О моей лучшей подруге и бывшей невесте Люде

В летние каникулы в июле 2009 года я снова встречался с Людой.
          Люда – это та самая девушка, ради женитьбы на которой я развёлся со своей женой Тоней. У неё очень хороший характер! Мне очень приятно проводить с ней время. Мы знакомы с 1987 года, много раз встречались и ни разу в жизни не поссорились. Всегда при каждой встрече между нами завязывается непринуждённая беседа. Я всегда ей что-нибудь рассказываю, она с интересом меня слушает и улыбается мне. Мне бывает очень приятно, когда она улыбается.
          Непринуждённые дружеские отношения возникли у нас с самого первого дня знакомства. Только после того, как я узнал от своей матери о том, что Люда окончила школу для слаборазвитых и совсем не разбирается в математике, я был огорчён и немного разочарован. До этого мне и в голову не могло прийти, что её интеллект ограничен. Но очень скоро, увидев то, какое громадное удовольствие Люда получает от встреч со мной, и как она гордится перед своими знакомыми тем, что нашла такого красивого, непьющего и некурящего жениха, я снова был почти абсолютно счастлив при встречах с ней.
          Почему я женился не на Люде, а на Тоне тогда? С Тоней я ведь страдал уже на второй день знакомства, так как вообще не знал, о чём с ней говорить, и молчал, как набитый дурак.
          Дело в том, что сначала я понравился матери Люды, и она предложила мне жить в её квартире с Людой. Но когда я сказал, что не намерен жить в Кинешме, а намерен уехать в Москву и поступить учиться в институт, мать Люды очень рассердилась, не захотела меня больше видеть и строго запретила своей дочери встречаться со мной. Отпускать свою дочь от себя в Москву она категорически не хотела. Мы всё равно встречались иногда с Людой, но мать жестоко била свою дочь ремнём, когда узнавала о том, что та со мной встречается.
          Не знаю, почему я не испытывал никаких особо сильных чувств к Люде тогда и даже не всегда был очень рад, когда она ко мне приходила. Тем не менее, я был полностью свободен и независим, так как никогда не боялся потерять дружбу с ней. Совершенно необъяснимо и то, почему я вдруг так захотел привязать к себе Тоню, если разговор с Тоней не клеился уже на второй день знакомства. Интеллект Тони ещё в большей степени был ограничен, чем интеллект Люды. И хотя Люда окончила школу для слаборазвитых, а у Тони в аттестате были «тройки» по всем предметам, именно Тоня утверждала, что не помнит таблицу умножения. В 1989 году, конечно, я написал глупость: «Я даже не подозревал, что моё чувство к Тоне может быть вызвано её привлекательной внешностью. Я даже не подозревал, что здесь могут вступать в действие всесильные законы природы, которые стремиться завоевать эту красивую девушку, вызывают страх её потерять и стремление её привязать к себе и не позволяют видеть в ней никакие недостатки». У «красивых» девушек нет никаких преимуществ при размножении, да и само понятие «красивая девушка» является некорректным. Всякая здоровая молодая девушка должна быть сексуально привлекательна для мужчины.
          Дальше идёт история о моих мучениях с женой Тоней, написанная в 1989 году.
          Моя бывшая жена Тоня была очень ревнива. Однажды я встретил случайно Люду на улице и решил сходить с ней в кино. Я не скрыл этого от жены, поделился с Тоней своей радостью: «Я сегодня встретил свою старую знакомую Люду, и вот мы решили вместе сходить в кино. Впрочем, можешь тоже пойти вместе с нами в кино. Будем смотреть кино втроём. Мне было бы очень приятно, если бы ты подружилась с Людой. Она очень хороший человек!». Но Тоня ужасно разозлилась, сразу же пошла к родителям Люды и устроила скандал. Жена смотрела на меня, как на свою собственность, как на свою вещь. Она не признавала во мне свободную личность. Ей было тошно, что я встретил своего старого друга и счастлив от этого. Это было омерзительно! Тогда я принял решение развестись с Тоней и жениться на Люде. Люда сказала, что всё ещё согласна стать моей женой.
