Глава 33. Дымящиеся развалины

Утро было сумрачным. Начштаба, подполковник Колпаков, которого пока еще не уволили, так же мрачно и хмуро смотрел на  офицеров. – Если все, тогда по местам. – Подстелив приготовленный поролон, капитан поднял воротник и устроился за башней бронемашины. Ехать внутри с солдатами было теплее и безопасней, но тогда ничего не увидишь.  Машина осторожно пробиралась по пустынным, воняющим свежей гарью улицам. Офицеры вполголоса переговаривались разглядывая руины. Путь был не долог, попетляв по развалинам транспортер  завернул в полуразрушенный гараж. Бетонные балки боксов занавешены грязно-зеленой маскировочной сеткой. В проломы бетонных заборов ощетинившихся ржавой арматурой уткнулись бронетранспортеры с хвостатой пантерой. Ба-а, опять ОДОН, везет что-то на них.. Здесь завтрак только начинался. Солдаты бегали с котелками и пристроившись кучками на развалинах, торопливо ели. Колпаков подошел к местному начальству  – Что так поздно?
– Да повара.. – местный начальник вяло выругался. В отличие от рембазы, практически не пострадавшей от боёв, гараж был капитально разбомблен и разбит артобстрелом. Крыш почти нет, везде щебень, под ногами звенели осколки. Стук ложек заканчивался. Чаще зазвучали нетерпеливые команды, солдатские кучки соединялись, равнялись, на глазах превращались в единый строй. Откуда-то со стороны показалась толпа более рослых угрюмых людей – Омон – догадался Трофимов, какие-то они дикие. Заросшие и грязные бойцы здорово отличались от псковичей, корректных и сдержанных. Эти были более грубы и резки в движениях, словах. Наконец прозвучала короткая заключительная команда и рассыпавшийся строй разбежался по машинам. Транспортеры выли на пониженных занимая свои места в колонне. Отработанный дым стекал как вода вызывая удушливый кашель Побросав недокуренные сигареты, с утра табак шел плохо, полковые офицеры тоже подтянулись к своей коробочке. Последним залез Колпаков. Тронулись. Бронемашины с десантом шустро выворачивали на дорогу и резко наддавали ход. Граница своей, безопасной зоны заканчивалась под резкий звук предохранителей и лязг затворов.  Увешанные гроздьями людей машины уходили в неизвестный, враждебный мир. За считанные секунды колонна набрала бешенную скорость. Полковая  машина шла последней. Подсохшая дорога щедро пылила. Пыль скрипела на зубах, першила в горле. Миновав площадь, машины свернули на центральный проспект, с одинаковым именем во всех пост советских городах.  Проспект Ленина. Вот тут уж головами закрутили все, даже те кто презрительно щурился и изображал бывалого, которого трудно чем-либо удивить. Проспект застроен домами старой постройки. В отличие от стандартных микрорайонов, дома разноцветные. Зеленые, розовые, желтые. На нежной побелке, яркими, черными космами дым впечатан навек,  отчетливо, как знак беды. Пожарища выели внутренность домов, пустые остовы зданий мертвыми глазницами чернели на людей. Внутри груды мусора, скрученное железо перекрытий. Кое где обрушены стены. Как ребра из грудной клетки, торчат изогнутые  балки перекрытий, сломанные бревна. Человеческие пожитки на фоне пепелищ выглядят жалко и убого. Холодильники, столы, тумбочки.. – все разбросано и покрыто прахом и пеплом. А ведь ради этого лакированного барахла, люди гробили себя, близких, не жалели здоровья пускаясь во все тяжкие.. Зачем? Зачем оно все было надо, если это не помогло когда пришла беда от которой не спрячешься в холодильник и не заслонишься стиральной машинкой новейшей модели?  Фасады домов исклеваны выбоинами. Около стен, въехав на тротуар  приткнулись, да так и сгорели машины. В искореженных салонах торчали ржавые, обгорелые пружины. Под колесами промелькнуло и пропало что-то огромное, красное.  И только потом дошло, что это, раскатанный в лепешку сотнями колес, труп. Несмотря на ветер, густо воняло гарью и дымом. Это еще тепло не установилось, вот когда земля прогреется окончательно, запах разложения затопит все улицы. Похоронные команды собрали только то что сверху лежало. А еще были подвалы с умершими от голода, колодцы.
