ЯЗЫК МОЙ - ДРУГ МОЙ

                ЯЗЫК МОЙ - ДРУГ МОЙ



    Прежде, чем сказать, немец, англичании или француз, должны правильно построить фразу, расставить на свои места (условно) слова. Иначе: прежде чем сказать, они должны подумать, что задается также автоматизировано, как у русских обратное, сначала ляпнем, а потом думаем. Например, одна моя оппонентка выдает: "Отойдите от того, что женщина, которая вас родила, это ваша мать,"- а потом: "Это в известном смысле так...". Какие еще смыслы? Если мать, то мать: если отец, то отец. Я, конечно, могу быть введен в заблуждение в отношении того, кто моя мать, кто отец, но вообразить, что меня рожали несколько женщин (или меня произвело на свет какое-то другое животное, свинья, например), я не могу. "Не та мать, что родила, а та, что вырастила" - слабое утешение. Мать, что меня не рожала, может быть лучше обо мне заботиться, чем родная мать, но это не отменяет факта, что она - мачеха.
    Очень поучительная манера беседы у евреев. Прежде, чем отвечать, они уточняют позицию собеседника. Этим они, бывает, раздражают нас, русских. Хотя именно это является мерой пресечения недоразумений, связанных с тем, что у каждого свой язык, что в беседе двух людей имеют место две речи: 1) речь говорящего - его процессы, соответствующие организуемым его органами процессам в среде; 2) речь слушающего - результаты исполнения его процессов, соответствующих процессам среды, организованным говорящим. Условно говоря, имеет место перевод слушающим речи говорящего с языка говорящего на свой язык. Как я убедился по жизни, переводы далеко не всегда адекватны. Я тоже, бывает, уточняю самые банальные вещи, с точки зрения говорящих, чем вызываю раздражение у русскослушающих, которые хотят быть в беседе только русскоговорящими. Так ведь проще, и думать не надо. Экономим ресурсы организма на немыслии, на недомыслии.
    Осознанно создававая свой язык, я сделал его своим другом. Именно благодаря своему, созданному мною моему руччкому языку, я могу манипулировать людьми, а также контролировать границы манипуляции мною со стороны других людей в ситуациях языкового общения. Все таки, язык мой - друг мой, а врагом может быть тот мой язык, который был тоже создан мною, когда я приспосабливался к условиям в ситуациях языкового общения, но каковы были условия? Условия-то были таковы, чтобы я делал из себя средство для других.
Вот и оказалось: "Язык мой - враг мой".