Байки с больничной койки. Лапароскопия 2

… Ядовито-желтый свет разливался по потолку, четкие контуры металлических конструкций маячили надо мной, четко работало сознание. Сладкий анестезиолог не обманул …

 Я почувствовала, что мои зубы сжимают пластмассовую трубку. Вся глотка была заполнена теплым противным гелем, который не давал дышать. Мыча и дергая руками, я наконец-то обратила на себя внимание медсестры. «Дышите!» - сказала она. Гель хлюпнул где-то рядом с трахеей. «Дышите! Дышите!» - скороговоркой повторяла сестра, собирая инструменты.  Начинается! «М-м-м… А-а-э!» - извлекала я из себя неандертальские звуки, мотая головой, пока, наконец, пытку не прекратили. Гель вылился в подставленный вовремя сестрой лоток, и я получила возможность вздохнуть. Врачи уже разошлись, было раннее утро,  и вскоре каталка достигла отведенной мне палаты, где до меня уже томились четыре женщины. Две грыжи, одна кишечная непроходимость, один аппендицит.

Желудочно-кишечный тракт, пищеварилка…  Противная тема, противная система…
Патологии опасны и сопряжены с болью…  Запущенные случаи чреваты перитонитом, «сгореть» можно за сутки… Мы лежим в отделении экстренной хирургии, слава Богу, здесь это понимают…
А там, «в миру», вне больничных стен, кто задумывается о том, что двадцатиметровая скользкая змея, притаившаяся в брюшине, не только перерабатывает для нас пищу,  но имеет обыкновение провисать и перекручиваться, оплетаться спаечными тяжами (заворот - непроходимость), зажиматься разорванными мышцами брюшного пресса (грыжа), покрываться язвами и опухолями…

Лежит под капельницей женщина с изможденным лицом. Цветной халатик мешком болтается на ней, давно не мытые волосы повязаны на затылке белой косынкой. Уже неделю она ничего не ест – не проходит пища – завернулась кишка! Врачи попытались избежать полостной операции, и  применили старый дедовский способ – вправить кишку. В изголодавшийся кишечник на протяжении многих дней капля за каплей поступает вода, стимулирует его движения, перистальтику, кишка постепенно сжимается, подтягивается до своей первоначальной формы…
Почему мучается больная? Двоих детишек родила – уже растянула брюшную стенку! Вовремя питаться не удосуживалась – сжует всухомятку хлебушка, мяконького – и ладно, и побежала с тяжеленными сумками, а потом – детишек на руки, потом – стирать, согнувшись в три погибели, и опять набить желудок, чем попало и когда попало… Грубым комком попадает пища в провисший кишечник, и вот - плачевный результат!

Эх, женщины, женщины! Пчелки неутомимые, коняшки-тяжеловозики! Всю жизнь вы работаете на многочисленные семейства, поистине  «не щадя живота своего», поднимаете невероятные тяжести, передвигаете мебель, таскаете сумки, полные продуктов, чтобы накормить дорогих сердцу чадушек до икоты. 
Военные и послевоенные поколения, старый добрый советский общак в потихоньку отстраивающейся стране!
На обеденных столах, в запруженных комнатах московских коммуналок водилась  картошечка отварная, с укропчиком, да с селедочкой, жареная, с лучком и шкварками, вермишелька  – жареная с яичком, с кефирчиком, с грибочками, со следами мясного фарша или крохотными котлетками… Борщок, который ели на первое и второе, щи капустные, оладушки-блинчики, молочные кашки, сдобренные чайной ложечкой варенья, трехлитровая банка которого бережно хранилась в буфете до следующего лета…
Руки, женские хлопотливые руки, не зная консервов и полуфабрикатов, колдовали над  скудным набором продуктов – великим богатством послевоенных лет!

Помню, как я приходила из школы, а дома ждала четвертушка черного хлеба, да столовый набор: горчичница, солонка, перечница… Помню кинжальную боль в желудке после солено-перченого бутерброда с горчицей, от которой хотелось свернуться клубком-ежиком, и кататься, кататься по кровати, пока невидимые безжалостные когти не перестанут терзать внутренности…  (Острая форма гастрита часто встречается у школьников, недаром его прозвали «болезнью десятого класса»…)
После этого сделаешь все, что угодно, лишь бы не подвергать детей пытке голодом…
Во время дефолта каждое утро я просыпалась с жуткой мыслью: «Завтра мне будет нечем накормить детей… Как я буду смотреть им в глаза?!!»  Но потом был день, и была пища…

Девушку, лежащую на соседней кровати, звали Яной. Ей лапароскопически удаляли аппендикс,  в то же время, когда мне проводилась диагностика. Яна лежала неподвижно, очень бледная, ее хрупкое тело растворялось под тощим  больничным одеялом. Говорила она сдавленным шепотом, почти не поворачивая головы.
Неожиданно дверь открылась уверенной рукой ,и в палату ворвался мой первый гипнотизер – черноглазый и черноволосый хирург, в свежем белом халате, и прямиком направился к Яне. Он присел на край кровати и вполголоса заговорил с ней, проникновенно глядя в глаза, в то время, как его пальцы ласкали ее безвольную узкую кисть. «Наверное, знакомая» - подумала я, и уткнулась в книжку.

