Человек слова

Человек слова

Когда ты молод, чувства острее, краски ярче, а маленькие трудности кажутся трагедией вселенского масштаба. Когда ты молод, что-то толкает постоянно идти вперед и, кажется, стоит остановиться, жизнь превратится в гниющее болото. Нерешительная Алмазова топчется на месте, боясь вырваться из под родительской опеки. В душе  назревает бунт. Запалом для первой канонады станет Слово, данное незнакомому человеку, который приставил пистолет к виску напуганной студентки. Сможет ли девушка, заплутавшая в дебрях фобий, выполнить обещание, спасти жизни близких людей и остановить обезумевшего беглеца?

                * * *
Скрип тормозов заглушил монотонный рокот мотора и огромная фура пыхтя, остановилась на обочине. Попутчица открыла глаза и отпрянула от запотевшего стекла, почесав прохладную щеку.
 - Приехали, - хриплым басом оповестил небритый дядька торчащей на макушке шапочке.
По обе стороны дороги выстроились расплывчатые силуэты деревьев. Спящая красавица зевнула в кулак, посмотрела на часы и бросила прощальный взгляд на хозяина махины. -  Спасибо, - благодарно улыбнулась она. - Ну и туман, будьте осторожны.
- Постараемся, - улыбнулся в ответ водила и его грозный вид померк. - К вечеру и мы доберемся до родных пенат.
Попутчица надела куртку, вытянула из-под сидения рюкзак и потянула за дверную ручку. Открыв тяжелую дверь, она лихо спрыгнула с высокого порожка. – Счастливого пути!
- И ты не хворай! – махнул водила.
Мотор фуры фыркнул на прощание и махина, шаркая покрышками,  покатилась вперед. Огни грузовика растворились в молочной пелене тумана. Время близилось к семи, но рассвет не набрал достаточно сил, чтобы прогнать сумрак. Небо заполонила серая масса. Холодный сырой воздух октября не оставил следа от былой сонливости. Попутчица, словно кошка, выгнула окаменевшую спину, пару раз присела на ватных ногах, а затем сделала пробные шажки, убедившись, что за несколько дней пути не разучилась ходить. Проделав тест-драйв, она застегнула молнию ветровки и втянула носом сельский воздух. Мир ожил, стоило шагнуть вперед.

В паре километров отсюда находилась стараяавтостанция, куда и направилась путешественница. Тяжёлые армейские ботинки, идеально  подошли для подобных прогулок. Попутчица доверилась памяти и спорхнула с обочины, спустившись в глубь рощи по узенькой, петляющей тропинке. В воздухе витали яркие запахи  палой листвы,грибов, мокрой древесины и сырой земли. Попутчица не могла надышаться. Туман опустился, лица коснулась едва ощутимая изморось. Комья жирного чернозема норовили прилипнуть к подошве, от этого ноги становились пудовыми, но невидимая сила яро подталкивала вперед. Мерзли руки, стараясь не замечать непогоды, попутчица накинула капюшон и замурлыкала под нос воображаемую мелодию. Ничто не могло омрачить последние мгновения путешествия.

Вскоре попутчица добралась до районного центра и сладкое уединение леса растворила людская суета. Вокруг за прошедшие несколько лет ничего не изменилось, разве, что деревья стали больше. Тот же кирпичный билетный киоск, те же скамейки под железным навесом и знакомая вывеска с надписью «Буфет», зазывающая пассажиров в небольшое опрятное здание, окруженное клумбами из пушистых бархоток. Вывеска подействовала на попутчицу, как колокольчик на собаку Павлова, рождая мысль о завтраке. Прежде чем войти в буфет, она пошаркала ногами в глубокой луже, пытаясь смыть с ботинок налипшие ошметки чернозема. Почистив перышки, птичка впорхнула в светлый зал буфета. Сквозь окна забегаловки просматривалась вся автобусная площадка. Внутри, кроме двух тучных буфетчиц в накрахмаленных фартучках, коротали время несколько человек. Появление новенькой вызвало интерес посетителей, но уже через мгновение изучающие взгляды переключились на молодую парочку, вошедшую следом.  Попутчица сделала заказ, водрузила завтрак на темно-коричневый поднос и приземлилась за столик возле окна.  Повесив мокрую куртку на спинку соседнего стула, путешественница плюхнулась на мягкий стул, обхватила руками чашку горячего кофе с молоком и перевела взгляд в сторону окна. По запотевшему стеклу стекали толстые струйки воды. Дождь усилился, огромные капли забарабанили по подоконнику, пытаясь пробиться в теплый зал. Аромат из чашки даровал ощущение спокойствия и детского счастья, когда они с мамой каждый день после школы ходили в кафетерий рядом с домом. Тот же запах кофе, молока и свежих бубликов казался праздником посреди промозглых осенних будней. Автобус прибывал примерно через час, который попутчица решила заполнить теплыми воспоминаниями.  Она достала из рюкзака толстый ежедневник и принялась описывать подробности путешествия. Почти к каждой странице талмуда прилагалась открытка, фотография, но чаще зарисовка, сделанная рукой хозяйки. Напоминаний набралось немало.
Два листа с легкостью вышли из-под руки рассказчицы, попутчица оставила место для очередной аппликации и хлопком закрыла ежедневник, собираясь спрятать в недра рюкзака, но на глаза попался торчащий краешек пожелтевшей бумаги. Попутчица потянула за непокорный край и достала лист. Бумага зашуршала от прикосновения рук, и на хозяйку устремил суровый взор мужчина. Рисунок карандашом стал мостиком, увлекшим память в прошлое.



Долгожданная весна выдалась холодной и дождливой. Казалось, природный компас дал сбой, направив время вспять, и вернул полномочия поре осеннего увядания. Солнце не находило сил вырваться из свинцового плена и выйти на сцену весны. От хмурых лиц прохожих на душе скребли кошки. Даже минувшая зима была более благосклонна, радуя солнечными деньками и небольшим морозцем, но и она превратилась в один скучный нескончаемый день. Жизнь Евы Алмазовой вертелась исключительно вокруг подготовки к вступительным экзаменам в какой-то "престижный" универ. Безропотно следуя указке родителей, Ева и понятия не имела, куда и зачем собирается поступать. В прошлом году ей уже посчастливилось с треском провалить экзамены. Громогласные отзвуки фиаско до сих пор не давали покоя и лишь триумфальные фанфары могли вернуть расположение родителей. В глубине души Ева мечтала провалиться, но не смела чинить бунт супротив соломонова решения. Страстью Алмазовой было искусство, а не точные науки, но страсти к холсту и палитре не одобряли ни мать, ни отчим. В поддержку своего протеста родители приводили массу убедительных доводов. Говорить заботливые предки умели, да так, что сил на инакомыслие оставалось все меньше. Тараканы в голове несостоявшейся художницы все чаще пищали о том, что та не права. Несмотря на мысленное самобичевание, Ева по-прежнему безропотно разбирала завалы уравнений и заучивала сухие математические формулы, которые, хоть ты лопни, не желали задерживаться в голове. В то время когда друзья наслаждались жизнью, злые чары превращали Евув затворницу и ботаничку. Еще вчера телефон в их доме не замолкал. Излишняя популярность Евы раздражала мать, чего та даже не скрывала, твердя одно: «Слишком праздная жизнь не приведёт ни к чему хорошему!», поэтому нашла дочери достойное занятие. Встречи с друзьями происходили все реже, а те нечастые вылазки, что удавалось совершить, день ото дня становились короче. Телефонные звонки друзей незаметно сошли на «нет». Лишь немногие оставили в памяти номер отшельницы.


Незаметно и теплая жёлто-красная осень, и тихая заснеженная зима с  долгими одинокими вечерами,промелькнули перед глазами, а затем безвозвратно умчались прочь, лишь изредка заглядывая в окно художницы. Ещё былоокно библиотеки, в которой Ева проводила едва ли не большую часть дня, старательно перечитывая пыльные тома ни о чем. В застенках книжного храма, который Алмазова прозвала «островком свободы»,сердце грели книги, на которые родители наложили запрет.

Долгожданная весна, пришедшая на смену белоснежному пейзажу, не часто видела художницу, являясь её немой спутницей по дороге в хранилище знаний и обратно домой. Однообразные дни, изредка наполненные маленькими тайными радостями, неумолимо летели вперёд.

За время совместного проживания Ряжские народили ещё двоих отпрысков. Своего отчима Ева называла по имени – Егором. Он постоянно твердил о равенстве, но художница не переставала ощущать грань, пролегающую  между ней и его родными детьми. Она ни на что не жаловалась, и уж тем более не претендовала. Её раздражало лицемерие.
Настоящего отца Ева никогда не видела. Мама резко меняла тему, когда речь заходила о нём. Единственное, что Ева знала,  он не мыслил жизни без холста и палитры и постоянно колесил по свету в поисках вдохновения.
 Алмазова не могла простить лишь одного, что за все годы канонизированный предок ни разу не пожелал увидеться. Хватило бы и пары строк на поздравительной открытке. Чувство обиды все еще переполняло мать. Начитавшись умных книжек, Ева решила, что Винницкая до сих пор не забыла экс муженька, поэтому яро пыталась выкорчевать из дочери любое сходство. Увлечение Евы рисованием стояло во главе списка, к тому же,  художница не унаследовала ни одной внешней черты матери. С внешностью мать ничего не могла поделать, зато бурно реагировала на большинство привычек. Алмазова составляла мысленный список тех повадок, которые не прошли цензуру, добавляя новый мазок к вымышленному  портрету отца.
Всегда оставаясь в меньшинстве, Ева набила немало шишек, поэтому решила не громоздить пелион на оссу, а придерживаться канонов глав домашнего Олимпа. Недовольство все же выплескивалось через край, но Ева боялась затопить соседей. В такие моменты художница отбрасывала книги в сторону, брала чистый лист бумаги, карандаш или то, что подворачивалось, и рисовала, растворяясь в вымышленном мире. Рисунки являлись своего рода посланиями тому, кого Ева никогда не видела, но упорно продолжала называть отцом.
Еву всегда манила дорога, нашёптывающая сказки странствий, но находилась куча отговорок, пропитанных чувством долга. Отцу удалось вырваться из этих пут. Художница знала, что второго предательства мать просто не перенесёт, поэтому в своих планах заменила слово «сейчас» неутешительным и бесформенным «однажды». Ева прекрасно понимала, что это «однажды» может не наступить. Именно поэтому она старалась сделать всё, чтобы формулы и теоремы приобрели смысл, иначе вся её дальнейшая жизнь лишилась бы его смысла. Однако, как Ева ни старалась, ей ни разу не удалось услышать музыки. Той волшебной музыки, которая звучала в сердце всякий раз, когда она меняла чернила на краски и переставала выводить сухие и бездушные числа. В такие моменты рука начинала танцевать под музыку цвета и линий. Ева не отрицала того, что иматематики слышали музыку, но оркестр играл на других инструментах. Евы играла по нотам точных наук, но в руках гуманитария мелодия звучала фальшиво.


Отчим Евы, Егор, в прошлом, подающий большие надежды инженер, сейчас работал в крупной промышленной компании. С недавних пор он занимал руководящий пост. Судя по его нынешнему положению, эти надежды он оправдал на все сто десять процентов. Успешный, напористый, властный, он до сих пор не мог простить Еве того, что она отказалась от его фамилии, отчаянно отстаивая право носить фамилию настоящего отца. Добившись своего, художница стала единственной Алмазовой в дружном семействе Ряжских, что вовсе не облегчило ей жизнь. Еве ни разу не удавалось почувствовать себя частью этой семьи. Алмазова стала белой вороной. В десять лет Ева наивно полагала, что отец вернётся за ней, и не сможет найти, если она поменяет фамилию. По прошествии долгих лет отец так и не появился, а та маленькая победа всё чаще напоминала поражение. Возможно, именно по-этому она больше не бросалась отстаивать свои идеалы с былой яростью, опасаясь того, что это не принесёт ей ничего хорошего.
Через год после свадьбы в семье Ряжского родась двойня. Девочку назвали Светланой, а мальчика Иваном. Разумеется, после этого счастливого события всё материнское внимание приковали к себе они, что открыло Еве прелести одиночества. Алмазова всё сильнее ощущала себя всего лишь нянькой для отпрысков Ряжского. Несмотря на свои непростые отношения с отчимом, она очень любила малышей, наверное, поэтому делала вид, что частые придирки их папочки её ничуть не трогали. Он же, напротив, не упускал случая зацепить повзрослевшую девушку. Время показало, что он относился к числу тех мужчин, которые, как им казалось, знали, чего хотят молоденькие прелестницы возраста Евы. Ему было и невдомёк, что именно этого ей хотелось меньше всего. По причине «недопонимания сторон» находиться наедине с Егором стало невыносимо. К счастью, это случалось крайне редко, ввиду его постоянной занятости. Ряжский никогда не говорил прямо о своих намерениях, предпочитая этому скользящие взгляды, двусмысленные намёки, случайные прикосновения и прочие мерзкие уловки, которые не могли уличить его в неподобающем поведении. Возможно, причина крылась в том, что Егор был моложе супруги более чем на пять лет, хотя, внешне этой разницы между ними не наблюдалось. А вот те двенадцать лет разницы между ним и Евой не очень способствовали развитию в нём отцовских чувств по отношению к ней, особенно теперь, в период её расцвета. В отличие от матери, Алмазова точно зала, что отчим испытывал слабость к нимфеткам вроде неё.
Единственным плюсом предстоящей учёбы было то, что получать знания Еве предстояло в другом городе. Это давало отличный шанс вырваться из гнезда Ряжского и начать хоть какую – то самостоятельную жизнь, пусть даже в студенческой общаге. Именно поэтому у девушки хватало сил и терпения на то, чтобы так старательно зубрить билеты в этот долгожданный солнечный день вместо того, чтобы заниматься приготовлением к вечернему торжеству по случаю её дня рождения. Да и повод не радовал, ведь сегодняшний вечер не сулил ничего интересного. Все семейные торжества, которые так любила устраивать мать, Ева ненавидела, ведь они давали возможность лишний раз лицезреть физиономию Егора. В общем, учитывая ещё кое какие аспекты, причин для негативного отношения ко дню своего рождения набралось предостаточно. Ева считала, что, если бы о значимости этого дня просто забыли, подобная амнезия стала бы лучшим подарком. Однако, ожидания не оправдались. С самого утра мать затеяла приготовление своего фирменного торта, чтобы днём успеть в спортивный клуб, который она, как порядочная домохозяйка влиятельного бизнесмена, посещала с особой регулярностью. Как оказалось, умение тратить деньги супруга – не простая задача, для выполнения которой необходимо долго и старательно учиться. Возникала необходимость завести кучу обременительных знакомств.


