Гл. 6 Авторитеты

«АВТОРИТЕТЫ»

Роман Булгакова начинается с описания речи Берлиоза на антирелигиозную тему.
Но прежде чем раскрывать беседу двух литераторов, остановимся на одной странности, предваряющей эту беседу.

Это ощущения и видения Берлиоза: «...его охватил необоснованный, но столь сильный страх, что захотелось тотчас же бежать...». Уйди Берлиоз в это время, то не произошло бы разговора о Христе, и как продолжение – его смерти под трамваем.  Отдельные критики  творчества Булгакова считают, что именно на этом мотиве построен сюжет романа. Нет, конечно, не смерть Берлиоза главный мотив. А вера, даже не в Иисуса или в Дьявола, а в существование Духовного мира. Берлиоз не верит и получает смерть, (в романе сказано, что к необыкновенным явлениям Берлиоз не привык – ну материалист он), а Мастер, за свою
веру, получает не только жизнь, но и «покой» после смерти.

 Но здесь действительно автором заложена некая странность: мы почти не сомневаемся, что автор отождествляется с Мастером. Казалось бы, Берлиоз это антипод Мастера, но тогда зачем Булгаков наделяет его идентичными с собой инициалами: сравним – Берлиоз Михаил Александрович (БМА) и Булгаков Михаил Афанасьевич (БМА)? Значит  сознанию писателя близки позиции таких противоположных личностей как Мастер и Берлиоз? Да и посмертие, если вдуматься, у них очень схожее. Многим ли отличается «небытие» Берлиоза, от «покоя» Мастера?

Раз мы находимся в рамках христианской концепции мироустройства, то ни Воланд, ни сам Бог уже не могут что-либо изменить. Если душа, имея грехи, не может попасть в рай, но этих грехов не достаточно чтобы заинтересовать ад – то такая душа идет в чистилище. Вот и получается, что раз Воланд отказывает Берлиозу в аде, то он пойдет в чистилище... А покой Мастера так же очень напоминает это же чистилище, ну разве что индивидуальное.

Но вернемся к видениям Берлиоза. Как предостережение возникает перед ним видение прозрачного господина, который, «качался и влево и вправо». Жест отрицания – видение как бы говорило, нет – предупреждало: не стоит здесь сидеть, а скорее всего не только сидеть, но и вот так безапелляционно рассуждать о Духовных таинствах – уж коли не приобщен к ним. Надо поддаться страху и бежать без оглядки.

И в подтверждении фатальности предстоящего сердце Берлиоза «на мгновенье провалилось, потом вернулось, но с тупой иглой, засевшей в нем».
Более чем конкретно, чтобы прислушаться и попытаться проанализировать... Но Берлиоз не поверил, не понял, что все сие значит. Он закрыл глаза, как бы отгораживаясь от видения. И все прошло, т.е. прошло видение и ощущение...

Но прошел и перекресток жизни и Берлиоз повернул на путь, ведущий его под трамвай. Этот трамвай, совершая обычный рейс, предназначался для   свершения акта кармического правосудия, и, катясь по Москве, уже выискивал и высвечивал тот роковой турникет и Берлиоза рядом с ним. А Аннушка уже несла масло, чтобы «помазать» дорожку...  или Берлиоза...

Но будет у Берлиоза еще  одна возможность (как и последнее слово у приговоренного) для признания «необыкновенного» и для спасения. Но надо поверить Воланду. Но не поверил Берлиоз, мало того, побежал звонить в органы...  (Это очень в духе Библии: наказание следует не только за деянием, но и за помыслом). И услышал от своего овеществленного видения уже не предупреждение, а наставление – как пройти к турникету, чтобы попасть «куда надо», вернее куда заслужил: «да воздастся каждому по вере его».

Вот теперь пора посмотреть, во что верит Берлиоз. Он критикует поэму поэта Бездомного, где изображен Христос, «ну совершенно живой», хотя и «очень черными красками». Берлиоз же хочет видеть в поэме не «плохого или хорошего Христа», а раскрытие темы в ключе, что последнего «вовсе не существовало на свете».