Ближе к центру становилось светлее и просторнее. Этажи уменьшались прямо на глазах. Это был не архитектурный изыск, камень выбит ураганным огнем. Апофеоз, центр, дьявольский глаз! Бывший Дом Министров, нареченный Президентским Дворцом вдрызг исхлестан всеми видами оружия. Пробоины, плиты свисающие на арматуре.. Здесь чеченцы на оконных рамах распяли первых, пленных русских солдат. Не российских, а именно русских выбирали для образцово-показательной казни.  Теперь,  здесь росписи победивших. Но как много вокруг убитой техники.. этот чертов дом как в ожерелье, ожерелье смерти. На площади изрытой воронками и неразорвавшимися снарядами, когда-то танцевали воинственный танец чеченцы. Бородатые аксакалы потрясая кинжалами прыгали друг за другом в древнем, языческом обряде заряжаясь злобой и жаждой крови.  От асфальта не осталось ничего. Крошево и железо. Железом нашпигованы обрубки деревьев вдоль набережной реки. Все, все срублено пулями и осколками! Торчат растопыренные толстые отростки, как пальцы изуродованной руки тянущейся к небу в немой мольбе. Небольшой детский парк тоже изуродован до неузнаваемости. Детские карусельки искорежены и повалены. Разноцветные кабинки в дырках и шрамах. Расстрелянное детство.. вонь взрывчатки и дыма. Навстречу летящей машине приближался двухэтажный, красно кирпичный дом стоящий на самой набережной. Еще издалека поразил яркий, необычайный цвет, как будто дом только отстроили из свежеизготовленного кирпича.  И только подъехав ближе стало понятно, что несколько рядов кирпича выбито огнем. Дом дореволюционной постройки, стены минимум полметра. Так вот, не осталось ни одного темного пятнышка старой поверхности. Ни одного! Снизив скорость транспортеры перебирались по единственной полосе полуразрушенного моста на другую сторону реки.  На строительном блоке, недалеко от дороги сидел солдат, и покачивая сапогом смотрел на проезжающие машины. Автомат на шее, бронежилета нет, бушлат расстегнут и только по лихо надетому набекрень черному берету и кусочку черной тельняшки, можно догадаться что сей воин из славного братства морской пехоты. О них в Грозном ходили легенды. Матросы бились лихо. Боевиков в плен не брали, к чему обременять органы лишней работой?  Что б морпех сам сдался в плен, тоже не слыхал никто. В грохочущих ущельях улиц, окруженный отряд матросов расстреляв все патроны, в тельняшках, поднялся  в штыковую. Боялись их боевики, трусили.
Аккуратно съехав с моста юркие машины снова набрали ход. На той стороне смертельно раненая высотка. Бомбовый удар сокрушил полдома. Завалы плит и перекрытий громоздились у подножья. Было видно как в вышине люди копались во вскрытых квартирах. И опять техника, много битой техники.. Целая, на первый взгляд, МТЛБ  с распахнутыми люками приткнулась к обочине дороги. Бок гусеничного тягача  пробит частыми рваными дырками.  Из крупнокалиберного расстреляли.  Почти на самом перекресте три БМП-2 вставшие треугольником и развернувшие пушки в разные стороны. Да так и сгорели, все вместе. Корпуса сожженных машин подернулись ржавым саваном. А от танка осталась только развороченная рама. Опрокинутая башня валялась далеко в стороне. Ох, как погано.. До чего все  было страшно.. Страшно и … красиво. Взорванные махины зданий, огромные пробоины в стенах. Пятна огромных черных пожарищ и звенящая тишина разбитых улиц, придавали  городу  безумный колорит. Грандиозный размах безумства поражал, будил темные стороны естества.  Можно конечно, все это заснять на видеокамеру, и сидя перед телевизором возбужденно рассказывать скучающим друзьям-подружкам.. Только что, в том экранчике увидишь? Разве бездушная электроника  может передать мощь и грандиозный размах  безумства? Свежий запах пожарища, горя? Вонь гниющих под завалами тел, потревоженной штукатурки и резкий запах взрывчатки? Изуродованные дома, и зверино-животный страх, в глазах уцелевших людей?  Да никогда..  ничего этого не объяснить скучающим друзьям. У них совсем другие мысли. Мирные, домашние, как свежие пирожки с капустой. Нет брат, тот кто это увидит, нормальным не станет больше никогда. Нормальным в их понимании. Потому что ты, человек совсем другого измерения. Война в один миг прочистила мозги, да так, что в сгоревшем пепле барахла лучистым светом засверкали совсем другие ценности. И обратного хода не было. 

2

Бронетранспортер выскочил на площадь, «Минутка». Звали  её так за открытый подземный павильончик-переход в котором вдоль стен стояли кабинки телефонов-автоматов и забегаловки кафе, в которое забежав на минутку можно было что-то быстро перехватить на скорую руку. Все это осталось в прошлом. Кругом искореженный снарядами бетон, закопченные фасады, зияющие обгорелой чернотой провалы окон, усыпанный ковром осколков, асфальт дороги. В порталах подземных переходов расположились десантники. Сооруженные из газовых плит,  холодильников и прочего барахла бугрились баррикады. Тут же стояли заваленные металлической утварью боевые машины десанта и черными зрачками пушек внимательно рассматривали проезжающую технику.  Лишних на позициях не было, лишь кое-где виднелось несколько дежурных бойцов. Солдаты в грязном, порванном  обмундировании сидели в укрытиях и пестрых, вынесенных из квартир креслах. Курили, настороженно посматривали на проезжавших. Оружие на коленях. Движение в ранний час было небольшое и встречные машины редки. На стене девятиэтажки бросилось в глаза цветное панно – «Мир народам Кавказа», с порхающими голубями. А на стене здания силовой подстанции  висел другой плакат – «Победа или смерть»! И чеченский волк. Что ж.. – Трофимов одобрительно кивнул головой, вот так и надо вопрос ставить – Война до последнего боевика! Разбудит волк,  медведя.
