Анастасия 16

С: -   Ну конечно, он, целый мешок вывалил змей,
         да убежал.   А тут закрыл - дверь.
М: -   Ну и мне пришлось; хорошо, что у меня дрожжи были
         закрыты – крепко завязаны.   Закрытые были, и каша.
С: -   А Тузик с тобой был.
М: -   А?
С: -   Тузик с тобой был?
М: -   Тузик за мной всегда ходил, и жучка, вот.
         Да и Базила.
С: -   И кот тоже ходил?
М: -   Ну никуда от меня не отходили.   Я  до сих пор их
         жалею.   Но, я  дяди Вани всё отдала.   Давайте и,
        и жучку не бросайте.   Но, мне эта – у них девушка
        была – Катя.   Она, такая была – она и с жучкой
        ходила везде тоже, и…   А он, говорит - Дядя Федя:
         - Мы уехали все, и взяли жучку, и взяли Базила.
         - Кот был.   Так Базилой его и звали.   И эти…

                ХЛЕБ

М: -   Вот, а теперь, говорит, мы будем пахать эту землю.
          Разделена вся.   Они, говорит, вчера уже делили.
          Я, говорит, не вышел, правда.
          Они, говорит, разделили землю.
С: -   А, Дмитрий говорит – да?   Или Николай?   Отец твой.
М: -   Федька!
С: -   А, Федька?
М: -   Он: - Они меня прогнали.   - Иди, что ты, говорит…
          - Как его?   Отшельник – назвали.
          - Как отшельник  ходишь.   Чего тебе надо?
          - А вы обманываете дочь свою, говорит.
С: -   На Митрия сказал?
М: -   Ты, говорит, обманываешь свою дочь, а она ведь
         разумная и хорошая женщина.   А  я  на ней женюсь!
С: -   А, парень?
М: -   Ему сказали.   Дмитрию!

                422

С: -   Федька-та?   Парень Федька-та?
М: -   Но!   - А  я  на ней женюсь!
С: -   Не, мама, а вот, как они, это?   Значит, Николай
         второй приехал, чтобы купить земли – да?
М: -   Да!
С: -   И Дмитрий!   Решили они…
М: -   Они, землю эту, не купить, а разделить этим, всем
         бедным людям – крестьянам!
С: -   Но, не, а вот это?   В смысле, ты говоришь, что у
         бабы Кати много было денег?
М: -   Да!
С: -   Это, значит они ещё, если, которые, не их
         земли – он…   Их скупали – да?
М: -   Скупали!   Да!
С: -   И отдавали крестьянам – да?
М: -   Да!
С: -   А.
М: -   А крестьяне-та не пользовались.
С: -   Почему?
М: -   Но, деньги-та заберут, а сами пашут.
         Понимаешь ты этого?   Нет?
С: -   Кто, деньги заберут?
М: -   Ну, богатые!
С: -   Но дак…  ну правильно!   А потом, он же, крестьянам
         отдал?
М: -   А потом Катя-та распорядилась, и говорит:
         - Ах вы, отшельники.   - Да прямо матерком.
С: -   А, а эти богатые – продали, а всёравно ими
         пользуются?
М: -   А, ими пользуются!   Землёй.   Как своей.
С: -   А.
М: -   Людям отдают.   Но, а баба Катя-та тут…
С: -   Кого людям отдают?   Мама?   Но, как ты говоришь?
         Значит, они вообще другим продают – да?
М: -   Конечно!   Другие пользуются.
С: -   А, вон как.

                423 

М: -   Бревново, такое бедное было, а они им  всё отдали.
         Они пашут и сеют и жнут – всё.   А мы-та, в дураках.
         Понимаешь ты это или нет?
С: -   А, дак они должны были вашим отдать?
М: -   Но!
С: -   А они другим отдали.
М: -   А  я  их всех поставила, как этот самый?   Как его?
         Петра или как его?
С: -   Но, Пётр первый был!
М: -   Но!   К столбам по привязала и говорю:
         - Вы отдадите нам нашу землю, то мы вас отпустим.
С: -   Дак, а кто тебе помогал привязывать-та их?
М: -   Прошка, и все…   Евстюга.   И этот…
С: -   А земли были уже вам отданы?
         В смысле, этим – крестьянам!
М: -   Конечно!   Нам были!
С: -   А те, богатые, продали Николаю…
М: -   Да!   Они тут, целая свора была.
С: -   А, значит, Николаю продали.   А взяли, отдали
         другим, тоже за деньги.
М: -   Другим!   Бревново, такое богатое село стало.
С: -   А.
М: -   Все, какие-то богатые, и хлеба полно, а мы голодные.
         Вот эта мать-та моя, мачеха эта, меня и посылала.
         А, я: - Где вы хлеба столько взяли?   - Ха.
         - А там маленький такой, недоросток, был мужчина.
         - Иш, говорит - ты ночуй со мной, я  тебе всё
         расскажу.   - Да, иш ты какой – ночевать с тобой.
         Да я тебя вот так вот возьму и прибью.
         - Нет, ты меня ни бей, я  тебе и так расскажу.
         Они, говорит, хитрят.   У меня мать, три дня
         ни ела – хлеба нету.   Так!?   А себе хлебушко-та
         забирают.   И напекут лепёшек, и говорит, на станции
         вывозят и продают.   И живут…   говорит, у них денег,
         деньжины – ни денег, а деньжины, говорит,
         чёрт ли сколь.

