Бомхсалф

Повинуясь закону всемирного тяготения, бутылка упала на пол и конечно же разбилась. Звон стекла заставил Михалыча вздрогнуть и почти проснуться. Однако шестое чувство Михалыча и приобретённый талант ксилафониста, подсказали ему – бутылка была пустой. «Ну и фиг с ней...» - Решил Михалыч и попытался заснуть снова, но не тут-то было. В дверь кто-то уверенно постучал. «Жена» - подумал он. – «Сейчас будет скандал. Не буду открывать. Раз уж уехала к маме – пускай там и остаётся. Звери должны жить в стае. А меня – дома нет.» Стук стал настойчивей. «У-у-у... Какова стерлядь! Знает ведь, что я дома. Придётся открывать...»

- Иду-иду! – Крикнул он, но крик его прозвучал сипло и неуверенно. Михалыч попытался встать с кровати и ощутил на себе широту понятия «похмельный синдром», - голова раскалывалась, как полено под неумолимым топором Железного Дровосека. «Да, вторая и четвёртая бутылки были явно лишними вчера. Блин, что же я пил такое?» - Риторические вопросы в голове Семёна не улучшали общую ситуацию, а лишь приближали её к точке кипения. Отбойный молоток, долбящий в дверь, начал серьёзно угрожать её дальнейшему существованию, а заодно и психическому здоровью Семёна Михайловича. Опустив руку с кровати, Семён нашарил тапок и бросил его в дверь. Стук мгновенно прекратился.
- Аллилуйа! – Заорал Михалыч.
- Поздняк метацца! – Раздалось из-за двери.
- Кто там, мать вашу?! – Крикнул охреневший Семён.
- Открывай. Дело есть. – Раздался строгий мужской голос из-за двери.
- Какое ещё на фиг дело в 4 часа утра? Идите все... – Разозлился Михалыч. – Не открою.
- Так у тебя и не заперто. – Сказал обладатель голоса и дверь немного приоткрылась.
- Так фигли ты там стоишь и не заходишь?
- Особого приглашения жду.
- Ну ладно, заходи, раз уж припёрся... Выпить хоть принёс?
- Нет. И тебе не советую. – Сказал мужчина средних лет, в белом костюме, и вошёл в квартиру.
- Да ты, блин, кто такой, чтоб мне что-то советовать? Мой адвокат?
- Лучше, Семён Михалыч, я – твоя смерть.

Услыхав такие слова, Михалыч чуть не свалился с кровати.

- Да ну на фиг! Врёшь ведь!
- Честное пионерское! – Сказал Смерть.
- А где бабуля?
- Какая бабуля?
- Ну такая старая, костлявая и с косой?
- Так это же фольклорный персонаж. Правильный вариант у немцев был – Der Tod. Мужской род. Но ты можешь называть меня просто – Тоди, так как я к тебе уже пришёл.
- Но-но! Я молодой ещё, чтобы умирать!
- Спился ты, Михалыч. Цирох печени у тебя.
- Да, хреново дело, а исправить всё уже никак?
- Никак.
- И что теперь?
- Теперь мы пойдём с тобой в Лимбус.
- Нет, брат, так не пойдёт. Ты же видишь, я сейчас – недвижимость. Может ты завтра зайдёшь?
- До завтра ждать не будем, но и тащить я тебя на себе не собираюсь. Пожалуй, я зайду немного позже. До скорой встречи.
- Ага. Пока.

Как только дверь за Тоди закрылась, Семён, как ошпаренный, подскочил с кровати и начал натягивать на себя куртку, однако, в этот момент, в комнате появился новый субъект. Проворный мужичок подбежал к Михалычу и начал измерять его рулеткой.

- Эй, мужик, ты чего это тут делаешь?
- Мерку снимаю.
- На фига? – Изумился Семён.
- Да, вдова твоя, Сёма, гроб заказала.