Вручив Еве список покупок для вечернего торжества, Ряжская умчалась сжигать ненавистные калории и покрывать тело модным, отнюдь не сезонным загаром, а заодно выведать свежие сплетни от клубных подруг.
Помимо продуктов из списка, Ева осмелилась прихватить кое-что и на свой вкус. Среди спонтанных радостей оказалась бутылочка красного столового вина, которому полагалось облегчить бремя предстоящих посиделок. Выходя из магазина, Алмазова прибавила громкость в плеере и не спеша направилась в школу. Храм науки находился всего в паре остановок, поэтому Ева решила пройтись пешком.

Солнце светило в глаза, но это совсем не раздражало. Еве хотелось нежиться в его лучах как можно дольше. Казалось, сердце билось в такт музыке, а лицо озарила невидимая, но сияющая улыбка. Художница вдыхала прохладный, весенний воздух и в этот момент её ничего не могло огорчить. Она поставила пакеты на скамейку, потерла покрасневшие ладошки, сняла до чертиков надоевшую шапку и взъерошила волосы. Дав рукам немного отдохнуть, художница зашагала вперед, ловя свое отражение в витринах магазинов. Пару дней назад она обстригла длинные волосы и перекрасилась в тёмный цвет,  поэтому никак не могла привыкнуть к новому зеркальному эхо. Мать до сих пор сердилась. Еве нравился новый имидж и то, что мать сердится.
Нежась в лучах весеннего солнца, Алмазова почувствовала себя свободной. Отпала необходимость притворяться, ведь никто из вечно-спешащих прохожих ее не знал, ровно, как и она видела их впервые. Ева поняла, что порой для счастья достаточно просто идти вперед. Идти до тех пор, пока ноги не откажутся слушаться, лишь бы не возвращаться домой. Лишь бы не надевать тесные маски повиновения и услужливости.
Дорога нашёптывала сказку странствий. Ева подумала об отце. Он мог находиться совсем рядом, быть кем угодно, даже тем лысоватым прохожим, лихо перепрыгивающим через большие лужи. «Где ты сейчас, папочка? Думаешь ли обо мне хоть иногда? - задавала кучу мысленных вопросов Алмазова. - Наверняка обзавёлся новой семьёй и даришь свою любовь и внимание другим детям. Мне бы хот капельку этого счастья…»


Дорога до школы оказалась короче обычного. Несмотря на дефицит времени,  Ева позволила себе задержаться возле нового тату – салона, который во всех красках описывала подруга, и даже заглянула внутрь. Ева давно мечтала отдать дань моде и украсить тело каким-нибудь узором. Она знала, что подобная выходка станет поводом для очередного грандиозного скандала дома, поэтому ограничилась лишь экскурсией.  Она уже шокировала мать сменой имиджа, поэтому решила подождать, пока всё не уляжется.
К тому времени, когда Ева добралась до места, дети уже ждали на улице. Избалованная сестра ужасно сердилась, когда кто-то опаздывал, капризы выводили Еву из себя, но мнение золушки никого не интересовало. В отличие от Светланы, Иван рос покладистым и смышленым ребёнком, являя собой полную Светкину противоположность. Еву пленяли его огромные голубые глаза, открытая улыбка и ямочки на щеках.
Увидев художницу, малыш поспешил на встречу, крепко обнял и протянул открытку, сделанную собственными руками. Эти милые пустячки придавали смысл скучным дням рождения.
- Ты опять опоздала! – фыркнула Света, глядя на сестру исподлобья. Этот взгляд она унаследовала от отца, что совсем ее не красило. Хотя Ряжский и проводил с детьми весьма мало времени, Света с каллиграфической точностью копировала его манеры и ужимки.
- Мы ждём не меньше минуты, – раскрыл ложь Ваня.
- Молчи, отсталый! Дома получишь! – толкнула предателя в плечо девочка.
- Живо помирились, иначе, вечером останетесь без сладкого! – Повысила тон художница, устав от безконечных словесных перебранок. Она понимала, что политика подкупа ни к чему хорошему привести не может, но иной управы найти не могла. Ева осознавала, что со временем плата за хорошее поведение возрастёт, но альтернативы в воспитании у неё не было. Света не заслуживала поощрения, но, вопреки всему, всегда получала свою долю. Это не шло на пользу. Являясь любимицей своего папочки, девочка знала, как следует себя вести, чтобы получить желаемое, всё больше становясь настырной, самонадеянной и эгоистичной. Поначалу Ева ещё пыталась искоренить в ней подобные замашки, но перевес оказался не на её стороне, поэтому продолжать подобные воспитательные эксперименты вышло бы себе дороже. Так же, как борьба матери с художницей, живущей в Еве, ещё больше укрепляла идеалы и убеждения дочери, так и противостояние двух сестёр лишь увеличивало пропасть между ними, превращая Светлану в маленького монстра. Казалось, ей доставляло удовольствие строить козни Еве. В итоге художница решила не вмешиваться, ведь у неё и без того была куча проблем.
- Ещё посмотрим… - буркнула сестра. Алмазова сделала вид, что не слышала этого.

С рюкзаком, набитым книгами из библиотеки, полными пакетами продуктов и двумя сорванцами Ева направилась домой. Она не обращала внимания на очередной спор близнецов, который не-пременно случался по дороге домой. В подобные моменты художница предпочитала думать о чём-то своём. Если бы сейчас у неё спросили о том, что именно занимало её мысли, она не сумела бы вспомнить. Нынешние мысли Евы относились к разряду тех, которые тотчас же улетучиваются, стоит разуму их коснуться. Наверное, именно в это мгновение в голове писателя, музыканта, или художницы, как в её случае, рождаются гениальные идеи. Даже дорога домой, неумолимо приближавшая девушку к реальности, не могла омрачить момента, под властью которого она широко улыбнулась, ощутив чуждые ей душевную теплоту и спокойствие. Несмотря на то, что до дома оставалось внушительное расстояние, и Ева вполне могла ещё немного помечтать, из власти грёз её вырвала огромная толпа, образовавшаяся на дороге. В эпицентре сборища поблёскивали мигалки, а люди в форме пытались разогнать зевак, норовивших прорваться как можно ближе к месту происшествия. Среди любопытных прохожих в толпе сновало и несколько журналистов, так же стремящихся оказаться в гуще событий. Толпа спровоцировала пробку на дороге.

        - Подойдём ближе! – завертел головой Ванюша. – Интересно, что там стряслось.
- Извини, дорогой, но это не самая лучшая идея. – Улыбнулась Ева, для верности взяв брата за руку. – Я уверенна, что там не ничего интересного для твоей юной головушки. - Сказав это, девушка поспешила свернуть в подворотню, чтобы обойти место происшествия стороной. Из кармана куртки раздался телефонный звонок, Ева фыркнула. – Кому там приспичило опять меня поздравит? -Ответить мешала тяжелая ноша. Алмазова остановилась и пристроила пакеты в сугроб. – Слушаю!
- Привет, подруга! Что за нерадостный тон? – донеслось из динамика. – С днём рождения!
- Спасибо, и тебе не хворать,  – вздохнула именинница.
- Какие планы на вечер? – не унималась подруга.
- Традиционный ужин с предками, – пожала плечами Ева.
- Теперь понятно. Ты сейчас где? Забеги ко мне на пару минут.
- Сегодня не получится. Я с Ванюшей и Светой. Ещё маман список вручила…
- Так вы со школы? Наверняка, мимо идёте. Улицуеще не открыли, наверняка идете мимо моего дома. Никаких отговорок не принимаю. Жду!
- Всё-то ты знаешь, Шерлок, – сдалась Ева, – Поднимусь на секундочку. А что там стряслось?
- Два местные Уокер и Дизель дорогу не поделили, устроили форсаж пять. Один, кажется, отъездился, другой выбрался из консервной банки и дал дёру. Я, когда всё случилось, из института шла и своими глазами видела. Ладно, хватит трепаться, поднимайся и поговорим.
Не дав Еве вставить ни слова, подруга повесила трубку, не оставив  выбора. Девушка спрятала мобильник в карман и продолжила путь, изменив запланированный маршрут. Света громко выражала недовольство, обратив внимание двух шедших мимо полицейских.
- Какие-то проблемы? – строго спросил один, глядя на бунтарку, которая к тому времени замолчала и испуганно хлопала округлившимися глазами. Она не смогла произнести ни слова, попеременно глядя то на него, то на сестру, словно ища от неё поддержки.
- Вы живёте в этом доме? – не получив ответа на первый вопрос, мужчина в форме задал новый.
- Нет, идём в гости к подруге. – Ответила Ева.
- Ничего не слышали о происшествии на проспекте?
- Краем уха, – пожала плечами девушка, заметив явный непрофессиональный интерес к своей персоне. – Меня не очень-то интересует происходящее.
- Зря. Никого подозрительного не встречали?
- А должны были?
- Прошлой ночью из мест лишения свободы сбежал опасный преступник, который и стал виновником ДТП. В результате аварии погиб человек, а преступник бежал в направлении этих дворов. - Официальным тоном пояснил второй милиционер. – На вашем месте я бы не шлялся здесь, а поспешил отвести детей домой. Всякое может случиться.
- Но вы же рядом, не так ли? – прищурилась Ева.
- Если увидите что-нибудь подозрительное, то…
- Сразу же исполним свой гражданский долг и сообщим, куда следует. – Продолжила иронизировать она.
После этих слов они распрощались, а Светлана поумерила свой нрав и больше не проронила ни звука.
- Симпатичная девчонка, - услышала художница удаляющийся голос одного из милиционеров. – Я бы провёл с ней дополнительную беседу.
- Вернись и узнай телефончик… – посоветовал напарник. Он ещё, что-то добавил, но они уже успели отойти на приличное расстояние, поэтому разобрать его слова стало невозможно.
Возможно, милиционер так бы и поступил, но в ту же секунду «ожила» их рация. Мужской резкий голос вынудил вернуться на место происшествия.