                424

С: -   Мама?   Значит это?   Николай второй, скупал земли?
         Ещё, те, которые его земли – он роздал – да?
         Крестьянам.
М: -   Он роздал!   Да!   Он, бесплатно.
С: -   А деньги?…   Просто так – задаром – да?
         Земли роздал - за один процент прибыли в год.
М: -   Ну!
С: -   Вот, те, которые он, это?   Деньги, у бабы Кати были,
         у себя!   Он скупал эти земли, и опять раздавал
         крестьянам?
М: -   Да!
С: -   А они ещё здесь хитрили.   Эти же земли, якобы
         проданы.   Они ещё раз продали?
М: -   Перепродавали, перепродали!
С: -   Но, да, да.
М: -   Перепродавали.
С: -   Да, да, да.
М: -   Вот.
С: -   Во-о-от.
М: -   А дядя Федя-та?
С: -   Разузнал – да?
М: -   Разузнал!   Его с этого, выгнали, с попов-та.
         Раз, ты такой…
С: -   Раз, за народ, значит, нечего тебе тут делать – да?
М: -   Нечего тебе тут, иди, уматывай!   Он пришёл и
         собрал сходку.   Это же интересная история.
         Это всё вот на мне было.   Я  собрала – бегала
         по деревне.   Сходку собирайте!
         - Что это Митрина девушка – ожила видно.   – А, я…
         - Хорошая девушка, все хвалят, хвалят.   - Но!
         - А что надо им?   - А вот хочет дядя Федя
         поговорить с вами.   Но, он и начал: - Вот меня
         с церкви выгнали, за то, что  я  заступился за вас.
         За всех за вас.   Что они…   Николай нам землю дал.
         А они отобрали.   Понимаете?   Нет?
         - Но, а Митрий ничего не может сделать.

                425

         Он же без властьвенный.   Он и тогда на колени упал
         перед ним – Дмитрий перед Фёдором.   И говорит:
         - Прости меня.   Они меня убить хотели.
         Родной брат, хотел убить.
С: -   Что?   Николай второй, что-ли?
М: -   Да так ему уже сказали.   Видишь?   Наврали!
С: -   Но, в смысле.   - А то Николай второй тебя же за это.
         - Да?
М: -   Да!
С: -   О, хитрецы.
М: -   О, это же прямо, интересная история.
         А мужики-та - деревенские?   Вместе-та живём все.
         Но, вот этот – Агап, Евстюга, и этот - безносый Антип,
         он же всёравно…
С: -   Мама?   А вот это?   В смысле, вот, те земли, которые
         в Сибири были, те удачно Николай второй
         отдал – да?
М: -   А это хорошо получилось.   Но, мы ездили
         Сибирские хлеба убирать.   Я  приехала туда.
         - У нас есть свой мастер.   – Они, эту, машину-та
         сделали.   Понимаешь ты или нет?
С: -   А, тоже?
М: -   Да!   И, Федька говорит: - Она сама будет убирать!
         - Как это она сама?
С: -   Кто?   Ты?
М: -   Но!   А…   - Девчонка, с больной рукой?
         Как она будет убирать?
С: -   А дак вы специально туда ездили?
М: -   А мы – Федька и  я!
С: -   В Сибирь, ездили – да?
М: -   В Сибирь!
С: -   А где?   В какое место?
М: -   А в это?   Недалеко туда, от это?   Как его?   Но…
         Новокузнецк, Прокопьевск – за Прокопьевском.
С: -   За Прокопьевск?
М: -   Да!   Там хорошее место.   Как, едешь – большое

                426

         такое раздолье есть.   Забыла, как вот…
С: -   Они – земли – были Николая – да?
М: -   Да!   Николая.
С: -   А он отдал крестьянам?
М: -   Ой, равнина красива вот так вот, и речка бежит.
         Но змей много.
С: -   Но дак сейчас, где их змей, это же, они ж мышей
         уничтожают.
М: -   И они, все удивлялись, что…   - Как же это
         так – приехала пахать, а змей ставит.   – И  я,
         как эти столбы, наставила их.   Змей.
         И они за ягодой ходили, и за грибам.   По грибы.
С: -   Кто?   Люди-та?
М: -   Но, жители!
С: -   А, не побоялись.
М: -   Смотри, говорит, какая хорошая женщина приехала.
         Она нас освободила от змей.   И всё.
С: -   А ты, какая?  Ещё девчонка!   Какая женщина?
М: -   Но, так они называли.   Но и теперь, значит,
         одна – у ней вот, бородавка тут была.
         А  я  говорю…   её Агашей звали.   - Агаша?   Тётя
         Агаша?   А что у вас тут?   - Да это бородавочка.
         - Но и к лицу, говорю, прибавочка.   Но  я  им всякие
         такие прибауточки.   Она говорит: - Ой, хорошая ты,
         какая, девушка.   Говорит: - Ты пойдёшь за моего
         внука в замуж?
         - Не за кого  я  не пойду.   Я  одна буду жить.
С: -   Мама?   А потом пахать, в смысле,
         убирать начала урожай.
М: -   А?   Но и пошла  я – поглядели мы поля.
С: -   В деревне Кривандино, ты уже там натренировалась.
М: -   Но!   В деревне побыла.   Всё.   Я  спрашиваю:
         – Но, как вам угодно?   Вы будете за мной приезжать,
         И  я  буду жать.   Чтобы хлеб мой вы собирали.
         Вы ж будете собирать.   - Ладно!
С: -   А почему свой?   А, в смысле – собирала его – да?