У Михалыча подкосились ноги и он упал на кровать. Услыхав чьи-то шаги, Семён поднял голову и увидел, что его внимательно рассматривает какой-то улыбчивый молодой человек в чёрном костюме.

- А ты-то кто?
- Вы лежите, не вставайте. Я – оценщик.
- Какой ещё оценщик? – Михалыч решительно ничего не понимал.
- Мне сказали, что Вы уже стали недвижимостью и мне нужно срочно Вас оценить.
- Вон! Пшёл вон отсюда! – Заорал Семён и снова подскочил с кровати.

Странные звуки из кухни привлекли его внимание и он поплёлся в их направлении. В кухне сидели три мужика бомжеватого вида и употребляли в пищу его водочную заначку.

- Что за хрень?.. – Только и успел сказать Михалыч, когда самый здоровый повернулся к нему и дал прочитать надпись вытатуированную у него на кулаке, гласившую – «Коля». Все мысли освободили голову Семёна и он погрузился в приятную темноту.

       ***
       Открыв сперва левый глаз, Махалы оглядел свою комнату. На первый взгляд – всё было на своих местах. Может приснилось? Семён попытался открыть второй глаз , но это у него не получилось. Отшкрябав себя от пола, он донес себя до зеркала и уставился на свое отражение одним глазом. Зрелище было впечатляющее и Михалыч хотел было уже сказать что-нибудь глубокомысленное, вроде Козлы, блин!, но сборы его прервал стук в дверь.
- Тодя, это ты?
Тишина. Стук становится громче. Михалыч с горем пополам дополз до двери и открыл ее. Лучше бы за ней был Тодя... Но там была его жена Маша.
 - Тодя? Тодя значит! Кто такая? Откуда взялась?
- Дорогая, ты не поверишь, это просто смерть... Ночью..
- Что, козел? –крикнула Маша и показала ему вблизи ее новый маникюр. Завывая громче Карузо, Семен все равно услышал прощальный хлопок двери его жены, от которого весь дом трухануло не хуже, чем от 12-бального землетрясения.
Кровь из окровавленного века Михалыча заливала ему все лицо. Умывшись и кое-как заклеив царапину пластырем, Михалыч сел на диван и пообещал себе больше ничему не удивляться. Однако он очень скоро позабыл об этом обещании.

Дверь его квартиры открылась и в нее вошел человек средних лет. Отличительными его чертами являлись смуглая кожа, белозубая улыбка и челка на голове. Он вошел в квартиру с видом хозяина, бросил взгляд на владения Михалыча и крикнул что-то в открытую дверь. И только тут все и началось...

В квартиру начали заходить какие-то люди, молодые и старые, очевидно родственники, которые несли какие-то тюки и баулы. Конца и края им не было. Последними вошли верблюд, который не преминул сразу же наложить кучу на любимый ковер Михалыча, видимо, посчитав его достойным для этого местом , и гарем из 6 жен, закутанных , каждая в ковер, ориентировочно персидский.
- Эй, вы кто такие?
- Хозяева. Мы купить. Нам женщин один продать.

У Михалыча опять начали подкашиваться ноги, но он успел вовремя схватиться за косяк двери.
- Тодя! Тодюшка! Где ты? Я готов! Пойдем куда хочешь! Только быстрее
В глазах потемнело и пол быстрыми шагами ушел из-под ног.

