Приют свободомыслия

 «Вот Эльбрус — сказал мне казак-извозчик, указывая плетью налево, когда приближался я к Кисловодску, и в самом деле, Кавказ, дотоле задернутый завесою тумане», открылся передо мной во всей дикой красоте, в грозном своем величии. Так начинается «Вечер на Кавказских Водах в 1824 году». Это произведение увидело свет в 1830 голу под инициалами «А.М».
С него началась кавказская страница творчества писателя декабриста А.А. Бестужева,
год спустя избравшего псевдоним — Mapлинский. Псевдоним «Марлинский» был взят по названию дворца и пруда Марли в Петергофе, где служил Бестужев.

Кавказские Воды давно служили, по словам Н.П. Огарева, «приютом русского свободомыслия». Еще до восстания на Сенатской площади А.И. Якубович, сосланный за дуэль, увиделся в Кисловодске с С.Г. Волконским, познакомился с идеями декабризма и пропагандировал, их среди офицеров Кавказского Отдельного корпуса. После восстания ряды революционной военной интеллигенции на Кавказе стали еще шире. Не случайно отсюда был удален «вольнодумный» главнокомандующий A.П. Ермолов, лелеявший мысли о реформах Кавказского края.

Многие сосланные и разжалованные декабристы добивались лечения на Водах: здесь им возможно было встречаться и узнавать о судьбе друзей. Летом 1829 года, когда Бестужев тайно посетил Минеральные Воды, здесь с Пушкиным были декабрист В. Мусин-Пушкин и Михаил Пущин. В 1832 году прибыл из Темнолесской крепости декабрист А.В. Веденяпин. В 1833 году в Пятигорске лечился прикосновенный к делу 14 декабрям подпоручик С.М. Палицын.
Декабристы А.Е. Розен и Н.И. Лорер оставили воспоминания, в которых много сведений о Водах. Н.И. Лорер принимал участие в похоронах М.Ю. Лермонтова как его однополчанин. Декабрист М.А. Назимов рассказал о состоянии поэта перед дуэлью. В 1838 году на Воды приезжал А.И. Одоевский, которому Лермонтов посвятил стихотворение «Я знал его.
Мы странствовали с ним…»

В 1838 году к обществу декабристов, лечившихся в Железноводске, примкнул H.П. Огарев, соратник А.И. Герцена. В его лице второе поколение русских революционеров встретилось с теми, кто указал им путь. Огарев вспоминал эту встречу: «Я стоял лицом к лицу с нашими мучениками. Я — идущий по их дороге».

Были на Водах M.M. Нарышкин, А.И. Вигелин, В.С. Толстой, А.С. Гангеблов, С.И. Кривцов, Р.Н. Цебриков, В. Голицын.

Множество людей, множество судеб. Но из всех имен хочется подробнее остановится на С.И. Кривцове. Он не принимал непосредственного участия в восстании и о нем мало известно широкому кругу интересующихся декабристами. Тем не менее С.И. Кривцов был заметной фигурой в движении декабристов, да и среди передовых поэтов своего времени имел множество друзей. Большая и последняя часть его ссылки прошла в Ставрополе.

С. Кривцов родился в июне 1802 г. в родовом имении Тимофеевском Болховского уезда Орловской губернии в семье небогатых дворян, где было восемь детей. После ранней смерти отца образованием двух младших братьев, Сергея и Павла, занялся старший - Николай.
Он сумел устроить их за казенный счет в Швейцарию в пансион педагога и агронома Фелленберга, ученика знаменитого Песталоцци.

В конце мая 1811 г. Сергей и Павел выехали из отцовского имения в Петербург, куда прибыли 9 июня, именно в тот день, когда Александр Пушкин стал выпускником Царскосельского лицея.

В это же время Петербург и императорский двор были поглощены важным событием - бракосочетанием великого князя Николая Павловича с дочерью прусского короля Шарлоттой (нареченной в крещении Александрой Федоровной). 1 июля состоялось бракосочетание, на котором среди зрителей находились Сергей и Павел Кривцовы. Здесь же, на балконе, в толпе придворных был их брат Николай: в качестве камергера он присутствовал на всех церемониях. Можно предположить, что где-то рядом был и Пушкин со своими лицейскими друзьями. 28 июня Николай Кривцов записал в своем дневнике: "Накануне провел вечер у Тургеневых, где был молодой Пушкин". Это была их первая встреча, которая вылилась в продолжительную дружбу. Николаю Кривцову посвящены и юношеские стихотворения Пушкина "Кривцову" и "Когда сожмешь ты снова руку".