       В порадной, где жила подруга, оказалось наредкость темно. Лишь тоненькая полоска света вырывалась из приоткрытой двери, ведущей в подвал. Эта дверь обычно была закрыта. Темнота заставила Еву насторожиться, но она прогнала глупые детские страи, стараясь нащупать ступени ногой. Ей всё еще не удалось избавиться от пристального взгляда молодого милиционера, который явно строил глазки. Алмазова задавала мысленный вопрос, почему он не вернулся и не попросил номер её телефона.
Ева едва не вскрикнула от неожиданности, когда вместо каменного препятствия, её нога встретила совсем иное - мягкое и явно состоявшее из крови и плоти. В тот же миг она ощутила чьё-то присутствие.
- У меня пистолет, - заговорило «препятствие»,  железной хваткой вцепившись плечо Алмазовой. – Один звук и я нажму на курок, ясно?
Говорило «препятствие» монотонным басом и в его голосе слышалась готовность воплотить угрозу в реальность. Художница слышала, как оно нервно сглатывает. Плечо пронзила сильная боль, но Еве пришлось терпеть.
        - Не слышу ответа, – потребовал подтверждения незнакомец.
- Я поняла, – дрожащим голосом ответила Алмазова, нащупав локтями детей.
В этот момент в её висок уткнулось нечто металлическое и холодное, что тот час же развеяло все надежды на то, что незнакомец блефует.
- О чём ты трепалась с мусорами?
- Они спрашивали, живём ли мы в этом дворе, – сквозь сухость во рту, ответила художница.
- Живо в подвал! – приказал мужчина, подтолкнув вперёд.
- Но я говорю правду… - попыталась возразить Ева, став похожей на сестру.
Светлана  лгала часто и театрально, устраивая драмму по любому поводу. Ева не обладала таким артистизмом, поэтому не поверила сама себе.
- Либо вы спускаетесь вниз, либо… - с силой вдавив дуло пистолета ей в висок, прохрипел незнакомец.
В голове возник голос Ряжского, который с насмешкой говорил, что она самая невезучая из всех неудачниц, живущих на земле, и, стоит такой неумехеполучить больше свободы, как неприятности разом посыплются на голову. «Чего проще – сесть в автобус и выйти из него через пару остановок? Нет, тебе втемяшилось в голову пойти на поводу у сумасбродной подруги и отправиться шататься по подворотням…» - пилил воображаемый голос, хотя, Ева понимала, что мысли следовало занять поиском возможности выбраться из этой передряги. В голову лезла одна чушь. Свету буквально парализовало ужасом. Алмазова молила Бога, чтобы этот паралич продлился, как можно дольше, ведь противный визг сестры мог заставить выстрелить даже незаряженное ружье.
         - Мне терять нечего, поэтому… - продолжал угрожать незаконченными фразами преступник. Воображение само дописывало продолжение угроз.
Открыв дверь, ведущую в подвал, Ева пропустила вперёд детей, после чего последовала за ними. Её трясло от ужаса. Понимание происходящего приходило с опозданием. Ева изо всех сил сжимала пакеты с продуктами, перестав ощущать их тяжесть.
Спустившись по крутой узкой лестнице до конца, они оказались в мрачном пыльном коридоре, по обе стороны которого располагались запертые двери. Добравшись до середины коридора, они оказались возле  развилки. Слева нарисовался точно такой же коридор с тем же множеством дверей, которые казались одинаковыми. Ева заметила, что одна из них, находившаяся в самом конце коридора, приоткрыта. Из-за неё донёсся приглушенный стук. Художница решила, что там скрывается подельник человека, шедшего позади всех. Лица его она так и не увидела. Сначала по причине темноты, теперь из-за страха обернуться.
- Окликни того, кто за дверью, – приказал мужчина, разрушив домыслы. Именно тогда Ева с ужасом обнаружила, что не способна выдавить из себя ни слова. Она открыла рот и просипела что-то невнятное.
         - Язык проглотила? – толкнув её ещё раз, спросил беглец. – С мусорами лясы точила складно.
- Э-э-э! – выдавила Алмазова, помотала головой и глубоко вздохнула. – Здесь есть кто-нибудь?
Горло саднило. Эти слова она произнесла чужим голосом, слыша себя со стороны. Стук прекратился и дверь открылась, в коридор вышел седовласый старик, державший в руке деревянный молоток. При виде незваных гостей он нахмурился. Пистолет сполз по спине художницы, застыв где-то под лопатками.
- Чего это вы ещё удумали? А ну, живо, уходите! Ходят тут всякие, да детей с собой таскают…- заворчал старик.
        - Закрой рот и положи молоток! – крикнул преступник, помахав оружием над головой Евы. – Все внутрь!
Старик перестал ворчать. Пистолет оказался убедительным аргументом. Количество заложников росло. Все вошли в закуток старика - комнату с множеством стеллажей. Помимо полок, на которых красовались банки с соленьями, в каморке стоял потрёпанный диван, кухонный шкафчик со сломанной дверцей, а также столярный столик с инструментами и деревянный чурбан.
- Садитесь. – приказал беглец, привычно указав место дулом пистолета. Заложники подчинились. В каморке установилась тишина и в воздухе повисло ожидание.  Свет лампы позволил рассмотреть выразительное лицо преступника. На вид ему было не больше тридцати. Среднего роста, с коротко стрижеными волосами и большими черными глазами, бегающими по сторонам. На светлых джинсах преступника запеклось пятно крови. Алмазовастаралась, как можно реже смотреть вего сторону, чтобы не правоцировать безумца.
- Ты! – внезапно крикнул он,  остановив взгляд на Алмазовой. – Что в пакетах?
- Продукты, - тихо ответила она.
- А в рюкзаке?
- Книги.
Художница сняла рюкзак  и протянула его беглецу. Тот небрежно бросил сумку на столярный стол, нырнув в пакет.
- Жратва – это хорошо!
- Можете забрать всё , только отпустите нас. Мы ничего никому… - набралась храбрости и начала вести переговоры Ева.
- Разумеется, вы никому и ничего, ведь какое-то время нам придется провести вместе. Вы останетесь здесь в качестве гарантии моей безопасности… – усмехнулся мужчина.
- Да мой отец с тебя шкуру спустит! – очнулась Света.
Она резко встала с дивана, чем рассмешила беглеца. Он, занявший место на противоположной стороне комнаты, приблизился и небрежно задвинул бунтарку на место, словно отмахнувшись от назойливой мошки. Светлана впервые столкнулась с подобным обращением, жестокая реальность оказалась весьма неприятной. Девочка вновь оторопела. Ей ничего не оставалось, как послушно плюхнуться на своё место.
- Слушайте меня, господа хорошие, ибо повторять дважды я не стану. Надеюсь, что тупых среди вас нет, – стерев с лица ухмылку, начал мужчина. – Если вы молча выполните все требования, то к ужину благополучно пожалуете домой. Если же, по какой-либо причине, не важно, какой именно, вы решите их нарушить, то…
Он выдержал напряжённую паузу, поднял пакеты с продуктами и положил их на стол, а затем неожиданно переключился на рюкзак Евы, вытряхнув всё его содержимое на всеобщее обозрение. Из него посыпались книги, о которых она уже упоминала, а так же альбом с эскизами и коробка карандашей. Подобного вандализма Ева не ожидала, поэтому едва не взорвалась и не последовала примеру сестры, но здравый смысл одержал верх. Стиснув зубы, Алмазова стерпела обиду. Присев на ящик, стоявший в другой части подвала, беглец ещё какое-то время диктовал свои правила, которым должны будут следовать все присутствующие. Ваня смотрел на этого человека необычайно взрослыми глазами и выглядел самым рассудительным из всех. Даже походя на стойкого оловянного солдатика, пребывавшего неподвижным, он казался самым невозмутимым. Старик тяжело и прерывисто дышал. То и дело делал по одному жадному глубокому глотку воздуха. Ева начала молиться о том, чтобы с ним не случился удар. Света не сводила глаз с альбома сестры, который являлся отличным компроматом.
- С кем живёшь? – спросил у старика преступник.
- Один. – Коротко, как он того требовал, ответил тот.
- Один? – в голосе беглеца послышалась нотка недоверия. – А чьих это рук дело? – Он посмотрел на полки с соленьями и прочей всякой – всячины, которую обыкновенно заготавливают на зиму жёны вот таких вот старичков.
- Это сделала жена. – Дал очередной ответ хозяин подвала.
- Тогда почему ты утверждаешь, что живёшь один? Как не совестно, в твоём то возрасте…
        - Я живу один, – продолжал настаивать тот. – Жена месяц назад умерла. - Старик полез в карман засаленной клетчатой рубахи, настойчиво пытаясь что-то  достать.
- Ты чего задумал, старый перечник?.. – наставив на него пистолет, грубо спросил беглец.
- Это всего лишь платок. – Пояснил седовласый и из его глаз покатились слёзы.
- А ты, - переключился на Еву мужчина, подняв с пола одну из её книг и альбом с эскизами, – учишься? Необычное сочетание: физика, математика, история искусств…
- В этом году, - ответила она, принимая правила игры в «вопрос – ответ», хотя, заранее знала, кто в ней выйдет победителем. - Собираюсь  поступать.
- А рисунки твои? – заглянув в альбом, продолжил анкетировать тот, получив одобрительный кивок. – Не дурно. Тебе следует заниматься этим. - Беглец демонстративно взял учебник физики в другую руку и, как бы, взвесил его и альбом, после чего небрежно отшвырнул книгу в сторону, продолжив рассматривать рисунки Евы.
- В этот университет практически не возможно попасть. Ты должен быть либо гением, либо иметь большие связи. – Пояснила художница, пытаясь убедить скорее себя.
- Уверен, что в твоём случае речь идёт о связях, - предположил преступник. –  Чем занимаются твои родители?
- Это имеет значение? – нарушила правила она.
Преступник проигнорировал нарушение. Поднял с пола карандаши. Взял её рюкзак и поместил в него альбом. Туда же отправилась коробка с карандашами. Теперь к этим предметам мужчина отнёсся с особой бережливостью. - Вот, что важно, а остальное - мусор, шелуха. Так чем, ты говоришь, они занимаются?
- Мать – домохозяйка, а отец… - Ева замолчала, бросив взгляд на двойняшек.
- А отец… - повторил последнюю фразу беглец.
- Отец - художник.
- И он против того, чтобы дочь пошла по его стопам?
- Не знаю, он бросил нас с мамой. Я живу с отчимом.
- Это его отпрыски? – указав дулом пистолета на детей, предположил преступник.
Алмазова кивнула.
- И как тебе новый папочка, справляется? – лукаво прищурился он.
- Он старается, - буркнула Ева.
- Я бы тоже из кожи вон лез, будь у меня такая падчерица… - Преступник оценивающе посмотрел на Алмазовуи она поняла, что заливается краской.
- Кто вы такой, чтобы вмешиваться в чужую жизнь? – не выдержала Ева, встав со своего места.
Преступник последовал её примеру, встав с большого деревянного сундука, он сделал пару шагов навстречу и едва не сшиб Алмазову с ног. Она стиснула зубы, но сдержала волну гнева. Ева еще не поняла, кого ненавидит больше – беглеца или отчима. Ряжский находился далеко, поэтому весь скопившийся негатив она нацелила на беглеца. Алмазова понимала, что подобная выходка не останется безнаказанной, но не смогла сдержать эмоции. Последствия не заставили себя ждать, через секунду Ева получила звонкую пощёчину. Она отшатнулась, едва удержавшись на ногах. Щека запылала огнем, а губы онемели. Ева закрыла лицо руками, языком проверяя целы ли зубы.
- Платок ей дай, – приказал старику беглец, – Не хватало, чтобы она заляпала всё кровью.
Алмазова не поняла, о чем говорил преступник, пока сквозь пальцы не просочилась теплая кровь. Ванюша привстал, но она не позволила вступиться за себя. Положив руку на плечо брата, Ева буквально вдавила малыша в диван.
- Ева, тебе очень больно? – шёпотом спросил мальчик, когда та села рядом.
- Нет, – солгала Алмазова.
- Как мило, – усмехнулся преступник. – Ева.
Художница сделала вид, что не слышала этих слов. Она отвернулась, чтобы глаза не выдали настроение. Сочувственные взгляды стали пыткой. Ева не хотела жалости. Дыхание участилось, глаза предательски налились слезами. Невыносимый запах сырости, пыли и плесени подталкивал к горлу тошнотворный комок. Алмазова поняла, что вот-вот потеряет контроль, чего не случалось уже много лет.
        Стены «ожили», готовые сомкнуться и раздавить ничтожную букашку. Мир перестал существовать и Ева осталась наедине с невидимым врагом. Сознание поместило её в воображаемую одиночную камеру. Сердце выпрыгивало из груди, а свитер прилип к взмокшей спине. Долгие годы фобия таилась в глубинах сознания, Алмазова ошибочно полагала, что справилась с ней.
        - Ты слышишь этот неприятный скрежет, – приблизившись к художнице, шепнул на ухо преступник, – стены движутся?
Его слова просочились сквозь плотную завесу ужаса, воображение подхватило эту жестокую игру. Тело охватила дрожь.
- Он всё врёт, Ева! – Закричал Ванюша, схватив сестру за руку.
Она отдёрнула её и выронила перепачканный кровью платок. Любое прикосновение причиняло боль.
- Правильно, девочка, не верь им, они все заодно, –  притянув художницу к себе, шепнул преступник. – Стены живые, ты и я знаем это.
- Что ты творишь, ирод проклятый! – Вмешался старик. – Себя не жалеешь, так девчонку пожалей!
Он покинул своё место и склонился над Евой, пытаясь привести её в чувства. Она не реагировала. Ей становилось хуже.
- Отойди от неё! – приказал преступник, для большей убедительности приставил к его виску пистолет. Палец дрогнул на курке. Света захныкала. Старик сел рядом и приобнял девочку. Беглец не возражал, не желая слушать истерики избалованного ребенка, допекать старшую сестру казалось более интересным занятием. Преступник схватил Еву за шиворот и вытащил на свою часть подвала, усадив на сундук, тем самым отрезав любое участие остальных. Затем он зашуршал пакетами.
- Открой бутылку, – приказал преступник. – И без глупостей. Для гарантии моей безопасности достаточно одного из вас, остальные – балласт. Понимаешь, о чём я?
Ева ощущала себя тряпичной куклой, которую по желанию перекладывали с места на место. Она не могла и не хотела сопротивляться, превратившись в безропотную рабыню. Алмазова хотела встать и выполнить приказ, но ее опередил старик. Вручив бутылку, беглец достал из шкафа граненый стакан, сдул с него пыль и обтёр рукавом. Старик быстро справился с пробкой. Преступник до краев наполнил стакан, но отхлебнул прямо из бутылки. Стакан он поднёс Еве, коснувшись краем разбитых губ. Она понимала, что от нее требуется, но сил реагировать не осталось.
- Ты меня слышишь? – заглянул в глаза преступник. – Пей, это вернет тебя в мир живых.
Алмазова сделала маленький глоток, надеясь, что ее оставят в покое, но преступник настаивал на следующем глотке. От приторного Кагора запершило в горле, но стакан все еще касался губ. Чтобы забыть о фобии художница была готова осушить всю бутылку.
- Что ты чувствуешь, когда рисуешь? – спросил беглец, когда стакан опустел.
Он противоречил сам себе. Алмазовой казалось, что она в плену у двух разных людей. Преступник сводил всех с ума, а беглец в последний момент протягивал руку помощи.


Страх отступил, на смену ему пришло чувство стыда. От вина по жилам бежал жар, щеки запылали огнем. Ева неуклюже расстегнула молнию куртки, в кармане которой, вдруг, ожил телефон. Она подпрыгнула от неожиданности. Преступник бросил в ее сторону пытливый взгляд.
- Это подруга, - пояснила художница, взглянув на экран. - Она живёт в этой парадной. Мы шли к ней, когда...
- Выруби мобилу! - приказал преступник.
- Плохая идея, – помотала головой Ева. – Если не отвечу и не наплету с три короба, она всех на уши поднимет.
Преступник замешкался, что было непозволительной роскошью, меж тем, телефон захлёбывался пиликанием.
- Отделайся от неё, только быстро, – наконец, согласился он.
Ева ответила, извинилась и как-то лихо сослалась на срочные дела, а для большей убедительности намекнула, что здесь не обошлось без Ряжского, и они распрощались. Алмазова облегченно вздохнула. С плеч упала невидимая тяжесть, но сердце все еще выпрыгивало из груди.
Казалось, часы лгут, с того момента, как они с двойняшками вошли в парадную, прошло всего пол часа. «Невозможно испытать столько разных чувств за такой ничтожный отрезок времени, – подумала Ева. - Наверное в аду время тянется так же медленно. Может, я уже в аду?»
        С каждой минутой Алмазова пьянела все больше. Если бы сейчас ей приказали встать, она тут же рухнула бы на пол. Всё вокруг завертелось, словно на детской карусели, телом овладела лень. Глаза слипались, но стоило их закрыть, Алмазова проваливалась в черную дыру и ее мутило.
- Так, где твой настоящий отец? – продолжил допрос преступник, вернув художницу на землю.
- Сбежал, – икнув, Ева назвала вещи своими именами, уставившись на горлышко бутылки. Ей совсем не хотелось вина, Алмазова пыталась найти точку опоры, чтобы  справиться с головокружением. Мерзкое чувство жалости к самой себе заполонило остатки разума. Хотелось плакать, да, что там плакать – рыдать.
- Давно сбежал? – спросил беглец.
- Я его совсем не помню. Он ни разу не дал о себе знать.
- Может, на то есть свои причины, или, кто-то другой решил за него.
В памяти, словно по велению палочки, тут же всплыли отдельные кусочки мозаики, которые Алмазова принялась складываться в единый узор. Пьяное воображение нарисовало красочные картинки и вот, Ева уже героиня латиноамериканской новеллы, которую в далеком детстве разлучили с отцом. Еще, что-то про потерю памяти и про сводного брата, несправедливо обвиненного в страшных преступлениях, которых он не совершал.
Ясно увидев весь этот бред, Алмазова помотала головой и принялась тереть слипающиеся глаза. Художница считала, что отец ушел потому, что родилась она. Опустить руки, смириться с ходом вещей и сетовать на жизнь оказалось легче, нежели попытаться, что-то изменить. Когда тебя пинают, куда проще обрасти каменным панцирем, нежели один раз дать отпор.
Каждый вопрос преступника, как выстрел снайпера, попадал точно в цель. Даже одурманенное алкоголем сознание Алмазовой било тревогу.
        - Что произошло на дороге? – попыталась устроить передышку она, сняв куртку и устроившись поудобнее.  Страх отступил, теперь Еву переполняла наглость. Она решила примерить маску преступника.
- Вопросы здесь задаю я! – отрезал беглец.
- Человек, который погиб, твой сообщник? – не могла остановиться Ева.
Беглец почесал щеку пистолетом, но ни угроза оружием, ни укоризненные взгляды остальных заложников не могли остановить снежный ком любопытства.
- Тебе известно моё имя, может, сообщишь нам, как тебя величать? – не дождавшись ответа, продолжила Алмазова. Заложники замерли. Преступник посмотрел в их сторону и улыбнулся. - Алекс, если угодно.
- Александр?
- Как будет угодно. Теперь ты можешь, наконец, заткнуться?
- Выполни мою просьбу и я замолчу… Можно ещё вина?
- Есть повод? – сделав глоток, приподнял брови преступник, протянув бутылку.
- А то! – усмехнулась Ева, - День задался с самого утра. Я чувствовала, что встречу мужчину своей мечты, который будет любить меня до гробовой доски.
- Ну и?.. – вопросительно кивнул преступник.
- Что? – глотнув вина, переспросила она.
- Встретила?
- Очевидно, да. Вино пьём, мордобой состоялся, - бьет, значит любит, разговоры разговариваем, - загибая пальцы, перечислила Алмазова. - Всю жизнь мечтала о свидании в занюханном подвале.
Ева не ожидала, что так разойдётся. Её стремительно несло к краю пропасти, а тормоза отказали.
- Говоришь много и не по делу, это раздражает, – отнял бутылку беглец. Он вылил остатки на пол и отшвырнул тару в сторону. – Так, что за повод?
- Ровно …цать лет назад мне посчастливилось появиться на этот свет. Такой повод годится?
- Хм, ты редчайшая пессимистка, - ухмыльнулся беглец.
- Станешь ею после того, как судьба преподнесет тебе такой подарок.
- Дождись финала, прежде чем делать выводы. К тому же, такие слова, как «судьба», «карма» и прочую дребедень придумали слабаки, чтобы оправдать свою ничтожность.
После этих слов беглец порылся в кармане джинс и протянул Еве руку, сжатую в кулак. Она с недоверием подставила ладонь. Преступник разжал кулак.
- Монета? – надула губы художница.
- Она приносит удачу, – пояснил Александр.
- Ну да, то-то ты вляпался по самые уши! – усмехнулась она.
- Ты видишь лишь одну сторону. Переверни монету и окажется, что благодаря ней я до сих пор жив.
- И ты так легко готов расстаться со своей фортуной?
- Ну, пока ты рядом, а значит и удача при мне.
Сейчас в подвале находился не преступник, а беглец, к которому Алмазова начала испытывать симпатию.