Поснов М.Э. (История Христианской Церкви) отмечает: «В последней четверти XIX в. марксисты — Энгельс и К. Каутский выступили с утверждением, что Христос не существовал, христианство явилось без Христа, оно выросло из движений римского пролетариата. По почину марксистов, некоторые ученые конца XIX и начала XX в. также стали оспаривать исторический характер личности Иисуса Христа».  Целый ряд ученых, в течение долгого времени, разрабатывали мифологическую теорию происхождения Христа.

Основной   аргумент теории – отсутствие упоминаний об Иисусе у нехристианских авторов I в. Н.Э.  Эта теория, как уже говорилось, опиралась на марксистское учение. Но даже Энгельс, в своей критике на одного из основателей мифологической теории, написал, что тот, «как и все, кто борется с предрассудками, во многом далеко хватил через край (соч. Т. 22. С. 471).

Господствующая в СССР, в 30-е гг., идеология, требовала признавать Иисуса мифом, а не исторической личностью.  В этом ключе строит свою речь и Берлиоз, подтверждая доводы ссылками на «авторитеты»: на Филона Александрийского и Иосифа Флавия, которые ни словом не упоминали о существовании Иисуса. И о том, что упоминание о казни Иисуса в «Анналах» Тацита является поддельной вставкой.

Давайте разберемся кто были эти авторитеты и  как они отражали эпоху.
Поснов пишет: «Среди внебиблейских данных о лице Иисуса Христа, казалось бы, первое место должно принадлежать иудейским сообщениям — например, современников Иисуса Христа — Филона и Иосифа Флавия. Однако, здесь ждет историка полное разочарование. Знатный александрийский иудей Филон основательно отказался от всякого интереса к иерусалимским или галилейским религиозным и народным движениям и поэтому совершенно, может быть, намеренно игнорировал Иисуса Христа и Иоанна Крестителя».

Филон Александрийский, также Филон Иудейский - еврейско-эллинистический философ. Он родился, предположительно, в 25 г. до н.э., умер около 45 года нашей эры в городе Александрии - территория Египта. Принадлежал к знатнейшей еврейской семье в Александрии, связанной с династией Ирода и римскими придворными кругами.

Заметим, что в черновиках Булгакова записано: «Филон (30 г. РХ – 60 г. РХ) упоминает Пилата».

Познакомиться с Христианством Филон мог лишь после того, когда оно получило широкое распространение. Но к моменту его смерти в Александрии Христиан насчитывалось единицы, поэтому он едва ли знал об Иисусе. Впрочем, окончательного вывода сделать нельзя, поскольку многие книги Филона утеряны.

Для христианских авторов творчество Филона Александрийского служило основополагающим образцом синтеза еврейской и греко-римской мысли, а его концепция Логоса легла в основу христианского учения об Иисусе как посреднике между Богом и человеком.
Вот что пишет о Филоне Александрийском св. Иероним в "Каталоге церковных писателей": "Филон Иудей, по рождению гражданин Александрии, из рода священников; потому упоминается нами среди церковных писателей, что, написав книгу о первой церкви евангелиста Марка в Александрии, приобрел славу среди христиан[...] Когда второй раз приехал к Клавдию, в этом же городе имел беседу с апостолом Петром и подружился с ним, и по этой причине почтил похвалами также и церковь Марка, ученика Петра".

В оценке, данной Филону Б. Бауэром, так же содержится большая доля истины. «Недаром христианские апологеты будут почти буквально воспроизводить аргументы Филона. Филон был предвестником христианского богословия в его апофатической и катафатической версиях. А его учение о Логосе повлияло на христианскую трактовку Иисуса Христа как Сына Божьего и Логоса в одном лице. Надо сказать, что иудеи отреклись от философствующего Филона, посчитав его взгляды неортодоксальными. Но зато его позиция нашла свое продолжение уже в Евангелии от Иоанна, где Христос толкуется в духе филоновского Логоса».

