Альбом

    Охота пуще неволи! Права моя бабушка… Я уборку генеральную затеяла. Не то чтобы у меня дом запущен, но время от времени стоило провести основательную ревизию в дальних углах. Вот, к примеру, ооочень верхняя полка шкафа. Сюда я отправляю неактуальные вещи. Нет, они важные. Стопка старинных фотографий моего покойного отца. Это снимки его творческой жизни. Раритет! Привести бы ещё их в порядок, разобрать альбом. Да где же взять такой? Теперь же всё стандартное под 10 на 15. Ага, вот моя дипломная работа. «Рекреационные ресурсы Турции» - в переводе на понятный – возможности для развития туризма. О как! Буду хранить! Дорога как память. Ещё бы! Сто страниц рукописного текста. И приложения – красивые, аккуратненькие карты Турции.  Компьютеров тогда в обиходе не было, ясное дело. А платить машинистке? Где же студентке взять денежки!
    Ещё какие-то коробки, бумаги. Блин, так быстро не управиться. Но глаза боятся, руки делают. Это опять от бабушки.

     О… это…это - выпускной альбом! Ё моё! У меня же юбилей – двадцать пять лет окончания школы. Ни фига себе!  Четверть века назад я закончила школу? Ужас! Я метнулась к зеркалу. Смотрю на себя со стороны. Если это можно считать взглядом со стороны. Ну не семнадцать. Да. Я это я знаю. Помню. Забудешь тут, когда рядом двадцатилетняя дочь!  Я придвинула лицо к своему отражению. Следы времени налицо, в смысле, на лице. Ну не критично. Пока. Честно сказать, я не расстроилась своей второй, зеркальной мне. Мне ещё удаётся принимать спокойно мой возраст. Надеюсь избежать депрессии в недалёком будущем. Я же понимаю, что дальше всё будет только хуже. Так, хватит! Живу сейчас. Здесь и сейчас!

  Я достала тёмно-красный альбом. Сухой тряпкой стёрла пыль. Не вековую…хи-хи, слава Богу. Ну ка, ну ка…здравствуй, дорогая Леночка. Вот ты какая. Юная. Стрижка, как и сейчас, очень короткая. Бровки ниточкой. Надо же было, так себя общипать! О, вот этот белый воротничок на школьное платьице я сделала собственными ручками. Ой, кружавчики в советских галантереях стоили сущие копеечки.
  А взгляд настороженный, как будто жду нападения. Интересно, о чём я думала? Теперь уже трудно сказать.

   Я пошла по страницам. Плотным и ярким, несмотря на их чёрно-белый спектр. Вот мои учителя. Любимые, не очень, и совсем уж вредные. Одна за одной всплывают картинки из моего школьного прошлого. Дизель – это наш физик. Педантичный и слегка нервный учитель. Такой плотненький с почти казацким чубом румяный дядька. Он выводил нас из себя  железобетонным алгоритмом собственных действий: звонок на урок, через несколько мгновений открывается дверь в лаборантскую, выход Дизеля с глазами в пол, но уверенным до угрожающего видом. В руках лист белого картона (помните, для детского труда?). На картонке  очевидно план урока. Пасточкой цветной подчёркнуто, расписано…бесит! Мы замирали…выдыхали только после звонка с урока.  Не все. Были и пострадавшие. Они выдыхали раньше - сразу после распятия. Хорошо помню, как он завалил меня двойками накануне выпускных экзаменов. Сейчас нашему Дизелю должно быть лет эдак за шестьдесят. Да нет, славный дядька. Это я сейчас понимаю. Интересно, чуб всё ещё есть или остался только на фотографии в наших альбомах?
   А вот наша директриса. Железная, нет стальная леди. Я вижу её и сейчас - прямая, со сцепленными у живота руками с огромной связкой ключей. На голове вечно начёсанное сооружение из тонких и редких крашеных в каштановый цвет волос. Кожа лица бледная. Глаза круглые на лёгком выкате с чёрной нечёткой окантовкой. Губы…не помню.  Страшная баба! Как мы   её боялись! Она не гнушалась проверкой мальчишеских туалетов. Школьные хулиганы, застуканные с сигаретой, реактивно вылетали красные, взъерошенные, до смерти напуганные. И опять же добрым словом помянула её за порядок в школе в свою учительскую бытность. 
Воспоминания хлынули, как после прорыва плотины ДнепроГЭСа. Я перевернула страницу.   