- Так, как тебе удалось сбежать? –окосев еще больше, расхрабрилась Ева.
Из-за вина наглость зашкаливала, поэтому художница коснулась очередной запретной темы. Отношение к беглецу менялось с той же скоростью, что и погода на море, то Ева испытывала ненависть и презрение, то ею овладевало сострадание.
- Я свел старые счеты, – неожиданно ответил беглец. – Когда очень чего-то хочешь, из кожи вон вылезешь, но найдёшь способ осуществить задуманное. Я не испытываю угрызений совести. Тот человек заслужил смерти.
- Не просто же так тебя посадили, к чему строить из себя Робин Гуда?
- Я своей вины не отрицаю, но и чужую на себя брать не собираюсь! – почесав щетину, сказал преступник. – Я должен был лишь крутить баранку и давить на газ.
- Кровь на твоих штанах того человека?
Александр посмотрел на ногу, заметив огромную красную кляксу, коснулся ее и на пальцах остался кровавый след. Стало ясно - кровь принадлежит беглецу. Художница молча сняла с шеи тонкий розовый шарф и протянула его беглецу. Александр принял помощь, но даже не удостоил Алмазову ни словом, ни жестом благодарности.


        - Пусть малая подойдёт, - наспех обмотав шарф вокруг ноги, приказал преступник.
Он уставился на Свету, которая к тому времени сидела на коленях у старика. Художница посмотрела на Александра умоляющим взглядом.
- Для чего она тебе?
- Пусть достанет из пакетов еды и приготовит пожрать.
- У меня получится быстрее, – вызвалась Ева, порываясь встать с места.
- Сядь! – запретил преступник. – Этим займется она. У нас, как ни как, свидание, наслаждайся, пока можешь. А ты иди, иди сюда, - поманил пальцем Александр. - Сама не подойдёшь, я помогу?
- Я не умею, – пробурчала Света.
- Ты что-то сказала?
- Я не умею! – повысила она тон. – Это не мои обязанности!
- Я не спрашиваю, чьи это обязанности. Стряпнёй займёшься ты. Живо к столу! – топнув ногой, рявкнул преступник.
Он достал из кармана перочинный нож и вручил его «кухарке». Света взяла нож с таким выражением лица, словно её заставили не бутерброды нарезать, а  вычистить туалет. Она приблизилась к столярному столику и небрежно приоткрыла пакет.
- Достань хлеб и колбасу, - распорядился Александр. - Нарежь всё тонкими кусками. Не стой, как столб, делай, что говорят!
Светкины манипуляции с продуктами начали вызывать отвращение. Весь стол оказался усыпан крошками, ошметки колбасы получились вдвое толще изувеченного хлеба.
- Ты не приложила старания, – вынес вердикт беглец.
- Я старалась, – возразила та.
- Тогда сама и жри эти помои!
Света нахмурила брови и посмотрела на сестру. Та разделяла мнение беглеца. Она жалела о том, что ни разу не осмелилась проделать нечто подобное. Не получив поддержки, Света брезгливо взяла бутерброд, зажмурилась и откусила малюсенький кусочек. Она обладала редчайшим даром портить то, что невозможно испортить.
- Что-то удовольствия на твоём лице маловато, - продолжил воспитывать Александр. – Раздай стряпню остальным, может, они оценят? Не хочу стать инициатором голодных обмороков. А вы не стесняйтесь, высказывайте мнение. Здоровая критика пойдёт юной леди только на пользу.
Из его слов стало ясно, что бутерброды придется есть всем. Трапеза превратилась в пытку. Ни кому из присутствующих кусок в горло не лез. Еву мутило от одного запаха колбасы, хлеб не жевался. Не долго мучаясь, художница швырнула бутерброд в сторону и выплюнула то, чем успела набить рот.
- Под-ни-ми, – монотонно сказал преступник.
- И не подумаю.
- Ты перечишь психу с пистолетом в руках, не думая о последствиях, а дома прячешь голову в песок. Неужели разговор с матерью страшнее свинца?
- Мазнёй не заработать на жизнь! – Ева процитировала мать. - Одного таланта мало.
- Можно подумать, ты пробовала. Жить в золотой клетке в твоём понимании и есть жить достойно?
- А разве нет? Разве ты здесь не из-за денег?
- Не пытайся учить меня жизни или сравнивать нас, девчонка! Твой талант и гроша ломанного не стоит, если в тебе нет упорства и трудолюбия. Талант, как алмаз, без огранки – дешёвая стекляшка.
- Я больше не хочу отвечать на твои вопросы, – надела маску безразличия она.
- И не надо, слушай. Ты до смерти боишься покинуть свой кукольный дом, ведь так жить удобно. Всё спланировано на несколько лет вперёд, плыви себе по течению и ни о чём не думай. Как далеко ты готова пойти ради места под солнцем отчима? Может, и в койку к нему прыгнешь, если скажет?
- Заткнись! – перешла на крик Ева. – Ни черта ты не знаешь! Осенью я уеду из этого дома! Буду учиться и стану хозяйкой своего будущего, и рисовать не перестану!
- Да, превратишь дыхание жизни в жалкое хобби. Со временем и этого не станет. Работа поглотит тебя. Лет через двадцать ты посмотришь на себя в зеркало и увидишь в нём одинокую и несчастную карьеристку…
Спор продолжался ещё некоторое время. Ева не уступала, продолжая гнуть свою линию. Окружающий мир перестал для них существовать. Художница поняла, что ей нравиться отстаивать свою точку зрения. В этот момент она  предстала перед всеми в истинном обличье.

- …Ты наивно полагаешь, что нужна этим соплякам? Кто внушил тебе эту чушь? – рассмеялся беглец. – У них есть мать и отец, которые и должны ими заниматься. Живи сейчас, девочка, время уходит.
Ева хотела произнести ответную речь и даже открыла рот, но вместо слов подвал залил громкий звонок мобильного телефона, лежавшего в кармане Александра.
- Ряжский, – узнав мелодию, сказала художница.
- Что ему нужно?
- Пришёл домой пораньше и никого там не застал. Собирается мне выволочку устроить.
Беглец достал телефон и выключил.
- У кого ещё есть такая штука?
Все молча переглянулись, но скрыть правду не удалось. Не дозвонившись Еве, Ряжский набрал номер Светланы. Алмазова затаила дыхание. Все замерли. Глаза преступника заблестели, он получил очередной повод придраться к Светке. Она расстегнула молнию куртки, под которой на розовом шнурке висел телефон. Александр молниеносно сорвал мобильник с тоненькой детской шеи  и шваркнул на пол. Девочка даже отшатнуться не успела. Трубка разлетелась на части и замолчала. В подвале воцарилась звенящая тишина.
Художница в очередной раз убедилась в бессилии отчима. Возник случайный человек с оружием в руках и изменил привычное течение жизни каждого из тех, кто находился в подвале. Драгоценнейшие отпрыски Ряжского стали разменной монетой – залогом чьей-то безопасности. Преступник распоряжался ими по своему усмотрению. «Хотела бы я увидеть выражение твоего лица, Ряжский,» - подумала Алмазова, но тут же изменила желание. Лучшим подарком стало бы присутствие Егора в этом подвале. Он, наверняка, поливал нерадивую падчерицу нелитературными словами, от чего у нее пылали щеки.
Все в доме Ряжского было так, как он хотел. В бизнесе дела обстояли так же, возразить мог только  тот, кто зарабатывает больше. Поскольку, таковых среди домочадцев не наблюдалось, все безропотно плясали под его дудку. Находясь под дулом пистолета, Ева чувствовала себя в большей безопасности, нежели под крылом Ряжского.


- А, что волнует тебя? – неожиданно спросила художница, украдкой поглядывая на раненную ногу беглеца.
- Не твое дело! – в обычной манере отмахнулся Александр.
- Ты же роешься в чужом грязном белье.
- Интересно знать, чьи жизни держишь в руках.
- А мне интересно, в чьих руках находятся наши жизни.
Беглец небрежно стёр пот со лба. Вспотел и старик.
- Получу ли я ответ на свой вопрос? Или… - Не желала сдаваться Ева.
- Я каскадёр, трюкач. Такой ответ тебя успокоит? Вернее, я думал, что являюсь им.
- Почему ты говоришь об этом в прошедшем времени?
- В свете недавних событий уверенность в чём-либо испарилась. Я уверен лишь в том, что я неудачник! Неудачник, который опасен для близких людей, - признался беглец. Услышать подобное Ева никак не ожидала.
- Возможно, если выговоришься, станет немного легче… - попыталась помочь художница. Она растерялась потому, что затронутая тема, оказалась ей не по зубам.
Александр присел на сундук и бросил в её сторону пустой взгляд. Некоторое время он молчал. Никто из присутствующих не осмелился нарушить эту тишину.

- Из-за меня пострадал человек, - надул щеки беглец. Голос его задрожал. – Если бы не я, Карина не превратилась бы в растение! Я трюкач, зарабатываю на жизнь риском. Мы ставили очередной трюк, ничего особенного. Обычно я лично осматриваю трамплины, но в тот день до последнего провозился с байком, поэтому доверился




- Знать бы, где упадешь, соломки постелил. Наше знакомство не состоялось, не потащись я к подруге. Как ты оказался за решеткой, если все это несчастный случай?
- Приятель предложил подработать водилой, пообещал большие бабки, в итоге, мы грабанули обменник. Деньги припрятали, пока всё не уляжется, а на утро ко мне мусора нагрянули. Этот ублюдок меня кинул.
- Это он погиб в аварии? – сделала вывод Ева.
- А ты бы смогла спокойно ждать суда, пока он считает твои денежки? – спросил преступник. – Да, ты бы смогла…
- Твои денежки? – усмехнулась художница.
- Пусть так, но я не вернусь в тюрьму и жалеть себя никому не позволю!
Ничего умного в голову не приходило, Ева промолчала.
Беглец снова запустил руку в карман, достав маленький пакетик с самодельными сигаретами внутри. Ева, никогда не имевшая дело с травкой, сразу поняла, что это за сигареты. Одну из них преступник тот час же прикурил.
- Я начинаю понимать причину самобичевания, - покачала головой она.
- Ты думаешь дело в этом? Кто я по-твоему, наркоман хренов? – взбесился беглец.
- Ты сам это сказал, - пожала плечами Алмазова. – Эта дрянь не поможет решить проблему, к тому же, не хотелось бы нарваться на пулю только из-за того, что у тебя мозги затуманены.
По пустому взгляду Александра Ева поняла, что последние слова адресованы в никуда.
Она отвесила себе мысленную оплеуху за то, что начала этот разговор, поняв, что есть вещи, о которых не следует знать. Она встала с места, собираясь пересесть к остальным.
- Куда собралась? – чужим голосом спросил преступник. - Сядь на место!
- Моё место среди них, - промямлила Алмазова.
- Среди этой серой массы? – усмехнулся Александр.
- Я ни чем от них отличаюсь.
- Твоя беда в том, что ты действительно так думаешь.
Александр сделал шаг в её сторону и Ева плюхнулась на свой ящик, будто магнит, оттолкнувшийся от собрата с одинаковым полюсом. Добившись желаемого, преступник сделал ещё один контрольный шаг и протянул сигарету.
- Я не курю, - отвернулась художница, не желая вдыхать дым.
- А я и не предлагаю, - пояснил тот. – Ты жаждишь залезть ко мне в голову, иди же до конца! Откажешься, я выберу кого-то из них.
Преступник принялся направлять пистолет то на одного, то на другого заложника.
Ева никогда не курила травку, поэтому вступала на неизведанную тропку. Больше всего она боялась выкинуть какой-нибудь фортель и упасть в глазах брата. Она окинула взором сидящих на диване. В их взгляде не нашлось поддержки. Дрожащей рукой Ева взяла сигарету и сделала первую затяжку.
- Ещё! – настоял он.
Художница закашляла от непривычки и вернула сигарету владельцу. Вкус дыма, попавшего ей в рот, показался гадостным.  Она поймала себя на мысли, что никаких изменений не происходит и облокотилась спиной о стену, начав созерцать потолок. В какой-то момент в глазах начало рябить и на потолке появилась мозаика. Ева попыталась присмотреться к рисунку, но сфокусировать зрение не удалось. С мыслями собраться так же не получилось. Во всём теле возникли странные ощущения. Казалось, ноги начали тонуть между чёрными плоскостями пола. Пол начал затягивать Еву. Сомнения и тревоги отступили на задний план. Казалось, что ей вот-вот откроется какая-то важная истина. Остальные выглядели жалкими. Она улыбнулась, а через мгновение залилась хохотом. Преступник подхватил эстафету. Они смеялись, как умалишенные, пугая детей. Света снова захныкала. Беглец резко замолчал. Посмотрев на художницу минуту, он залепил ей громкую пощечину. «Звон» оплеухи разбудил Ивана, который превратился в истукана, наблюдавшего за безумством сестры. Ева не унималась. Напротив, её смех становился громче. Очередная оплеуха не принесла желаемого результата. Далее последовала сильная встряска. Она замолчала и стёрла с лица улыбку. Посмотрела беглецу в глаза и резко вырвала пистолет, приставив дуло к своему виску.
- Подходящее завершение безумного дня, - осипшим голосом сказала Алмазова.
- Очнись, дура! – крикнул Александр, выставив руки вперёд.
Дыхание Евы стало частым и прерывистым. Она смотрела сквозь него, и сквозь остальных. Кто-то невидимый, срывавшийся за стеной, звал её к себе. Этим кем-то являлся дым. Палец приклеился к курку.
- Ева, не делай этого! – сорвался с места Ванюша.
Сейчас художница видела в нём лишь преграду на пути к решению всех проблем. Одним движением руки она отшвырнула это препятствие в сторону. Мальчик едва не упал, но сумел найти равновесие и повторил попытку. На сей раз, ему удалось добраться до цели. Ванюша буквально прилип к сестре.
- Ещё одна искалеченная жизнь, - потерев ладонями глаза, буркнул  он себе под нос, а затем молниеносно вцепился в запястье художницы. Сделал беглец это с такой силой, что, казалось, ещё немного и её кости затрещат.
Поняв, что больше не владеет ситуацией, Алмазова издала какой-то нечеловеческий вопль. Она вернулась в подвал. Ваня так и стоял вцепившись в неё, а в его взгляде что-то изменилось. Ева не могла понять, что, но ей показалось, что малыш повзрослел лет на десять и виной тому она. На душе стало тревожно, но художница не знала почему. Казалось, кто-то стёр несколько важных минут её жизни.


