Лихоманцы

                Повесть.


                Куда уходит детство…
                ( Из песни ).
               
1….Неожиданность.


В конце мая, когда до летних каникул оставалось совсем ничего, когда на улице уже было тепло и некоторые храбрецы вовсю купались, мама объявила, что намеревается отправить меня на лето в деревню к бабушке.
-В деревню?! – Захватило дух от радостной неожиданности.
-Да, в деревню. – Повысив голос подтвердила мама. – А что, тебе что-то не нравится? Может быть ты не хочешь? Или ты хочешь опять остаться дома с тетей Валей?
-Да я… - Начал было я, но мама сердито перебила:
-Пока еще не тебе решать когда и куда мы отправим тебя на каникулы, понял? И поэтому ты будешь выполнять только то, что захотим мы с папой, а не то, что хочется тебе. К тому же нам надоело постоянно выслушивать жалобы от тети Вали, которая уже не знает куда деваться от твоих проделок. Может быть побывав в деревне и узнав как там тяжело жить, ты наконец-то начнешь вести себя как подобает нормальному ребенку и хоть чему-нибудь научишься в жизни.
Нет, я совсем не был против деревни. Напротив, я всей душой рвался туда, чтобы наконец-то узнать то, о чем мне так часто доводилось слышать от родителей, одноклассников или друзей.
Я знал, что в деревне живет бабушка, что там всегда хорошо, что там огромное количество ребятишек, с которыми будет весело проводить время, что в речке несметное количество рыбы, которая буквально бросается на голый крючок.
Судя по рассказам папы, до самой армии он жил в деревне и никогда не приходил домой без улова, что в последнее время с ним случалось довольно редко.
Я знал, что у бабушки есть кормилица корова. Почему «кормилица» я никак не мог взять в толк. Что всегда есть молоко, которое я очень люблю и что я наконец узнаю, какое оно когда парное. Что там можно без боязни купаться в чистой и неглубокой речке, и что там можно будет ночевать на сеновале, закопавшись в ароматно пахнущее сено.
Кроме того я мечтал покататься верхом на лошади, побродить по лесу в поисках огромных и неизвестных мне, белых грибов и непременно помыться в чудодейственной деревенской бане.
К тому же мои друзья, которых родители постоянно отвозили на каникулы в деревню, с гордостью рассказывали о невероятных и веселых приключениях поджидающих там на каждом шагу.
Все это хотелось увидеть и испытать, и я с радостью начал собираться.
Мои сборы были недолгими.
Первым делом я запихнул в рюкзак мячик, который совсем недавно выпросил у родителей. Потом пистолет. Он стрелял писторами так громко, что звук выстрела был похож на настоящий. После некоторых раздумий в рюкзаке был устроен гараж для любимой машинки, она могла ездить от батареек и в боковом кармане притаились зеленые, раскрашенные как настоящие, солдатики.
Мама же собирала меня по-своему.
Она безжалостно выбросила все справленное мной и, полностью игнорируя мольбы оставить хотя бы мячик, набила рюкзак вещами, которые, как мне казалось, будут совершенно в деревне не нужны. К тому же она на полном серьезе пригрозила наподдать, если я все-таки возьму с собой что-нибудь из игрушек.
«Вот скажите на милость, - сидя на диване и обиженно надув губы думал я, - зачем в деревне нужно столько штанов и рубашек? Я что, каждый день вымазывать их буду? Сами же говорили, что дети в деревне бегают босиком и в шортиках или трико».
Но спорить с мамой все же не стоило, так как в последние дни она была явно не в духе.
Папа в сборах участия почти не принимал, полностью предоставив этот вопрос маме, и только ухмылялся, когда она в очередной раз, из-за какого-нибудь пустяка, повышала на меня или на него голос.
А мама нервничала, причем нервничала очень сильно, и причину я понял только после того, когда впервые в жизни услышал слово «свекровь».
Что ее так пугало в этом слове я не знал, потому что не знал, что оно вообще может означать, одно было ясно, это какая-то родственница, которая не очень волновала отца, но очень беспокоила маму.
-Папа, - подошел я к отцу для выяснения значения этого слова, - кто такая «свекровь»?
-Моя мама. – Буркнул он, не отрываясь от любимой газеты.
-А бабушка тогда кто?
-Моя мама и мамина мама.
Было не очень понятно и я снова полез с расспросами:
-Папа, если твоя мама мне бабушка, то тогда кто такая свекровь? Это что, еще одна бабушка?
Отец отложил газету и внимательно посмотрел на меня:
-Для тебя моя мама - бабушка, а для мамы она свекровь.
-А мамина мама тогда кто?
-Тебе бабушка, маме мама, а мне теща.
Объяснения были несколько туманны, но суть я все же уловил, получалось, что у каждой бабушки есть еще одно имя, которое ко мне почему-то отношения не имеет. К тому же папа не очень хотел распространяться на эту тему и заявил, что я ему мешаю и все узнаю, когда придет время.
Чем я помешал ему, было непонятно, но продолжать расспросы не стоило – папа не стал бы ругаться и доказывать что-либо, как мама, а просто поставил бы в угол или отвесил подзатыльник.
Мама же продолжала нервничать. Она беспрестанно суетилась, несколько раз бегала в магазин, чтобы выбрать свекрови подарок получше, и постоянно стенала, что самая несчастная, что ей никто не помогает и что черт ее дернул выйти замуж за такого обалдуя, как мой отец. Папа не спорил и ухмылялся, продолжая читать любимую газету.
Я тоже не находил себе места и боялся, что родители могут передумать и, как в прошлый год, оставят с теткой Валей, которая вечно заставляет чего-нибудь делать по дому и ограничивает время гуляния. Я даже стал лучше учиться, хотя это не уже не могло сказаться на годовых оценках. Впрочем и без того свой второй год обучения я закончил очень даже неплохо, лучше чем первый, благодаря особым санкциям со стороны родителей.
Родители, после того, как я закончил первый класс почти с одними тройками, применили особый вид наставления – ремень. Это сразу же заставило пересмотреть взгляды на учебу, подтолкнуло к усердию и повысило успеваемость.
Второй класс был закончен на четыре и пять.


               
                2….  Дорога.