                427

         Жала.
М: -   Но, я  убирать буду, а, куда-то хлеб-та ссыпать
         надо будет.
С: -   Нет, мама, а у них там, разделёны были деляны - да?
М: -   Да!   Я, говорю: - Вот, два раза, вы возьмёте, а раз
         мы!   И нам хватит!
С: -   А дак, всёравно, это… поля, были Николаевские - да?
М: -   Да!   А чуть, не три вагона хлеба, нагрузили.
         Привезли на Хвойну, и возили туда…
С: -   В смысле, и в Ленинград увезли – да?   В Петроград.
М: -   Нет, уж тогда не возили, нет!
С: -   Нет, дак, три вагона, куда его?   Хлеб-та, куда?
М: -   Вот и слушай!   Мы привезли…   Белоруссия, совсем,
         голодная была.
С: -   Туда, вот ты и отправила – да?
М: -   Вот, это  я, целый, прямо вагоном отправила!
         Один вагон.   А там была, крёстна жила.
С: -   Надя-та?   С мужем.   Тётя Надя?
М: -   Тётя Надя!   Довольна была - баба Катя.
С: -   Дак, а, в смысле, этот вагон, а остальные куда?
М: -   А остальные, по деревням.   По нашему району.
С: -   А, голод был.
М: -   Да!   Голод!   В Ленинград отправили.   В Петроград.
С: -   Да?
М: -   Да!   А вагон, хлеба, себе разделили.
С: -   А, своим крестьянам – да?
М: -   Да!
С: -   Значит, вагон в Ленинград – да?   И, но, в Петроград,
         тогда называли его так.
М: -   Да!   И вагон своим крестьянам разделили.
         Крестьянам!   И смотришь – там хлебом пахнет,
         там пахнет.
С: -   Но, это всё при Николае втором – да?
М: -   Да!   При Николае!   Он приезжает, а мне уже двое
         рам, двое окошек.   Уже меня боятся оставлять одну.
С: -   А, а то могут прибить – да?

                428

М: -   Да!   Этот Фёдор.   Два Фёдора меня так охраняли.
         А этот, со змеем носится – Игнаха.
С: -   Да.   Дак, мама?   Значит в Прокопьевске…
М: -   Вот не в пасху сказано.
С: -   Мама, а мама?   Он в Прокопьевске – земли роздал.
         Он, сам же их засеял – да?
М: -   Николай?   Нет!
С: -   Они, засеяли?
М: -   Они, засеяли!?
С: -   А почему же тогда, вы, брали, одну треть?
М: -   Засеял Ленинград.   Так сказали.   А.   И ему отдали
         всё.   В Петроград.   И вагон-та, им отдали хлеба.
         И отдали полностью.   Даже больше.   А эти, значит,
         жадовали.   Хотели убить нас.
С: -   Кто?
М: -   Но, где выросло всё – у этих?   В Прокопьевске.
С: -   Дак, вы же отдали, две третьи.
М: -   Но, мы отдали Ленинграду, а Прокопьевску-та ведь
         ничего не отдали.
С: -   Зачем Прокопьевску?   Когда, две третьи,
         хозяевам отдали.
М: -   Никому не отдавали.
С: -   Но, как же?   Ты говоришь: - Две третьи – треть
         только, забираешь ты, а две третьи – хозяину.
         Кому эта земля принадлежала – крестьянам.
         Кому раздали эту землю.   Так же?
М: -   Но!
С: -   А чего ж ты говоришь: – Нет!   А конечно,
         Прокопьевску ничего не досталось.   Потому что…
М: -   А вот они протестовали – дескать,
         плохо вы доглядывали.
С: -   Дак хозяева-та всёравно две третьи получили, хлеба.
М: -   Но вот приехал этот, как его?   Но, богатор.
С: -   Губернатор?
М: -   Губернатор говорит: - Вы ничего не имеете этого
         дела.   Она тут ни при чём.

                429

         Она распоряжается – пашет, убирает.
         Это её способность.   И помолитесь богу за неё.
         Что она жива и здорова.   Она же убирает дочиста.
         И она вам, половину отдаёт урожая пшеницы.
         Чего вам ещё надо?!
С: -   Да больше половины – две третьи  же?!
М: -   Но!   - Вы, говорит, ещё и недовольные.   Зачем же
         вы так?   - Но вот они тогда на коленях стояли.
         Я  вот, как сейчас смотрю – стоят на коленях
         и молятся – прости, больше не будем.
С: -   А, значит, Николай второй раздал земли.
         А им посеять нечем - да?
М: -   Нечем!   Не сберегли.   А  я  же хлеб привезла
         и посеяла.   И вспахала и посеяла и выжала,
         а чего ещё им?   Надо.
С: -   А, что ж ты говоришь, что Ленинград сеял-та?
         Сама же!?
М: -   А Ленинграду, как помощь.   Петрограду.
С: -   А, вот другое дело.   А то ты говоришь: - Ленинград
         сеял там.
М: -   Нет, нет.   Никого не было Ленинградского.
С: -   Больше вагона туда попало хлеба?
М: -   Да!   Потому даже, что там войска стояли.
С: -   Но войска, оно конечно - Ленинград…   Это?
         Петроград.   А, слушай, дак, а хлеб этот там,
         не продавался, а просто раздавался – да?
М: -   Ну, мукой возили.
С: -   Нет, мукой…
М: -   А хлеб хлебом.   Хлеб сами они пекли.
С: -   Нет, но продавать-та не продавали,
         а просто раздавали?
М: -   Как, раздавали?   Продавали!   Я  приехала туда жить
         в Сибирь.   Они…   На полке, такие булки стоят.
         Что, страсть Божия.
С: -   Нет, нет, мама?   Вот, когда, в Ленинград
         повезли хлеб…

                430

М: -   Тогда мукой возили!
С: -   Нет, дак вот там-то им, просто отдавали хлеб,
         или продавали?   Ведь продавать-та нельзя?
М: -   Но, в казну!
С: -   А, в казну отдали - да?
М: -   А там пекут и…
С: -   А.   Просто, сдали и всё?
М: -   По низкой цене.
С: -   Но, ясно.   В общем, сколько она…   обработка
         стоит, они только за это и платят – жители.
М: -   Да!
С: -   А.   Дак, по низкой цене – да?
М: -   По дешёвке.   И всегда нужно, чтобы меня туда
         показать.   Что  я  за ней ходила – я  вырастила хлеб.
         Я  и ездила.   И меня таскали.
С: -   В Петроград – да?
М: -   В Петроград этот.  Я  вот только и видела Петроград.
         Я, когда встретилась – ехали на Лугу.
         Я  встретилась с этой женщиной,
         которая была приёмщицей.
С: -   Хлеба?
М: -   Да!   Она мне ровесница.   Говорит: - Где-то  я  вас
         видела?   - Я  говорю: - А хлеб ни помнишь?
         - Да!   Помню!   Ой, поедем ко мне на мою дачу.
         - Там у ней дача за Лугой.  На дачу.  Я  побоялась её.
С: -   Но, просто, откуда ты знаешь.
М: -   Кто её знает – хорошая она или нет.   Нет, говорю,
         я  не могу.   Я  что-то приболела маленько.
         - В любое время приезжай ко мне.
         - А адрес-то вы взяли да и забросили.
         Я  больше не знаю, куда ехать-та.
С: -   Дак, мама?   Адрес-та, это же эта самая – Паша.
         И она же и приёмщица.
М: -   Какая Паша?   Нет!   Её Ариной звать, а не Пашей.
С: -   Дак нет, Арина-та Арина.
М: -   А, нету, даже этой…   адреса…

                431

                Самара.