Здесь Берлиоз не уделил достаточно внимания первоисточникам, а положился на «единственно верную» в СССР марксистскую науку.
Впрочем, в советское время доступ к первоисточникам (особенно к выражающим иные взгляды, чем предписывалось идеологией) был ограничен. Мы, живущие в ту эпоху, помним, что о большинстве данных «взглядов» узнавали из критически-разгромных статей... Даже удивительно как большинству критиков удавалось помещать в своей статье обширные выдержки из критикуемого источника...

Деревенский Б. в Исторической справке об Иосифе Флавии пишет: «Иосиф Флавий (Иосиф, сын Матфия) родился в 37 г. н.э. в Иерусалиме в знатной иудейской семье. В автобиографии «Жизнь» он сообщает, что семья его принадлежала к жреческому роду, связанному с фарисеями. Иосиф участвовал в антиримском восстании в Иудее 66–74 гг., командуя вооруженным отрядом, посланным в Галилею. После поражения при Иотапате он сдался в плен римлянам и был отпущен на свободу императором Титом, в связи с чем принял родовое имя последнего — Флавий.

Впоследствии Иосиф получил права римского гражданства, переселился в Рим и оставил четыре сочинения на греческом языке: «Иудейская война» (закончена ок. 79 г.), «Иудейские древности» (закончены в 94 г.), «Против Апиона» и «Жизнь». Умер Иосиф в Риме около 100 г.
Имя Иисуса дважды встречается в «Иудейских древностях»: сначала, в XVIII-й книге следует небольшой рассказ, получивший в библеистике название свидетельства Флавия» (testimonium Flavianum), затем в XX-й книге Христос бегло упоминается в связи с казнью праведного Иакова. На протяжении веков «свидетельство Флавия» многократно цитировалось и пересказывалось церковными авторами, пока в XVIII и XIX столетиях критические исследователи не высказали серьезные сомнения в его подлинности и достоверности.
Поскольку «Иудейские древности», как и другие сочинения Иосифа, дошли до нас через руки христиан-переписчиков – на греческом, возникло мнение, что рассказ об Иисусе сочинен христианами в апологетических целях и вставлен в текст Флавия. Мнение такое настолько укрепилось, что с тех пор в критических изданиях «Иудейских древностей» (начиная с издания Б. Низе, 1888 г.) указанный отрывок целиком берется в скобки как позднейшая интерполяция.

Дискуссию о «свидетельстве Флавия» оживило введение в научный оборот, в 1970 г., его арабского варианта, приведенного в сочинении средневекового историка Агапия Манбиджского.
Вариант Агапия, признанный ныне многими исследователями аутентичным первоначальному тексту Флавия, рассматривается как важнейший аргумент в пользу историчности Христа. Однако подлинность и аутентичность «свидетельства Флавия» все еще остается под вопросом.

Свидетельство Флавия – греческий оригинал: «Около того времени жил Иисус, человек мудрый, если Его вообще можно назвать человеком. Он творил удивительные дела и учил людей, с удовольствием принимавших истину. Он привлек к Себе многих иудеев и многих эллинов. Это был Христос. По доносу первых у нас людей Пилат осудил Его на распятие, но те, кто с самого начала возлюбили Его, оказались Ему верны. На третий день Он явился им живой. Пророки Божии предрекли это и множество других Его чудес. И поныне существует еще род христиан, именуемых таким образом по Его имени».

Агапий Манбиджский в  Книге титулов – арабский вариант текста Флавия: «В это время жил мудрый человек, которого звали Иисус, образ жизни которого был безупречным и [который] был известен своей добродетелью. И многие из иудеев и из других народов стали его учениками. Пилат осудил его на распятие и смерть, но те, которые были его учениками, продолжали проповедовать его учение. [Они] рассказывали, что он явился им через три дня после своего распятия, и что он был живой. Поэтому-то, полагают, он был тем Мессией, чудесные деяния которого предсказали пророки».
Берлиоз не дожил до публикации арабского варианта свидетельства Флавия о Христе, а греческий вариант действительно внушает сомнения в том, что написан рукой Флавия, а значит, попадает под подозрение и историчность самого Христа.