В день отъезда мама разбудила раньше обычного. Она заставила умыться, почистить зубы, что я терпеть не мог, одела во все чистое и новое, накормила, отругала за неуклюжесть, я, как ни старался быть аккуратным, все же умудрился пролить чай на новенькие штаны, нацепила на спину рюкзак и заявила:
-С этой минуты мы в дороге и за любую выходку ты у меня схлопочешь без промедления. Понял?.. Что молчишь?
-Понял. – Сдержанно кивнул.
-От меня тоже не задержится. – Добавил к маминым словам папа, защелкивая замки здоровенного чемодана.
-Ты нас понял? – Еще раз переспросила мама и чему-то улыбнулась, когда я снова согласно кивнул.
Конечно же я понял! Главное чтоб не оставили, а там видно будет, как знать, может и минует меня очередной, как я всегда считал, незаслуженный и несправедливый, но всегда крепкий, папин подзатыльник.
-Присядем. – Скомандовал папа и, через минуту, взялся за ручку чемодана. – Ну, с богом.
К моему удивлению дорога не заняла много времени, добирались всего один день. Утром сели в автобус, к обеду доехали до какой-то незнакомой станции, там пересели в другой, и к вечеру прибыли на остановку, от которой надо было еще идти пешком.
Всю дорогу до станции, где мы делали пересадку, я пялился в окно и считал пройденные автобусом километры, несколько раз показал язык и скорчил рожу незнакомым мальчишкам, мимо которых проезжали. Мальчишки не успевали ответить, наверняка злились и показывали в след автобусу кулаки.
Я представлял себе как это могло выглядеть и ликовал.
«Пусть злятся, пусть грозятся когда-нибудь встретить!»
После пересадки подружился с братьями близнецами, попутчиками, которых, как и меня, родители везли на каникулы в деревню.
Близнецы, что меня очень удивляло, были совершенно одинаковые: лопоухие, с выпученными голубыми глазами, вертлявые и подстриженные под «польку». Одежда на них тоже была одинаковой и поэтому отличить их не представлялось никакой возможности.
Играть с близнецами было интересно но, когда мы чересчур расшумелись, нас рассадили по своим местам. При очередной попытке вновь перебраться к братьям мама недвусмысленно погрозила мне пальцем.
Пришлось подчиниться и почти два часа скучно смотреть в окно, за которым мелькали только сосны и ели.
Деревня находилась далеко от остановки и мы еще долго топали по пыльной дороге, которая петляла по темному, немного страшному и совсем неинтересному лесу.
А лес был большой. Высоченные ели и сосны закрывали солнышко. Казалось они достают макушками небо, которое виделось узкой полосой над головами и которое уже начинало темнеть от приближающегося вечера. К тому же в лесу было сыро и холодно, а злющие комары, населяющие его и, видимо нежелающие нашего присутствия в местах их обитания, то и дело пытались укусить в незащищенные одеждой места.
Пеший путь, да еще с тяжелеющим на каждом шагу рюкзаком, забрал оставшиеся силы. Я никогда не думал, что дорога может дать такую усталость и поэтому, когда нас на пороге, встретила бабушка, отругала, что не дали телеграмму и усадила ужинать, уснул прямо за столом.
Снилась веселая, солнечная, цветная, радужная деревня. Снились добрые коровы, по очереди предлагающие парное молоко, каким с вечера напоила бабушка. Снились огромные, серебряные и говорящие лещи. Они приглашали на рыбалку. Снились деревенские ребята, которые почему-то были все из нашего, городского двора. Снилась баня.


                3…. Утро в деревне.


Сон прервал громкий петушиный крик. Петух надрывался целый час и его кукареканье всполошило весь дом.
Под сенником, куда меня сонного отнесли вечером, доносилась шумная суета.
На дворе протяжно и зычно мычали коровы, блеяли овцы и заливисто лаяла собака. Куры встревожено кудахтали на насесте, а из дальнего угла доносился взбудораженный визг поросят.
-Что они с ума все посходили что-ли? – Сонно проворчал я, крепче укутываясь в одеяло, под которое нахально проникала утренняя прохлада.
-В деревне всегда так. В деревне с петухами встают. – Отозвался отец, который уже встал и спешно куда-то собирался.
От его разъяснений легче не стало, но сон уже был прогнан и я поворочавшись, а затем решив посмотреть что же все-таки там такое происходит, выбрался из-под одеяла.
-Ты чего й т? – Удивилась бабушка, увидев на крыльце ненаглядного, покрывшегося мурашками и еще не продравшего ото сна глаза, внука.
В ответ я пробурчал что-то неопределенное, поежился от холода и шмыгнул обратно в дом.
В доме было тепло и пахло неизвестными до сегодняшнего дня запахами. Пахло не едой, не табаком, не папиным одеколоном или мамиными духами, пахло непривычным, новым, незнакомым. Лишь много лет спустя я понял, что это за запах, это был запах деревни, точнее деревенского уклада жизни.
К моему удивлению печка, которую папа вчера назвал «русская», уже топилась. Дым выходил из нее серыми клубами, но не попадал на кухню. Что-то его останавливало и втягивало обратно в печку.
Я сунулся было глянуть куда его затягивает, но тут же отскочил в сторону – от печи шел нестерпимый жар.
-Молочка будешь? – Появилась в дверях бабушка.
-Ага. – Обрадовался предложению я и торопливо забрался за стол.
Бабушка достала из-под стола крынку, взболтала ее, налила большущую кружку и поставила передо мной:
-Ешь милый, ешь. В городе такого не бывает. Если хочешь хлеба, то возьми в корзинке, а я ужо… – Она указала на заботливо прикрытую полотенцем деревенскую хлебницу, которая стояла на подоконнике, скрылась за дверью, и через секунду с улицы донесся ее хлопотливый, кому-то что-то наказывающий, голос.
Суета продолжалась недолго и совсем скоро бабушка, дядя Володя, его жена тетя Зина и мои отец с матерью, появились в доме.
-А ты че не спишь? – Глянул на меня дядька своим, как я успел уже заметить, всегда сердитым прищуренным взглядом.
Я открыл рот, чтобы ответить, но опередил папа:
-Пробудили его. Не привык он еще к утренней, деревенской жизни.
-А-а-а. – Усмехнулся его словам дядька, достал с полки кринку с молоком, налил в кружку, в два глотка осушил ее, вытер рукавом губы и вышел на улицу.
-Володь! – Окликнула его жена.- Ты на обед будешь?
-Постараюсь. – Отозвался он уже с улицы.
-Может с собой собрать?
-Неа, ненадо!
-Куда это он? – Поинтересовался я.
-На табор. – Ответила тетя Зина.
-На табор? – Удивился я. В голове моментально возникли цыганские кибитки.
-Ну да, на табор. Он там на тракторе работает. Понял?
-Угу. – Кивнул я, сделав вид, что понял, хотя запутался еще больше. Дядька, работающий на цыганском таборе? Да еще трактористом? Не-ет, тут что-то не то…
Отец, который понял мою полную некомпетентность в этом вопросе, пояснил:
-Табором тут называют специальные мастерские, в которых трактора и комбайны ремонтируют. А ты, наверное, сразу про цыган подумал?
-Ага.
Тетка хохотнула на мое невежество и поинтересовалась:
-Рогульку будешь?
-А что это такое? – Удивился я новому слову.
-Вот. – Тетка положила передо мной что-то неказистое, очень похожее на большую, только какую-то серую, ватрушку с загнутыми к верху, чуть зажаристыми кромками.
-Это что, рогулька?
-Рогулька, милый, рогулька. – Отозвалась хлопотавшая у печки бабушка. – Я вчерась, когда ты уже спал, пекла. С картошкой, с творожком. Кушай, миленький, кушай. Хорошие нынче удались.
Вид рогульки глаз не радовал и я, сначала опасливо, а затем распробовав, большими кусками начал уплетать за обе щеки.
Рогулька действительно была очень вкусной, особенно корочка, покрывавшая получившуюся печеной картошку.
Но утро есть утро и после сытного завтрака, и не прошедшей усталости после вчерашнего путешествия, вновь потянуло в сон.
Проснулся к обеду.
Сквозь стены сенника просачивался далекий и непонятный, монотонный гул, а возле дома вновь слышалась суета. Ко всему этому добавился звук работающего трактора, который почему-то тарахтел возле нашего дома.
«Дядя Володя приехал. – Догадался я. – Значит сейчас обед. Он на обед обещал приехать».
Вскакивая, не рассчитал высоту кровати, которая была почему-то установлена высоко и неудобно, и грохнулся на пол. Вскочил, ругнулся на собственную неуклюжесть, почесал зашибленную коленку, натянул трико, влез в кеды и, надевая на ходу рубашку, поспешил в дом.
-Здоров ты дрыхнуть. – Встретил меня дядькин бас.
-Не донимай мальца! - Моментально отреагировала бабушка. – Пусть спит! С дороги поди.
Дядька не стал спорить и бабушка поспешила усадить за стол.
-Пусть умоется. – Вновь подал голос дядька.
-А где?.. – Начал осматриваться я в поисках двери в ванную.
-Пойдем, милый, пойдем. Я покажу. – Засуетилась бабушка и повела в сени.
Она подвела меня к любопытному устройству с торчащим вниз железным штырем, назвала его «умывальником» и показала как пользоваться. Это оказалось совсем просто, надо было подтолкнуть штырь вверх и небольшая порция воды тут же выливалась на подставленные руки. Наскоро вытерев руки и лицо висевшим на гвоздике полотенцем поторопился к столу.
Деревенские щи были просто потрясающими. Я уписывал их с огромной скоростью, а бабушка стояла рядом и смотрела на мой здоровый аппетит. Каждая морщинка ее лица светилась радостью, счастьем и любовью.
Бабушка мне нравилась. Все у нее было вкусно, приятно и просто. Она не бранилась, не заставляла делать то, чего не хочется и всячески старалась угодить внуку. Но вот дядька совсем не нравился. Он начинал требовать, заставлял соблюдать порядок, и с первых дней ставил на место. Я никогда не любил рамок, любил свободу, любил делать, что хочется и за это частенько попадал в угол.
Тетка Зина пока еще молчала, но то и дело бросала в мою сторону косые, весьма неприветливые взгляды. Чувствовалось, что я ей не совсем по душе.