М: -   Кухня-та, была?   Фелисада, или как её?   Повар-та.
С: -   Фелисада?
М: -   Фелисада-та эта.   И  я  вспомнила, что, я, уеду.
          А её, эту - Фелисадой звали, а ту – Валентиной
          звали.   Валя.   Тётя Валя.   Она меня очень любила.
         Я  приехала в Самару.   С поезда выхожу.
         А она, кого-то встречать пришла.   Эта?
С: -   Эта, Валентина – да?
М: -   Но!   И меня увидела.   - Ой.   - Бежит.
         - Ой, доченька, с кем ты?   Одна?
         - Да!   Одна!   Я  вся в слезах.   - А ты что плачешь?
         - Да, маня, мама избила всюё, и  я  убежала вот
         сюда.   Но и она меня чуть не на руках…   Эту?
         Полушку наняла и, и к ней домой приехали.
         Вот, какая-то была полушка, и не знаю.
С: -  Это полушка…
М: -   А?
С: -   Это значит два колеса.
М: -   Да!
С: -   Ну вот, полушка, это называется.
М: -   Вот полушка это!   Он меня, этот дяденька и привёз.
         Вот и полушка.   Она плакать стала - Валентина.
С: -   А это значит, она…   Ты песенки пела – да?   Дома.
М: -   Ну, я  песню запела, какую-та песню хорошую.
         Я  на улице услышала, и…   Я  изучала её.
С: -   А.   это…не собравшись с разумом замуж отдана.
М: -   И так  я  и забыла, какую песню пела.
         То, что она мне всё перебила.
С: -   Она, даже палкой, стала колотить тебя – да?
М: -   Да!   И когда она меня стала купать.
С: -   Эта?   Валентина.
М: -   То, плакала, горькими слезами.
С: -   А, у тебя синяки – да?
М: -   У меня синяки, и до крови.

                432

С: -   Мама?   А это?
М: -   Синяки да шишки.
С: -   Мама?   А как же ты там, на пароходе?
         За деньги, что ли, ехала?
М: -   А там ехал один мужчина.   Он знает хорошо отца
         моего.   Я  ему всё, со слезами, рассказала.
         - Ладно!   Иди доченька, иди.   Уедем сейчас.
         Ты, говорит, к этой?   К сестре этой?   К Полисадиной.
         Да, говорит, и  я  туда еду!    - Ну и вот  я, и как раз
         встретились с ней, с Валентиной.   И он меня привёз,
         и привёл туда, к тому месту, что кто-то
         должен подойти – знакомый кто-то.
         Чтоб отвезти меня, с парохода на поезд.
         Я  же не бывала никогда там.
С: -   Ну да, а тут она, как раз и стоит?
         Когда поездом приехали в Самару.
М: -   А она и идёт как раз.   Ой.   Как она плакала.
         Горькими слезами.   Муж приходит домой.
         – Что ты плачешь?   - Что орёшь опять?   Да ты
         погляди - ребёнок весь избитый.   - Но он так
         материл Николая.   - Я, говорит, в суд на вас подам.
С: -   Он звонил, что ли, ему?
М: -   А?
С: -   Он звонил ему – да?
М: -   После, встретились когда.
С: -   А.   Николай приехал – да?
М: -   Да!   Он звонил – приезжай, плохая дочь.
         Вся избитая лежит.   – А  я, в самом деле, плоха.
         Ну-ка, палкой всю избитую.   Всё.   Синяки, да это?
         Шрамы да раны.
С: -   Аа.
М: -   Врач был у меня.   Лечил меня.   Ну и…
         И он приехал – Николай.   Но он тоже дал ей дела.
         Он бил её – здорово бил.   Вся…
С: -   А.   Когда уже приехали – да?
М: -   Когда приехал домой!   Выспался на ней.

                433 

С: -   Аа.   Но, вот, как он туда приехал?   В Самару.
         Встретили его там?
М: -   Но встретили!   А он говорит: - А меня не было.
         На работе был  я  же.
С: -   Ну да!
М: -   Ездили мы с Митюшкой, говорит, ездили оба.
         - Но, там, какая-то война началась.   Ещё, нас
         и задержали, на поезде-та.   Поезд остановили.
С: -   Дак, ты, ни пароходом, а поездом ехала-та?
М: -   Поездом!
С: -   А  я  думал-та…
М: -   И пароходом ни много ехала.
С: -   А потом поездом?
М: -   А, и поездом потом!   Видишь, меня одна женщина
         рассудила.   И говорит: - Лежи!   Тебе, говорит,
         к Полисадиной сестре приехать?   То лучше на
         поезде ехать.  Она, говорит, часто приходит.
         То сестру встречать.   То, говорит, встречает…
С: -   Аа.   Аа, на вокзал – да?
М: -   Этих?   Детей!   Дети где-то работают.  - Вот там.
         Туда надо идти.   – Ну ладно!   Они, где-то,
         на железной дороге работали.   Дети-та.
         Но, а потом, она уже, рассказала, что: - Уж, вы тут их
         проводите – моих детей.   А  я  больную, говорит,
         повезу.   Она, говорит, вся избитая девчоночка.
С: -   Мама?   А вот, Николай, когда приехал туда,
         а ты  лежала?
М: -   Я  лежала, но  я  забинтована вся была.
С: -   А, ты не видела?
М: -   Всё забинтовано.   Чем она меня била?   Я  не знаю.
С: -   Ну чем?   Палкой, какой-то – да?
М: -   И руки все в крове.   Вся, вся избита была.
         Мне Полисада…,   та, которая, огород имела.
         Подарила колечко.   И у меня, вот на этом пальце
         было колечко хорошее.   Это?   Сделано, маленькое,
         красивое, и с этой ещё?   Но…

