Мир костров и сказок

В тот самый мучительный сумеречный час, когда Прошлое, надев бархатно-черную маску, крадется по переулкам, пахнущим сиренью, воспоминания выходят из полутемных углов подсознания и смело заглядывают в глаза. И стрелка мирно лежащего на столе брегета, нарушая все привычные закономерности, совершает круг за кругом в обратном направлении, заставляя Время подчиниться и забыть привычное расписание.

Вот я – робкая девочка, которой едва исполнилось шестнадцать, издалека присматриваюсь к людям, гордо называющим себя ролевиками. В старинных одеждах, от которых, так и веет приключениями, с неясной мыслью, горящей в глазах, и еще более непонятными для моего уха разговорами, они кажутся мне существами из иного мира, живущими совсем другой, более интересной жизнью. И я стараюсь стать на них похожей, изыскивая деньги для пошива платьев, фасоны которых скопированы с картин старых мастеров, тайком от родителей хожу по клубам, где девушки под гитару поют песни о замках и колдунах, и возвращаюсь домой лишь тогда, когда весенний вечер заботливо укутывает в свой черный плащ город, чтобы защитить его от промозглого ветра. Я заучиваю слова песен, рассказывающих о других мирах, где люди соседствуют с гномами и эльфами, а русалки спокойно плавают в водоемах, и восторженно слушаю о каких-то неведомых выездах за город и фестивалях, куда, кажется, съезжается вся Россия. Какая-то неведомая сила срывает меня с насиженного места, заставляет рассказывать родителям немыслимые сказки о том, куда именно я направляюсь, менять электрички, как перчатки, уезжать на тихие железнодорожные станции, уходить в леса и, героически не обращая внимания на жадных до моей крови комаров, играть в давно ушедшее время или вовсе никогда не существовавшие миры. Как ребенок, я верю в то, что наши мечи, годные лишь на то, чтобы оглушить ударом по голове, действительно разят, подобно стали, что мы – избранные, а городские обыватели не способны по-настоящему нас понять. Мы празднуем Хэллоуин, и вино пряной кровью ждет нас в высоких бокалах, в то время, как мы, наряженные ведьмами, без устали плетем очередные выдуманные интриги.

Этот мир, придуманный от начала и до конца, не был создан для счастливых. И постепенно любовь, работа и учеба уводили одного за другим в реальную жизнь. А там, где маги и волшебники встречались куда чаще, чем обычные люди, оставались лишь те, кто пытался хоть как-то убежать от своих проблем, или от самого себя. Вскоре, и в мою дверь сперва робко, а потом настойчиво постучала гостья в венке из одуванчиков по имени Первая Любовь, взявшая меня за руку и шепнувшая: «Прощайся…» И, лениво отмахнувшись от этих слов, я закрыла за собой дверь, в которую вошла три года назад, как выяснилось впоследствии, навсегда.

Игры, костры, переезды, запах дыма и вареной сгущенки, битком-набитые палатки….Весь этот мир стал тесен для меня, подобно старой одежде, из которой я давно выросла. Прошло то время, когда я могла три дня питаться от случая к случаю, так же спать, где и как пришлось, орать у костра песни, безоговорочно верить в силу игровых заклинаний и замирать перед придуманным боем. Я больше не верила в то, что пространство, огороженное пленкой, является городом, а палатка – домом. Перестала надеяться на то, что однажды, ко мне навстречу выйдет рыцарь нашего времени с мечом наперевес, а я присяду перед ним в реверансе. А Первая Любовь – солнечная девочка с неестественно грустными глазами шепнула мне на ухо единственную правду о том, что от себя убежать невозможно, и подарила мне часть своего жара, показав бессмысленность моей игры и бесконечную глубину настоящего чувства.

И даже тогда, когда мое сердце обожгла ледяная пустота, я увидела, что тропинка, ведущая в Прошлое, исчезла, а мои следы заросли горькой травой. Лишь птица воспоминаний махнула мне на прощание радужным крылом и растворилась в вышине. Я поняла, что мое время дышать кострами и играть сказочных принцесс уже давным-давно закончилось. Пусть же теперь другая шестнадцатилетняя девочка возьмет в руки гитару, нежно погладит ее изгибы, и, глядя в огонь, запоет «Хочу светить с тобою наравне…», пусть кружится в старинном платье и учит наизусть Сильмариллион. Этот мир – костров и сказок – создан для детей и безжалостно отторгает взрослых. Пускай! Мы будем играть в другие игры, ездить на автомобилях, и порой, из окна рабочего кабинета задумчиво смотреть в небо и, вдыхая летним вечером запах смородины, смешанный с ароматом полевых цветов, думать: «Пахнет игрой, полем пахнет!». И засыпающий день прошепчет для тех, кто сумеет его услышать, что Прошлое иногда возвращается, напоминая о том, что оно было.

Я встаю и, напоследок глянув на монитор, где на рабочем столе стоит давняя фотография с игры, изображающая зеленый луг, казалось, до сих пор сохраняющий дыхание давно сгинувшего июля, и людей в черных плащах, исчезающих вдалеке. А потом я выключаю изрядно уставший за день компьютер и прячу в ящик стола старый секундомер, который давным-давно не работает и хранится лишь в память о дедушке – мой самый верный брегет, с которым я не расставалась ни на одной игре.