Не верю! Из воспоминаний тети Клавы

Я не люблю телевидение. Я ему не верю. С детства. Когда я училась в третьем классе, со мной приключилась пренеприятнейшая история. Телевизионщики приехали показать пионерскую линейку, проходящую в нашей образцовой школе по поводу какого-то очередного съезда КПСС. Нас предупредили заранее, что все ученики должны быть в идеальной форме (во всех смыслах), и что мы должны держать строй как на военном параде. Или даже – как в бою. До последнего.
Я стояла в первом ряду. Отличница, спортсменка и, наконец, просто красавица в белоснежном накрахмаленном фартуке и ослепительно белыми бантами в тяжелых русых косах. Когда камера проезжала мимо меня, мои губы, несмотря на отрешенную серьезность глаз, тронула легкая джокондовская улыбка. И в этот момент какой-то негодяй сзади дернул меня за косу! Я машинально с разворота влепила ему оглущительную затрещину и тут же оторопело замерла от ужаса и стыда. Это позорище все-все увидели по телеку! Директор школы с телевизионщиками быстро успокоили рыдающую девочку: в эфир запись пойдет только завтра, а безобразную сцену просто вырежут.
На следующий день шесть самых фотогеничных учеников и учениц, включая меня, разумеется, забрали с уроков и повезли в телестудию. Нас выстроили в два ряда под палящие лучи софитов и нацелили камеру точно мне в переносицу. Справа вверху на стойке стояли несколько телевизоров. Два из них были включены. На одном мы видели самих себя, на другом – выпуск новостей. Вот, наконец, диктор заговорил о нашей школе. На экране поочередно стали показывать то общие планы линейки из вчерашней записи, то крупным планом наших одухотворенные окаменевшие лица из студии, покрытые мелкими капельками пота от волнения, жара прожекторов и порозовевшие от стыда за участие в грандиозном надувательстве телезрителей.
Сцену моего грехопадения на линейке камера, проезжающая вдоль пионерского строя, как и было обещано, не показала. Но оказалось, что была вторая камера, показывающая издали весь строй. Так вот эпизод, заснятый этой камерой, когда гордость школы дернув головой разворачивается и бьет стоящего сзади мальчика, увидела вместе со мной вся республика! Сразу вслед за ним показали крупным планом лицо этой самой девочки с застывшей на ней маской осуждения и омерзения от увиденного только что безобразия.
После этого инцидента я три дня не появлялась в школе. Якобы заболела. В самом деле заболела! Термометру не измерить тот жгучий стыд, который я испытывала не за свое, разумеется, естественное в сложившихся обстоятельствах поведение, а за халатность и безответственность телевизионщиков, допустивших гнусное безобразие в эфир. Конечно, я понимала, что крохотную фигурку на краю экрана не только опознать было невозможно, но и вряд ли кто-то из телезрителей обратил внимание на ее несанкционированное движение в строю. Но весь класс, вся школа и вся наша округа это видели и знали, что это была я!
Конечно, мое возмущение улеглось со временем. Но воспоминание о наглом обмане телезрителей, которым вместе с документальной съемкой школьной линейки подсовывают парадный ряд «ряженных» из студии, осталось в моем сердце. Доверие к телеящику было утрачено навсегда.