                434

С: -   С алмазиком?
М: -   С сердечком, что-то ещё.
С: -   Аа.
М: -   Но!   И вот это?   И не знаю, когда?   Как?
         Куда оно упало?   И, и где  я  потеряла?   Не знаю!
         Не помню, снялось как-то, я  не знаю.   Или же оно,
         так вот, выдернула у меня, или что ли, и выбросила.
С: -   Наверное, мама, выдернула!
М: -   Вот.   И надо же ещё.   Я  в таком состояние.
         Убежала с дому.
С: -   Да и ехала.   Ха, ха, ха.
М: -   Да ведь можно было, в столовую забежать
         к Фелисаде.   И она бы тут, меры приняла.
         А  я  побоялась.   Там, как раз, Машка стояла.
С: -   Аа.
М: -   Думаю – тут, опять тогда, добивать будут.
С: -   А назад, уже Николай тебя в поезде вёз – да?
М: -   А, назад – я  через месяц, только, приехала.
С: -   Аа.
М: -   Приехала, и к той Палисаде ушла, где, у которой
         на саженый, огород где.   Я  домой не пришла.
         Потом к Дмитрию ушла.   К Татьяне.   С Татьяной,
         так и была.   И так, домой потом уехала – в деревню.
         Больше не была здесь.
С: -   А, в смысле, в деревню увезли.
М: -   В деревню увезли.
С: -   А, дак, в деревню-та, как тебя увезли?
         Ты  же была-та, где?   В Царском селе!
         А там тебя отравили.
М: -   А там меня отравили!
С: -   Потом тебя в Новгород увезли.
М: -   Вот.
С: -   В общем…
М: -   А надо было мне садиться, прямо на эту…
С: -   На поезд?
М: -   Ну, куда  я  ездила-та.

                435

С: -   Аа.   Ну…
М: -   И там бы по дороге и, и это?   В деревню свою.
С: -   А, на станцию Хвойную-та?
М: -   Ну!   Уехать бы можно было.
С: -   Ну, откуда ты знаешь, ещё же, это?
М: -   Я  же не была никогда ещё там, да и маленькая.
         Да ещё, и больная  я  была.
С: -   Значит, Николашка, ей, отпустил порцию.   Супруге.
М: -   Он дал ей, избил – она лежала.
С: -   Ха, ха, ха.
М: -   Она лежала целый месяц в больнице.
         Хотели его судить.   Но, судить никто ни дал.
         – Молодец!   Говорит: - За ребёнка, это можно
         дать – побить.   - Что.   - Я, говорит, видел!
         - Ездил, какой-то друг приехал.
         С другом, он приехал - Николай.
С: -   Аа.
М: -   И тот видел.   И тот на этой?   На собрание всё
         рассказал.   Говорит – до такой степени, скотина,
         била девочку, что она бес сознания лежала.
         Мы, говорит, пришли, а она и говорить не может.
         У ней, говорит, всё, здесь избито, распухши всё.
         Всё, бито было…

М: -   Фелисада – ехали, значит, откуда-то.
         И куда-то, дети делись.   Украли видно и…
С: -   А.   Это вот…
М: -   И истребили.   И  я, говорит…
С: -   У Фелисады-та?
М: -   И  я, говорит, только этой девочкой жила.
         У Фелисады!   Да!   Детей похитили.
С: -   Ну, у повара вашего?
М: -   Да!   Я, говорит, только этой девочкой
         жила – Настенькой.   Она придёт и песни поёт, и…
         Ест оладушку, и тут же песню поёт.   Это ж  весёлая
         девчонка, такая хорошая.   Она, говорит,

                436

         жизнерадостная.   Всех кормила.   - Говорит:
         - Я  уверена!   Она и дальше так будет продолжать!
         - Ведь и, правда!   Я  же всю деревню кормила.
         Даже в Подсосну носила.   Ежли кто там бедные
         были люди.
С: -   Мама?   Да в голод-та ты им даже вагоном
         Пшеницу-та  привозила.
М: -   Да!
С: -   И в Петроград и это?   И на Белоруссию.
         И деревенских всех снабдила хлебом.
М: -   Все деревенские…   И вот в Крушиново, тоже очень
         плохо  жили.   Там тоже не было пашни-та.
         Там же хутора кругом.   Заняты земли все были.
         Дак, я  им, мешки привезу муки.   Скажу: - Давайте
         приезжайте!   Я  вам, смолотое, дам.
         Лепёшки хоть напечёте.
С: -   Мама?   А, значит, она, после того как, тебя избила
         Мать…   То, она и не стала поваром у вас – да?
         Фелисада.
М: -   Нет!   Она уехала сразу же в эту?   Как его?
         В Новгород!
С: -   Аа.
М: -   Она же с Новгорода.   И туда уехала.
         И двоих – сына и дочь взяла с приюта.   Вот.
         Я, говорит, больше уже не могу одной быть.
         И попалась такая девочка, как и  я.
         И поёт и пляшет и всё.   Такая весёлая, говорит.
         И она мене всё говорила - Фелисада: - Ты, это?
         Настюся?   Пойдём ко мне жить.   И будем, как раз,
         нас четверо будет.   Знаешь, как весело будет.
         И возьмём тётю Катю и Катину дочь.   - А дяденьку?
         - Но, а дяденька захочет, дак, тоже пусть идёт.
         - Но, я  говорю: - Нет!   Я  к маме поеду…   Я  же
         думала, что и правда, что это мама моя – Марфа.
С: -   Но.
М: -   Она же любила меня, не знаю как.