***

Первое, что увидел Семен, придя в себя, была чья-то глупая улыбающаяся рожа.
- Ты кто?
- Наполеон! – Воскликнул человек и в доказательство своих слов залез на стул и одел на голову подушку-треуголку.
- А я кто? – спросил офонаревший Михалыч.
- А ты псих!. Уважаемый коллега, предвидя ваш следующий вопрос, скажу- мы находимся в доме « хи-хи» и все мы здесь психически нездоровы.
- Забавно. Кроме вашего заявления, что вы-Наполеон, ваша речь мне кажется вполне нормальной...
- И это еще раз подтверждает Ваше психическое отклонение. Нормальный человек сказал бы, что я говорю слишком пафосно. По-моему, очевидно, что вы безумны.
- И вовсе не очевидно!
- И как же вы сюда попали?
- Я сейчас расскажу Вам мою историю и Вы все поймете.- да, пожалуй и в самом деле я несколько безумен...
- Дорогой друг, а что же есть это самое –безумие?
- Потеря реальности...?
- А вот и нет! Безумие-одна из самых ярких форм вдохновения. Вы-поэт, мой друг, как и большинство здесь!
- И много здесь ... жильцов?
- Без малого – две дюжины, но среди них есть пяти симулянтов и один – чрезмерно импрессивный.
- Это как?
- Да Вы скоро сами увидите (;
- Ладно. А попить есть тут что?
- Конечно. Возьмите «Боржоми» в холодильнике.
- А где холодильник?
- Да вот же он! – Сказал Наполеон и указал пальцем на потолок.

Холодильник «Минск» стоял на потолке, равно как и другие предметы интерьера. Стоял?.. Висел?.. В любом случае – он был там.

- Это как?!? – Удивился Семён.
- А это такая форма лечения. Врачи считают, что если достучаться до нашей изнанки сознания через переиначивание бытовой реальности, мы сможем найти путь к себе. Им-то и в голову не приходит, что мы попали сюда именно потому, что нашли этот путь.
- Да что Вы его слушаете! Он же псих! – Раздался звучный голос бородатого мужика.
- От психа слышу! – Отпарировал Наполеон.
- А Вы кем будете? – Полюбопытствовал Бородач, явно обращаясь к Семёну.
- Хм... Наверно, тоже псих... – С грустью сказал Михалыч.
- Очень жаль. Я искал нормальных...
- А что для Вас норма, друг мой? – вклинился Наполеон.
- Норма – это белый стих. Поэзия без рифмы.
- Простите, но разве рифма не является основой поэзии? – Спросил Михалыч.
- Нет, конечно. Рифма является признаком поэзии. Или призраком... Возьмём, к примеру, томат. Его признак – красный цвет (хотя бывают и жёлтые томаты и зелёные). Так вот, не всё, что имеет красный цвет – томат.
- Кажется, начинаю понимать...
- Не фига ты не начинаешь, ибо ты – псих.
- А Вы, стало быть, нормальный?
- Самый нормальный из всех!
- А звать Вас как? Не Сократ, случайно?
- Фи! Ваш юмор слишком плосок для моего понимания. Зовут же меня – Усама бен Ладен!
- Ага! Ну тогда мне всё понятно! – Воскликнул Семён.
- И что же тебе понятно?
- Вы – псих!
- Чем докажешь?
- Ну, во-первых, Вы говорите на русском...
- Я уже 5 лет тут. На арабском, знаешь ли, тут никто не говорит. Пришлось выучить... Ещё что?
- Позвольте, но Вы ведь уже давно умерли!
- Не позволю! Именно из-за этого я и попал сюда. Люди были настолько уверены в моей смерти, что когда я тут появился, меня сразу же поместили в дом «Хи-хи».
- Я знал, что ты придёшь! – Выкрикнул рослый мужчина и упал в ноги Михалычу.
- За кого Вы меня приняли? – Спросил Семён, отстраняясь от незнакомца.
- За того, кто Вы есть! Ведь если кого-то за кого-то принимают, то он становится тем, за кого его принимают. Вы – пламя русской революции!
- Я? – переспросил Михалыч.
- Не слушай его, Сёма, он это всем новеньким говорит! – Подал голос Наполеон.
- А Вас случайно не Ленин зовут? – Полюбопытствовал Семён.
- Я – Прометей. – Гордо ответствовал незнакомец.
- Отстань от него, неверный! – Потребовал Бин Ладен.
- А вот и не отстану! На этот раз – всё получится.
- А который это раз? – спросил Михалыч.
- Разве это играет роль? По теории вероятности, шанс вытянуть белый шар из мешка, в процентном соотношении, гораздо выше, чем в прошлый раз! Ну что, начнём?
- Что начнём?
- Разве это важно? Главное, когда всё начнётся, кричите – «Я – символ свободы». Понятно?
- Понятно.
- Я начинаю. – Сказал прометей и достал спички.

