История из практики

Избегающее расстройство личности — расстройство личности,
при котором человек испытывает постоянный дискомфорт
 и скованность в социальных ситуациях,
подвержен чувству собственной неполноценности
 и крайне чувствителен к критике.
(Ronald J. Comer Патопсихология поведения
4-е международное издание)



Сегодня мне хотелось бы обсудить с Вами, господа студенты, один случай из моей практики. Я просто расскажу его вам, не более. А вот, Вам, дорогие «коллеги», и предстоит рассказать мне к чему это всё, т.е. попытаться дать практическую оценку, полагаясь на пройденный теоретический материал.

Этот человек … назовём его – Мистер Джонс.

Так вот, Мр. Джонс был и остаётся человеком довольно мягким и подверженным влиянию. По мнению его жены, которая, кстати сказать, и привела его ко мне на приём,  это была главная проблема Джонса. И она оказалась права. Проблемой мистера Джонса было то, что он не любил перемены, за всю жизнь у него были  одни и те же знакомые. Да и тех было мало. Он не заводил новых знакомств и большую часть жизни (около 25 лет) он вращался в кругу одних и тех же людей.
Все его знакомые ему, так сказать, «достались» от жены, это были её друзья. Своих друзей у него не было. Во-первых, потому, что в детстве он был домашним и стеснительным мальчиком, да и в юности ничего не изменилось. Он женился в 32 года, но инициативу к началу их отношений проявила первой, тогда будущая Миссис Джонс. А во-вторых, на него в этом плане очень сильно повлияли родители, но об этом позже.
Мр. Джонс считал большой удачей то, что после первых пяти лет верной службы его повысили, а именно дали ему отдельный, хоть и маленький, кабинет. Как я уже сказал – Мр. Джонс не любил перемен, а потому это была первая и единственная перемена в его карьере, т.к. от всех последующих повышений, которые, хоть как-то, изменяли, устоявшееся положение вещей, он отказывался. Мистер Джонс с коллегами общался ещё меньше чем со знакомыми, только если того требовала производственная необходимость. Коллеги считали Мистера Джонса нелюдимым и избегали его, а начальству такое поведение было только на руку, т.к. Джонс был добросовестным и незаметным работником. Сам же Джонс, в действительности, жаждал общения с другими людьми, но избегал его, считая себя несколько заторможенным, он боялся, что его не примут, боялся их критики, боялся сказать какую-нибудь глупость и поставить себя неловкое положение. Живо фантазируя об этом, представляя подобную ситуацию, он начинал нервничать. 
Примерно на третьем году совместной жизни с Миссис Джонс его брак стал «трещать по швам». Молодая жена надеялась, что, пока у них нет детей, они смогут ходить  в гости на вечеринки друзей, и хотя бы раз в год путешествовать, даже если это будет просто выезд на машине в соседнее графство на экскурсию или поход, или пикник. Но ничего этого не было. Мр. Джонс не то, что выезд в другое графство, даже в другой город, даже предместье их городка считал совершенно не приемлемым.  И искренне удивлялся, чем его супруге не нравится спокойный тихий отпуск дома и занятие домашними делами. Единственное что удержало его супругу от развода это депрессия Мр. Джонса, вызванная её намереньем развесить, т.к. это меняло его жизнь кардинально. Достаточно было лишь одной ссоры, в которой Миссис Джонс пригрозила уйти от него, что бы это ввело его в хандру и апатию. Он всё время думал о том, что она терпит его из жалости, что коллеги ненавидят его и смеются за его спиной, эти мысли уводили его в депрессию ещё глубже.
Именно это и стало последней каплей для Миссис Джонс, и она привила его ко мне.

Мистер Джонс первое время не доверял мне отчасти из-за того, что не принимал моё искреннее желание помочь ему в серьёз. Его ещё одолевали тревожные мысли о том, что все вокруг считают его обузой для себя, и чувствовал стыд по этому поводу.  Так же всю ситуацию в целом осложняла депрессия. Конечно, у меня было достаточно опыта и неплохой набор методик, что бы справиться с этим, но его положение ухудшалось с каждой неделей, скрепя сердцем, я всё-таки прописал ему антидепрессанты.
Как только настроение Джонса стало выходить из «штопора», я начал завоёвывать его доверие. И параллельно пытался изменить его искажённое восприятие себя – повысить его самооценку. Постепенно он начал доверять мне, особенно из-за того, что я не навязывал ему мысли о «лечении». Доверие я завоевывал, убеждая Джонса что, прежде всего, для него я друг, а уж потом – врач. Я встречался с ним не только в дни приёма, но и в другие, что бы, так сказать, в реальном времени следить за изменениями в его поведении.
Мы могли несколько часов подряд гулять по парку, разговаривая и об отвлечённых вещах, и об его недуге.  Раз за разом мне всё больше открывалась картина того, как и почему личность Мр. Джонса сформировалась столь не правильно: с недостаточными социальными навыками, излишней тревожностью и заниженной самооценкой. 

Кто-то из великих сказал: всё идёт из детства, и конечно был прав…

Отец Мр. Джонса (думаю, его мы можем называть Мр. Джонс старший) был творческой личностью, он писал мемуары и рисовал пейзажи. И как любая творческая личность имел в запасе кучу идей для картин, для мемуаров, для способов заработка денег. У него было куча проектов, и он был лёгок на подъём, часто разъезжая  по Европе, Южной Америке, Азии и бывшим колониям, пытаясь их воплотить. А когда это не получалось, впадал в меланхолию, был груб и резок с женой и сыном, упрекая их за то, что именно они мешают его планам осуществиться, преследуя его, хотя сам таскал их за собой по всему свету. Но даже в свои «хорошие фазы» был исключительно сосредоточен на себе и своих идеях, не уделяя должного внимания ребёнку. Мать, восхищавшаяся гением  мужа, на сына глядела также холодно: как на «большое разочарование», т.к. он не унаследовал таланта отца.
За первые 15 лет жизни  Мр. Джонс сменил с десяток  стран и адресов места жительства и ещё больше школ. Он не успевал заводить друзей, т.к. чтобы однокашники привыкли к твоему присутствию в их среде и приняли в свою компанию нужно время, а до того ты будишь для них «чужаком», «новеньким». В результате Мр. Джонс всегда был только «чужаком-новеньким», встречая иключительно негативное отношение к себе, что и вызвало у него уверенность в собственной неполноценности.

Восстановив историю болезни и полностью докопавшись до первопричины, я продолжил корректировать его взгляд на самого себя и на мир в целом в сторону позитивной оценки.  Обговорив его детство и поведение родителей, я смог достучатся до того запуганного стеснительного ребёнка, что сидел в нём, убедив простить их и не держать этот груз в себе. Так же пытался делать то, чего в своё время не сделали родители, а именно развивать у Джонса социальные навыки общения с другими людьми, так, что бы это не доводило его до невроза и фобии с помощью групповой терапии.
На сегодняшний день могу сообщить, Вам, что Мистер Джонс до сих пор ходит на эти сеансы, более того, он стал чаще и ближе общаться со своими коллегами и со знакомыми жены, у него появились и собственные друзья, конечно, это друзья по группе, однако, даже это для него – значительный шаг вперёд. 

К слову сказать, антидепрессанты я отменил ему, после того как полностью завоевал его доверие, а наши прогулки по парку заменили их.

Ну-с, «коллеги»,  какие будут соображения по поводу моей истории?