Дядька Микита - революционер

       (ирония в двух частях на тему украинской “оранжевой” революции)

Часть первая, революционная, оптимистическая.

      Дядька Микита –  известная личность в нашем дворе, районе
да и во всём городе! Ещё со времён нелёгкой молодости, дядька
относился ко всему критически, за что не раз страдал. Однажды, в
недавние коммунистические времена, когда был ещё школьником, на
уроке истории обсуждали роль личности в революционном
переустройстве мира.
- Личность, она должна быть – личность! – азартно отвечал
щупленький Микитка на вопрос учительницы Аллы Самойловны,
скромной дородной девушки, проводившей свой первый урок после
окончания пединститута. – Рост, плечи, голова – всё должно быть
во, во и во! – пошире разводил руками Микитка, явно примеряясь к
молодому педагогу. – А наш вождь – маленький, серенький,
хиленький. К тому же – лысый! Посему и бытие нам уготовил такое
же: маленькое, серо-хилое, пусто-лысое. То есть – без ничего…
От таких неожиданных откровений молодая учительница сначала
побледнела, а потом от негодования задрожала всем своим немалым
телом. Груди её высоко поднялись, в горле что-то булькнуло,
глаза закатились и несчастная женщина с грохотом,  без всяких
чувств распласталась на полу.
Крики, беготня, сирена “скорой”; ненавистные взгляды
одноклассников, вызов родителей, исключение из школы – чего
только не пришлось пережить критически настроенному, но
безобидному, Микитке!
С тех пор дядьке Миките выпало на долю самому
присутствовать и даже поучаствовать в нескольких революциях,
как-то: перестройке, установлении “нэзалэжности” и, вот, в
некоей фруктовой.
К первым двум революциям он отнёсся с некоторым недоверием
и опаской... Оно  и понятно! После перестройки бросил не только
пить, курить – но и питаться! Что вызвало провалы в памяти,
например, стал забывать, где оно...  отхожее место.
После обретения “нэзалэжности”  подрядились новые
неприятности: сначала  бока стали западать и скулы выпирать на
азиатский манер; а потом случилось что-то с головой: видения
пошли, начал путаться и заговариваться. Целители, которых
расплодилось как клопов у бережливой старухи, намекали, что это
последствия чрезмерных свободных и независимых впечатлений! Со
временем, мол, пройдет.
Главное видение приходило в виде здоровенного казака с
длинными чёрными усами и оселедцем, молодецки закрученным за
ухо. Казак тыкал в дядьку заскорузлым пальцем и грозно вопрошал:
- Ты, москаль треклятый?
- Да нет... вроде, - обливался  липким потом Микита. – Мать
– хохлушка, а отец...
- А батько???
- Да... - мямлил дядька, - тут, в степях, кто только не
шастал...
- Ну, ладно, - примирительно опускал руку казак, сверкнув
мятежным взором. - Но, смотри мне!
      Предок степной вольницы  грозил кулаком  и исчезал.
      Как правило, после видений в голове всё путалось: то
действительность виделась вверх ногами, то перед и зад не
угадывал, то мужики казались бабами, то – наоборот, а то и в
одном обличье!
Перестал, было, различать чёрное и белое, своё и чужое,
общенародное и частное. Ну, прямо какая-то философская болезнь
на почве непомерного духовного подъёма, вызванного острой
самостоятельностью, пробравшей как парное молоко, употребленное
не в меру!
К сему добавилась словесная несуразица. То к словам
цепляется “кратия”: демократия, плутократия, осло – и
козлократия; то – “кретиния”, соответственно:  еврокретиния,
натокретиния, буше – и блэрокретиния.
Стал дядька сбиваться в языках: с утра бормочет по-
украински с польским акцентом, к вечеру шепчет  по-русски на
северном диалекте, а ночью по-английски изъясняется с
американским колоритом, а то и по-турецки тараторит с татарским
придыханием! Утром встаёт, глаза красные, в голове гудит, как
после дешёвой водки из армянского киоска. Посмотрит дядька
Микита на мир Божий и не может вымолвить ни слова – ни на одном
языке!
В общем, пропадал в неизвестности неординарно настроенный
мужик. И, когда в нём уже полностью созрела безысходность к
нынешнему самостоятельно-неустойчивому положению - то есть
достигла критической точки - тут и подоспела новая революция -
банановая! А, может, мандариновая? Ну, это не важно – фруктовая,
как ни крути! Причём с грубым оттенком цвета не нашего
произрастания.
Трогательные речи, будоражащие лозунги, призывы “новой
оппозиции”, возбуждающие бунтарские инстинкты,  сладостным соком
наполнили голову, сердце и желудок дядьки (стало приятно
икаться!).
Потеряв ориентацию во времени и пространстве, пристроился
сутками сидеть у экрана телевизора. Нечётный банановый канал
приводил Микиту в крайнее возбуждение: он то неистово кричал,
выпучив глаза, то гоготал, хватаясь за бока и обливаясь горючими
слезами, то прыгал на месте, поднимая вверх руки и  скандируя по
буквам:
- Ю--о!… Ю--я!…
Так, во всяком случае, слышалось его жене, тётке Горпине. С
опаской поглядывая на мужа, прислушиваясь к его не совсем
адекватным выкрикам, мучительно соображала: “Пора кого-то
вызывать: Скорую или милицию?... Или соседа, молодого
экстрасенса?”
Но ситуация с дядькой разрешилась сама собой. Со словами:
“Вот, молодцы! Как власть кроют, а?!” – дядька оторвался от
телеэкрана, азартно сглотнул слюну, глянул на жену бунтарским
оком и со всей силы стукнул по табуретке, стоявшей рядом. В силу
своей  хилости, табуретка разлетелась на  части, не подлежащие
сборке. Это событие только раззадорило Микиту:
- Ну-ка, Горпинушка, подай мой парадный, пойду и я
майданничать!
- И куда ж ты, родимый! –  заголосила  перепуганная
женщина. – Да и костюм-то у тебя один, повседневный празднично-
выходной!
Тётка в отчаянии, с рыданиями кинулась дядьке на грудь. Но
не внял жене Микита! Вытерев у Горпины слёзы, оттряхнув свой
изрядно поношенный костюм, поправив подозрительно спадающие
брюки, с решительным видом отправился в революционное... место.
Пылкие мегафонные речи ораторов; свет мощных прожекторов,
организованный шум и гам толпы  ошеломили дядьку, вначале. Но,
принюхавшись, прислушавшись, оглядевшись, Микита активно и,
главное, продуктивно окунулся в сладкий омут революции!
Лозунги выкрикивал так громко, что рядом стоявший дедок, не
менее активный,  – потух! Уже после нескольких минут Микитовых
возгласов, дед стал отчаянно трясти головой и неистово вертеть
пальцами в ушах, словно пытаясь чего-то выгрести из них. После
безуспешных попыток восстановить слух, дедок, опасливо
поглядывая на Микиту, усиленно работая локтями, исчез в толпе.
Да и сам, дядька, вскоре приметил, что не слышит своего
голоса!? “Неужель, оглох?” – кольнула безрадостная мысль. Но,
слава Богу, обошлось: всего лишь – охрип!