       4….  Первые знакомства.


-Сережа! Сережка! – Громко звала меня с улицы мама, оторвав от телевизора.
-Че, мам? – Выскочил я на зов.
-Надо сходить в магазин за хлебом. – Сказала она и пояснила. – Мы с папой сегодня уезжаем и надо собираться в дорогу.
-А где магазин?
Мама вопросительно глянула на бабушку, которая торопливо начала объяснять:
-Пойдешь прямо по улице и во-он там, - она указала на большой дом, возле которого  стояло большое, раскидистое дерево, - повернешь направо. Пройдешь чуть по той улице, а там и сам увидишь.
Затем она сунула мне в руку полтинник, погладила по голове и отпустила.
Магазин оказался не так уж и далеко.
Быстренько купил четыре буханки и, выбегая на улицу, налетел на двух пацанов, один из которых, от моего сильного и неожиданного толчка, не устоял на ногах и полетел в густые заросли жгучей крапивы.
Взвыв от боли и обиды, парнишка выскочил обратно и набросился на меня с кулаками. Его друг не стал дожидаться итога поединка и поспешил ему на помощь.
Драка в первый же день, да еще с двумя, не входила в мои планы предстоящего проживания в деревне. Но планы планами, а реальность реальностью - жизнь постоянно вносит в любые планы поправки.
Не знаю как бы я выглядел, продлись драка еще какое-то время. Выручила незнакомая женщина, внезапно появившаяся возле магазина и вступившаяся за меня. Она громко пропесочила ребят, которые тут же сбежали, предоставив мне возможность подсчитать «ордена» и всласть нареветься.
Буханки хлеба выглядели не лучше хозяина, они были такие же побитые и вывалянные в пыли.
-Ой, батюшки! – Всплеснула руками бабушка, увидев драгоценного внука в «потрясающем» виде. – Кто это тебя так?
-Не знаю. – Угрюмо буркнул я.
На ее голос выглянула мама и пораженно уставилась на любимое чадо:
-Вот это номер! Где ж ты успел то, милый мой?
-В магазине. – Шмыгнул я носом, прикидывая стоит ли в данный момент реветь.
От мамы можно было ожидать всего, она могла пожалеть, что бывало не так часто, но могла и наказать, если бы ей показалось, что я не прав.
-А кто? И за что?
-Не знаю.
Это было почти правдой. Я знал за что, но не знал от кого.
-Нет это ужас какой-то, - развела мама руками, - не успел приехать и уже подрался. Господи, как ты все это успеваешь?
-Не ругай его, дочка. – Вступилась бабушка. – Что в жизни не бывает.
-Да как же не ругать, мама? Ни дома покоя от его проделок нет, ни здесь. Это просто тихий ужас! Ну что мне с тобой делать, а? Я уже и оставлять тебя здесь боюсь.
От последних ее слов я вздрогнул: « Только бы не отвезли домой!»
Тем не менее, ругаясь и грозя поставить в угол, мама доставала аптечку.
Бабушка, не встревала в монолог матери, она намочила полотенце и начала вытирать от пыли и грязи мои лицо, руки и ноги. Но на это я не обращал внимания. Интересовало другое, что мама достанет из аптечки. Если зеленку, то куда ни шло, но если йод….
Мама достала пузырек с йодом и я приготовился дать реву. Но она повертела его в руках, сунула обратно и вытащила зеленку.
У меня отлегло от сердца.
Лечение длилось несколько минут, в течении которых я все же подвывал, вздрагивал и дергался от неосторожных прикосновений к подратым местам.
-Серега! Сережка! Выдь на минутку! – Позвал кто-то с улицы.
-Иди, тебя зовут. – Подтолкнула к выходу мама.
На улице ждал дядя Володя, который при моем «сказочном» появлении сразу же вышел на улицу, чему я тогда не придал никакого значения.
Дядька был не один, он крепко держал за ухо рыжего паренька – одного из моих обидчиков.
-Этот?! – Спросил он, когда я появился на крыльце.
-Пусти-и! – Плаксиво канючил рыжий, глядя пунцовым лицом в мою сторону и тщетно силясь отцепить от уха крепкую руку дядьки.
Я остановился в нерешительности.
-Так он или нет? – Повторил вопрос дядька, заметив мое замешательство.
-Не, не он. – Качнул я головой, решив не напрягать обстановку. Жить и играть в ближайшее время с местными предстояло не дядьке, а мне.
-Ну как знаешь. – Не стал спорить дядька, отпустил жертву и не дав ей далеко уйти, отвесил крепкого пинка.
-Чего дерешься! – Схватился за заднее место рыжий, при этом резво отпрыгнув в сторону. – Он же сказал, что не я!
-Иди, иди. – Двинулся на него дядька. – А то еще заработаешь.
Мальчишка не стал дожидаться претворения угрозы в жизнь и припустил по улице, злобно оглядываясь на бегу в нашу сторону красным от обиды лицом.
-Не водись с ними. – Посоветовал Дядька, посмотрев еще раз в сторону убегающего пацана.
-Почему?
-Плохие ребята. Везде лезут, куда их не просят, «Лихоманцы» чертовы… чтоб их.
Так я впервые услышал про «Лихоманцев» и еще не предполагал, что сам стану одним из тех, на кого постоянно, с недоверием и ожиданием какой-нибудь пакости, будут коситься жители бабушкиной деревни.


