Хочешь любви готовься к войне

Мягкий, но ощутимо тяжелый, обволакивающий и сковывающий, свинцовый звук набата катился по улице, разливаясь по всему городу, заставляя дрожать стекла и сердца людей, уходил за его границы, распространяясь на весь мир. После небольшой паузы, но, даже не дав успокоиться водной глади реки, чаю и кофе в чашках, огромный, невообразимо мощный колокол, бил снова на высокой и толстой башне, сотрясая ее до основания, и эта вибрация разносилась по всему миру. Раз за разом, размерено и точно пел свою песню набат. А мир трясся и сжимался от этих звуков, возвещавших о приходе беды.

Плакали дети, молились старики, женщины нервничали и паниковали, а мужчины крепились, ведь никто не мог остановить надвигавшуюся угрозу, им оставалось только принять и этот удар жизни, они должны были выдержать новое испытание. Их мир трещал по швам, но они были не в состоянии его защитить. Никто не знал, переживут ли они грядущие события, выдержит ли бурю их мир. Придется ли им восстанавливать его из руин или они покинут это место, чтобы построить свой мир заново.

И никому нельзя было верить. Гонцы, посланные за границу, приносили противоречивую информацию. И не было ясно, они предали свою родину, или это они смогли подкупить, привлечь на свою сторону кого-то. К тому же никто не знал, правду ли говорят информаторам. Но из тех крох информации, что добывались, из несоответствий и совпадений, самые мудрые правители и аналитики, мудрецы и интрасенсы, вынесли одно, как бы не сложилась обстановка за пределами их мира, их еще благополучная на вид родина будет растерзана и предана огню.

Но даже с завязанными глазами, понимая лишь свое бессилие и обреченность, люди не собирались покориться судьбе. Это был гордый народ, сильный и умный, хитрый и легко адаптирующийся. Они не знали изощренной атаки, но защищать и защищаться они умели лучше большинства. И даже понимая, что это почти ничего не изменит, они готовились, искали крупицы правды, готовили снаряжение, тренировались и не теряли надежды. Они были людьми и в их природе было не верить в плохое до конца. И даже сейчас, когда горе, печаль и боль стояли на пороге, они верили в удачу, себя и любовь.

И до последнего они будут верить, что их родина останется такой же счастливой и процветающей, как выглядит сейчас, что не придется им брать в руки оружие, будут верить в лучшее. Но если все таки будет война, то без раздумий они пойдут вперед до конца, в этом эгоистическом желании не дать быть счастливыми тем, кто не дал этого им. И они погибнут в бою с ложью и эгоизмом, наплевательством и обманом, предательством и потребительским отношением к другим. И будет бесполезна их жертва, ведь они лишь принесут в мир больше зла, но такова человеческая натура, если война – то до конца, если любовь – то навсегда.

И, обернув инструменты противников против них самих, против тех, кто сделал силу защитников их слабостью вновь, люди продолжали готовиться к худшему, из последних сил веря в благополучный исход.

Но шансы их были бесконечно малы. Даже напускное веселье пропадало. Мирок сжимался, в ожидании сокрушительного удара. Некогда бесконечный праздник продолжался редкими, смазанными урывками. Люди проводили большую часть времени вблизи укрытий. И лишь разведчики и пограничники готовились принять на себя первый удар. Надежда и даже любовь еще тлели в их сердцах, но ярость и обида уже застилали им глаза. А по улицам разносился тревожный звук набата и команда "Готовьсь!", люди шептали под нос молитвы.

 Помилуй, господи, нас глупых и грешных...        Si amori, para bellum.