          Я подал на развод. Бракоразводный процесс был очень длительным. Тоня никак не желала давать согласие на развод, просила суд не разводить нас, так как она имеет двух детей от меня. Пока дочке Маше не исполнился один год, нас не могли развести. Наконец, я дождался, когда нас развели.
          Меня ждала впереди весьма светлая перспектива жить с девушкой, от которой я никогда не был зависим, которая не была мне особенно дорога, которую я никогда не боялся потерять, и которая, как мне думалось, очень меня любила и ценила. Брак с Людой казался мне очень выгодным. Я был уверен, что в браке с Людой найду безоблачное семейное счастье. Я знал, что между нами никогда не будет никаких ссор, так как если вдруг Люда захочет чего-то потребовать от меня или принудить меня к чему-то, то я просто не буду ей подчиняться, посмеиваясь при этом над её капризом. А если она уйдёт от меня – пусть уходит, я не огорчусь. Я свободен, и она свободна – что может быть лучше этого? Пока я ей нужен, пусть живёт рядом со мной, перестану быть нужен – пусть уходит. Мне без разницы. И так и сяк – всё хорошо.
          Почему-то моя мать не одобряла мой выбор, сказала мне о том, что Люда делала аборты, и предложила мне спросить её о причинах этого. Я спросил Люду об этом. Люда сказала, что она по состоянию здоровья не может иметь детей, что имеет инвалидность по зрению, и врачи ей сказали, что дети могут родиться слепыми. Тогда я сказал Люде, что никогда не буду заниматься с ней сексом, если она не может по состоянию здоровья иметь детей. Это было для неё полной неожиданностью. Люда даже заплакала, когда я ей об этом сказал. Я подробно рассказал тогда Люде о своих убеждениях. Я сказал ей о том, что могу заниматься сексом только с целью зачатия ребёнка, что никогда не буду зря губить своё семя, и если она не может рожать детей, то и секса между нами никогда не будет. Люда была просто шокирована этими моими словами и даже разрыдалась тогда. Но потом она решила проверить, не пошутил ли я просто, и попросилась прийти ко мне ночевать. Мы легли с ней на диван, долго обо всём весело болтали. Я не прикасался к ней. Мать уехала за ягодами, и мы были одни в квартире. Люда пришла ещё во второй раз, и снова мы лежали с ней на одной кровати уже в моей комнате. В этот раз мы лежали молча, ни о чём не разговаривали. Я видел, что Люда не спит, а просто молча лежит с открытыми глазами, но почему-то я не хотел прерывать молчание. С Тоней я очень страдал, когда молчание между нами затягивалось, а тут мне было почему-то всё безразлично. Я был бы очень рад, если бы Люда действительно любила меня как личность и была ко мне привязана. Но если бы вдруг я оказался ей не нужен, я бы тоже не расстроился. Я готов был подарить ей свою платоническую любовь и нежную романтическую дружбу. Я готов был заключить с ней асексуальный брак и жить всю жизнь вместе без секса.
          Но Люде, наверное, был нужен секс, и она не мыслила свою дальнейшую жизнь без секса. Поэтому на другой день она просто украла у меня все деньги из кошелька, солгав мне, что в скором времени всё равно мы поженимся, и все деньги будут общими, а сама подала заявление в загс с другим человеком. Она вышла замуж за другого, за какого-то уголовника, который жестоко избивал её. Потом она стала пьянствовать, перестала работать, в скором времени пропила свою квартиру, потеряла все свои документы, теперь бомжует и просит милостыню.
          Но всё равно я никогда ни за что на неё не сердился, нисколько не рассердился на неё и в тот день, когда она украла из моего кошелька деньги и вышла замуж за другого. Всё равно она всегда для меня – самый лучший друг.
          Я очень жадный человек. Если стоит на площади нищий с протянутой рукой, то я подаю ему милостыню в размере 1 рубль всего. Я лучше лишний сникерс съем, чем эти 30 рублей дам нищему в качестве милостыни. Но для Люды мне почему-то совсем не жалко своих денег, и я ей дарю 30 рублей, если она попросит.
          Кто знает, нужен ли я ей, интересен ли я ей, не врёт ли она мне, что очень соскучилась, так как давно меня не видела? Вдруг ей нужны просто от меня эти 30 рублей? Ну и что, пусть даже это так. Меня это нисколько не волнует. Интересен я ей или не интересен – мне всё равно. Если есть у меня возможность сделать ей приятное, подарив ей эти 30 рублей, то я с удовольствием воспользуюсь этой возможностью.