           5….  Баня.


Родители уехали ближе к вечеру.
Бабушка пробовала уговорить их остаться на денек другой, но папа и мама, сославшись на то, что у них горит какая-то путевка и что билеты уже на руках, не остались.
Напоследок они порекомендовали бабушке не очень лелеять меня, потому что могу стать неуправляемым и если очень заслужу «попотчевать» ремешком.
Их совет мне крайне не понравился. Я знал, что имею дурную привычку попадать в неприятные истории, к тому же мне очень хотелось хотя бы в деревне пожить без наказания.
Родителей проводили до автобуса, пожелали счастливой дороги и хорошего сочинского загара.
На обратном пути бабушка сказала:
-Ну вот, проводили твоих. Жаль, что они так рано уехали, на завтра мы собирались баньку истопить, грехи недельные смыть. Ты был когда-нибудь в деревенской баньке?
-Нет.
Я вправду никогда в жизни не был в деревенской бане, но о ее чудесных свойствах был наслышан от родителей, которые постоянно ностальгировали по ней, собираясь в «плохую» городскую.
Я знал, что деревенская баня молодит, делает организм легким, как перышко, что болезни отступают и после нее можно, без какого-либо ущерба для здоровья, запросто облиться холодной водой, вываляться в колючем снегу и даже прыгнуть в ледяную прорубь.
Вообще в моем представлении деревенская баня должна была быть  просторным, чистым, белым помещением с золотистыми кранами, хрустальной водой и самыми лучшими шампунями, которые никогда не щиплют глаза.
Нашу, городскую мы с отцом посещали регулярно, отец любил ходить в баню, каждый раз он загонял меня в парилку, которую я терпеть не мог и заставлял хлестаться веником. В той бане всегда были жуткие очереди, вечная толкотня мужиков с тазиками возле кранов и постоянно, неизвестно отчего, скользкий пол.
Деревенская баня должна была быть чем-то особенным. А как же иначе, с такими то свойствами.
На следующий день, с утра, началась предбанная суета, дядька носил из колодца воду, тетка наносила дров и растапливала печь, а бабушка хлопотала с бельем, наглаживая его здоровенным, черным и пыхтящим дымом утюгом.
Вскоре из окон и дверей бани клубами повалил черный дым. Мне это не понравилось, рушились мечты о чистых и белых стенах. На мой вопрос о дыме бабушка погладила по голове и успокоила.
-Так надо, внучок, - сказала она, -  все идет хорошо. Издревле на Руси бани топились только так, по-черному, стены должны пропитаться добрым, лечебным духом.
«Наверное, потом мыть баню будут». - Подумал я и успокоился.
Весь день я не находил себе места, и хоть снаружи баня выглядела не очень опрятно, не терпелось увидеть деревенское чудо с лечебными запахами, необыкновенностью и чистотой, почувствовать на себе ее чудодейственные свойства.
Когда тени стали длиннее и запахло приближающейся вечерней прохладой, дядька сообщил:
-Жар в пору.
-Вот и хорошо. – Обрадовалась бабушка. – Бери Сережку и идите. Мы с Зиной после вас. Да не затягивайте, еще Мария с Никаноровной со своими сулились подойти.
-Ладно. – Сказал дядька и взял приготовленное для него белье. – Серега! Собирайся, да поживее.
Я давно был готов и, услышав приказ, припрыжку поскакал по протоптанной, извилистой тропинке.
Дядя Володя молча шел сзади и чему-то улыбался.
В предбаннике он степенно разделся, аккуратно развесил белье, выбрал  веник и открыл дверь в баню:
-Ну, племяш, залетай, сейчас я из тебя всю городскую дурь выгоню.
Я опасливо заглянул в отворенную дверь и… оцепенел. Вместо ожидаемой чистоты и сверкающих кранов с хрустальной водой взору предстали жуткие, черные стены, клубы серого плотного, почти достигающего пола, пара, дощатый, непонятного цвета, пол, искрящиеся и шипящие как злобные змеи, сваленные кучей в дальнем углу, огромные камни и несколько деревянных бочек, поставленные вдоль дальней стены.
-Ну, чего встал. – Нетерпеливо подтолкнул дядька, чем вывел меня из оцепенения.
В один прыжок я оказался возле скамейки, сгреб одежду и попытался выскочить на свежий воздух.
-Куда?! – Поймал за руку ничего не понимающий дядька.
-А-а-а!!! – Испуганно взвыл я косясь на вываливающиеся клубы пара. – Отпусти-и-и!!! Я только посмотреть пришел!!!
От неожиданности и удивления дядька открыл рот и ослабил хватку, я тут же этим воспользовался, вырвался и пулей вылетел на улицу.
-Постой! Сережка, куда ты?! – Высунулся в дверь дядя Володя и увидев, как я улепетываю в неизвестном направлении, ругнулся. – Ну и черт с тобой, ходи теперь грязный.
Я мчался со всех ног. В калитке налетел на бабушку, немало удивившуюся появлению внука, который должен был получать удовольствие в бане.
-Ты куда, постреленок? – Попыталась поймать.
Я лихо увернулся и моментально сообразив, что могут опять отвести в страшное место, рванул на спасительную улицу. Перебежав дорогу, проскакал между чужими дворами и, увидев чуть в стороне кособокий, с почерневшими от времени стенами и дранкой, сеновал, метнулся к нему.
Мне почему-то показалось, что именно там меня не найдут, что сеновал именно то место, где можно спастись от того страшного, что пришлось созерцать в «великолепной», со всеми лекарственными и прочими премудростями, бабушкиной бане.
Зарывшись в сено перевел дух и прислушался. Поблизости было тихо, только откуда-то издалека доносился обеспокоенный бабушкин голос.
Торопливо оделся и притих.
Очень скоро голоса бабушки и тетки Зины зазвучали возле сеновала. Они постояли, покричали, потом решили, что вряд ли я спрятался так близко и, продолжая поиски, направились куда-то в сторону.
«Фу у у, - перевел я дух, - не нашли».
Но выходить было рано. Я понимал, что прятаться придется до тех пор, пока все не помоются и баня не остынет.
Неожиданно рядом послышались мальчишеские голоса.
Ребята остановились совсем рядом и о чем-то ожесточенно заспорили.
Сначала я лежал тихо, как мышь, но вскоре любопытство восторжествовало - захотелось взглянуть на споривших и выяснить причину разногласия. Стараясь не шуметь начал откапываться.
Шорох с сеновала не пролетел мимо ушей ребят и один из них, прекращая никчемный спор, настороженно, понизив голос до шепота, спросил:
-Слышал?
-Ага. – Ответил второй.
-Что это?
-Не знаю. Может медведь?
-Ты че, дурак? Откуда тут медведь?
-А че, может и медведь. 
-Да ну тебя….
-Че «да ну»! Может он там сидит себе и ждет.
-Кого? Нас что ли?
-Не-е, не нас. Медведи на людей не нападают. Медведи коров любят. Он, наверное, корову хочет стащить. Я читал, что медведи коров хватают, в лес утаскивают, а потом съедают. Давай в него камнем кинем. Он испугается и обратно в лес убежит.