Активность, самоотдача и острая критичность  выкриков
дядьки были вскоре замечены и оценены по достоинству! От
штатного носителя революционного плаката “Нас не затравить!”, 
до нелёгкой должности начальника штаба предвыборной кампании –
вот тернистый, но достойный путь Микиты-революционера.
На сим почётном посту Микита так развернулся! Так его...
пронесло фруктовым рвением!... Что туалет у дядьки стал на время 
рабочим кабинетом. Зато в своём районе он быстро заимел имидж
первейшего революционного преобразователя овощей и фруктов в
г... удобрения полей народной жизни!
Несмотря на козни и препоны старой власти, Микита вывел
свой район по массовости и неутомимости в лидеры среди “новых”
бунтарей. Перестали даже замечать, когда он ел и спал. Тётка
Горпина от волнений слегла... ненадолго. Дядька же выводил на
местный майдан столько людей, что начали закрадываться сомнения
кое у кого: неужели сей районишка такой многолюдный?
Критичная смекалистость Микиты не знала преград и
естественных смущений. Стоял как-то дядька уже привычно на
самодельно-импровизированной трибуне и, махая в такт рукой,
произносил горячую речь. Её энергичность и темпераментность были
так сильны, что старенький брючный ремешок Микиты не выдержал и
– лопнул!
При всём взволнованном народе, сосредоточенно вникающим в
каждый звук, вылетающий из горла дядьки, штаны довольно шустро –
слетели вниз! Взору изумлённой толпы, немногочисленных фото – и
телекорреспондентов  предстало Микитино семейно-домашнее,
извините, нижнее бельё. Оное было из материи с причудливыми
цветастыми кружочками и свисало до средины нижней голени.
При соответствующем настроении и не очень пылком
воображении, эти кружочки можно было принять за изображение
экзотических фруктов. Что дядька и продемонстрировал! Глянув
ошалело на опавшие штаны и переведя взор на своё интимное
одеяние, дядька, не прервав речи и продолжив махать рукой,
быстро сориентировался:
- Видите, панове! До чего довела антилюдская власть:
штанам не на чём держаться, так как держатель истлел от
неустроенной жизни. Но! – поднял кверху указательный палец 
Микита и зычно перекрыл нарастающий гам людей торжественными,
проникновенными словами. – Символы нашей революции вызревали
давно, даже, как видите,  в штанах!
Последние слова потонули в грохоте аплодисментов и
выкриков:
- Ми – ки – та! Ми – ки – та! Ми – ки – та!...
Толпа подхватила дядьку и, подкинув пару раз, понесла на
руках по улицам района. Микита так и вернулся домой необычайно
взволнованный  и в одних  трусах. Пример дядьки так
подействовал, что на следующий день чуть ли не вся мужская часть
бунтарей ходила без штанов в “фруктовых” трусах. А
поздравительная телеграмма по случаю неординарного выступления
Микиты, посланная  лидером государственного переустройства,
необычайно усилила дядькин авторитет.