Уже через мгновение все расселись по местам. Ева не оставляла попыток вспомнить упущенное. Чувствуя себя виноватой сама не зная за, что, она не могла смотреть людям в глаза.
Александр больше не донимал расспросами. Он открыл одну из банок с компотом и принялся жадно поедать абрикосы. В квартире над подвалом послышались чьи-то тяжёлые шаги. Воображение превратило их в крадущиеся. Ева сконцентрировалась на этих шагах. Она старалась не дышать. От этого дыхание участилось. Ещё раскалывалась голова. Она стала тяжёлой. Для того, чтобы удерживать её, художнице приходилось тратить немыслимые усилия. К горлу подкатывала тошнота. Преступник всё ел и ел эти проклятые абрикосы.
       - Чего они выжидают? - Спросил у себя он. - Почему не вступили в переговоры?
Ответа на вопросы не прозвучало. Да этого и не требовалось.

       - Кем работает ваша мать? - Неожиданно спросил он у Ванюши.
       - Мамой, - ответил тот.
       - Хм. Мамой, говоришь? Полагаю, у Евы иное мнение, - посмотрев на художницу, заявил Александр.
Она промолчала. Тратить силы на глупые разговоры ей не хотелось.
       - Кого ты чаще видишь? Кто помогает с уроками, тоскается с вами в школу?
Ваня произвольно повернулся к Еве.
       - Славно. А чем в это время занимается ваша мать?
       - Ходит с папой на важные приёмы. Посещает спортивный клуб. Обед готовит...
       - Обед - это хорошо, - рассмеялся преступник.
       - Оставь ребёнка в покое! - вмешалась Ева. - Он не виноват в твоих проблемах. И мать нашу не тронь. Ты ничего о ней не знаешь!
       - Тебе нравиться жить её жизнью? Думаешь, она не замечает, как муженёк пожирает тебя глазами? Сколько ей было, когда ты родилась? - обрушил очередной шквал вопросов преступник.
Алмазова всегда боялась думать об этих вещах, но они часто приходили в голову.
       - Она родила меня в семнадцать, - совершенно спокойно ответила она.
       - Неужели тебе никогда не хотелось почувствовать, что такое быть желанным ребёнком?
Ева предпочла не отвечать на этот вопрос. Преступник не требовал ответа. Он хотел, чтобы его слушали.
       - Даже сегодня твоя заботливая мамаша не удосужилась забрать отпрысков и сходить в магазин, - разошёлся он. - Тебе не кажется, что в этом подвале должна находиться она?
Еву задело то, что из матери делают монстра, а на неё насильно надевают роль Золушки.
       - Да мне плевать на твои рассуждения! - не выдержала художница. - Тебе своих проблем мало, ты берёшься мои расхлебывать?
Слова вылетали из уст Алмазовой пулемётной очередью. Она говорила все, что приходила в голову, не задумываясь о последствиях. Видя, как меняется взгляд преступника, Ева поняла, что перегнула палку. Александр закипел, лицо его налилось краской и он снова схватил бунтарку за шиворот, ткнув пистолетом в висок. Почувствовав кожей холодный метал, Ева осознала, что еще минуту назад хотела покончить с собой и ее затрясло.



       - Ты ещё не передумала? Может, нажать на курок и исполнить твоё желание? – шепнул на ухо преступник.
       - Я хочу жить, - тихо ответила художница.
       - Не верю, - не унимался беглец, с силой вдавливая дуло пистолета в висок,- Ты сомневаешься в том, что я могу выполнить твоё желание? – Александр коснулся губами уха художницы, от чего она вздрогнула.
       - Я этого не хочу! - крикнула Алмазова, рухнула на бетонный пол и зарыдала.


Преступник вернулся на место и продолжил жадно поедать абрикосы.
   - Слушай, старик, твоя жена знала в этом толк.
       - Ты можешь просто помолчать, или тебе обязательно нужно издеваться над всеми? - очнулась Ева. - Никто не спорит - ты здесь босс. Вторгся в наши жизни, да ещё и дерьмом их перемазал.
        - Есть люди, которые так забавно сердятся, - усмехнулся беглец.
        - Смешно? - пожала плечами Ева. – Ты только пушкой способен заставить слушать твои бредни? Кто ты без пистолета? И советы твои гроша ломаного не стоят.
Выслушав очередную порцию критики в свой адрес, беглец швырнул банку в сторону. Разбившись, она залила пол своим содержимым.
На сей раз Александр отреагировал спокойно. Он приказал бунтарке вернуться на место. Он хотел, что-то добавить, но его перебил старик. Он положил руку на сердце и застонал, закрыв при этом глаза. Беглец решил, что это какая-то уловка, но гримаса на его лице говорила о том, что старик не притворяется. Александр впервые по-настоящему испугался. Отпустить старика он не мог. Оставить тоже. Становиться виновником его смерти хотелось меньше всего. "Вот он, тот самый момент!" - подумал Александр.


Казалось, Света вот-вот закатит истерику. Девчонка забилась в угол дивана и тряслась от страха. Лицо сестры налилось краской. Зная, что беглец выстрелит, как только Света откроет рот, Ева машинально подскочила к ней и закрыла рот рукой.
        - Решай сейчас, - поторопила Алмазова, пытаясь вывести беглеца из ступора.
        - Таблетки... - захрипел старик. – Пузырёк в кармане.
Разобрав лишь часть сказанного, Евазабыла о сестре и начала шарить по его карманам. Света не проронила ни звука, превратившись в каменное изваяние. Отыскав заветный пузырёк, Алмазова попыталась открыть крышку, но пальцы наотрез отказались выполнять команду. Крышка будто вросла в пузырёк. Чем больше Ева пыталась сосредоточиться, тем хуже это получалось. В какой-то момент захотелось всё бросить, но помешал очередной приступ сознательности. Усилия оказались не напрасными и крышка поддалась. Таблетки рассыпались. Ева подняла одну и положила старику в рот. Он схватил её, словно пилюля являлась глотком воздуха. Совсем скоро с его лица исчезла пугающая бестелесность. Алмазова понимала, что улучшение временное, но, чем лучше ему становилось, тем дальше отодвигалось их освобождение. Хотела ли она свободу такой ценой? Ева предпочла об этом не думать.
         - Сколько ещё ты будешь решать его участь? - спросила она у Александра.
         - Ещё какое-то время подумаю.
         - Нет у тебя этого времени! - вспылила Алмазова. - Решать нужно сейчас! Хочешь, чтобы на твоей совести ещё и старик остался?
Она подошла к беглецу, который впервые повернулся к ней спиной, и положила руку на его плечо. Александр вздрогнул.
         - Машина нужна. - Обернувшись, сказал он. - Где эти чёртовы менты? Почему никто не спрашивает о моих требованиях?
         - А если нет никаких ментов? Это лишь игра твоего воображения. - Озвучила мысли Ева. - Я могу достать машину. У Ряжского их две.
         - И ты так запросто возьмёшь у него ключи? А может он лично нас отвезёт?
Идея с тем, что Егор исполнит роль водителя оказалась вовсе не такой уж и бредовой. Предлогая достать машину, Ева забыла упомянуть, что не умеет водить. Ей казалось, что цель оправдывает средства.
         - Позволь мне попробовать, - попросила она. - Я вернусь, даже если у меня не получится. Это прекрасный шанс избавиться друг от друга.
Алмазова давно не была так уверена в чём-либо. Её не страшила встреча с отчимом, хотя, она понятия не имела, что скажет в своё оправдание. - Даю слово, что вернусь.
         - Не стоит разбрасывайся словами понапрасну. Забери его назад и прибереги для чего-нибудь стоящего, - ответил Александр.
         - Что насчёт машины? - настояла Ева.
Беглец замолчал. Окинул взором подвал. - Сколько времени тебе нужно для того, чтобы достать колёса?
         - Пол часа. Может, чуть больше. - неожиданно для себя ограничила время художница, прекрасно понимая, что с её навыками вождения, а вернее с их отсутствием, она может не успеть.
Старику уже не становилось лучше. Действие пилюль оказалось временным. Нервы стали тоньше волоска. Ева боялась не того, что она не уложится в этот отрезок времени, а того, что эти тридцать минут окажутся слишком долгими для оставшихся. Возникало непреодолимое желание отправиться в милицию и сбросить с себя весь груз ответственности. Ева из последних сил гнала от себя эти мысли. Сейчас она думала не только о близнецах, но и о старике. Даже участь беглеца волновала её больше, чем своя.
Художница боялась того, что сестра может выдать её ложь во спасение. На миг ей показалось, что Света хотела,. что-то сказать и даже подалась вперёд, при этом открыв рот. Показалось не ей одной, ибо Ванюша ткнул её в бок, заставив угомониться.


Преступник указал на дверь пистолетом. Ева надела куртку и направилась к выходу. Несмотря на желание освободиться, оказалось не легко сделать первый шаг и переступить через порог. Ноги приклеились к полу. За дверью находился более жестокий мир. Дверь закрылась за спиной и в полумраке пыльного коридора Ева оказалась одна. Она прижалась спиной к стене, стараясь услышать, что происходит за дверью. Алмазова начала искать причину вернуться, но на ум ничего не приходило. Она едва не начала тарабанить в дверь, но все таки поборола извращенное желание и начала пробираться к выходу. Минуя лабиринт коридоров и вереницу ступеней, Ева поднялась наверх.

За тяжелой дверью парадной смеркалось. Толпа зевак, заполонившая проспект, давно исчезла. Не оказалось и группы захвата, которой так боялся беглец. Ева поняла, что боялся он вовсе не милиции, а одиночества и бессилия. По проспекту сновали незнакомые люди. Художнице казалось, что все они странно смотрят на неё. Ей ещё больше захотелось спрятаться в подвал. Причина повышенного внимания выяснилась, как только она взглянула на свою одежду. Казалось, её выволокли в грязи. Ева отошла в сторону и принялась отряхивать подвальную пыль. Её всё ещё штормило. Дома и деревья казались выше, а улицы шире. Пугало само окружение.
         - Так вот ты какая, весна долгожданная. - Громко произнесла Алмазова, приближаясь к дому.