-Давай.
Через несколько секунд в меня полетело все, что валялось возле сеновала. 
-Не кидайте! – Взвыл я, когда одна из палок угодила в руку. – Я не медведь!
Ребята удивленно остановились. Я спустился вниз и увидел, что это те ребята, которые только вчера наподдали мне возле магазина. Стриженный под «нуль» обрадовано закричал:
-Ага; попался! Сейчас мы тебя!... Будешь знать, как толкаться.
-Не тронь. – Заступился за меня рыжий, которому совсем недавно дядька крутил ухо и отвешивал отходного пинка. – Он меня своему дядьке не выдал.
-Когда?
-Вчера вечером. Дядя Володя меня поймал, после того, как мы его отдубасили и привел к нему, чтоб дознаться. А он не выдал. Сказал, что не я его бил.
Лысый с интересом осмотрел меня с ног до головы:
-Ты кто?
-Сережа.
-Кто-о? – Удивленно переглянулись они.
-Сережа Маслов. А что?
-Ничего. А откуда ты?
-Из города.
Ребята несколько минут расспрашивали меня на разные темы и, наконец, Рыжий предложил:
-Водиться с нами будешь?
-А че делать надо?
-Ничего, играть, купаться, на рыбалку ходить.
Предложение мне понравилось, особенно «играть» и я ответил:
-Буду.
-Тогда третий будешь.
-Какой третий? – Не понял я.
-А мы тоже Сережи. И у обоих фамилии на «М» начинаются. – Пояснил Рыжий. Он кивнул в сторону лысого. – Он Мордасов, а я Михеев.
-Про «Лихоманцев» слышал? – Поинтересовался Лысый.
-Слышал. – Вспомнил я наставления дяди Володи, которые теперь отступали на второй план. – А что?
-Это мы. – Лысый горделиво выпятил грудь. – Нас тут все боятся, даже из соседней деревни. Если что, мы любого поколотим.
-А зачем? – Задал я глупый вопрос.
-Просто так, чтоб боялись. Ты чего сейчас делаешь?
-Ничего.
-Айда с нами на речку.
-А не попадет? – Я почему-то подумал о предстоящей реакции бабушки, дядьки и тетки Зины. Как никак побег, речка без спроса, да еще знакомство с «Лихоманцами». Это чего-то да стоило. Но в тоже время обычно наказывают только раз, сколько б провинностей не случалось.
-Че ты боишься?! Ты же ничего не натворил.
Взвесив все «за» и «против» я согласился и новые знакомые повели меня куда-то за околицу.
-А ты чего на сеновале делал? – Спросил на бегу Рыжий.
-От бабки прятался.
-Что-то натворил?
-Ага.
-А что?
-Да так. – Поморщился я, не желая доводить до сведенья новых друзей, что испугался страшного вида бани.
Ребята не стали дальше расспрашивать и скоро показалась речка.
Речка была неширокой, с чистой и прозрачной водой, обрывистыми песчаными берегами и почти на треть с обеих сторон заросшая высоченным камышом. Правда на омуте, который ребята поспешили мне показать и куда мы прибежали купаться, камыша почти не было. Дно омута не просматривалось, как в других, более мелких местах, и казалось черной, бездонной ямой.
Искупались. Вода была теплой, приятной. За купанием я даже забыл, что меня ищут и очень испугался, когда совсем рядом послышался голос бабушки.
Стараясь остаться незамеченным, торопливо забрался в заросли камыша.
Бабушка появилась почти сразу. Она подошла к «Лихоманцам», что-то спросила. Ребята отвечали несколько минут, показывая руками то в одну, то в другую стороны. Иногда они просто разводили руками или непонимающе пожимали плечами.
-Баб Вер! – Донесся голос Рыжего, кричавшего в след уходящей бабушке. – Вы не волнуйтесь! Мы сейчас искупаемся и пойдем искать его. Когда найдем, приведем.
-Найдите, ребятки, за ради Христа найдите! – Отвечала бабушка. – Он же не знает никого тут, потеряется чего доброго. За что ж наказанье то такое? Ох ты, Господи.
Когда она скрылась из виду я осторожно выбрался на берег.
Решили сразу меня домой не провожать – могут подумать, что прятали. Но надо было как-то убить время и мы уселись возле одинокого рыбака, сидевшего чуть в стороне и терпеливо дожидающегося поклевки.
День клонился к закату и рыбка, играя, все чаще и чаще оставляла на поверхности воды ровные, аккуратные круги.
Рыбак ловил мастерски. Клевать стало лучше и он выдергивал одну рыбку за другой. Руки рыбака были натруженные, с синими жилами, пальцы с виду неуклюжие, скрюченные, словно обожженные, но это не мешало ему ловко насаживать на опустевший крючок очередного, извивающегося и нежелающего быть приманкой, червяка.
Несколько раз рыбак позволил снять добычу с крючка нам и каждый раз, когда трепещущая рыбка оказывалась в моих руках, сердце от волнения и азарта начинало учащенно биться.
-Пошли домой. – Наконец, когда начало темнеть, вспомнил о данном бабушке обещании Лысый. – А то еще и нам попадет.
Я не стал спорить и в сопровождении «нашедших» меня «Лихоманцев», был препровожден домой.
Бабушке Сереги соврали, что нашли меня на пруду, где я будто бы сидел и плакал. В награду за «труды» они получили по рогульке, которые тут же съели.
-Вы, баб Вер, за Сережку не беспокойтесь. Если что обращайтесь, мы его всегда найдем. – Заверил бабушку довольный угощением Рыжий. – И если погулять пойдет, то присмотрим, чтоб никто не обидел. Вы уж будьте уверены.
-Хорошо, Сережа, хорошо. – Улыбалась ему счастливая бабушка. – Спасибо вам. – И проводила. – Идите, ребятки, с богом. Как бы ваши беспокоиться не стали.
«Лихоманцы» на прощанье заговорщески подмигнули, вышли со двора и что-то оживленно обсуждая, направились по домам.
-Ну ты, парень, даешь. – Пробасил дядька, когда дома остались только свои. – Мать мне за тебя тут такое устроила…. Ты хоть растолкуй  мне, дураку, что случилось? Чего ты от меня сбежал?
-Ничего не случилось. – Буркнул я, понимая, что гроза проносится мимо и наказания скорее всего не последует.
-Ну а если честно, положа руку на сердце?..
-Что ты к мальцу пристал?! – Вновь накинулась на него бабушка. – Сам напугал, бугай неотесанный, а признаться не хочешь.
-Да вот те крест! – Вскочил со скамьи дядька. – Даже в мыслях ничего не было. Я сам не пойму с чего он сорвался. Схватил одежду и деру. Так ведь, Сереж?
Было видно, что дома из-за меня был серьезный скандал и дядька горит желанием доказать свою невиновность.
Я посмотрел сначала на него, потом на бабушку и нехотя признался:
-Черная баня какая-то. Жарища. И пар столбом. Страшно…
-Вот видите! – Обрадовался признанию дядя Володя. – Я же говорил, что ни при чем!
-Ну все, успокойся. – Отмахнулась от него бабушка и погладила ненаглядного внука по голове. – Ничего, милый, ничего. В другой раз я сама тебя отведу. Вот увидишь как хорошо в нашей баньке.