Колонна вывернув на площадь свернула в частный сектор. Поворот, еще поворот, улицы стали теснее. Все меньше следов войны, разрушений. Втянувшись в длинную узкую улицу колонна встала. – Наверное приехали – высказался  Колпаков. Ему никто не ответил. После бешенной гонки протирали запорошенные глаза, чихали, кашляли, матерились прочищая отверстия. С впереди стоящих машин солдаты посыпались на землю и растекаясь по улице тоже чистили лица. Старшие потянулись к голове колонны. Зазвучали команды, сбившись в группы солдаты с омоновцами распределились по улицам. Одновременно двинулись вперед. – Нам куда? – спросил кто-то из офицеров подошедшего Колпакова.  Начальник штаба иронично блеснул очками и аристократическим жестом вынул сигарету. Командир разведроты тут же щелкнул зажигалкой. – Куда, куда! Сношать верблюда, пока лежит, а то убежит! За ними, опыт перенимать! За чем же мы еще приехали? Не расходиться, пошли вот по этой улице.  Фигуры в «Снеге» сноровисто проверяли дома, этим занимались только омоновцы. Позади их, держа оружие на изготовку  шли солдаты. Эти в дома не заходили, держали под прицелом местность прикрывая группу обыска. Глядя на дома не скажешь, что где-то рядом шли кровопролитные, жестокие бои. Усыпанная багряной листвой земля, безлюдье. Тишь да гладь! Но кое-где окна заколоченные. Из некоторых окошек выглядывали. Около ворот стояли бабы в черных ватниках, щелкали семечки и с любопытством смотрели на внезапно появившихся солдат, нарушивших тишину. – Нет никого.. – услужливо подсказали женщины. Из любопытства, офицеры тоже  заглянули в несколько осмотренных домов. Дом как дом, пустой. Хозяева вывезли всю мебель, остались голые стены. На полу валялись пустые стеклянные и жестяные банки. В углу разбитый магнитофон, грязный спальный мешок на «молниях» из камуфлированной плащевки. Такие Трофимов видел журналах с рекламой нового вооружения и снаряжения. Разбросанные автоматные патроны. Логово чьё-то было.  В следующем брошенном доме тоже пусто. В распахнутом погребе виднелись пыльные бока банок. Трофимов сглотнул слюну – не плохо было бы сейчас компотику-то.. Хозяйственная струнка стонала и трепетала от вожделения, но посмотрев на соседей Трофимов постеснялся мародерничать.  Да хрен с ним, с компотом с этим..
– Все, пошли назад, нагляделись! – скомандовал начальник. Допустим, это было не так и по лицам было видно что офицеры не прочь ознакомится с процессом поближе. Но все послушно потянулись из дома на улицу. Собравшись огляделись, вроде бы никто не отстал. Поплутав в перепутье закоулков, бронемашина вывернула на основную трассу, с воем набирала скорость. Транспорта на улицах заметно прибавилось но гражданских машин не видно. Перед поворотом на базу транспортер встал. – Куда? – спросил  шефа командир разведроты удивительно походивший на Дудаева. – Я же говорил.. – начальник штаба свирепо выругался.   Разведчик хитро прищурился – Все передвижения машины должны фиксироваться на карте, а при изменении маршрута необходимо докладывать в штаб, вы разве не знаете?
– Впервые слышу. Ну, считай ты мне уже доложил, давай поворачивай!
– Как скажете, давай поворачивай – разрешил похожий на Дудаева, разведчик, водителю.
Небольшой базарчик шумел  в тупике красных пятиэтажек.  – Пять минут! – определил начальник штаба торопливо спрыгивающим офицерам. В густой толчее народа, только русские лица. Старики, женщины. Продает кто что может, но можно и поменяться, у кого в чем нужда.  Продавцов явно больше чем покупателей. Мест за прилавками не хватало и многие торговали с рук стоя или переходя с места на место. На влившихся военных сразу обратили внимание. Они, основные покупатели, с деньгами. Молодые женщины жадно ловили взгляды и напряженно улыбались. Кто просительно, кто заискивающе. Поймав несколько таких откровенных взглядов, капитан  покраснел и стал торопливо выбираться из толпы. Бабы не виноваты что жрать хочется,  к тому же на них, как правило, дети и старики. Во всех войнах женщины  расплачиваются  первыми.  Противно.. попроси кто у него деньжат просто так, отдал бы не задумываясь. Но никто не просил, а совать деньги самому.. ну это глупо, что ли? Выбравшись из толпы капитан физически ощутил как спала липкая, противная пелена. И как такое может кому-то нравится? А ведь нравиться.. и тем кто торгует и тем кто продает. Поразмышляв еще немного на моральную тему капитан выбрал самую жалкую старуху и хотя водка была абсолютно не нужна, приценился. Старуха, жалобно зашмыгала носом и распустив морщины назвала такую цену.. Трофимов купил не торгуясь, но легче от этого так и не стало.