала за людей и которые твои... мои  царапины превращали в раны. Ты не хотела этого видеть. Стонала от боли, но глаза не открывала. Ты измучила меня. Я очень страдала. А причина была лишь в том, что ты не хотела замечать, как болит, как рвется твоя душа. Людей, любивших тебя нежно и преданно, ты отталкивала от себя. Ты ранила не только их, но и меня. Ты играла в жизнь, и  главное было - пройти  через то, это - прорваться. Но куда, дорогая, куда? Куда же ты шла? Куда идешь? К кому и зачем? С кем? Посмотри на меня. Я стала уродлива. Но не это главное... Дотронься до моей руки, не бойся, возьми мою руку. Неужели  ты не видишь? Да открой же глаза, открой!
Только сейчас я поняла, что стою с закрытыми глазами возле зеркала.
А рядом... Кто это?! Что с ней?!
Я с ужасом дотронулась до протянутой руки. Она была холодной... каменной.

...Я проснулась от собственного крика.
Лицо было в слезах. Я встала, подошла к окну.
Рассветало. Утро, серенькое и свежее,  робко выглядывало  из темноты душной  тяжелой ночи.  Наступал новый день.