15. Кантор Исаак Меламед

15. КАНТОР ИСААК МЕЛАМЕД

(из повести «Житомирское детство»)

А. Грибер

У моей подруги детства Лены Меламед, которая жила в соседнем дворе, был очень знаменитый дедушка Исаак. А знаменит он был тем, что обладал потрясающей красоты голосом. Служил Исаак кантором в местной житомирской синагоге, где пользовался очень большим авторитетом. По рассказам людей, которые посещали синагогу, голос кантора Исаака просто завораживал.

Говорили, что в Москве тоже есть кантор с очень красивым голосом, которого звали Миша Александрович. Но где Москва, а где Житомир! Правда, однажды он приехал с концертами в Житомир, и меня, ещё маленького мальчика, повели на его выступление. И в самом деле, голос Миши Александровича звучал прекрасно.

Но московский кантор приехал и уехал, а наш, Исаак Меламед, всегда жил рядом с нами и радовал огромное число людей своим пением. Обычно во время каких-либо еврейских праздников Исаак выходил из дома во двор, где его ждали сотни слушателей, которые заполняли всё близлежащее пространство.

Когда Исаак начинал петь, казалось, что замолкали птицы и деревья переставали шелестеть своей листвой. Люди стояли, боясь шелохнуться, и только слёзы восторга катились по щекам. Исааку не нужны были ни микрофоны, ни акустика концертных залов. Его чарующее завораживающее пение проникало в сердце каждого почитателя его таланта. В его мелодиях слышались тоска и боль многострадального еврейского народа, а также радость и надежда, несмотря ни на что.

Многие слушатели не понимали слов песен и молитв еврейского контора Исаака. Но музыка его голоса и его мелодий так западали в сердце и душу каждого слушателя, что, казалось, всем всё было понятно и без слов.

Мой дедушка Гриша был очень дружен с Исааком Меламедом, жена которого – тётя Рива приходилась сестрой тёте Вере Пастернак. А семья тёти Веры была нашей второй семьёй. Так и дружили три семьи: Гриша и Катя Грибер, Янкель и Вера Пастернак, Исаак и Рива Меламед.

Дедушка Гриша всегда говорил мне:

- Слушай и запоминай голос дяди Исаака. Такого голоса больше нет ни у кого. Такие певцы – они от Бога и появляются они на этом свете раз в сто лет, а может быть и реже. Тебе очень повезло в этой жизни, раз ты слышишь, как поёт дядя Исаак.

Когда кантор Исаак Меламед умер, скорбный плач стоял в Житомире. Плакали не только евреи, плакали люди разных национальностей, кому довелось хоть раз услышать пение еврейского кантора.

Похороны Исаака Меламеда вылились в многочасовое и многокилометровое грандиозное шествие. Движение транспорта на некоторых улицах было остановлено. Гроб Исаака несли на руках, несмотря на то, что рядом ехала похоронная машина. На всём протяжении пути люди, которые находились на улицах города, подходили к гробу и касались его, произнося прощальные слова в адрес покойного.

Многолюдная траурная процессия передвигалась по всему городу какими-то зигзагами, переходя с улицы на улицу. Это было вызвано тем, что многие инвалиды и больные люди, которые не смогли сами прийти на похороны своего любимого кантора, попросили пронести его гроб около их домов, чтобы они сумели попрощаться с таким замечательным человеком. Я не могу забыть этих людей, которых выносили из домов на руках или прямо на кроватях и подносили к гробу. Бедные несчастные люди, плача и рыдая, молились над гробом, прикасаясь к нему, как к святыне.

Житомирское еврейское кладбище на Смолянке стало последним пристанищем кантора Исаака Меламеда. Вселенский стон стоял над городом. Такой искренней всенародной любви к простому человеку, который жил рядом с нами в соседнем дворе, я больше никогда и нигде не видел воочию.

Это было самым незабываемым и ярчайшим впечатлением моего детства!