     Одноклассники. На странице два-три портрета. На обороте трогательные слова прощания. Мы и в самом деле попрощались. За эту четверть века (о господи!) ни разу не собрались. Да и на известном сайте нас не много. Надо признаться, что поговорить особенно не о чем. Сначала щенячья  радость от того, что нашёлся ещё один или одна. Восторженное приветствие. Ба, неужели?! Неужели это Ленка (Сашка, Костик)?!  Потом пара однотипных вопросов. Как жизнь? Чем занимаешься? В ответ – всё нормально. Злит меня это «всё нормально». Что это значит «всё нормально»??? Объясните мне! «Всё нормально» – в смысле, не умер? Или «всё нормально» – это всё хреново на самом деле, но ни в жисть тебе в этом не признаюсь? Или  «всё нормально» – это, какого хрена ты лезешь в мою жизнь? А может быть, всё-таки «всё нормально» - это у меня всё получилось, но боюсь вашей зависти? ВСЁ НОРМАЛЬНО… А ведь я и сама так отвечаю. Почему? Потому что мне скучно пересказывать, ЧТО у меня ВСЁ, и к тому же я знаю, на самом деле  никого не интересует, КАК у меня это ВСЁ. Один мой знакомый говорил, что зануда – этот тот, кто на вопрос «Как дела?» начинает рассказывать, как у него дела. Смешно? 

   А я хотела бы всех их увидеть! Зачем? Не знаю. Мне это трудно объяснить. Я хочу  в юность? Как можно это сделать, встретив постаревших людей? Ну не знаю, всё равно хочу! Да нет, никакой ностальгии!  Ещё любопытно, кто кем стал.
Я понимаю, что собрать всех НЕЛЬЗЯ. Хотя бы потому, что наш десятый (без всяких литер) класс разбросало в очень разные стороны. И потому ещё, что у всех ВСЁ НОРМАЛЬНО.

Я закрыла альбом. Положила его на полку.

  Пару часов продолжала разбирать заваленное. Но уже без явного удовольствия,  механически.  Всё это время блуждаю между картинами, эпизодами, забавными школьными историями. Стоп! Сознание пробила ясная до рези в глазах мысль.  Надо совершить путешествие. В прошлый век. Из дома, где прошло моё детство и юность до школы. Той самой дорогой. Вот это да! Точно! Я отчего-то разволновалась. Мысли побежали, и в  этих торопливых сбивчивых мыслях я уже там.

     Решаю не откладывать, а то я знаю. Опять найдётся с десяток неотложных дел. К тому же от этого наваждения можно избавиться только одним способом. Выполнить задуманное.  Собралась по-тихому. И в путь. Села в троллейбус – уже приключение! Пялясь в окно, подумала, что я ведь и школу-то не любила. А вот ведь!

    Есть хочу! Я забыла пообедать. Голод не должен испортить приключение. Я вышла на нужной остановке,  спустилась в подземный переход. Нате – лоток со сдобой.  Погружение должно быть полным. И я выбрала без колебаний булочку с изюмом. Буду есть на ходу. Как в детстве.

   Поднимаюсь на улицу. Неторопливо, но слегка дрожащими руками (волнуюсь) освобождаю от пластика кругленькую булочку. В путь.
Мне предстоит пройти мимо ещё одного культового места моего прошлого. Дворец культуры. Здесь половину из этой четверти века я танцевала. Дверь парадного открыта. Это не входит в маршрут, но вхожу. И первое, что я вижу – это пальто! Много пальто. Ярмарка. Где же ещё развернуть торговлю, как не во Дворце культуры?
Я смотрю на лестницу, ведущую к репетиционным классам. Всё так же, как и много-много лет назад. Туда бы я тоже хотела попасть. Но я поворачиваю назад. Чувствую нерешительность. Не хочу услышать окрик: «Женщина, а вы куда?». К тому же в руках булка. Неудобно. Меня прежней во мне нынешней ещё много осталось…

   Я сворачиваю на улицу к дому. Верчу головой по сторонам. Старые дома. Вот детская поликлиника. А в этом пристрое я проходила медкомиссию, чтобы поехать в пионерский лагерь. Улица вполне опрятная. Главное отличие -  автомобили. Их много. И в здании детского сада теперь какая-то фирма.