          Может быть, она мне часто лжёт? Ну и пусть лжёт. Лжёт она мне или не лжёт – мне всё равно. Она свободна поступать так, как хочет, но ведь и я всегда поступаю так, как хочу. Между нами идеальные дружеские отношения. У меня нет к ней никаких требований, но и мной командовать она никак не сможет.
          И вот очередная наша встреча в июле 2009 года. Для меня было большим удовольствием высказать в этот раз Люде своё негодование по поводу её сексуальной распущенности: «Как ты только могла выйти замуж за другого, бросить меня из-за такого пустяка, что я отказался заниматься с тобой сексом?! Неужели тебе так уж нужен этот секс? Чего в нём хорошего? Неужели без этого секса ты жить не можешь? Тебе что, заняться больше нечем кроме секса?» – говорил я ей, а сам смеялся в это время, показывая то, что я нисколько на неё не в обиде, но просто шучу.
          И что вы думаете? Люда категорически отрицала, что ей был нужен секс. Она сказала: «Да нет, я очень хотела выйти за тебя замуж. Но моя мать была категорически против, да и твоя мать тоже была против. Твоя мать мне сказала, чтобы я убиралась и никогда не приходила к тебе».
          Не знаю, правда это или нет. В пользу того, что Люда не лжёт, а говорит правду, можно привести следующий довод: если бы в ту ночь Люда действительно хотела секса со мной, то почему бы ей не снять с себя трусики? Почему бы ей не снять с себя всю одежду? Почему бы не лечь ко мне в кровать совсем голой? Почему бы не попытаться соблазнить меня своей наготой? Кто его знает, может быть, сексуальное желание и возникло бы у меня, если бы на ней не было трусиков; а уж в том, чтобы рожать ребёнка и не делать аборт, я мог надеяться её убедить. Но она лежала рядом со мной на кровати в майке и в этих трижды проклятых трусиках и поэтому не вызывала у меня никакого сексуального желания.
          Да, несомненно, трусики были изобретены врагами секса, чтобы люди сильно не размножались. Люда же является очень закомплексованной девушкой, стесняется, например, купаться голой, даже если никого кроме меня и её на Волге нет. Поэтому всё-таки непонятно, по какой причине она легла тогда со мной в кровать в трусиках: то ли потому, что вовсе не хотела меня соблазнять своей наготой, то ли потому, что у неё смелости не хватало совсем раздеться, ибо она очень стеснительна. Так это и останется для меня неразрешимой загадкой. Как жаль всё-таки, что у меня нет миелофона, чтобы прочесть её мысли и узнать, лжёт она мне или не лжёт, то есть узнать истинную причину того, почему наша свадьба с ней тогда не состоялась!
          Почему я хорошо отношусь к Люде несмотря на то, что она делала аборты? Ведь всякая женщина, убивающая в утробе своего ребёнка, является подлой убийцей и заслуживает только ненависть. Наверное, я просто убедил себя в том, что Люда делала аборты не по своей доброй воле, а её заставила делать эти аборты мать, пригрозив ей, что изобьёт её до полусмерти, если она не согласится сделать аборт. Я ведь сам однажды видел своими глазами, как жестоко избивала Люду мать за то, что та пришла домой поздно. Люда могла испугаться просто жестоких побоев и уступить своей матери. Я не могу строго осуждать трусов, так как я сам являюсь очень большим трусом, о чём свидетельствует история об избиении меня Валерой Васёнкиным, описанная в повести «О моей первой любви», а также очень смешная история о том, как я испугался съёмочной группы, решив, что ко мне приехали киллеры.
          В этот раз при нашей последней встрече Люда очень много рассказывала мне о своей жизни и жаловалась на свою судьбу. И если бы у меня было много денег, то я бы обязательно стал содержать её, чтобы она могла ничего не делать, жить в своё удовольствие и ни в чём не нуждаться. Я бы подарил ей квартиру и стал бы давать ей деньги на еду. Мне кажется, что ей совсем немного надо для счастья.
          24 августа 2009 года. Владимир Фомин