       ***
       Вбежавшие в комнату санитары увидели четырёх психов, глядящих безумными глазами на пламя.

- Кто начал пожар? – Спросил старший санитар.
- Я – символ свободы! – Крикнул Михалыч.
- Иди сюда, символ! – Приказал санитар и отработанным движением одел на Семёна смирительную рубашку.

       ***
       В кабинете главврача мебель стояла на полу. Это обнадёживало.

- Зачем Вы начали пожар?
- История, которую я Вам расскажу, покажется невероятной...
- Я в этом даже не сомневаюсь!

«Неужели они действительно принимают меня за психа?» - Спросил себя Семён и сам же дал утвердительный ответ.

- Вы всё равно считаете меня психом, так что терять мне нечего... Случилось так, что я умер...
- Да, я вижу. Не часто встречаешь говорящих трупов.
- Как для врача, Вы на редкость умны. Так вот, сам я не считаю, что умер, но все вокруг – в этом уверены. Что мне делать, доктор? Это и есть массовая шизофрения?
- А Вы не задумывались над тем, что действительно могли умереть?
- Но я ведь говорю с Вами сейчас!
- И что?
- Но это ведь доказывает, что я жив!
- А вот и не доказывает. Ваша проблема в том, что Вы психически не можете воспринять постмортуальную реальность.
- Так это и есть загробная жизнь?
- Я бы назвал это – прижизненной смертью.
- Доктор, а что будет, если я сейчас выйду на улицу?
- Уверенности у меня нет, но я подозреваю, что произойдёт конфликт между реальностью и Вашим виртуальным эго!
- Чего???
- Ничего. Мне тоже это кажется полнейшим бредом. Короче говоря – я не знаю. Если хотите – поставьте эксперимент.
- А можно?
- Можно.
- Это хорошо.
- Не уверен.
- Снимите рубашку.
- Не могу. Вы ведь буйный. Идите так, Вас не будут задерживать.

       ***
       Сев на скамейку на патриарших, Семён Михалыч хотел было закурить, но рубашка держала крепко. Чья-то заботливая рука вставила сигарету в рот Михалыча.
- Ну что, Семён, скучал? – спросил Тодя.
- Да не то, чтобы очень... И, всё же, я тебе рад.
- Длинный денёк, не правда ли?
- Длинный...
- Ну ладно, ещё успеем наговориться. Ты готов?
- Нет. Но пойдём.
- Давай руку. – Сказал Тодя, вставая со скамейки.
- Не могу. Я связан.
- Хм... действительно... Я не имею права тебя освобождать. Придётся немного подождать.
- Чего?
- Пока тебя развяжут. Знаешь что... Иди-ка ты обратно в дом «Хи-хи». Я подожду. До встречи, Михалыч.

       ***
- Хорошо, что Вы вернулись. Что скажете?
- Я – умер.
- Это хорошо. Очень хорошо, что Вы это поняли. Пожалуй, Вы здоровы. Я отпускаю Вас домой.
- У меня нет дома.
- Очень хорошо. Теперь я уверен, что Вы здоровы. Давайте, я сниму с Вас рубашку.
- В этом нет необходимости. Я хотел бы оставить её на память.
- Всего хорошего.

       ***

Психологический принцип флешмоба заключается в том, что мобберы создают непонятную, абсурдную ситуацию, но ведут себя в ней, как будто для них это вполне нормально и естественно: серьёзные лица, никто не смеётся, все находятся в здравом рассудке, трезвые и вменяемые. (с)Википедия
Flashmob?