С любимыми не

       Один-девять-три-два, один-девять-три-два. Так стучат вагонные колеса на стыках. Один. Точнее – одна. Опять одна. А что такое два? Это два телефона. И оба не отвечают. Звонить нельзя. Отправлять СМС нельзя. Навязчивой быть нельзя. А что можно? Можно тупо смотреть в экран компа и слушать голоса Мягкова и той, кто озвучивала  роль Нади. «С любимыми не расставайтесь, с любимыми не расставайтесь…» Чей же это голос? Пела за кадром романсы молодая Алла Пугачева, а вот Барбару Брыльску кто озвучивал? Если вспомню сама – он вернется. Если посмотрю в Википедии – не вернется. Боже, глупость какая, загадывать. Ведь ясно же сказано: «С любимыми не расставайтесь!» Один-девять-три-два –  год, когда Кочетков написал это великое стихотворение. С любимыми, с любимыми… Ну да, с любимыми! А тут – случайная встреча. Взгляд. Может, показалось? Нет, так не кажется. Когда где-то под ложечкой становится тепло, и ноги ватные – это даже не страсть, это больше и хуже. Это желание, чтобы взял за руку и не отпускал. И губы – оторваться невозможно! Уж лучше бы страсть – насладиться и забыть. И воспоминания, согревающие низ живота. А тут – тонкое острие где-то в районе лопатки. Зачем, зачем все это?! Жизнь размеренная, положение в обществе, отдых за границей. И все эти страсти-мордасти  с разводом и взаимными обидами давно стерлись в памяти. И тут такое! Ну надо же! Ладно, возьми себя в руки, не девочка. Завари кофе. Найди сигареты, они где-то среди книг, спрятаны на черный день. На черный! Вот он и наступил. Спички на кухне. Не обожгись! Затянись! Глубже! Молодец. «Трясясь в прокуренном вагоне!..» Там тоже пахло куревом, как все совпадает! «Он полуплакал, полуспал». А я полуплачу или полунеплачу? Наверное, оптимисты полунеплачут, а пессимисты полуплачут. Сложновато как-то! Если уж человек полуплачет, то у него что-то болит, именно, болит,а не полуболит. Потому что, когда полуболит,то стискиваешь зубы. А вот когда, стиснув зубы, все-таки полуплачешь – это значит, что болит душа. Живешь себе, ходишь утром на работу, вечером с работы, и ни о какой душе не думаешь. Разве что, в церковь заглянешь в праздник, задумаешься на мгновение, попросишь Богородицу о заступничестве, и дальше, в мирские дела с головой. Но наступает момент такого нездоровья в этой подложечно-подлопаточной области, что ты понимаешь – душа там. Потому что болит там. И не знаешь - радоваться или огорчаться. Радоваться, что душа  еще болит, значит – жива. Или огорчаться, что болит, а не поет! А ведь пела. Недолго, правда. Но чисто-чисто. И нота высокая была. А пела то с чего? Нос горбинкой, как у орла, стрижка ежиком, на трусах какой-то скелет, даже не рассмотрела. Но запах! Так и пахнет зачатием. Порочным, как в жизни. И как в сказке, если ощущения сравнивать. И рожать хочется, рожать столько раз, сколько он захочет. Выкормим. Рожденные от любви появляются в этом мире с такой энергетикой, что потом как магниты притягивают к себе других людей. Есть люди, рожденные для дружбы. Я всегда была активисткой, всегда душой компании, читала стихи, пела, ставила спектакли. Подруги одна за другой выходили замуж, а я все собирала авторские группы, чтобы писать поздравления на свадьбу. И никогда не ловила брошенный счастливой невестой букет. Никогда не верила в приметы, не гадала на Рождество. И ряженый-суженый не приходил ко мне ужинать. А потом пришел. А потом ушел. Этот промежуток между пришел-ушел трогать не хочу. И вспоминать о нем не хочу. Возраст, неприлично, замуж пора. Мама говорила, что ей неудобно перед соседями. «Как-будто ты у меня какого-нибудь второго сорта». Бред какой-то! Первого мама, первого, а может даже и высшего. Но пошла за того, кто брал. А под ложечкой, под ложечкой-то был молчок! И все эти крики: «Горько!» , «Потанцуйте на одной газете, а потом на половинке», - как не со мной. И это в праздник. А уж будни и того серее были. Благо, мама радовалась, что «теперь и у нас, как у всех». Вот только внуков ей понянчить не удалось. Сердце. Так что смотрит она сейчас сверху на свою непутевую бездетную дочь и докучает ангелам просьбами, чтобы они  крылья свои над ней распростерли.
-Мама, родная моя, попроси их, пусть сделают так, чтобы он вернулся.
                ***
- Надька, ты с ума сошла, третий час ночи, трезвонишь, моих всех разбудишь!
- Машенька, милая, извини, для меня очень важно это! Кто озвучивал за кадром Брыльску в «Иронии судьбы», там, где читают Кочетковскую «Балладу о прокуренном вагоне»?
- Талызина озвучивала! Ну ты, шальная, а утром нельзя было спросить?
- Нельзя. Извини еще раз, завтра все объясню.
Талызина, конечно же Талызина! Жаль, что сама не вспомнила. Но и в Википедию не полезла. Будем считать, что монетка подброшена и зависла в воздухе. И  пусть на этот раз выпадет «орел», счастливый «орел».
- Где же ты, мой орел? Я жду.