Поднявшись на свой этаж, Ева достала из кармана ключ и решительно, без лишних мучительных размышлений, вставила его в замочную скважину. На звук открывшейся двери в коридор вышел Ряжский. К счастью, мать ещё не вернулась.
         - Где вы шляетесь? - потребовал объяснения он. - Почему ни один из ваших чёртовых мобильник не отвечает? Почему ты одна? Где близнецы?
         - Полегче! Я не знаю на какой из вопросов отвечать. Света с мамой в салоне. Ванюша у одноклассника. Они вместе доклад готовят. Кстати, через пол часа мне нужно его забрать.
Ложь получилась сама-собой и звучала так убедительно, что Алмазову даже задело недоверие отчима. Она даже попыталась последовать примеру сестры и надула губы. Это оказалось болезненным действием.
         - А тебя где носило всё это время? - приблизившись, спросил Егор.
         - Гуляла. - Спокойно ответила художница.
         - От тебя спиртным разит! Что с твоим лицом? Одежда грязная. Где ты валялась, а главное, с кем?
         - Я не обязана отвечать на эти вопросы. Мне достаточно лет и паспорт имеется. Показать?
Говорила Ева наглым тоном, но внутри у неё всё сжималось от ужаса. Глазами она искала ключи от машины. Подобное нахальство вывело Егора из себя. Он встряхнул бунтарку за плечи, после чего прижал к стене, навалившись всем телом.
         - Пока ты живёшь в моём доме, я буду решать где и с кем тебе валяться!
         - Отвали, придурок! - оттолкнула его Алмазова.
Её усилия мало что значили для Ряжского.
         - Тебе нравится валяться в грязи с желторотыми юнцами? - рассмеялся он и навалился сильнее. - Когда же до тебя дойдёт, что опытный мужчина и белые простыни лучше?
         - Ты жаждишь поделиться опытом со мной? - ответила усмешкой на усмешку Ева.
         - Что-то в тебе изменилось. - Заметил Егор. - Это выпивка развязала тебе язык?
         - Какая разница? - посмотрев отчиму в глаза, сказала художница. - Тебе же нравится.
Услышав это, Ряжский впился в неё своими губами. Алмазова ответила на поцелуй. Изображать удовольствие оказалось сложнее, чем говорить то, чего от тебя ждут. Еву и без этого мутило, а сейчас едва не вывернуло. Ева до последнего отказывалась верить, что интерес Егора к ней не игра её воображения. После этого она больше не могла обманываться.
Получив "зелёный свет", Ряжский не стал медлить. Он подхватил падчерицу на руки и понёс прямиком в спальню. Без малейшего угрызения совести Егор положил её на супружескую кровать. Ева опомниться не успела, как он снял с неё куртку, а затем и свитер. Её сознание помутилось на некоторое время. Очнулась она когда губы отчима уже гуляли по её шее, опускаясь всё ниже и ниже, а руки принялись за бюстгальтер. Художница терпела не напрасно. Ключи от машины лежали на тумбочке. Егор даже не заметил, как она их взяла. Спектакль удался.
         - Эй, эй, э-э-эй! - выполнив часть миссии, закричала Алмазова.
         - Что ещё? - продолжая покрывать поцелуями, спросил тот.
         - Ты же не хочешь, чтобы нас застукали в столь щекотливой ситуации? Мать со Светкой вернуться с минуты на минуту. Полагаешь, она обрадуется увиденному и захочет присоединиться?
         - Мы скоренько, - не унимался Егор.
         - Н-е-е-т, меня не устраивает секс на скорую руку. Если хочешь меня, сделай всё по правилам.
Ряжский с неохотой скатился с неё и лёг рядом.
         - Где и когда?
         - Ты мужчина, вот и думай, а сейчас мне пора за твоим сыном, - собирая вещи, ответила Ева.
Она искренне надеялась, что её поступок оправдан, но от этого не становилось легче. Хотелось поскорее смыть с себя запах отчима. Содрать вместе с кожей следы его прикосновения. Но, вырвавшись из одного адского жерла, художница поспешила в другое. Гараж Ряжского стоял в соседнем дворе. Дело оставалось за малым - открыть ворота, завести машину и... Нервы трещали, как ниточки от тяжести бремени. Алмазова открыла с трудом открыла гараж. Попасть ключом в замочную скважину оказалось не так просто, особенно, когда тебя трясёт от страха и холода, а времени на промедление нет. Наконец, Ева вошла в тёмное помещение и принялась ощупывать влажную холодную стену в надежде найти выключатель. Простое нажатие и помещение озарил яркий свет четырёх круглых ламп. Взору предстали две новёхонькие иномарки. Художница нажала  все кнопки на брелоке, надеясь, что одна из машин откликнется. "Ожила" новенькая серебристая иномарка, которую Ряжский купил несколько месяцев назад. По иронии судьбы именно эту машину он боготворил.
         - Тем лучше. - Усмехнулась Алмазова, открывая дверь "любимицы". - Есть жизнь на Марсе!
Она оставила ключи в машине. Открыла ворота гаража. Вернулась и замерла, положив руки на руль. Взору предстал рычаг коробки автомат  с иностранными буквами. Самым простым оказалось повернуть ключ в замке зажигания. Тихий рокот мотора показался грозным рыком взбунтовавшегося зверя. Не имея никакого представления о том, что делать дальше, Ева наугад сдвинула рычаг и надавила на педаль газа. Она поняла, что ошиблась с выбором, когда любимица Ряжского рванула назад и встретилась со стеной. Что-то явно разбилось, но на осмотр времени не было. Вторая попытка вывести машину из гаража оказалась успешной. Отъехав на несколько метров, Алмазова решила не привлекать лишнее внимание и закрыть ворота. Впереди её ожидало ещё одно испытание - главная дорога. Вояж пришёлся аккурат на час пик. Появление на дороге "опытной" умелицы Евы вряд ли могло обрадовать матёрых водил, спешащих домой. Беспокоили Алмазову и повелители полосатых палочек. Чем больше она обо всём этом думала, тем больше препятствий находила. Весь мир оказался против неё. Главным врагом являлось воображение. Ева подхватила вирус паранойи от беглеца и теперь боялась собственной тени.
Стемнело. Алмазова знала, что преступник ведёт счёт каждой секунде её отсутствия, превращая жизнь заложников в ад. Она боялась опоздать. Весь сегодняшний день, начиная с момента пробуждения, казался абсурдом. Любая затея балансировала на грани провала, но Ева продолжала упорствовать. Она давно не делала этого и сейчас словно пыталась взять реванш.

Стоило весеннему солнцу опуститься за горизонт, столбик термометра предательски спрыгнул за нулевую отметку. Подмерзли огромные лужи, которые к обеду заполонили все вокруг. Тоненькая ледяная корочка похрустывала под колёсами "любимицы". Прежде Алмазовой нравился этот звук, пока сегодня воображение не превратило его в пугающее шаркание. Ева посмотрела на часы. Мать наверняка уже вернулась и обман раскрылся. По мере того, как приближалась главная дорога, Шумахер в юбке все сильнее впивалась в руль, при этом вытянув шею.
   - Прижаться к обочине и не останавливаться во что бы то ни стало! – делала устаноку Алмазова.
Светофор оказал огромную услугу, пробив брешь в веренице машин. Ева мастерски втиснулась в прореху и прижалась к тротуару, для верности включив аварийку, на этом полоса везения закончилась. Весь мир в лице автолюбителей сразу ополчился на несчастную самоучку. Первые несколько минут Ева еще пыталась считать, какими словами и сколько раз ласкали ее бывалые с хвостиком ниже пупка. Хотелось разрыдаться от обиды, что оказалось непозволительной роскошью. С трудом сдерживая слезы, Алмазова с трудом различала дорогу. Звон в ушах избавил от посторонних звуков. Душный салон стал похож на одиночную камеру, а потные ладони наровили соскользнуть с руля.
   - Прошу, только не меня, - застонала художница, с заметив впереди инспектора в ярко-зеленом жилете.
Он подался вперед, медленно поднимая руку с требованием остановиться. Сомнений в том, что инспектор выберет в качестве «жертвы» дебютантку не осталось.Алмазова выпрямила спину, собирая решимость в кулак. Жизнь незнакомого человека встала наперевес с жизнями близких. Несколько секунд Ева гадала сможет ли переехать живое препятствие ради спасения родных. Перед глазами возникли лица детей, искаженные гримасой ужаса, и Алмазова вдавила педаль газа в пол. Ева боялась, что боль потери окажется невыносимой. Инспектор растворился прежде, чем она поняла, что он – всего лишь очередная игра воображения. Легче не стало, напротив, Ева открыла одну из черных комнат подсознания, в которой скрывался монстр, способный отнять жизнь. Как не горько было это осознавать, времени на угрызения совести не осталось и она продолжила движение вперёд.
Стараясь больше ни о чём не думать, Ева очень скоро добралась до заветного проулка, в который и направила  "любимицу". На мгновение она ощутила невероятное облегчение, но яркие вспышки сета возле заветного подъезда окатили новой волной переживания. И снова вокруг собралась толпа зевак. Ева всерьез возненавидела это воронья, ненасытное до чужого горя. Остановив машину в стороне от толпы, Алмазова притаилась. Двое мужчин в белых халатах вынесли старика на носилках. Он пытался встать, но молоденькая медичка с чемоданчиком не позволила подняться. Затем появились близнецы, Света, как всегда ревела, заполучив сочувствующую публику, а Ванюша заботливо держал её за руку.
Убедившись, что дети в безопасности, Ева попыталась найти Александра, но он словно провалился сквозь землю. В душе возникло жгучее ощущение незавершённости, происходящее не могло так закончиться. Ева обмякла. Силы покинули тело и она облокотилась о руль. Пропала надобность быть сильной. Единственное, о чем Ева сейчас мечтала – остаться одной и посидеть с закрытыми глазами в абсолютной тишине, однако, сегодня с исполнением желаний оказалось туго. Кто-то открыл дверцу "любимицы" и юркнул в салон. Алмазова открыла глаза и медленно повернула голову. На соседнем сидении сидел беглец. Она так обрадовалась, что едва не бросилась беглецуна шею. Еве с трудом удалось подавить извращенное желание и надеть маску невозмутимости. Помогло то, что преступник вновь замаячил пистолетом. На сей раз демонстрировать силу не требовалось, Алмазова хотела остаться по доброй воле, но решила продолжить играть роль заложницы.

      - Не думал, что вернёшься, - отдышавшись, признался Александр.
      - Я же дала слово.
      - В наше время слову грош цена. Заводи тачку, прокатимся кое-куда.
      - С о мной ты далеко не уедешь, - призналась Ева. - Я не умею водить.
Брови Александра взмыли вверх.
      - Удивлён? Мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы добраться сюда. Почему ты всех отпустил?
      - Я не собираюсь с тобой откровенничать, - рыкнул преступник. - Заткнись и полезай назад.
      - Можно хотя бы узнать, куда мы едем?
Это вопрос он проигнорировал.Мотор машины зарычал и авто покатилось вперед. Алмазова шмыгнула носом и прикусила кончик языка, чтобы не расплакаться. Горечь обиды саднила в горле, художница решила, что всему виной нервы. Постепенно Еве удалось взять себя в руки. Дорога и неизвестность оказались лучшим лекарством. Через каких-то пол часа Еве стало наплевать, куда и зачем они едут, лишь бы Александр не останавливался. Пустив разум в свободный полёт, Ева пожирала глазами километры пути. Высокие кирпичные джунгли сменились мрачными редкими посадки. Преступник молчал. Художница не могла оторвать взор от дороги. В отражении стекла она видела, что беглец то и дело посматривает в ее сторону. Александра явно что-то мучило, но выяснять причину не осталось сил.
 Алмазова вернулась к реальности, когда они оказались на проселочной дороге, да и то потому, чтомашина едва не застряла посередине большой подмёрзшей лужи. Освободив машину из западни, преступник остановился. Ева подняла глаза и увидела силуэт маленькой непонятной постройки, выглядывающий из-за деревьев. В лунном свете постройкасмахивала на сарай.

         - Выходи! - открыв дверь, приказал преступник, толкнув Еву в плечо.
В машину проник сырой холодный воздух, пропитанный запахом хвои и  гниющей прошлогодней листвы.
Алмазова осторожно ступила на землю, с трудом сдерживая накативший страх. По спине побежали мурашки и Ева действительно пожалела, что по дороге не выпрыгнула из машины. Она вздрогнула, когда за спиной хлопнула дверь, и когдарука преступникалегла на плечо, с силой направляя в сарай.
         - Ты и глазом не моргнула, отправляясь к Ряжскому, но до чертиков боишься меня, - тихо сказал беглец. - Словно это я приставал к тебе за спиной матери.
         - Полагаешь, мне доставил удовольствие момент, когда он навалился на меня и принялся лапать? - возмутилась Ева. - По-твоему, легко изображать удовольствие, когда тебя вот-вот стошнит?
         - Полезай в машину! - схватив за руку, изменил приказ преступник.
         - Зачем? - оторопела Алмазова.
         - Отвезу тебя до ближайшей станции. Я больше не нуждаюсь в заложниках.
         - Я не хочу возвращаться! - отказалась она, забыв о недавнем страхе.
         - Тебе придётся вернуться, чтобы поставить точку. Точки должны стоять на своих местах, чтобы не возникало ненужных домыслов, иначе придется постоянно оглядываться назад. Чтобы в полной мере насладиться путешествием следует избавиться от чемодана без ручки.
Ева ещё ни разу не совершала ничего понастоящему безумного. До сегодняшнего дня она жила по указке, поэтому, вместо того, чтобы принимать сочувствие близких, выбрала компанию беглеца. Алмазова не хотела возвращаться. Стоило ей вдохнуть глоток свободы и она уже не могла остановиться. Еву переполняли новые чувства. Главным стала решимость поступить в школу искусств. В тишине и во мраке леса она поклялась дойти до конца. Заветное путешествие началось.

         Внутри хибарка оказалась не такой уж убогой, хотя, сейчас Еву меньше всего волновала роскошь. Она жаждила душевного покоя. Александр зажёг закопченную керосиновую лампу, растопил буржуйку и вскоре лачуга наполнилась светом и теплом. Алмазова устроилась в потёртом кресле и, обхватив колени руками, молча наблюдала за действиями беглеца.
 - Чей это дом? - немного погодя спросила она.
- Человека, который не задает лишних вопросов, - вглядываясь во мрак леса, буркнул беглец, зашторив окно, а затем сорвался с места и пулей вылетел в дверь.
Ева затаилась в кресле, прислушиваясь к звукам, доносившимся с улицы. Хлопнула дверь "любимицы", а через мгновение Александр появился в дверях, держа рюкзак и пакет с продуктами. Засвистел услужливый подкопченный чайник. Беглец вывалил содержимое пакета на стол, едва успев спасти стеклянную банку кофе, норовившую скатиться на пол. Ужин получился вполне барским: кусок сыра, плитка шоколада, банка шпрот, изувеченный ломоть хлеба, ненавистные Еве, но горячо любимые Ряжским, оливки и ароматный ананас. Алмазова давно не ела с таким аппетитом. Отпала необходимость натягивать милую улыбочку, когда отчим отпускал очередную шутку, или изображать безразличие в то время, как под столом гладил ее ногу.
- И, что дальше? - вернулась к закрытой теме Алмазова.
- Это тебя не касается.
- Ты не успокоишься, пока не исправишь ошибку, или пока тебя не остановят? Где ты возьмешь столько денег? Ограбишь еще один банк?
- Не твое дело, - твердил беглец.
- Пока я здесь, это касается и меня. А ваши трюки? - не отступала Ева.
- Жалкие гроши. Кому они нужны без Карины?
- Друзья?
- Друзья,- бросил смешок Александр, - Те, кто не разбежались, как крысы с тонущего корабля, сделали все, что могли, но набралась лишь половина суммы.

Беглец мастерски отбивал все атаки Алмазовой, но Ева и не думала сдаваться, пологая, что кто-то все таки должен оставаться оптимистом.
- Мне стоило бы извиниться за то, что ворвался в твою жизнь и перевернул все вверх дном, - неожиданно произнес беглец.
- В мою жизнь давно следовало ворваться, - улыбнулась Ева, - В последнее время она напоминала загнившее болото.
Преступник не ответил и в хибарке воцарилась неловкая тишина.

- Ложись спать, - расправляя сетчатую кровать, буркнул беглец.
- А ты? – спросила Алмазова.
- Устроюсь в кресле, - ответил тот, туже затянув шарф, сползающий с ноги.
- В машине есть аптечка, лучше обработать рану.
- Ложись спать, обойдусь без нянек.
Художница послушно сняла куртку, скинула ботинки и легла на кровать, пружины издали протяжный скрип. Она бы предпочла ютиться в кресле, свернувшись калачиком, нежели изображать мумию на кровати, боясь лишний раз пошевелиться.
На темной деревянной стене, пахнущей сыростью, замелькала тень беглеца. Хлопнула дверь и Ева попыталась устроиться поудобней, кровать заскрипела с еще большим надрывом и желание пропало. Когда вернулся Александр, Алмазова притворилась спящей и происходящее представляла по звукам, которые он издавал. Беглец небрежно бросил аптечку на стол, щелкнув пластиковой крышкой, и привычно вытряхнул содержимое. Звуки прекратились и Еве показалось, что она чувствует буравящий спину взгляд, от чего затаила дыхание. Зашуршала упаковка бинта, лязгнула молния брюк. Не в силах побороть любопытство, художница попыталась повернуть голову. Кровать союзнически молчала. "Не дурно," - усмехнулась Ева, но тут же залепила себе мысленную оплеуху и больше не оборачивалась, вскоре и вовсе погрузилась в приятную дремоту. Тело парализовала усталость, ноги стали ватными, неведомая сила тянула назад, хотя во сне ей срочно потребовалось куда-то бежать.