       Часть вторая, постреволюционная, грустная...

      ...Когда революция победила, Микита слегка оплошал: не
сразу сообразил что к чему. Смотреть телевизор, слушать радио,
читать газеты  было некогда. Захваченный судьбоносным процессом,
Микита как обычно собрал протестный митинг на майдане поутру -
чтоб власть не расслаблялась. Натренированным голосом, с
недвусмысленными жестами рук, он начал привычно, горизонтально-
вертикально, с элементами квадратуры крыть власть!
- Долой  коррупционеров и воров!... Сколько может
антинародная власть над народом измываться?...
Толпа вначале одобрительно-натренированно гудела. Но потом
появились звуки недоумения и даже недовольства:
- Ты чевой-то, Микита, своих хаешь?
- Мы же только начинаем...
- Ещё не опаршивели...
Неизвестно, чем бы всё кончилось, да выручил Микитин
помощник, щупленький и длинный, как жердь, паренёк. Дёрнув
пламенного оратора за пиджачишко, помощник оторопело зашептал, с
опаской  поглядывая на расшумевшуюся толпу:
- Пан начальник штаба, мы же уже победили... как будто, и
власть теперь наша... вроде как! Надо бы... в фанфары...
- Что ж ты, окаянный, раньше не сообщил? – зашипел в ответ
озадаченный Микита.
- Да… с вечера… маленько… - замямлил помощник.
Пока он мялся, дядька опять проявил смекалку и ловко
переменил тему речи:
- Теперь же пришёл черёд нашей, новой, фруктовой власти.
Ура, панове! Ура!!!
Опять поднялся невероятный шум и гам. Дядьку подхватили на
руки и на этот раз долго кидали в отливающее голубизной небо.
Так Микита стал выдающейся личностью нашего двора и района.