В сентябре младшие братья выехали в Швейцарию. Сергей два года проучился в Гофвильском пансионе, недалеко от Берна, где кроме наук обучали стрельбе, музыке, верховой езде, фехтованию, гимнастике. Он писал матушке Вере Ивановне в Тимофеевское: "Теперь я учусь только по-немецки, потому что здесь все науки преподаются на немецком языке".
В одно время с Кривцовым в пансионе учились два внука А. Суворова - Александр и Константин. Мальчики были дружны между собой. Спустя несколько лет Сергей Кривцов в Петербурге принимал старшего Суворова - Александра в члены "тайного общества". На допросах после ареста Кривцов остался верен юношеской дружбе, не назвав имени Александра Аркадьевича. А ведь, как отмечал И. Пущин в своих "Записках": "Впоследствии Суворов мне сказал, что показание Кривцова могло бы его погубить...".

Все время учебы братьев в Гофвиле старший Николай служил в посольстве в Англии и следил за братьями с истинно отеческим попечением. Для продолжения обучения С. Кривцов в январе 1820 г. отправился в Париж, где около года слушал лекции в университете, посещал театры, салоны, благодаря связям брата бывал в самом избранном обществе. По возвращении в Петербург он стал юнкером в лейб-гвардии конной артиллерии. В мае 1825 года Кривцов - подпоручик. Его друзьями стали Федор Вадковский, брат жены Николая Кривцова, двоюродный брат Вадковского Захар Чернышев и Никита Муравьев, женившийся на сестре Захара. Родственные связи и определили его судьбу...

25 октября он уезжает в трехмесячный отпуск к матери и уже там узнает о событиях 14 декабря. Арестовали его в Воронеже, когда он гостил у брата Николая - губернатора.
"В феврале привезли С. Кривцова и посадили в камеру против моей; мы тотчас же начали перепеваться, т.е. разговаривать по-французски. Через несколько дней, в один вечер, его повели к допросу", - вспоминал декабрист Михаил Пущин.

Находясь в крепости, Сергей Иванович начал писать стихи. Наивные, порой сентиментальные, они отражали искренность личных переживаний, состояние души, говорили о том, что чувствовал и о чем думал в те тяжелые дни декабрист: "На измену дружбы", "Послание графу Чернышеву", "Похвала трубке", "День заключенья", "За труды платить трудами"...
Он был осужден по седьмому разряду, приговорен к году каторги и дальнейшему поселению в Сибири.

В ночь с 10 на 11 января 1827 года С. Кривцова вместе с В. Лихаревым, В. Тизенгаузеном и В. Толстым повезли из Петербурга в далекий путь. Отбыв каторгу в Читинском остроге, он был переведен на поселение сначала в Туруханск, а затем в Минусинск. Все свободное время, помимо работ по хозяйству, Кривцов отдавал самообразованию, чтению книг, переводам. В его библиотеке были сочинения Адама Смита, Лакруа, Масильона Гете, Мюллера, Карамзина, Батюшкова, капитальные издания по истории, политике, философии, географии.
В 1828 г. из Туруханска он просил родных прислать сочинения Пушкина, Жуковского, Державина.

В сентябре 1831 г. Кривцова известили о "высочайшей милости" - переводе на Кавказ рядовым в 44-й егерский полк, где для него спустя десять лет снова началась военная жизнь. Служба проходила на Черноморском побережье: Сухуми, Гагра, Бомборы (вблизи Гудаут), изредка наезжал в Тифлис. Места эти "славились" тогда сырым губительным климатом, ужасной смертностью, страшной малярией и другими болезнями. Сергей Иванович болел несколько раз, а потом всю жизнь страдал астмой. В эти годы Кривцов выучил грузинский язык, занимался переводами грузинских авторов. В августе 1834 г. его определяют в Ставрополь, где стояла 20-я артиллерийская батарея. Здесь же жила племянница София (дочь сестры Варвары), она была замужем за М. Бибиковым, адъютантом генерала А. Вельяминова, и в их доме С. Кривцов всегда находил приют вплоть до своей отставки весной 1839 года.

Три последующих года, с весны до осени, прошли в многочисленных военных экспедициях, сражениях и стычках, где он подвергался ежедневным опасностям. В письме к братьям в Сибирь в декабре 1835 г. писатель-декабрист А. Бестужев-Марлинский отмечал: "В отряде со мной был Кривцов. Под ним убита лошадь картечью, ибо у горцев есть артиллерия". В другом письме А. Бестужев-Марлинский упоминает: "Сергей Иванович кланяется вам, кто его помнит или знает".