    6….  Корова.


На следующий день, рано утром, с улицы позвали.
Бабушка выглянула в окно и повернулась ко мне:
-Сережка! Тебя «Лихоманцы» гулять зовут. Пойдешь?
-Какие «Лихоманцы»? – Не понял я сразу, но тут же вспомнил про новых вчерашних друзей.
-Привет! – Крикнули Сереги, когда я выглянул в окно. – Пошли погуляем.
-Привет. А куда?
-На речку.
-Сейчас…. Бабушка! Можно я с ребятами на речку схожу?
-Хоть поешь, постреленок.
-Я уже наелся.
Действительно, после кружки молока и огромного ломтя хлеба, который бабушка пекла сама, и который был невероятно вкусным, есть уже не хотелось.
-Иди. – Сдобрилась бабушка. – Но смотри, осторожней. Не лезь где глубоко. Не дай бог чего.
-Я осторожно бабушка. – Успокоил ее я, силясь запихнуть ноги в непослушные кеды, на которых поленился развязать шнурки.
Бабушка проводила до калитки и попросила ребят:
-Вы уж присмотрите за ним.
-Присмотрим, баб Вер. – Заверили ее «Лихоманцы». – С нами с ним ничего не случится.
Утренняя вода была еще холодной и мы, окунувшись по разу, покрывшись мурашками и прищелкивая зубами, улеглись под ласковое, но еще не разогревшееся солнышко.
-Хорошо. – Проговорил Рыжий, наблюдая, как ласточки-береговушки то и дело ныряют в свои гнезда-норки. – Интересно, а глубоко они норки роют?
-Кто? – Не поняли мы.
-Ласточки.
-Давай проверим.
-Как?
-Сунем палку в гнездо и узнаем.
-Птенцов подавим. – Сказал я. – Потом ласточка плакать будет. Жалко.
-Ага. – Поддержал Лысый. – Ласточек нельзя обижать, они пользу приносят - комаров едят.
-А если рукой?
-Испугаем.
-Ничего страшного. – Стал уверять Рыжий. – Мы осторожно, чтоб птенцов не раздавить.
-Давай.
Не откладывая в долгий ящик, подобрались к гнездам и Лысый, опередив остальных, сунул руку в одну из нор.
-Есть! – Почти сразу заорал он и медленно вытянул руку обратно. В его кулаке была крепко зажата ласточка. – Глянь, поймал.
Мы несколько секунд разглядывали быстрокрылую птичку, которая неспокойно попискивала, дергала головкой и ножками, и всем своим видом показывала, что новое знакомство ей совсем не по нраву.
Все-таки интересно увидеть живую ласточку не в воздухе, а вблизи, и даже потрогать ее руками.
-Давай отпустим. – Проговорил я, вдоволь насмотревшись. – Пусть летает.
Лысый резко взмахнул рукой и подбросил птичку вверх.
Ласточка, обретя свободу, быстро быстро замахала крылышками, стремясь поскорее улететь с опасного места.
К ней тут же подлетели подруги, как нам показалось, о чем-то спросили и, сделав круг над нашими головами, унеслись куда-то по своим птичьим делам.
-Встречают. – С уважением проговорил Рыжий. – Наверное просят рассказать про нас и спрашивают про здоровье.
Мы посмотрели улетающим птицам в след и снова улеглись на песок.
-Надоело лежать. – Проговорил я.
-А что делать?
-Давай на ферму сбегаем! – Неожиданно предложил Лысый. –  Там доярки добрые, парным молоком угостят. Они всегда угощают.
-А коровы?
-Чего коровы? – Не поняли ребята.
-Не забодают?
-Да нужен ты им! Делать им больше нечего, только как тебя бодать. – Попробовал унять меня Рыжий и начал натягивать штаны. – Не бойся, пошли!
Мы быстро оделись и побежали в сторону монотонного гулкого звука.
Ферма находилась рядышком и через несколько минут мы вбежали в широко распахнутые ворота.
Запах фермы не внушал доверия и я настороженно огляделся. По обеим сторонам здания располагались стойла в каждом из которых, где лежа, где стоя, находились разномастные, что-то неторопливо и задумчиво жующие, коровы.
Они совершенно не обратили внимания на наше появление и это меня несколько успокоило.
Убедившись, что вся скотина находится за оградой, я облегченно вздохнул, сделал несколько шагов за беспечно идущими ребятами и… в ужасе остановился:
-Ой!...
По проходу неторопливой, размеренной походкой, покачивая рогатой головой из стороны в сторону, глядя прямо на меня мутными глазами и делая вид, что ничего не замечает, шествовала огромная, черно-белой масти, корова.
-Ты чего? – Непонимающе остановились ребята.
-Корова. – Выдохнул я.
-Ну и что? – Не поняли они.
-Забодает. – Высказал я жуткое предположение и, больше не обращая ни на что внимания, бросился обратно.
Паническое настроение в любой, даже очень простой ситуации, нередко бывает заразительно. Ребята, даже не попытавшись проанализировать ситуацию, рванули следом.
Мы выскочили на улицу и, гонимые непонятным страхом, свернули налево, как мне показалось, на ровную и твердую площадку.
Кто ж знал, что это огромная сливная яма в которую сгоняется коровий навоз. Поверхность навоза подсохла на солнышке и образовала тонкую корку, которую мы и приняли за ровную, хорошо утоптанную площадку.
В несколько прыжков мы донеслись до ямы, несколько шагов сделали по ней и я с ужасом почувствовал, что проваливаюсь.
Через мгновение друзья оказались рядом.
Любая, даже малейшая попытка выбраться тянула вниз и к ферме понесся испуганный, дружный, детский вой.
-Лихоманцы в навозе тонут! – Разнесся встревоженный женский клич.
Одна из доярок, случайно оказавшаяся неподалеку, бросилась на помощь и… оказалась рядом, провалившись по грудь.
Визг, на который выскочил почти весь персонал фермы, огласил близлежащую окрестность. Люди торопясь вызволить попавших в беду, шумно забегали вокруг, кто-то приволок длинную палку и протянул ее конец в нашу сторону, в который тут же вцепилась доярка. Двое мужиков схватили приготовленный неизвестно для чего и валяющийся рядом широкий деревянный щит, бросили на навоз и поползли к нам. Я судорожно схватил протянутую руку и мужик, в котором угадывалась недюжинная сила, словно котенка, выбросил меня на твердую поверхность. Через минуту ревущие друзья тоже были извлечены и оказались рядом со мной.
Доярку, которая была крупных размеров и соответственно большого веса, вытащили последней. Она визгливо крыла нас матом и несколько раз порывалась навешать оплеух. Ее удержали, как смогли успокоили и отправили отмываться.
Смех был потом….
Домой нас, вымазанных по самые макушки в навозе, разводил пастух. Всю дорогу он, глядя на нас, испуганных и ревущих, не мог сдержать хохота. Иногда пастух, для большей острастки, звучно щелкал по земле кнутом, чем добавлял громкости нашему реву.
Дома встречала бабушка. Узнав в чем дело она в ужасе всплеснула руками и с причитаниями начала снимать с меня, высыхающую и начинающую коробиться, одежду.
Баня еще сохраняла вчерашнее тепло и на сей раз пришлось подчиниться и идти мыться. Впрочем на этот раз даже подчиняться не пришлось, дядька просто ухватил меня своей широченной рукой за шиворот и, не обращая внимания ни на какие возражения, затащил в баню и окунул в чан с еще горячей водой.
Как оказалось страшного в деревенской бане ничего не было, зря я ее так напугался.
Через день яму с навозом огородили высоким досчатым забором.