...После победы, как заслуженного революционера, дядьку
усадили на пост руководителя района!?...  Бывшего же начальника
отдали под суд за выборные, то есть с избирательным подходом, 
махинации, воровство народных средств и другие нечистые деяния.
Тётка Горпина на этот раз не огорчилась от такого
стремительного карьерного роста мужа.  Как и положено первой
леди района, занялась культурными и просветительскими
мероприятиями. Как это у неё получилось, учитывая её
незаконченное полугодовое профтехучилищное  образование –
рассказ отдельный.
А вот дядька Микита  бунтарские лозунги о Свободе и
Демократии понял буквально! То есть линейно-перпендикулярно, без
поворотов и загибов! Взял  - и отменил всякие налоги и
ограничения на бизнес!!! Вместо податей ввёл добровольные
пожертвования для поддержания  неимущих, немощных и
несостоятельных, к коим отнёс и себя... на всякий случай.
Новая центральная власть, занятая добиванием старой, не
сразу обратила свой взор на дядькины, мягко говоря, не очень
компетентные  новшества с явным превышением полномочий. Пока
“наверху” соображали, в нашем районе разразился экономический
бум!
Первыми огляделись банки: со всей страны, толкаясь и
обгоняя  друг друга, в район кинулись банковские топ-менеджеры.
Не прошёл и месяц – вся банковская система страны перекочевала к
нам. Цены на земельные участки сиганули, как в каком-нибудь Нью-
Йорке!
За банками нахлынули  казино, ночные клубы, различные
“физики” и “химики”. И пошло, и поехало! Земли на всех остро не
хватало, поэтому строения – опять же, как в каком-нибудь Токио –
полезли вверх. Небоскрёбы, небоскрёбы...
Районная казна от непомерных “пожертвований” явно
переполнилась. У дядьки Микиты пухла голова: что делать с
деньгами? Оказалось, что лучше, когда денег  нет! Меньше забот и
полное отсутствие нехороших мыслей и неправедных дел.
Дядька от отчаяния пошёл на раздачу пенсионерам не
допотопно-неряшливых “Запоров”, а новеньких “Фордов” с
автоматически управляемым рулём! Вскоре тётка Горпина  ездила в
толпе охранников-телохранителей на бронебойном  “Мэрсе”.
      От финансовой лихоманки у дядьки стукало в висках и кололо
в левом боку. Спал совсем плохо. Во сне ахал, охал и  трясся!
Да, напала на Микиту неизвестная доселе в наших краях болезнь –
трясучка! Врачи сначала решили, что это малярия. Поскольку
небоскрёбы укрыли город  глубокими тенями,  влажность поднялась,
как в джунглях, и развелось экзотических комаров не считано!
      Однако приметили, что трясучка налетала на дядьку при слове
– “бакс”, доллар то есть. Вернее, она только начиналась: мелко
дрожали губы, жиденько стучали зубы, что отбойный молоток после
выключения; мерно трепыхался подбородок. Но ниже как будто не
опускалась.
      Однако стоило Миките увидеть зелёненькую  в натуре, и, не
дай Господь, - пачками!!!  – как трясучка перекидывалась на
живот, руки, коленки и пятки. Как заведенный игрушечный козлик,
дядька ритмично подпрыгивал на месте и вибрировал животом. А тут
ещё и лицо краснело и глаза выпучивались, что у рака в кипящей
воде. Окружавшая Микиту свита с тёткой Горпиной не знали, что 
делать: плакать, смеяться или... трястись в знак солидарности с
народным страдальцем!
      Посему от врачей вышло строгое запрещение: о деньгах с
Микитой не говорить и, не дай Бог, показывать их натурально!
После этих мер наметилось улучшение. Но... прицепились новые
напасти! Причём как-то по очереди, одна за другой. Сначала
приключилось прерывистое заикание, затем – “неадекватное
восприятие действительности”. Последнее выражалось, в частности,
в том, что повсеместно принимал свою секретаршу, Натали, за
тётку Горпину!  без лифта поднимался на 100-ый этаж; анисовую
бабы Клуши, местной самогонщицы,  пил как фруктовый сок и заедал
гамбургером.
      Пропал да и только нестандартный общественный и
государственный деятель... Наконец,  озабоченная разрастающимся
в стране экономическим кризисом-перекосом (у нас-то бум!),
власть опомнилась.
      - Снять! Срочно снять!! – негодуя стукнул по столу новый
президент.
      После чего дядьку Микиту тихо, незаметно сместили с кресла
районного руководителя. Смещали ночью, нежно, аккуратно, с
использованием ОМОНа и других специальных служб. Меры
соответствовали инструкции высшего начальства: не будоражить
несанкционированных поползновений трудящихся и иже к ним
прилепившимся.
      Трясущегося, заикающегося, не воспринимающего адекватно
реальность, дядьку отвезли в одно из самых популярных и
престижных  (в недавнем прошлом) заведений – “психушку”. В
районе приостановили экономический бум и навели общественный
порядок.
      Постепенно жизнь вошла в привычное послереволюционное
русло: одних снимали, других сажали, третьих ругали и т.д. Но
память о дядьке Миките осталась: двор наш теперь на крыше
небоскрёба!  Тут и деревья растут, беседки с лавочками и
столиками стоят. Для детей -  игровая площадка, для пенсионеров
– стол с домино.
      Играют старики в не очень азартную игру, пивко попивают,
власть кроют, как и положено;  и частенько вспоминают местную
знаменитость, критически мыслящего фруктового революционера,
пострадавшего на жёлто-зелёной ниве, но успевшего прославить на
весь Мир наш двор, район, область, да что там мелочиться –
страну!
      
Сотворено 8.06.2005 года в честь украинской “оранжевой”
псевдореволюции.