                437

С: -   Ну, просто тебе, она-та – била тебя – матушка-та?
         А эти сказали: - Вот, ну, ладно!   Я, твоя мама!
М: -   Но!
С: -   Но вот оно так и…
М: -   И как меня бывало, мать начнёт мыть - Татьяна,
         а раны-та у меня есть.   Вот, когда-нибудь
         приглядись – шрамы у меня на спине были.
С: -   В общем, хорошо она по тебе прошлась.
М: -   Но!
С: -   Палкой по тебе.
М: -   Но!   Палкой!   Что-то, какая-то резина была ещё.
         А она, знаешь, какая болюча.
С: -   А.
М: -   Резиной.   А эти – оскалились, смеялись.
С: -   Дочки, сестрёнки?
М: -   Сестрёнки!
С: -   Сёстры-та?
М: -   Но!   А этой не было.
С: -   Ольги?
М: -   Ольги!   Она училась где-то.   Не было её дома.
         Она потом приехала, туда в эту, ну, как её?
С: -   В Самару?
М: -   В Самару!   Плакала всё.   Ну и это?   Женщины тут
         уж её уговаривали.   - Ни чё, теперь уж она
         поправится.   - И так меня, это?   Увезла к этой?
         К Палисаде.   Которая с огородом.
С: -   А, Ольга!   Ольга, тебя, уже тебя увезла – да?
М: -   Да!   Приехала и забрала!
С: -   Но, а там, с охраной?
М: -   Тут же и мать жила, ещё мачеха.
С: -   А, приехала она с охраной?   Да?
М: -   Кто?
С: -   Ну, Ольга-та?   Ни одна же приехала.
М: -   Ну, два парня.   Эти, которые всегда за мной
         ухаживали-та.
С: -   Аа.

                438

М: -   Ну, отец сказал, что: - За Настенькой съездите!
С: -   Вот, как они?
М: -   Этот, плакал, вот один – Демидом звали.
         - Как вырастишь, я  обязательно…    – Демидка этот.
С: -   А сам плачет – да?
М: -   Но!   И сам плакал.   Что меня так избила она.   Вот.
С: -   И так сопровождали – да?
М: -   И так они меня – приехали, забрали, и домой
         привезли.
С: -   Это, уже на железной дороге?
М: -   Да!
С: -   А там, как?   В купе ехали?
М: -   Там, в купе мы ехали, по железной дороге.  Ехали.
         Ну и…
С: -   Как раз четверо – да?
М: -   Да!   Приехали.   Отец  встретил.   А она, как выдра,
         всёравно – вот так вот, глядела - скося.   А  я…
         А Фелисады не было.   А тут - Иван Данилыч был
         уже, уж этим - поваром.   А он хороший!   Я  знаю его.
         Он, до этого?   До Фелисады был.   Но, он и так,
         Фелисаде помогал и, и дрова ей натаскает, и всё.
         Но, она готовила, видно, хорошо.
С: -   Значит, попало тебе.   Ха, ха, ха, ха, ха.
М: -   Даа!   Тогда она меня измесила здорово!   Да и буду,
         я, её поминать?   Нет!    И бог меня простит за это.
С: -   Вот.   Любящая мать – да?
М: -   Да!   Любила она меня – палкой.   Да тут бы неродная
         девочка была, девочка была.   Не родной ребёнок,
         дак и то бы, никогда бы не стал бить.
         Но, как это так?   Ведь  я  же ни, ни баловалась,
         что-нибудь бы бедокурила.
         Я  же просто, приплясывала и пела песни.
С: -   А, услыхала новую песню.
М: -   Она и слышала и всё.   Я  ей помешала, что-то там,
         что-то она делала.   Я  не знаю, что она там делала?
         Да, ведь, её и дома не было.   Она только пришла.

                439

         И давай.   А этих, двух та – она куда-то отправила их.
         Они и не видели, что меня она избила.   А потом уж
         меня хватились, и нету.   – Куда она ушла?
         - У них же и спрашивает.
         - А мы же пришли и её не видели.
         - И та, говорит, что, я, её не видела - Маша.
         - Это – тётя Катя рассказывала уже.
С: -   Ага.
М: -   Говорит: - Уж  я, говорит, и плакала.  -  И эта?
         Полисада рассказывала: - Кричит, воет, говорит,
         Катюша.
С: -   А.   Тётя Катя-та?
М: -   Но!
С: -   Но, да!   Потеряли девочку.
М: -   Потеряли девчонку.   - Что нам будет за это?
         - Но, а как, туда-та, я  приехала, то на железной
         дороге-та, они меня знают!   Мы, как-то ездили.
С: -   Аа.
М: -   Дак она знает – проводница.   Сразу же она
         позвонила, что, девочка у нас – едет к тётеньке.
С: -   А.
М: -   К своей.
С: -   Аа.
М: -   В гости едет.   Вся избита, вся в крове.
         Кто её избил?   Не знают – скажите?   Вот.
         И попала же к Палисаде, эта телеграмма.
         Полисада, раз, и вызвала начальство.
С: -   О.
М: -   Кто избил?   Девчонку?   - А эта?   Машка стоит,
         да и говорит: - А нас дома не было.   Мама была
         одна дома.   - Ну, значит, мама била.
С: -   Дак Машка же рядом была.   Она же не уходила.
         Она…
М: -   Кто?
С: -   Ну, ты говорила: - Я, хотела туда – на кухню бежать,
         А Машка стояла в дверях.