Сон не принес успокоения, только беспокойство и чувство беспомощности, к тому же, Ева чертовски замерзла, проснувшись от стука собственных зубов. Вчерашний кофе просился наружу. Алмазова боялась обернуться и спровоцировать очередной скрип, поэтому несколько минут оставалась неподвижной, прислушиваясь к каждому звуку. Когда ей стало совсем невмоготу, Ева резко повернулась на другой бок. Хибарка залилась солнечным светом. Беглец крепко спал в кресле, укрывшись курткой. Художница обулась, накинула куртку, прихватила рюкзак и вышла на улицу. Остановившись на пороге, Ева сладко потянулась, широко зевнула и вдохнула свежий утренний аромат леса. В воздухе висела едва уловимая дымка, размазывающая силуэты. Миновав забор, Алмазова направилась в глубь леса. Шла она минут десять, пока едва не споткнулась о бревно, на которое и присела. Художница достала из рюкзака блокнот и расплылась в идиотской улыбке.  Казалось, сердце не выдержит нахлынувших эмоций если не перенести часть на бумагу. Рисунки один за другим выходили из под руки. Закончив очередной, она поднималась и шла вперед, следуя за мечтой, как ребенок за солнечным зайчиком. Погоня заняла несколько часов, но взамен Ева получила гораздо больше. Сомнения развеялись вместе с утренней дымкой. Сколько бы Алмазова не бродила по окрестностям, она ни разу не набрела на дорогу или тропинку. Здесь вообще не нашлось ни одного человеческого следа. Найти дорогу к хибаре не составило труда.
По возвращении Ева обнаружила, что "любимица" Ряжского исчезла. Художница бросилась в дом, но беглеца там не оказалось. В голове промелькнуло, что Александр продолжил путь один. К горлу подкатила обида. Она чуть прикусила кончик языка, чтобы не расплакаться. Ева прибегала к этому методу всякий раз, как ее захлестывала обида. Немного успокоившись, Алмазова увидела куртку беглеца и расплылась в улыбке. Огонь в печке погас. Она развела новый и принялась ждать возвращения Александра. Чтобы занять себя, Ева снова взяла в руки карандаш и лист бумаги. На сей раз она рисовала портрет беглеца. Казалось, художница изучила каждую черточку его лица, настолько точно она переложила его образ на бумагу.

Визг тормозов нарушил умиротворение Евы. Она вздрогнула и выронила блокнот. Едва справляясь с сильным сердцебиением, Алмазова бросилась к окну. В этот момент преступник спешно вышел из машины, оставив дверь открытой, и направился в дом. По дороге он налетел на изгородь и едве не завалил всю конструкцию. Ева вышла на встречу. На ее лице все еще сияла улыбка. Улыбка сошла на "нет", стоило ей встретить взгляд Александра. Она отшатнулась назад, освободив ему путь, но преступник и не думал проходить мимо. Его гнев предназначался Еве. Не сказав ни слова, беглец схватил Алмазову за руку и швырнул заложницу в сторону. Она осознала произошедшее лишь сидя в подмерзшей луже. Холодная липкая жижа просочилась сквозь пальцы. Промочила джинсы. На сей раз Еву едва не стошнило от обиды.
- За, что? - шмыгая носом, спросила она, даже не помышляя подняться.
- Где тебя носило все утро? Я весь лес прочесал! - заорал преступник.
- Я всего лишь немного прогулялась. Не думала, что это запрещено.
- Всего лишь прогулялась? И это в незнакомом лесу! Где тебя черти носили столько времени?
- Я рисовала и немного увлеклась. Можешь посмотреть сам, рисунки в доме.
Александр направился в хибару за подтверждением ее слов, но тут же остановился. Он подошел к заложнице и подал ей руку. Ева не приняла этой помощи, устав от постоянного унижения. Она поднялась сама. Вытерла руки о джинсы и буквально вросла в землю, полная решимости дать отпор. Ее кулаки налились яростью.
- Для чего я здесь? - спросила Алмазова, глядя обидчику в глаза. - Сам говорил, что тебе же не нужны заложники.
- Я передумал. Может удастся получить за тебя выкуп.

Ева не понимала, почему ее привлекает человек, который размахивает кулаками при малейшем поводе. Сейчас ей захотелось, чтобы он поскорее разорвал связь, которая отягощала их обоих. Сама она не находила в себе сил поставить точку. Алмазовой стало интересно до какой черты она опустится прежде чем ее чаша унижений переполнится.

- Ряжский не заплатит за меня ни гроша. Есть более простой способ получить от него деньги, но для этого я должна прийти к нему сама.
- Мне не нравится тон, которым ты это говоришь. Я не знаю этого человека, но он уже вызывает у меня отвращение.
- Идея омерзительная, но сработает наверняка. Хочешь помочь своей девушке, не вмешивайся.
- Не могу, раз именно я подписываю тебя на это дело.
- Проблема возникла задолго до нашего знакомства, ты лишь изменил мой взгляд на нее, - улыбнулась Ева. - Я дам Ряжскому то, что он хочет, но за это ему придется заплатить.
- Не желаю знать подробности, - отвернулся Александр, направляясь в дом.
Художница осталась на улице, осознавая смысл сказанных слов. "Слово не воробей, Алмазова, вылетит, не поймаешь," - подумала Ева, настраивая себя на то, что теперь придется идти до конца. В глубине души она надеялась, что Александр попытается ее отговорить, но он молча ушел. Алмазова снова осталась одна. Черные кроны деревьев враждебно нависли над незваной гостьей, покачиваясь и поскрипывая на ветру.Ева вернулась в машину, пытаясь успокоиться и привести мысли в порядок. Сил спорить с беглецом не осталось, его голос опротивел.Алмазову тошнило даже от самой себя. Лишь сострадание к Карине, в существовании которой она все больше сомневалась, не позволяло все бросить.

Когда Алмазова вернулась в хибару, Александр сидел в кресле с невозмутимым выражением лица и изучал ее работы. На печке истерически свистел чайник, до которого ему не было дела. Ева остановилась на пороге и тихо кашлянула, пытаясь привлечь внимание, но беглец даже не взглянул в ее сторону. Алмазова вскипела, как визгливый чайник, который схватила голой рукой и с грохотом поставила на стол. Боль пронзила руку лишь после того, как чайник замолчал. Захотелось закричать, но больше от обиды. Александр, оказавшийся рядом, схватил Еву за запястье, вынудив разжать кулак. Ладонь стала пурпурной, а затем налилась огромным пузырем.
- Идиотка, зачем? - прижав заложницу к себе, спросил беглец.
- Хотела проверить, какая боль сильнее, душевная или плотская.
- Ты не поедешь к Ряжскому, - произнес долгожданные слова Александр.
- Ты не сможешь мне запретить, от этого зависит жизнь твоей подруги. К тому же, я уже дала слово.

Преступник властно усадил Еву в кресло, взял аптечку, что происходило после она помнила смутно.

- Отвези меня к нему. Если я не покончу с этим в ближайшее время, то сойду с ума, - умоляюще попросила художница. - Нам обоим станет легче.
Закончив врачевать, Александр сгребвещи Алмазовой в рюкзак и вручил их хозяйке, не глядя ей в глаза глаза.
- Иди к машине, я исполню твое желание.


         Она подчинилась. Через несколько километров они остановились возле заброшенного ангара, где их дожидался серый потрепанный пикап. Эта машина, как нельзя кстати отражала настроение Евы. От самого дома она не произнесла ни слова. Чем ближе к городу они приближались, тем сильнее становилось отвращение Алмазовой к самой себе. Ева монотонно назвала адрес и продолжила мысленное самобичевание. Александр резко остановил машину возле дома Ряжского, колымага взвизнула. Ева вышла из пикапа и направилась к подъезду, с трудом сдерживалась, чтобы не обернуться. Хватило простого взгляда беглеца и она больше никогда бы не вернулась в дом отчима.
Не помня, как, Алмазова поднялась по лестнице на этаж.Она поимала себя на мысли, что вот уже несколько минут стоит возле двери, вцепившись в ручку. Ева глубоко вздохнула, вставила ключ в замочную скважину и открыла дверь. В квартире оказалось  тихо, навстречу никто не вышел.Алмазова прошмыгнула в свою комнату, решив какое-то время оставаться незамеченной. Она плюхнулась на кровать и уставилась на торопливые стрелки часов.Та, что отмеряла минуты, успела описать целый круг, но никто не заметил возвращения блудной дочери. Захотелось что-нибудь уронить, чтобы привлечь, наконец, внимание, Ева окинула комнату взором в поисках подходящего предмета, но ее опередили. Из кухни донесся звон посуды, сопровождаемый руганью Ряжского. Алмазова вскочила с кровати и поспешила на голос отчима, словно мотылек на огонь, Она придумала вступительную фразу и даже открыла рот, чтобы начать разговор, но оторопела, увидев полуголого Ряжского. Егор воевал с микроволновкой, щеголяя в коротких шортах. Алмазова опустила глаза, собираясь вернуться в комнату, но причина визита заставила остаться. Она набралась наглости и принялась изучать будущего любовника. Глядя, на его рельефный торс, Ева поймала себя на мысли, что костлявые желторотые сверстники ее совсем не привлекают. «Я бы не прочь нарисовать этого Аполлона», - подумала она.
Ряжский обернулся, будто почувствовал на себе взгляд Алмазовой. Увидев ее, он вздрогнул, но Ева, лукаво щурясь, продолжала пялиться.
- Уф, - помотал головой Егор, - Откуда ты взялась?
- С неба свалилась, - усмехнулась художница. – Может сразу о деле?
- Хорошо, - пожал плечами отчим, - Я слушаю.
- Разговор деликатный и лишние свидетели нам ни к чему, - Ева указала взглядом на дверь.
- Мы одни, - понял намек Егор, - Я отправил их к родителям.
Алмазова присела за стол, собирая всю наглость в кулак.
- Мне нужны деньги.
- Покажи человека, которому они не нужны, - улыбнулся он.
- Ряжский!– повысила тон Ева, - Мне нужно много денег.
- Проблемы?
- У меня одна проблема - это ты. Деньги нужны не мне, а подруге.
- Что за подруга?
- Просто подруга! – выделила Ева. - Разве этого не достаточно?
- Нет, если речь о деньгах, - помотал головой Ряжский.
- Иного ответа и не ожидала. Зайдем с другой стороны. Сколько я стою?
Вопрос явно застал Ряжского врасплох. Он потупил взгляд и поднял брови.
- Ты вообще про, что сейчас? – изобразил недоумение отчим.
- Так сколько ты заплатишь за мое тело? - перефразировала она. - Подумай хорошенько, я спрашиваюпервый и последний раз. Смотри, не продешеви, ты ведь долго этого добивался. Так как, Ряжский, стою ли я хотя бы тех денег, что ты отвалил за одну из твоих тачек?
- Честно? – усмехнулся Егор, – Нет…
Такой ответ застал Еву врасплох. Ей показалось, будто Ряжский облил ее помоями.
Егор молча вышел и тут же вернулся, положив на стол ключи от машины.
- Она твоя. Бумаги получишь после...
- У меня еще одно условие, - добавила Ева. - Наше рандеву должно состояться не здесь.
- Я заеду за тобой часам к четырем, - согласился отчим. - Сейчас у меня важная встреча.
Договорившись, они спокойно позавтракали и даже побеседовали на отвлеченную тему. До сегодняшнего дня Алмазова старалась не оставаться с Егором наедине. Когда это все же случалось, она придумывала нелепые причины, чтобы уити к себе в комнату. Сегодня она впервые встала на одну ступень с ним.
После завтрака Ряжский уехал. Ева приняла долгожданный душ. Надела короткий халат, подаренный подругой на прошлый день рождения. Взяла сигареты матери и , налив бокал белого вина, закурила прямо в гостиной, положив ноги на журнальный столик. Она искренне пыталась заставить себя думать, что ей все равно, но отголоски совести, запрятанной в глубины сознания, не давали покоя. На одной из полок Алмазова заметила ключ от ящика, в котором мать хранила какие-то личные вещи. Этот ящик был заперт всегда. Ева не стала мучить воображение. Она взяла ключ и направилась в родительскую спальню. Ящик открылся. Он был полон всяких дамских безделушек и коробочек, отвлекающих внимание. Среди всего этого художница заметила стопку конвертов, перетянутую лентой. Стоило только взглянуть на имя отправителя и ей стало трудно дышать. Прикоснувшись к письмам, Ева расплакалась. Она забыла обо всем, погрузившись в изучение. Казалось, какая-то часть жизни пронеслась мимо и теперь Алмазова отчаянно пыталась наверстать упущенное. Чтение заняло несколько часов, наполнив это время улыбками, слезами, радостью и переживаниями. К каждому письму прилагались либо открытка, либо рисунок, сделанный рукой отца. Он действительно объехал весь мир. Из писем Ева узнала, что пару раз он приезжал в родной город и настаивал на встрече с ней, но на время его визита ее всегда отправляли подальше из города. Алмазова злилась на мать за то, что та лишила ее права на выбор и благодарила Бога за то, что та сейчас была далеко. Вновь и вновь она наполняла пустеющий бокал, пока не увидела дно бутылки. Им предстоял серьезный и долгий разговор, но для того, чтобы он состоялся, Еве требовалось время. Она хотела услышать и попытаться понять версию матери, но сейчас могла только сорваться и судить.
Алмазова закрыла ящик, оставив себе письма. Их она положила в свою сумку, намереваясь уехать сразу после того, как передаст машину Александру. Ряжский приехал точно в назначенный час. Когда речь шла о бизнесе, он становился похож на швейцарские часы.
- Нас ждет номер в гостинице, - улыбнулся отчим, вручив Еве подарочный пакет. - Это тебе.
Она не знала, что внутри, но подарок заведомо стал ей омерзителен.
- Может взглянешь из вежливости? - настоял он.
- Ты еще скажи ради приличия, - усмехнулась Алмазова, но пакет взяла. Внутри оказался полупрозрачный пеньюар. Иного подарка она и не ожидала.
- Час назад нашли мою машину, - уже на выходе сообщил Егор, - Этот урод помял ей весь зад и бросил прямо на дороге.
- Разве мне не нужно дать показания? - поинтересовалась Ева, изобразив сочувствие.
- Потом, все потом. Сейчас у нас есть дело поважнее. Эта сделка - благодарность за то, что ты спасла  моих детей.
- Можно подумать, ты отдаешь мне машину за "спасибо".
- Этого добра полно за гроши, - рассмеялся Ряжский, открыв перед ней дверцу машины, которая этим вечером должна стать ее. - Причем предложат полный сервис. Разумеется, ты понимаешь, что последующие выплаты будут меньше.

