Две встречи

Сборы на фестиваль шли в спешке. Утром выехал с Ильей, взяв всё необходимое. Илья талантливый художник и давний мой приятель. Цели у нас были разные. У меня, как пишут в рекламных проспектах, ощутить тонкие душевные вибрации и почувствовать красоту окружающей природы. У Ильи – продать полотна и отдохнуть от семейных будней. На мой резонный вопрос, почему он не взял с собой жену или кого-нибудь из фанклуба он с мужской прямотой ответил: «В Тулу со своим самоваром не ездят!»

Заехав на территорию, где должно было разворачиваться основное действо, я отметил… пряники и чай это не те продукты, плата за которые наполнит кассу.

Мы удобно встроили палатку в ярмарочную линию, где для нас заблаговременно заняли место ветераны лесной торговли. Чуть позже я попал на их неформальную летучку, где обсуждали вкусы аборигенов. Многие отмечали, что со времен Кука те сильно поменяли свои пристрастия. Стеклянные шарики, которые командор выдавал за чудо и получал взамен ценные сувениры, если и могли вызвать восторг, то у детворы. И то, только у той её обездоленной части, которую родители наказали тем, что отказались купить «тетрис» в переходе.

Самые опытные маркетологи решили - надо сыграть на понижении уровня тревожности у публики. Для этого было решено впаривать ей звучащие обереги и маракасы пестрой окраски. Укреплять дружественность намерений должен был рекламный слоган: «Эти звуки не для скуки».

Позже подъехали знакомые Ильи - Ольга и Андрей. По выразительному взгляду Ольги я догадался, что она приехала отдохнуть от супружеских измен в месте оседлого проживания. У костра выяснилось то, что Андрей работает водителем электровоза. Я мысленно стал напевать мотивчик в стилистике Ротару: «Я сплю с тобой, а муж уходит в море и пусть его смоет волна». Потом слегка подправил текст, сделав финал менее трагичным: «Я сплю с тобой, а он гремит по рельсам».

Подбросив сухих веток в костёр, все стали дружно выпивать. Я ограничился одной бутылкой «Кое-какого» (здесь могла бы быть ваша реклама  ) В сознании, как искорка от костра, промелькнула фраза: «Вы не пьете пиво! Вы берете его в аренду!»

Обнаружив расслабившегося трезвенника, Ольга стала искать брешь в моей обороне: «У нас коллектив. Интересно тебе так?» Отклика её слова не нашли и она временно переключила внимание на Илью. Утром я увидел её в образе чукотской девушки и ощутил - интереса в моей жизни действительно мало. Разве можно прочувствовать всю прелесть рассвета через тяжелые веки, если не хочешь стать арендатором? Ольга зачислила меня в отряд убогих и простила. Улыбаясь и видя, что за ночь я не изменился, предложила мне дружбу, характер которой не захотела обозначать, а я очень им интересовался. Вместе решили - мы будем гулять и даже под ручку, но так, чтобы не выпадать из поля зрения машиниста. Я закончил поиск границы наших отношений фразой: «Я не каскадер!». Ольга уверила, что муж у нее спокойный и полезла в палатку надевать парадно-выходной ансамбль. Когда она вышла из нее, то я подумал - « необходимости во мне не будет». На ней был одет ярко розовый спортивный костюм с вышитым логотипом «Брукс» (не приплачено!  ). Белые манжеты выгодно подчеркивали запястья, уничтожая практичность. Сказав ей дежурные комплименты, которые заставили проснуться сексуальность, усыпленную головной болью, мы отправились к озеру. Метрах в пяти позади нас с понурой головой брёл на водопой Андрей.

Ольга не оставила мужу возможности дойти до воды, спокойно сражаясь со сном и усталостью. Проходя мимо штабной палатки, она вытащила мобильник (место для рекламы свободно  ) и стала фотографировать двух молодых милиционеров, попутно сообщая им: « хочу оставить эти кадры на память». Ситуацию разрешил мгновенно протрезвевший супруг, который вырвал телефон у нее из рук и показал стражам порядка, как он удаляет снимки. Милиционеры решили - Ольга дальнобойщица, которая ищет своё место в шоубизнесе, и отпустили нас с миром, наградив улыбкой презрения. Слушать ругань у водоёма не входило в мои планы, я отдалился.

Побродив вдоль берега, пошёл к лагерю. Остановился у книжного развала, где готовилась торговать смуглая девушка с белоснежной улыбкой. Я был очарован ее здоровьем и природным оттенком черных волос, которые переливисто блистали в солнечных лучах, конкурируя с красотой вороненой стали. Наше знакомство было стремительным. Она рассказала мне, что в Бурятии, откуда она родом, этот оттенок не редкость. Пожав плечами, я вынужденно согласился. В полдень я и Маргарита пошли прогуляться до озера. Одинокая скамейка оказалась подспорьем для беседы. Немного помолчав, я спросил у Марго: «А голоса в Бурятии у всех такие?» Она заинтересовано спросила: «А какие?» Я ответил ей: «Моя мама называет такой тембр «обещанием счастья». Она улыбнулась и сказала: «Я неплохо пою и играю на гитаре». Я попросил у нее сочувствия и ответил: «А мне медведь наступил на ухо». Мы посмеялись и стали любоваться окрестностями Ильменского озера. Молчание нарушила Маргарита: «А ты всегда такой чуткий?» Удивление застало меня врасплох, я спросил: «Мы очень мало знакомы, почему ты сделала такой вывод?» «Ты встал и загородил солнце, твоя тень падает мне на лицо»,- сказала она. Я объяснил ей, что моя чуткость несовершенна и направлена исключительно на тех людей, которые мне нравятся. Искренность, возникшая между нами, стерла условные барьеры для откровений и Маргарита рассказала мне о том, что на Урале уже три года. Руководит мужским коллективом в своей фирме, которая занимается книготорговлей. Огорчает её то, что при всем богатстве выбора она не нашла своего избранника. Утяжеляет печаль возраст. В тридцать лет ей очень хочется испытать радости материнства. Я успокоил её несколько вычурным комплиментом.

-У тебя очень хорошее здоровье, а родить можно и позже.
-С чего ты это взял?
-Какой стаж курильщика у тебя?
-Двенадцать лет.
-Посуди сама, за двенадцать лет эмаль твоих зубов совсем не инкрустирована табачной смолой. Значит она гладкая, а всё это косвенный признак твоего здоровья.
Мы стали смеяться. Маргарита явно запала на слово «инкрустация». Затем, чуть-чуть помолчав, мы ушли.

Ночью, сквозь тонкий нейлон окна палатки я видел как Ольга и Андрей не найдя компромисса уехали домой. Рассвет застал меня съежившегося в позе эмбриона и тщетно пытающегося соорудить из одеяла верблюжьей шерсти спальный мешок. Я вышел погреться к костру. После завтрака зазвонил телефон у Ильи. Приезжала его сестра. Я был рад случившейся оказии, уехав с ним в Челябинск. Илья проявил тактичность, не копаясь в моих алгоритмах вопросом «Почему?». В Челябинске я поблагодарил его за поездку. Наблюдая сожаление у него на лице, я попытался прогнать его фразой: «У меня много дел, извини. Ещё съездим куда-нибудь». Шумная привокзальная площадь легко растворила нас в людских потоках.
Сорокин Д.В.