                7….  Игра в прятки.


Два дня меня не выпускали из дома. Два дня дядька и тетка, едва взглянув в мою сторону, умирали со смеху.
Впрочем мне и самому не хотелось никуда идти. Было обидно, стыдно, но сделать уже ничего было нельзя. Мы прославились и прославились далеко не с лучшей стороны. В какой-то момент у меня даже проскочила мысль написать письмо папе и маме, чтобы забрали меня отсюда, но я не знал по какому адресу его отправить. К тому же я не мог представить себе, как опишу причину столь странной и неожиданной просьбы. А ведь родителям обязательно она показалась бы странной.
Несколько дней деревня потешалась над «Лихоманцами». Даже со временем, когда происшествие стало забываться, нам напоминали о нем, но не со зла, просто чтобы подшутить, кольнуть или одернуть, дать понять, что не такие уж мы умелые и ловкие, какими хотели всегда казаться.
На третий день я пересилил стыд и вышел.
Мне казалось, что друзья тоже прячутся от людей, но к моему удивлению они, как ни чем ни бывало, играли с ребятишками в прятки.
Меня приняли без никаких, но на «новенького» заставили «водить».
Несколько конов я не мог приспособиться к игре и оставался водящим на следующий, но вскоре, вникнув в суть, стал осторожнее, не отходил далеко от кона и кое как выиграл.
В первый раз нашли меня быстро, второй тоже, но третий….
Прячась от водящего еще во второй раз я, неожиданно для себя, увидел превосходное место, где можно было бы укрыться так что, по моему мнению, «во век не нашли бы».
Когда все стали разбегаться я бросился в сторону кособокого, стоящего возле одного из домов, хлева. Недолго думая перелез через высоченную изгородь,  забежал во внутрь, закрыл дверь и притих.
В мыслях я представлял удивление ребят и водящего, когда после долгих поисков и по их просьбе, выйду и предстану полным победителем.
Прошло несколько минут и я понял, что меня действительно не могут найти. С улицы доносились крики – ребята звали выходить. Что ж, раз зовут, значит пора.
Я приоткрыл дверь своего убежища и обомлел. Возле дверей, скаля огромные, белые клыки, стоял здоровенный лохматый пес.
«Как же я его не заметил, когда залезал?» - Вихрем пронеслось в голове.
Пес не стал дожидаться моих дальнейших действий и с лаем кинулся на дверь. Я успел захлопнуть ее перед оскаленной мордой и что есть мочи закричал:
-Я здесь! Помогите!
Крик был услышан и толпа игроков собралась возле изгороди, которую я так опрометчиво перескочил некоторое время назад.
-Ты где?
-Здесь! – Приоткрыл я дверь. – Отгоните собаку!
-Ага, отгони. – Послышалось от изгороди. – Это же «Шайтан», он враз штаны спустит.
Пес продолжал оглушительно лаять, бросаясь то к дверям, то к изгороди, защищая доверенное ему под охрану пространство.
-Тогда отвлеките его как-нибудь, а я убегу?
Ребята принялись дразнить пса с другой стороны двора, но ничего не получалось. Собака, не в пример отдельным людям, была умна и, не смотря на все старания, успевала держать под присмотром и дверь, и изгородь.
Вскоре, наконец-то обратив внимание на бешеный лай собаки, появились хозяева. Первым делом они отогнали от изгороди ребятишек, а когда разобрались в причине безобразия, выпустили и меня. Для приличия и чтоб городской «гость» усвоил, что нельзя лазить по чужим дворам, мне как следует крутанули ухо и, проводив до калитки, отвесили вполне приличную оплеуху.
Ухо побагровело, разгорелось болезненным жаром и выросло примерно в два раза от обычного. Затылок тоже чувствовал себя неуютно и страдальчески саднил противной болью.
Играть сразу же расхотелось.
Держась за страдающее ухо и вытирая геройски сдерживаемые слезы, я направился было домой.
-Серега! – Остановил окрик. Ко мне бежали «Лихоманцы». – Ты куда?
-Домой. – Обида на негостеприимного хозяина двора накрепко засела в моем сердце.
-Брось, - сказали на это ребята, - не бери в голову. Это же Голик, он всегда такой злой. Чуть что, сразу или крапивы в штаны, или драться. Знаешь как он Рыжика недавно вожжами отходил? Не то что тебя. И за что? За яблоки! Всего-то по три штуки сорвали. – И пригрозили. - Мы ему еще устроим, просто руки пока не доходили.
Я поверил, потому что знал – «Лихоманцы» всегда держат слово.
И они его сдержали….


                8…. А дело было так….