Он напоминал ребенка, увидевшего игрушку в витрине магазина и теперь грезившего ею. То, что Егор долгое время не мог заполучить эту игрушку, делало ее еще желаннее. Наконец, она сама назначила себе цену, чем только подтвердила его теорию. Предвкушение овладело телом и разумом Ряжского. Он сдерживался из последних сил, растягивая удовольствие.
С наигранным хладнокровием Егор довез "трофей" до гостиницы, услужливо открыл дверцу и даже подал руку, но она отказалась принять этот знак внимания. Ева достаточно выпила, чтобы сносить эти формальности. Казалось, все вокруг глазеют на них, зная, что они задумали. Алмазова виновато опустила глаза, но остановиться уже не могла. В висках стучало, стены давили, воздух казался спертым.
Ева не поняла, как они миновали гостиничный вестибюль и лестничный пролет, ведущий в номер, сознание вернулось в тело от хлопка двери. Поймав раздевающий взглядом Ряжского, каждая фибра души сжалась в ожидании того, что отчим прямо на пороге набросится на новую игрушку. Егор медлил, став чересчур обходительным.
- Я закажу ужин, а ты примерь мой подарочек, - распорядился Ряжский, сняв телефонную трубку.
Ева побрела в ванную, прижав к груди ненавистный пакет, в отличии от отчима, смаковать хотелось меньше всего. Наряд из пакета сидел просто потрясающе, но в настоящий момент больше подошла бы мешковина, нежели дорогой пеньюар.
Когда Ева вышла из ванной, ужин уже доставили в номер, Ряжский позаботился и о свечах с шампанским. "Ну, что, Алмазова, пьяной бабе, как говорится..." - не сводя глаз с бутылки, буркнула художница.
- Ты что-то сказала? - со спины поинтересовался отчим.
- Я бы выпила шампанского, - переиначила Ева.
Егор обернулся и вздернул брови.

Из всего чем изобиловал стол, Ева притронулась только к фруктам, жадно запивая вегетарианский ужин шампанским.
- От десерта тебе не удастся отвертеться, красавица, - улыбнулся отчим, сняв блестящую  крышку с главного блюда.
Под крышкой красовались документы и ключи от машины. Алмазова потянулась за "десертом", но блестящий купол с лязгом опустился на место. Ева икнула от неожиданности. Отчим оказался за ее спиной и уже перешел к действию, пристроив клешни на плечи приобретения, он принялся их массировать. Алмазова испытала приятную боль, к горлу подкатила тошнота. Пришлось отшатнулась, чтобы не похвалиться содержимым желудка. Ряжский снял пиджак и притянул Алмазову к себе. Кончики его пальцев скользнули  снизу-вверх по рукам и остановились на тоненьких лямочках пеньюара. Одна из веревочек предательски соскользнула. Заняться второй помешал громкий стук в дверь. Алмазова мысленно улыбнулась. Отчим зарычал, но останавливаться не собирался. Еве показалось, что чья-то настойчивость лишь подначивала Егора, который с жадностью покрывал поцелуями ее шею. По телу Алмазовой побежали мурашки. Стук превратился в град тяжелых ударов. Руки Ряжского скользнули под пеньюар.
- Может, отвадишь наглеца? - прошептала Ева, но слова отлетели от отчима, как от стенки горох. - Ряжский, я так не могу!
- Тебе не обязательно, - ответил он. - Главное, чтобы мог я.
Егор неохотно отпрянул от Алмазовой и направился к двери. Полумрак свечей и алкоголь притупили реакцию Евы, картина происходящего доходила до разума с опозданием. Отчим открыл дверь и как резиновый мячик отпрыгнул назад. Наглец ввалился в номер и молча набросился на Ряжского. Ева ни сразу узнала в нападавшем беглеца. Отчим и не думал сопротивляться, закрывая руками лицо. Преступник обезумил, обрушивая на неприятеля удар за ударом.
- Ты его убьешь! - закричала Алмазова, хватая Александра за руки.
Преступник отмахнулся и Ева отшатнулась назад, с трудом удержавшись на ногах, лишь со второй попытки удалось привлечь внимание Александра. Беглец отпрянул от Виницкого и обернулся. В зверином взгляде не осталось ничего человеческого. Страх отрезвил сознание Алмазовой.
- Одевайся, - приказал преступник, - Мы уходим!
- Оставь меня в покое, - возразила  художница, но закончить фразу помешала рука Александра, закрывшая рот.
- Ты идешь со мной, - прогремели долгожданные слова, лишившие Еву всякого желания бунтовать. Алмазова бросилась в ванную, срывая ненавистный подарочек.
        - …У меня нет ни денег, ни положения, - ворвавшись через приоткрытую дверь, слова Александра отразились от начищенного кафеля, - Но тошнит ее от тебя, накрахмаленный индюк.
Ева как можно скорее вернулась в комнату, опасаясь оставлять этих двоих наедине. Егор перебрался на кровать, вытирая расквашенный нос краем шелковой простыни.
- Знаешь, в чем между нами разница? - не унимался беглец, поймав руку Алмазовой, - Я могу делать это бесплатно. - Он притянул Еву к себе и жадно сорвал с ее губ трофейный поцелуй.

 Покидая гостиницу, Алмазова больше не прятала глаза. Светлый коридор наполнился благоуханием свежих цветов, стоявших в напольных вазах. Торопливый стук каблуков проводил гостей вниз по каменной лестнице, а услужливый портье кивнул и открыл дверь. Городская суета оказалась желанным глотком свежего воздуха после минут, проведенных в душном гостиничном номере.

- Как ты меня нашел? - оказавшись в машине, спросила художница.
- Следил за вами.
- Спасибо.
- Что дальше? - поинтересовался Александр.
- Думала, ты подскажешь, - удивилась Ева, - Разве ты здесь не за этим?
Молчание беглеца насторожило Алмазову. Она решила сменить тему.
- Мне нужно домой за вещами. Я нашла письма отца.


Ева не ожидала встретить в квартире мать. Увидев дочь, женщина выронила чашку. Брызги горячего чая попали на ноги, но мать этого даже не заметила. Обменявшись взглядом, Алмазова направилась комнату.
- Ты ничего не хочешь мне сказать? - мать зашаркала следом.
- Добрый вечер.
- И это все? Где ты пропадала? Я места не находила!
Ева выдавила смешок, достав из под кровати сумку, перекинула пожитки через плечо и повернулась к выходу.
- Куда ты собралась и что с твоим лицом?
Вопросы матери напоминали град, отскакивающий от железной крыши.
- Какая разница? - фыркнула Алмазова.
- Что за бес в тебя вселился? - вцепившись в рукав Евы, закричала мать.
- Не бес, а призрак прошлого, мамочка. Надоело воплощать в жизнь ваши мечты! Сделай милость, не кричи, у меня раскалывается голова.
- Куда ты собралась? Не делай поспешных решений, давай все осудим.
- Как ты обсудила это? - достав из сумки письма, взорвалась Ева. - Уйди с моего пути, пока я окончательно в тебе не разочаровалась!
Алмазова преодолела коридор и уже коснулась ручки двери, но мать ее оттолкнула.
- Ты видишь всего одну сторону медали!
- Что вижу, то и говорю, ведь второй стороны мне так и не показали.
- У него есть сын, - выдавила мать.
- У тебя двое детей от Ряжского.
- Он твой ровесник, Ева. Отец крутил шашни с одной из своих натурщиц, когда мы были уже женаты. Она родила от него ребенка.
- Но он же остался с тобой!
- Тебе легче винить меня в случившемся, чем поверить в то, твой отец не идеал. Легко сделать богом человека, которого никогда не видела, у идолов  нет недостатков.
 - Ты не позволила мне о них узнать!
 - Он уехал с этой женщиной.
Алмазова впервые увидела, как плачет мать, но привычной жалости она предпочла злость, поэтому ни материнские слезы, ни слова не тронули художницу.
- Мне нечего сказать, - помотала головой Ева, понимая, что барьер трещит по швам и, останься она еще хоть на минуту, баррикада рассыплется. – Я должна встретиться с ним, чтобы понять себя. Продолжим разговор, когда вернусь.


Ева вернулась в машину с гнусным настроением, швырнула сумку под ноги и привычно отвернулась. Алмазова не знала, как себя вести. Хотелось рыдать, кричать, упасть на пол и топать ногами, или что-нибудь разбить, но она не привыкла давать выход эмоциям, поэтому в очередной проглотила ком обиды.
- Хочешь поговорить? - спросил Александр.
Шмыгнув носом, художница помотала головой. Беглец не настаивал, за что Ева была благодарна.
- Жанна Д'Арк во время боя, - спустя какое-то время заговорил Александр. - Увидев изумленный взгляд одного из солдат, направленный в ее сторону, спросила, почему то смотрит на нее такими глазами?
- Разве вы не замечаете, что у вас в ноге стрела? - спросил тот.
Жанна посмотрела на стрелу и улыбнулась, будто не чувствуя боли. Солдат вынул стрелу из ноги предводительницы и дева поскакала дальше, демонстрируя силу веры и духа. Вера в то, что Жанна идет праведным путем оказалась настолько сильна, что опасность и боль меркли в ее глазах.
- Ее признали шизофреничкой, - подала голос Ева, - И это научно-доказанный факт.
- Все великие люди кажутся нам не от мира сего. Их не понимают, но слагают легенды. Ты уверена, что знаешь, кем хочешь стать?


- Мой мобильный еще у тебя? –после очередной паузы встрепенулась Ева.
Александр пошарил по карманам и вручил трубку хозяйке. Алмазова включила телефон и набрала чей-то номер. - Я решилась, - дождавшись ответа, сказала художница.
Из динамика послышался длинный и эмоциональный ответ, озвученный мужским голосом.
- У меня все хорошо, - улыбнулась Ева. –Больше не могу говорить, позже перезвоню.
Голос снова что-то протараторил и она расплылась в улыбке.
- Кажется, твой приятель переживает, - дождавшись окончания разговора, буркнул Александр, положив пистолет на переднюю панель.
- Есть такое дело. В прошлом году мы собирались поступать в школу искусств. Он поступил, я сдрефила.
- Я рад, что о тебе есть кому позаботиться, - нахмурил брови трюкач, сняв пистолет с предохранителя.
- Что ты задумал? - насторожилась Ева, внимательна наблюдая за происходящим.
- Обернись, - сказал беглец, - Видишь тот джип? Плетется в хвосте уже час.
Алмазовой машина показалась знакомой, но память никак не хотела сообщать откуда?
- Когда остановлю машину, веди себя, как заложница. Запомни, что бы не случилось, придерживайся одной версии - я удерживал тебя силой! Идея с деньгами тоже моя.
Алмазова слушала наставления беглеца, но видела лишь, как шевелятся его губы. Едва сдерживая слезы, Ева прислонилась виском к холодному стеклу. Беглец едва коснулся ее плеча, протянув клочок бумаги.
- Я показал твои рисунки одному хорошему знакомому, он оценил и очень хочет с тобой познакомиться. Здесь его номер, позвони. - Пояснил беглец. - Считай это запоздалым подарком. Обещаешь позвонить?
Еве поняла, что Александр прощается и они больше не встретятся. Беглец вел себя так, словно заранее спланировал происходящее.
- Неужели ничего нельзя придумать? Выход есть всегда! - возразила художница.
- Прошлым вечером Карина умерла, - сообщил беглец. - Я наломал кучу дров, но все усилия оказались напрасными.
- Поэтому ты вернулся за мной?
Не дождавшись ответа, Алмазова обернулась, а затем внезапно вцепилась в руль и вывернула его в сторону. Машину вынесло на встречную полосу. Александр что-то кричал, но в ушах  слышался лишь визг тормозов. Беглец остановил пикап в нескольких сантиметрах от будки с надписью ДПС.
- Это в твои планы не входило? – рассмеялась Ева.
- Тебе пора, - процедил сквозь зубы беглец, отдирая ее пальцы от руля. – Прощаться не надо, забудь обо мне, как о кошмарном сне.
- Забыть? - усмехнулась художница, а затем добавила сиплым голосом, - Ты уж постарался, чтобы этого не произошло. Остается научиться с этим жить и я обязательно научусь!
Из будки выбежали "трое из ларца", державшие в руках оружие. От накатившей горечи Ева не могла произнести ни слова, иначе бы просто разрыдалась. Она послушно вышла из машины, слыша, как Александр перезарядил пистолет, но обернутся не рискнула. Чувствуя себя выброшенным котенком, Ева зашагала прочь. Ноги не слушались, превращая каждый новый шаг в некое преодоление. Пошатываясь, обессиленная художница продолжала идти вперед. Все стихло, только черные стволы деревьев, подпирающие небосвод, издавали протяжный скрип, напоминавший скорее стон. Воцарившуюся тишину нарушил выстрел, взмыли ввысь испуганные птицы, дремавшие на ветках, и по окрестностям пронеслись крики. Мимо проехал прилипчивый джип. Ева перестала существовать для окружающих, растворившись во мраке леса.
В воздухе закружили легкие снежинки, изображая финальные пируэты, и опостылевшая зима вышла на поклон. Мир наполнился яркими красками событий и даже опустившаяся ночь не сумела сделать так, чтобы все кошки стали серыми. Ева запрокинула голову, несколько холодных снежинок коснулись разгоряченного лица, щекоча щеки. Алмазова не смогла побороть страх и обернуться, дав шанс воображению дописать хэппи-энд, к тому же, тратить драгоценные секунды на осколки прошлого показалось пустой тратой времени. Художница поежилась, накинула капюшон и спрятала руки в карманы. Шагая навстречу загадочному будущему, Ева предвкушала знакомство с внутренним Я, вырвавшимся на свободу. Снег ложился на землю, заметая следы, а вместе с тем и пути назад. В прошлом остались бесполезная суета и клубок сомнений и, хотя, рюкзак с ненужной ношей был сброшен, плечи все еще ныли от тяжести. Впереди белела березовая роща. Алмазова резко выдохнула последнюю каплю прошлого, саднившего легкие.

         Очнувшись от воспоминаний, попутчица перенеслась обратно в буфет, перевела взгляд на стрелки часов и допила остывший кофе. Дождь кончился, через несколько минут на площадке перед буфетом появился долгожданный автобус. Однажды, с клочка бумаги, именуемого билетом, началось большое путешествие попутчицы. Алмазова надела куртку, наконец-то спрятала ежедневник, встала из-за столика и уверенно зашагала прочь. Однажды Ева дала слово больше никогда не оглядываться назад и теперь она наконец-то смогла выполнить это обещание, оставив на столике портрет беглеца.