Тот День

                Я из тех банально  двинутых,
                кто, бродя по улицам,
                видит только грязь…


Тот день участвовал в усталости и подавленности, ощущая тяжесть облаков и собственных бровей. Его звали сны, наваливаясь, словно земное притяжение. Все окружающие предметы были  холодные и безразличные. Они погружались в серость и унылость, как праздники на мышиных  сборищах. Молчаливо гарцевала тоска.
Это её молчание дарило желание кричать. Пальцы впивались в облитую пивом крышку стола, а прямой сосредоточенный взгляд пустынных глаз отбрасывал тень на вечность стен. Болото. Пластилиновая рутина.
Гудки разбитой телефонной трубки и машин изображали из себя методичные взрывы в абсолютно мирное время. Тсс… Чем будет тише - тем легче услышать. Чем будет незаметнее, тем будет примечательней.
Тот день  шёл очень медленной походкой, хромал после предшественников, еле  передвигал ноги по тротуару выброшенных мыслей. Его шаги, казалось, просто зависали в  воздухе, словно в плотном мокром вязком тумане,  облокачивались на него как пьяные бомжи на стены жилых домов, которые вздрагивали от этого прикосновения,  но продолжали из-под лобья окнами наблюдать за происходящим.
Дыхание дня равнялось на методичное постукивание палкой по батареи в кухне умственно отсталого соседского мальчика. Чем меньше зла ты делаешь миру, тем меньше зла он сможет тебе забросить в душу.  Этот мальчик жил по этому правилу,  хотя, конечно, не догадывался что это так. Простота света в том и состоит: его видно лишь, когда он светит.
  Глубина лиц была минимальна и сегодня и в тот день. Но сегодня не было мира. Была лишь демонстрация чувств, не поддающихся определению. Он не бросал их, а  держал связанными тугими свинцовыми  тросами. Это был инстинкт самосохранения, и это же было самовыражение. Непонятные методы не объясняющие  даже сами себя.
Но сегодня было так. Сегодня было сегодня. А тот день закончился рассматриванием витрин. Он ненавидел стекло, так как боялся от него порезаться.
Потом он возвращался из бездны и застрял в лифте. Взывать к лифтёрам он не стал. Он аккуратно сел на грязный пол и с нескрываемым от остатков семечек в углах интересом уставился на тусклый искусственный свет в потолке. Тошнота от  этого света вызвала пульс в левом виске. Лифтёр позже пришёл сам. Интерес был убит.
Ночью он слушал неторопливый снег,  который незаметно растает к утру. Тот шагал с тишиной,  которую редко воспринимает человеческое ухо, хотя это не сложно.
Поставить прочерк. О чём он думал, когда закрывал глаза?  О том, что нужно оправдать своё рождение? Найти  смысл в самом себе? Он не любил цветы.
На улице ветер первым делом донёс до него запахи духов, таким образом, представив вновь зародившуюся мрачную весну. Пути были полны воды. Какая-то девушка переходила дорогу и её окатила грязью иномарка. Облила с головы до ног, когда она уже перешла дорогу, словно не заметно подкравшееся прошлое в виде грязи решило напомнить о себе. Возможно, оно у неё и было таковым.
Но девушка не отреагировала.  Она продолжала идти, как ни в чём не бывало. Когда она с ним поравнялась, он узнал в ней свою соседку по лестничной площадке, где много разбитых  бутылок. Он даже как-то заходил к ней в гости, ведь эта соседка была душевнобольной, она жила в своих мирах и, наверное, поэтому ей было всё равно, какую грязь на неё выливали.
Он знал: зачем и куда идёт. По крайней мере, на ближайшие часы. Он зашёл в магазин и купил мелков. Много детских  мелков. Он забил ими все карманы, а несколько пачек понёс в руках. Когда стемнеет, он будет ими рисовать, хотя конечно ещё рано. Но он уже нашёл место, где асфальт был спасён от снега.  Он придёт туда босиком, чтобы легче понять и передать то, что он задумал, ведь холод обостряет тёплые чувства. Он их освежает и заставляет заново ценить.
Это место было за его домом. Когда-то здесь он встретил вечно пьяного человека с первого этажа. Человек попросил у него денег, на что он ответил: "В чём цель твоего существования?". Алкоголик с опухшими глазами и разбитыми губами не нашёлся с ответом. Тогда он предложил ему либо обрести цель, либо покончить с собой. Через неделю человек стал работать дворником. Он не перестал пить, но его глаза перестали  рассеянно осматривать мир.
Мелками тот день нарисовал небо, со всеми его переливами и несущимися в неизвестном направлении облаками. Чистотой и свободой, безумными грёзами и просто светлыми милыми мечтами. Безграничностью и истиной силой настоящего добра и гармонии. Полёт. Словно место где оканчивается жизненный поиск и приходит заслуженное забвение. Было очень красиво. Несмотря  на то,  что асфальт был местами мокрый, вышло чудесно. Рисунок занял огромное пространство и был настолько реалистичен,  что вышедший рано утром на работу дворник был до глубины души поражён.
Он безмолвно стоял и смотрел то в одно, то в другое небо. Поражаясь их схожести в тончайшей хрупкости бело-голубого хрусталя и необыкновенной прелести. Его слёзы отказывались держаться в изумлённых и счастливых  глазах, и руки потянулись не к ним, а к чудесам естественности необозримого. К свету души художника. К свету всего.
А потом, чуть позднее, он напился и пьяным упал в нарисованное небо, так пытаясь исполнить свою мечту с детства стать парашютистом. Мальчишки, идя в школу,  бросали  в него  снежки, а некоторые выворачивали карманы и пинали его. Люди уводили свои взгляды от валяющегося пьяного дворника, не замечая неба под ним. Парни, живущие в квартире напротив, опрокинули на него мешки с мусором.  У них был вчера какой-то праздник, и они всё ещё продолжали шутить. Хотя возможно им было просто лень дойти до мусорки за поворотом. Их музыка заставила сгнить их разум.
А ещё одна соседка, страдающая одиночеством, выбросила из окна  все свои цветы, дав подоконнику подышать. Дворник был усыпан ими и землёй,  а один горшок съездил ему по голове, породив кучу глиняных осколков и добавив алых тонов. Рисованное небо жадно втянуло всю эту смесь и захлебнулось.
Рисунок превратился в кусок истоптанного асфальта. 
А сегодня!  Сегодня, кстати, было тепло! Даже немного весело.  Тот день, проснувшись, улыбнулся, хотя и не был уверен в том, что приснившийся кошмар  закончился.  Книги на полке закрылись. Чашка кофе была выпита. Почерк продолжал быть неровным.
Его встретило солнце, едва он вышел к нему. Оно садистки проследило за тем, чтобы он увидел своё небо. Вчерашнее желание достигло точки максимума. Тросы безжалостно разорвались. Он закричал.
Он кричал для людей. Кричал солнцу, уговаривал его потухнуть, как  последний  окурок того,  кто умрёт от боли, исполняя волю умирающего.
Он кричал солнцу, чтоб оно погасло. И оно его слышало. Оно его видело. И оно его по-прежнему грело и продолжало освещать.
Птицы сели на ветки не потому, что они устали.
Устало небо.





12-13.04.04
                Новосибирск