   А вот и моя улица. Дом, где я жила более десяти лет, второй от угла.
Наши окна выходят во внутренний двор. А здесь, со стороны улицы были яблони. Каждую осень, позднюю, после первых морозов мы нещадно обдирали «мятные» ранетки. Да уж…я вижу, точнее, я здесь не вижу ничего кроме густых зарослей клёна. И ещё уродливой толстой трубы, которая почему-то проложена на уровне крон. Милого местечка для детских вылазок за пределы двора нет. И шампиньонов теперь здесь тоже быть не может. Вглубь кленовых зарослей можно попасть, только вооружившись мачето.

Сворачиваю во двор. Что сказать? Дом есть. С железной дверью и домофоном. В наш двухэтажный восьмиквартирный дом вход был всегда настежь. Да и квартирные двери не закрывались. А ключ был один на всю семью. Поэтому мы клали его под коврик. Или в почтовый ящик. На нём никогда не было замка. И записку в дверь – «ключ в почтовом ящике».
Вот мои окна на втором этаже. Белый пластик актуальных стеклопакетов. Напротив старые сараи. Они всё ещё живы. По крышам мы изредка бегали зимой, несмотря на строжайший запрет родителей. Сараи всё такие же косокривые, разномастные.

   Смотрю по сторонам. Ничего не осталось от моего детства. Смотрю на это ничего и вижу то, что было. Аккуратненькие полисадники с мальвами за некрашеным штакетником. Травка птичья гречишка. Воробьи торопливо и шумно щиплют зелень.
   
   В этот штакетник я врезалась на велике «Уралец», когда училась кататься. Где же наш сарай? Не помню. Там был какой-то хлам, мой велосипед и новогодняя ёлка, то есть сосна до праздника. А ранним субботне-воскресным утром здесь истошно голосила молочница, призывая обитателей нашего дома купить молоко. Я выбегала с красным большим кувшином…

   Теперь это место напоминает скорее проходной двор. Будто люди здесь останавливаются перекантоваться пару дней.

   Я отправляюсь в школу. Вот тропинка к соседнему дому, где жили мои подружки. Тесновато… Вот большой двор. Здесь мы собирались стаей. «Мы идём на вы», «цепи». Здесь снова только воспоминания.

  Иногда о далёком детстве говорят: «когда деревья были большими». Ничего такого. Деревья стали больше. Больше, чаще, прямо какие-то чащи…ужас, как всё заросло. Будто бы двадцать пять лет назад отсюда уехали все, кто здесь жил. Вот угол дома с аптекой. На торце появилась дверь и табличка какой-то неизвестной мне политической партии. Этим точно пятипроцентный барьер не осилить.

    Аптека. Мы с девчонками сюда с удовольствием заходили после уроков. За глюкозой, аскорбинкой, мятными таблетками и ещё за пипетками, глазными палочками и пузырьками из толстого стекла для лекарств. Ещё там была огромная банками с пиявками. Бр-р.

   Ну, вот и моя родная школа. Все десять лет в одной школе. А мне хотелось быть новенькой в классе в новой школе…но нет.  Школа такая же – из красного кирпича. Окна с занавесками. Пытаюсь вспомнить, какие кабинеты здесь были. Тщетно. О, дверь открыта. Заглядываю осторожно. Это вход в столовую-актовый зал. Прямо за сцену. У двери несколько пар обуви. Подростки что-то репетируют. До первого сентября осталась неделя.
Вспоминаю, как здесь построили нас на траурный митинг. По случаю смерти очередного Генсека. Мы молчим. И я чувствую, как на меня накатывает волна дикого смеха. Со мной всегда так бывало, когда надо было торжественно молчать. Держусь изо всех сил. Рядом прыскает подружка. И меня прорывает. Я давлюсь, пытаясь остановиться и не смотреть в гневные глаза завуча и директрисы.

   Сворачиваю в школьный двор. Здесь мило. Даже очень. Как и в моём детстве, в центре огромная клумба с цветами, кусты аккуратно подстрижены. Мальчишки лет тринадцати толкутся.  Я прохожу мимо, спина чувствует их взгляды. Поднимаюсь на крыльцо. Дверь настежь. Осторожно вхожу. Ремонт. Продолжаю движение. Останавливаюсь у стенда с полезной информацией.  Зачем-то пытаюсь читать.

- Вы к кому? – оборачиваюсь на голос. Тётка с медицинской маской на лице. То ли от свиного гриппа прячется, то ли от запаха краски.
Хороший вопрос!
- М-м-м. – чёрт знает что такое. Слова не идут. Их нет…на всю мою голову  только одна дурацкая мысль «изюма в булке было мало»…