Тацит (55-120 гг.) — величайший римский историк, дает исключительно ценные сведения о Христе, о его казни при Понтии Пилате и о гонении на христиан при Нероне («Анналы» (летописи) — книга 15, параграф 44). Тацит пишет о событиях государственной важности, а о Христе и о христианах пишет постольку, поскольку находит их связь с гражданскими событиями. В своем труде Тацит обозначил время, когда жил Иисус Христос, и названия Его последователей (при правлении Тиверия и Пилата) и, наконец, свидетельство о чрезвычайном распространении христианства. Тацит писал, может быть, со слов очевидцев, во всяком случае, время написания его "Анналов" очень близко от описываемых событий.

Кроме того, он как известный государственный деятель мог пользоваться не только показаниями очевидцев, но и государственными архивами. Во всяком случае, невозможно предполагать здесь подделки или позднейшей вставки текста: «Но вот Нерон, чтобы побороть слухи (о том что Рим подожжен по его приказу), приискал виноватых и предал изощреннейшим казням — тех, … кого толпа называла христианами. Христа, от имени которого происходит это название, казнил при Тиберии прокуратор Понтий Пилат; подавленное на время это зловредное суеверие стало вновь прорываться наружу, и не только в Иудее, откуда пошла эта пагуба, но и в Риме… Были сначала схвачены те, которые признавались христианами, затем, по их указанию, огромное множество других, и они были уличены не столько в преступлении, касающемся пожара, сколько в ненависти к человеческому роду... Их умерщвление сопровождалось издевательствами, ибо их облачали в шкуры диких зверей, дабы они были растерзаны насмерть собаками, распинали на крестах, или обреченных на смерть в огне поджигали с наступлением темноты ради ночного освещения. Для этого зрелища Нерон предоставил свои сады».

Из черновиков Булгакова видим, что он читал Тацита и в черновиках романа привел почти дословную выдержку из рассматриваемого отрывка: «Иисус Назорей, по приказанию Тиберия, прокуратором Понтием Пилатом будет казнен».

Протоиерей Василий (Зеньковский) в труде Апологетика. Христианская Педагогика комментирует данный отрывок: «Тацит пишет о том, что Нерон, чтобы перевести вину пожара, им устроенного, на других людей, привлек к суду людей «ненавистных» в силу их «гнусных поступков», «которых народ называл христианами. Тот, по имени кого они себя называли, Христос, был предан на казнь, в царствование Тиверия, прокуратором Понтием Пилатом».
Нет решительно никаких оснований заподазривать подлинность этого места у Тацита (как это особенно бездоказательно делают советские авторы). Если бы место у Тацита было бы позднейшей вставкой, то спрашивается, - почему она так скудна и немногочисленна? Тот, кто решился бы делать вставку (и для чего? ведь в то время не было сомнений в исторической реальности Христа!) в текст Тацита, чтобы упомянуть о Христе, почему он не сделал эту вставку более содержательной, с большими подробностями? Только тенденциозные историки могут серьезно заподазривать подлинность приведенных нами мест».

Доктор исторических наук Свенцицкая И.С. приводит ряд доказательств о подлинности текста Тацита, например: «Психологически невозможно для переписчика, верующего, назвать христианство «зловредным суеверием», и приписать «ненависть к роду людскому» своим единоверцам».

Справедливости ради скажу несколько слов и о «ненависти христиан...», которая порой доходила до крайностей, отторгаемых и самой церковью. Так в 415 г Н.Э. в Александрии толпа обезумевших христианских фанатиков затащила юную девушку в церковь, где и растерзала ее устричными раковинами. Причиной этого кровавого «жертвоприношения» явилось обвинение девушки в колдовстве. Это была Ипатия – глава Александрийской философской школы.

Жуткая трагедия превратилась в блестящий аргумент против христианства, да и сама Церковь чувствовала некоторую неловкость за кровавую расправу. Английский священник, духовник королевы Виктории, Кингсли сказал по поводу трагедии: «Это Церковь Дьявола!»
Вдохновителем расправы был некий Кирилл. В 1720 г. Толанд писал: «... ученейшую даму разорвало на куски александрийское духовенство, чтобы удовлетворить гордость, завистливость и жадность своего архиепископа, обычно, но незаслуженно, называемого Святым Кириллом!»