                440

М: -   Аа, но она у Фелисады там, были на кухне.
С: -   Дак нет!   Значит, Машка ни созналась,
         что она была дома.
М: -   Но!
С: -   Вот.
М: -   Мать загораживала.
С: -   Ну правильно.
М: -   Вот так мне от родной матушки попало.   Вот она ж
         чужая мне – мачеха-та, а ведь она, пальцем,
         меня не била никогда.   А вот, кто-то видно ей,
         докучал.   Мачеху.   Чтобы она меня избавила.
         Или ты или её.   Видно так?
С: -   А, ну да!   Ей сказали: - Или ты умрёшь или она.
М: -   Но!
С: -   Или ты её изведёшь.   Не изведёшь, то тебя
         прихлопнем.
М: -   Но!   Видно так?
С: -   Да!
М: -   Но, а тут…
С: -   А, это здесь, видишь как?   Она, по всей вероятности,
         хотела вернуться в Германию.   Татьяна.
М: -   Наверно.
С: -   Вот!   Вышла в замуж за этого?   За такого же.
         И хотели уехать.   А им сказали: - Вот, если ты
         изведёшь, тогда денег получишь.
М: -   Да!
С: -   Но, они ж всё на валюту.
М: -   Но, а  я, сразу же с этой бутылкой-та?   Хотела она
         меня отравить-та?   Бутылку и эту самую – кружечку.
         А в кружечке, вот столь оставалось.
С: -   У.
М: -   Чаю-ту.
С: -   А, ты ей плеснула.
М: -   Она влила туда уже.   Яду.
С: -   А ты плеснула ей в лицо – да?
М: -   Ну!  А  я, ей плеснула, и сожжено было.  Кипяток же?!

                441

С: -   Аа.
М: -   Но, и  я, бежать.   Я  эту-ту не взяла.   Она, как-то
         упала.   Бутылочка.   И вот столь ещё осталось.
         А этот пришёл когда - Фёдор.   Поднял бутылочку,
         и говорит: - Нечистая сила, ещё тут, говорит, есть яд.
С: -   Вот, надо было ей дать, пускай бы она выпила.
М: -   Вот.   Вот надо бы было!   Конечно.
С: -   Раз…
М: -   Но, он не имел право.
С: -   А.
М: -   Его судить бы стали.
С: -   Это, кого там.   Кто бы знал.   Вот…
М: -   Ну и вот.   Ну, она бы сказала?
С: -   Сказала, если бы на том свете, что ли?
М: -   А там же самый, смок, был.
С: -   Мама?   В общем, тебе, ха, ха, ха, попадало.   Всякие.
М: -   Попадало мне!
С: -   Ха, ха, ха.
М: -   Так попадало, дак это ужасно!   Сколь?
         Я, как, одна жила.   Да вот с этими ребятами.
         Я, как в раю была.   Честное слово!
С: -   А это вот два…
М: -   Они мне и дров натаскают и воды наносят.
С: -   Которые ребята?
М: -   Нууу, вот – Шурки, Кольки, все.
С: -   Аа.   Это, потом, когда одна-та жила?   Там!
         В деревне.
М: -   Да!   Когда одна жила!   В Кривандино.
С: -   Это уже в двадцать седьмом году, двадцать восьмом
         году.
М: -   И это?   Все мы это?   Я  на печке всегда спала.
С: -   Мама?   А…
М: -   А?
С: -   А вот, когда тебя, это?   К Палисаде привезли.
         А, эти, два, всёравно охраняли?   Тебя там – да?
         Парни.

                442 

М: -   Куда?
С: -   Ну, когда, от, это?   С Самары привезли-та?
         Ольга привезла.
М: -   Ольга-та?   А  я  у этого?   В столовую зашла, а потом
         к Палисаде ушли.
С: -   Не!   Но, я  говорю: - У Палисады, ты жила, а парни,
         всёравно охраняли – да?
М: -   Да!
С: -   Аа.   Ну, вот видишь.
М: -   Они с нами и были, у меня.
С: -   Ага.
М: -   Так, отец приказал.
С: -   Но, правильно!   Они, так, охрана и была – да?
М: -   Да!   Они и ездили втроём…
С: -   Не!   Я  и говорю – вообще, потом…
М: -   За мной.
С: -   У них, у Палисады ты была – дак, они всёравно,
         досматривали тебя?
М: -   Да!   Всё время!   А она им кровать постелила.
         - Вот вам ребятки кроватка – спите!   А мы, здесь!
         - Мы в одной комнате будем спать – с Настей.
С: -   А они в другой – да?
М: -   Нет!   Рядом!   В этой же комнате-та.
С: -   А, в этой же комнате – да?
М: -   Да!
С: -   А.
М: -   У них, двухкомнатная квартира, а там ещё у ней, это?
         Дочь и племянница, жили.
С: -   Да?
М: -   У ней.   И дочь ещё у ней была.   Тоже приемная.
         У ней не было, у ней, таких-та?   Своих детей.
         Отобрали.   Видишь, куда-то?   Похитил кто-то.
С: -   Украли!
М: -   Кто его знает?   Она всю жизнь плакала по ним.
         Они с бабушкой ехали – с её матерью.
         Мать-та – бабки-та дали по башке, и она и не помнит

                443

         ничего.   А жива ещё осталась.
         Старенькая уж тоже была.
С: -   Ну, дак и она сама Полисада ехала – да?
М: -   Да!
С: -   И…
М: -   Как они, куда они увернулись?   Дети с бабкой-та
         были.   А эти двое зашли, говорит.   Дали по голове.
         А меня, говорит…   А эта?   Кричит: - Бабушка,
         бабушка.   Ещё.   А  я, говорит, ещё в памяти.
         А потом, говорит, и ничего ни помню.
С: -   А, и её, тоже ударили?   Палисаду?
М: -   Ещё раз хлопнули.
С: -   А?   Ещё раз?
М: -   А?
С: -   Ещё раз хлопнули по голове?   Уу.
М: -   Ещё раз-та хлопнули, и  я  уж ничего и не помню,
         говорит.
С: -   И сама Полисада – да?   Не помнит.
М: -   Нет!   Палисады не было – она ушла купить что-то.
С: -   Аа.   Ну…
М: -   На этом?   На поезде ехали-та?   Видишь как?
         Народ-та сбежался, а детей-та не стало.   А с этой
         отваживаться.   А не схватились – где же дети-та?
         А эту?   А когда уже она в сознание-та зашла?
         - А где, ребятишки-та мои где?   Искали, искали, и
         нигде не нашли.   Вот так.   Может, заграницу, куда
         увезли, а может, прибили да и…
С: -   Ну, кто-нибудь сказал: - Уничтожить!
         Потому что - всё окружение Николая второго,
         уничтожали!   Мама?
М: -   Да!   Наверное.
С: -   Старались.   Тут Кирюхинцы.
         Одним словом – Немчура.   Вот эта.
М: -   Да!…

                444

                БАБА  МАША.