За кампанию 1835 г. Кривцов был произведен в унтер-офицеры.
Сослуживец Сергея Ивановича офицер И. Фондер-Ховен тепло отзывался о нем: "Высокий ростом, плечистый, с черными кудрявыми волосами... Умный в разговоре, приятный в обществе и храбрый в деле, он невольно обращал на себя внимание... В делах я имел случай несколько раз прикрывать егерями его два горных единорога, которыми он командовал и с коими он всегда был впереди, а так как опасности, труды и лишения похода сближают людей, то я с ним скоро сошелся и всегда находил отраду в приятной с ним беседе".

Как отмечалось в приказе, 26 августа 1837 г. Кривцов проявил храбрость и мужество в бою, "производя меткие выстрелы картечью из одного легкого орудия". К этому времени он уже получил солдатского Георгия и ждал производства в офицеры. В октябре 1837 г. в Ставрополе Сергей Иванович познакомился с М. Лермонтовым. Факт известный. В Лермонтовской энциклопедии сказано, что Михаил Юрьевич, находясь в первой ссылке, по пути из Тамани в Тифлис задержался в Ставрополе, где на квартире Н. Сатина и познакомился с декабристом. Им было о чем поговорить. Оба храбрые офицеры, служили на Кавказе, оба в юности воспитывались в Московском университетском пансионе.

Летняя экспедиция 1837 г. стала для Кривцова последней. Отныне он поселился оседло, преимущественно в Ставрополе, хлопотал об отставке, танцевал на балах, намеревался купить имение брата Павла Ивановича, о чем свидетельствует письмо, сохранившееся в Ставропольском крайгосархиве.

 К лету 1838 года на Кавказских минеральных водах собралась компания близких друзей по «несчастью 14 декабря»: Александр Одоевский, Николай Цебриков, еще раньше зимой из Грузии приехал Андрей Розен с женой Анной Васильевной, из Ставрополя - Сергей Кривцов и Валериан Голицын, из Прочного Окопа - Михаил Нарышкин с женой Елизаветой Петровной.
В это время на Воды приехала Елена Ган, известная в среде литераторов как «русская Жорж Санд» (по образному выражению И.С. Тургенева). Произошло знакомство Кривцова с Еленой.
Обычные для этого круга совместные прогулки, кавалькады и пикники, балы и концерты, а главное - литературные интересы особенно сблизили Сергея Ивановича и Елену Андреевну и положили начало их последующей переписке.

Сразу после отъезда Елены Андреевны Кривцов написал ей: "Так как общество, в котором я живу, давно уже перестало интересовать меня, то чувства любви и благодарности, словом все чувства, которые связывают человека с его ближним, сосредоточились или вернее уснули, в глубине моего сердца… Велико было мое удивление, когда я увидел вас! Неизъяснимая прелесть, которой дышит вся ваша личность, наэлектризовала меня и вывела из того нравственного усыпления, в которое я так давно был погружен … Не подозревая, что вы имели сильное влияние на меня, вы омолодили мою душу, вы воскресили во мне любовь к прекрасному..."

В ответе, присланном из села Каменского (вблизи Екатеринослава), Елена Ган мягко предостерегает Сергея Ивановича от опасности разочарования иллюзий, созданных воображением, ибо первые впечатления бывают порой обманчивы. Зная о том, что, выйдя в отставку, Сергей Иванович будет проживать в Болховском уезде Орловской губернии, Елена Ган сообщает ему о возможной встрече с ним.

В свои двадцать пять лет Елена Ган, как женщина, много пережила, перестрадала, передумала, и вполне объяснимо то сочувствие и понимание Сергея Ивановича, которое он выказывал ей в своих письмах, сам испытавший все тяготы и лишения походной, ссыльной жизни.

Мы не знаем, как в дальнейшем сложились взаимоотношения Кривцова с Еленой Ган - удалось ли им встретиться, продолжалась ли между ними переписка. 24 июня 1842 года, Елена Андреевна после долгой и мучительной болезни скончалась в Одессе на двадцать девятом году жизни.

Узнав о кончине Елены Андреевны в полном расцвете своего таланта, Кривцов с горечью сказал: «Как женщина, она чувствовала все значительно глубже нас и не смогла примириться с окружающим мраком».

В 1843 году вышло в свет собрание ее сочинений в четырех томах. Кривцов получил возможность прочитать в третьем томе повесть «Воспоминание Железноводска» с упоминанием о его совместных с автором верховых прогулках.

Сергей Иванович до последних своих дней жил в родном селе Тимофеевском. Всюду он был любим - и в Сибири, и на Кавказе, и в Орловской губернии. В 1856 г. ему было возвращено потомственное дворянство и право жить в столицах, а в 1861-м собрание предводителей дворянства губернии выбрало С.И. Кривцова в члены губернского по крестьянским делам присутствия.