 Давно мечтала почитать «Унесенных ветром» в подлиннике! Но для меня текст оказался тяжеловат – масса незнакомых слов! Думала, что после Агаты Кристи справлюсь, ан - нет!  Но меня всегда занимали языковые головоломки. Особенно порадовала речь рабов: ломаный английский! Сначала я радовалась каждому угаданному слову, потом – каждой составленной фразе, и наконец, стала читать свободно!

Гипнотизер поднялся с кровати и пошел к двери. «Простите» - остановила его я – «а как мои дела?» Вероятно, моя улыбка была не так обворожительна, как обычно. Черные брови недовольно дрогнули: «Ну… Ничего такого особенного не нашли…  Есть две грубые спайки, но проходят они в другом месте… Поговорите с лечащим врачом!» - он вышел из палаты едва кивнув на мои неуклюжие слова благодарности, оставив меня в полном недоумении.
Кто, как не хирург, проводивший операцию, должен знать досконально, что же творится у меня в животе?!
«Подожду лечащего!» - опрометчиво подумала я, абсолютно забыв, что сегодня – суббота!!!

Дверь осторожно отворилась и в палату заглянула миниатюрная женская головка, оглядела палату и, тихо ахнула, увидев Яну. Вошли две хрупкие женщины, мама и бабушка девушки. Они говорили еле слышным шелестящим шепотом, не умолкая, и кружили вокруг ее кровати, поправляя белье, наполняя тумбочку соками-йогуртами.
«Водичку я тебе в термос налила на кухне, там женщина хорошая, я ей пятьдесят рублей дала…  Если надо будет судно подать – попроси дежурную сестру, она хорошая, я ей сто рублей дала…»
Яна как будто не видела пришедших, смотрела в одну точку и не шевелилась.
Так она провела больше суток. Наконец я не выдержала: «Это кто у нас здесь умирает?» - насмешливо обратилась я к ней. Сработало. Серые глаза смотрели на меня. Я стала рассказывать Яне все, что приходило на ум, пытаясь ее рассмешить, заставить посмеяться над собой. Получилось. Девчушка оказалась очень приятной и доброжелательной, нерешительность придавала ей своеобразный шарм, нежность. Вскоре пришли мама и бабушка с неизменными сторублевками. Поболтали про наши болячки, пришлось провести очередной ликбез по медицинским дисциплинам. Мама собиралась одаривать очередную медсестру, и я шутливо насупилась: «Не сметь мне портить персонал!» Смех-смехом, а кто-нибудь должен такое сказать!
СТЫД И ПОЗОР МЕДИКУ ЛЮБОГО РАНГА, БЕРУЩЕМУ МЗДУ ОТ БОЛЬНОГО!
Кто хочет зарабатывать деньги на лечении – вперед, в коммерческую организацию! А сюда, в городскую больницу, господа хорошие, вы по своей воле пришли, скорее всего -учиться или диссертации защищать, так будьте довольны тем, что имеете подопытный «материал»…

Пришло воскресенье – серый декабрьский день, до отвращения будничный…
После обеда в палату ворвалась дежурный врач – черные, не знавшие завивки волосы небрежно скручены в хвостик, халат помят, кожа пергаментная, потемневшая, не то от долгого корпения над книгами, не то генетически обусловлена кавказским происхождением…
Она отрывисто называла фамилии пациентов, бросала на каждого острый взгляд и делала пометки в журнале. Мне удалось вставить свой вопрос в этот стремительный процесс.
«Как это ничего не нашли?» - возмущенно прокричала она. «Очень даже нашли!» Врач потрясла журналом. «Увеличение лимфатических узлов на брыжейке по ходу тонкого кишечника! С завтрашнего дня Вам начнут делать уколы – четыре раза в день на протяжении пяти дней. Подойдите утром к медсестре»

Иммунология, боль моя! Все анатомическое строение, все функции лимфоузла - обширного поля битвы целой армии клеток иммунной системы с инфекцией, особенности стратегии и тактики – все послушно раскрылось в моей памяти…
Увеличены лимфоузлы…Срочно размножаются иммунные клетки!
 Значит, идет постоянный ток инфекции… От кишечника…
 Господи, только не онкология!!!!!!!!!

                Продолжение следует.