М: -   Врачи даже ей, лечили, этой самой?
         Этим лекарством.   Заставил врач – приезжал,
         какой-то чёрный.   Вот, ко мне, он приезжал!
         Что – лечите только этим!
С: -   Аа, это ты – когда тебя отравили, то ты попала,
         потом, когда тебя вылечили.   То, к бабе Маше – да?
         Она была тоже – ни хорошая – больная?
М: -   Да!   Я  уж, тут мне…
С: -   Плохая – да?
М: -   Намазано было.
С: -   Ну, правильно!
М: -   Ну!
С: -   Вот, когда тебя намазали, потом.
         После синяков от палки.
М: -   Вот.   И она в больнице лежала.
         А там, ничего ей и ни делали.
С: -   Аа.
М: -   Ну, что там – помажут, кое-чем.   А тут уж.   Как, отец
         приехал – Дмитрий!   Бутылку привёз – целую
         четверть привёз – настойку на траве.
С: -   Дак, это – смотри?   Она, долго лежала.   Ведь их же
         вместе с мужем-та – с Александром третьим,
         покалечили.
М: -   Да!   Она, больше года, лежала.
С: -   Да, наверное, ни только – больше года.
М: -   А может и два.
С: -   Да нет.   Лет пять, наверное, уш она, или более.
М: -   Да кто знает?   Я  ни знаю.
С: -   Она, в плохом состояние, видно была?
М: -   Наверное!?   Но, а тут-та, стала - она хоть хромать…
С: -   Аа.
М: -   Хлопать так, как-то потешно – ходила.
С: -   Но, ей же, кости сращивали.
М: -   Но!

                445

С: -   Но, вот видишь?
М: -   Она же лежала-та, вот на такой.   Такая вот.   И…
С: -   Как на доске – да?
М: -   Плотно привязана.   Ей…
С: -   А.   Ей, позвоночник-та - собрали.
М: -   Всё.   Да!   Ей - ни туда, ни сюда.   Но она – года
         полтора лежала вот так вот.   Пролежни были.
С: -   Аа.
М: -   Ей, – то, выше поднимают, то, ниже.   И на другое
         место.   Что б пролежней не было.   Делали.
         А, когда баба Катя приехала, да вот этого, привезла.
         Настойки из цветков.
С: -   Аа.
М: -   Мазать-та, всем.   И она стала немножко…   её набок,
         стали переворачивать.   Уже тогда, потник, какой-то,
         тёплый, подставили – подложили – мягкий.
         Одевать её стали.   И, потом, на кровать положили.
         А то, она, полтора года, на палке лежала, на этой?
         На доске!   Вот – полежи?
С: -   А тот видно – Александр-та третий, он же…   Дед-та?
         Он же…
М: -   Он же сразу…
С: -   Он, немножко, пожил и умер – да?
М: -   Он немного пожил.   Она и не видела,
         как хоронили его.
С: -   А.
М: -   Она вся…
С: -   Она сама-та – её саму-та собрали только.
М: -   Но!   Она, только собранная ещё была.
         Её и…   она и ни помнит, ни чего.   - Я, говорит, и не
         видела, как его и хоронили, где хоронили.
         - Дмитрий-та, приезжал хоронить.
С: -   Но.   А потом, ты уже к ней попала – да?   В палату.
М: -   Ну!
С: -   Когда ты выздоровела.   А она ещё
         в больнице лежала?

                446

М: -   Она ещё в больнице была!   А меня, положили – она,
         вот так вот, лежала, а меня, вот туда – в угол
         положили.   Я, говорю: - Я  не буду – боюсь в углу
         спать – тут вот, в проходе.   Вот тут проход.
         Первая дверь.   От дверей, вот тут меня положите!?
         А тут всё время народ, говорю, ходит.   Мне лучше.
С: -   Ха, ха, ха.
М: -   А  я  боюсь там в углу.
С: -   Ну, конешно, в углу.
М: -   Ну ладно!   Давай!   Тогда – женщину – туда.   Она:
         - Ладно!   Перенесите меня!
         - Старенькая уже была.   Но всю…
С: -   А ей, наоборот лучше там, потому что здесь…
М: -   А мне, говорит, тут они шмыгают – ходят.
С: -   Но!
М: -   А  я, говорит, не могу, а  я  там-то, усну.   Мне,
         говорит, и лучше будет.   - А мене, здесь, легче.
         Они меня ни так дак эдак…   Но, а потом, я…
         глядела, глядела: – Баба Маша?   Это не вы?   Вас,
         как зовут?   Я  её, даже не узнала, сначала.
С: -   Аа.
М: -   Как?   Говорю: - Кто вы?  - Да  я  ведь тебя-та узнала!
С: -   У.   А?
М: -   На меня!   А кто  я?   - Настуська!
С: -   А.
М: -   А  я – баба Маша!   - Баба Маша?   А она, перед
         этим, как раз они приезжали к нам в гости.
С: -   Аа.   Но, раз, только видела.
М: -   Я, один раз и видела, только.   Вот они приезжали.
         А  я…
С: -   Дак, а где она приезжала?
М: -   С такой-то мордой…
С: -   Мама?   Нигде ты её и не видела.   Когда же она
         приезжала?   Если, тогда ещё тебя не было,

                447