-Давай Барсика валерьянкой напоим. – Предложил как-то раз Рыжий, глядя на балдеющего под теплым солнышком соседского кота.
-Отравится. – С сомнением проговорил я.
-Не отравится. – Возразил Рыжий. – Я точно знаю. Только поить надо не здесь. Нужно отнести его подальше, чтоб никто не видел. Еще чего доброго заругаются, и наказать могут.
-А зачем поить?
-Да просто так, посмеяться.
Он сбегал домой и принес небольшой коричневый пузырек и кусок хлеба.
-А хлеб зачем? – Спросили мы.
-Валерьянкой напитаем. Если просто на землю налить, то она быстро высохнет.
Чтобы войти коту в доверие мы погладили Барсика по голове, почесали за ушком и угостили кусочком колбасы за которой пришлось бежать домой мне. Кот, не подозревавший о наших злостных намерениях, мурлыканьем отозвался на ласку, без тени стеснительности слопал колбасу и после этого позволил взять себя на руки и отнести за дальние огороды.
Там мы выбрали подходящее место и Рыжий облил хлеб валерьянкой.
-Знаете как кошки валерьянку любят, хлебом не корми. – Говорил он при этом. - Налижутся и песни петь начинают. 
-Ты откуда знаешь? – Спросили мы с Лысым.
-Знаю, у меня старший брат с друзьями несколько раз дома кота поили. Знаешь как интересно, сейчас сами увидите.
Кот недоверчиво обнюхал вновь предложенное угощение, осмотрелся по сторонам и начал с жадностью поедать.
В процессе пожирания он постоянно оглядываясь на нас обозлившимися зелеными глазами, предостерегающе рычал, шипел и всем видом показывал, что подходить к нему в этот момент крайне рискованно.
Мы с интересом наблюдали за ним со стороны, ожидая кошачьих песен.
Кот, слопав добрую половину куска, распушил хвост и сладостно мяукнул. Потом он мяукнул еще раз, но уже более громко и наконец, повысив голос до предела, запел.
-Мау-у-у! – Разнеслось далеко по воздуху. – Мау! Ма-а-ау!
Не прекращая пения он задрал кверху хвост, вздыбил шерсть, превратившись в лохматый клубок, выпустил несколько молний из сверкающих глаз, ревниво осмотрелся в поисках слушателей и никого не обнаружив, но все же продолжая стараться привлечь к выступлению хоть кого-нибудь, попытался взять еще более высокую ноту.
-Видали?! – Ликовал Рыжий. – Что я говорил. Сейчас еще коты прибегут и хором петь будут.
Совсем рядом, на свободной территории, выгуливал свое семейство ярко раскрашенный, громко и горделиво кукарекающий петух. Он неосторожно приблизившийся на непочтительное к коту расстояние и тут же был за это наказан.
Кот, заподозрив в кукареканьи петуха оскорбительные нотки и недобрые намерения в несоблюдении дистанции, дико взревел и бросился в атаку. Петух попытался было противостоять неожиданному нападению, но через секунду, потеряв гордый вид и часть красочного оперенья, кудахтая и закладывая на бегу невероятные виражи, унесся в неизвестном направлении. Семейство последовало за им и через секунду скрылось из виду.
Кот не стал гоняться за жертвой и, продолжая протяжно завывать, начал искать нового слушателя.
На зловонный запах валерьянки и песни Барсика стали собираться «соседи». Барсик, не желая делиться драгоценным куском, вздыбил оставшуюся неподнятой шерсть и встал в стойку. Его громовой и предупредительный вой, сопровождаемый змеиным шипением заставил котов поостеречься, но ненадолго. А еще через минуту возле куска завязалась драка.
Барсик так и не смог отстоять права на валерьянку и совсем скоро, перемешиваясь с драчливым ревом, пел песни нестройный хор.
-Слушай, - сделал я предложение ребятам, - а давай на Голика котов натравим.
-Как?
-Накидаем ему во двор хлеба с валерьянкой.
Лихоманцы переглянулись и довели предложение до логического конца:
-Вечером, чтоб они ему всю ночь спать не давали….
-А Шайтан? Вдруг он хлеб сожрет?
-Не сожрет. Шайтану кость кинем. – Заверил Лысый. – Это я беру на себя.




Когда Солнце покраснело и собралось укладываться в ночную постель, к дому Голика проскользнули три легких едва различимых тени.
Пес, охранявший двор и поэтому державший уши настороже, начал было  брехать на них, но заранее приготовленная кость, как вознаграждение за хорошо выполняемую работу, тут же полетела в его сторону. Собака недоверчиво обнюхала неожиданный подарок и доверительно завиляла хвостом.
Расположение охраны было получено и тени прокрались к заднему двору дома. Там тени поспешно что-то раскидали, разлили в некоторых местах какую-то вонючую жидкость и, также как и появились, быстро и тихо исчезли за забором.
Ждать пришлось недолго. Совсем скоро, привлеченный сладостным ароматом, возле дома Голика появился первый кот. Он вскарабкался на поленницу, оценивая обстановку осмотрелся, отметил что охрана занята костью и спрыгнул во двор.
Пес, увлеченный разгрызанием подарка, поздно заметил появление чужака. Он бросился было на него, но кот, успев схватить желанный кусок хлеба, взвился обратно на поленницу.
Пока возле поленницы шли разборки, пес пытался достать сверху кота, а тот, прижав уши, с воем яростно отмахивался когтистой лапой. Воспользовавшись разборкой охраны с сородичем, несколько незваных гостей, успевших подтянуться на ароматный запах, проникло со стороны огорода и приступило к «праздничной» трапезе. Совсем скоро вечернюю тишину огласили первые гортанные звуки.
Сторож, не желая присутствия природного недруга на своей территории и ревностно, защищая порученное под охрану пространство, оглушительно гавкал и метался с одной стороны двора на другую.
Обеспокоенные его лаем во двор выскочили хозяева. Они быстро разогнали обнаглевших «гостей» и успокоенные отправились восвояси.
Но коты не отступали. Стоило хозяевам скрыться за дверью, как они потянулись обратно.
Зов валерьянки оказался сильнее страха.
Любой кот в душе тигр, а уж пьяный….
Тигриной родни собиралось все больше и больше. Они рассредоточились вокруг двора на недосягаемой для собаки высоте и дожидались удобного момента, чтобы успеть полакомиться сладостным деликатесом. Временами кто-нибудь из них, в надежде овладеть вожделенным куском, спрыгивал вниз, но тут же был принужден обратиться в бегство и заскакивал обратно.
Пес неистовал.
В конце концов собравшейся армии, добрая половина которой была уже пьяной, надоело ждать у моря погоды и они дружно начали спускаться. Пес, увидев превосходство врага, продолжая угрожающе лаять и кидаться, начал отступать. Коты же, вздыбив шерсть, приняв боевую стойку и почувствовав себя непобедимыми, подравняли ряды и угрожающе воя и шипя двинулись на него.
В какой-то момент, словно по команде, кошачье войско бросилось на лающего охранника и по земле покатился рычащий, воющий и шипящий клубок.
Пес крутился как мог, огрызался, клацал зубами, но ничего не помогало – преимущество было не на его стороне.
Растительный покров шкуры сторожа начал быстро редеть.
Наконец, не выдержав натиска, исцарапанный, со свисающими клочьями шерсти, пес с визгом бросился наутек и коты торжествующе взвыли. Путь к лакомой валерьянке был открыт.
Все это время хозяева не знали что делать. Они, как могли, помогали собаке, палками разгоняя взбесившихся котов. Наконец, всерьез разозленный Голик метнулся домой и через минуту выскочил обратно. В руках его было ружье в которое он торопливо засовывал патрон.
Грохот выстрела разорвал воздух.
Выстрел, вспышка и запах пороха образумили пьяную рать, которая мгновенно разбежалась.
Тени, наблюдавшие за происходящим со стороны и так же напуганные выстрелом, улепетывали со всех ног. Радости или удовлетворения на лицах их не было.
Устраивать что-либо Голику больше не хотелось.


     9….  Сеновал.

         Деревня гудела, обсуждая ночное происшествие возле дома Голика. Версий выдвигалось много, но все они сводились к одному – виноваты «Лихоманцы», никто кроме них, не смог бы догадаться устроить подобную пакость.
Мы отпирались как могли, делали правдивыми глаза, утверждали что «знать ничего не знаем», но нам не верили. Решение колхозников и председателя в отношении нас было принято скоро и председатель, погрозив нам пальцем, сказал:
-Раз доказать вашу причастность к ночной суматохе не представляется возможным, то я ограничусь устным внушением и предупреждаю, что за подобную выходку в будущем будет вызван участковый милиционер, который отвезет вас в тюрьму.
Мы вздрогнули, милиция, да еще и тюрьма – это уже серьезно. Связываться ни с тем, ни с другим не было никакого желания и, чтобы не получить еще и ремня, пришлось обиженно опустить головы.
-Вы меня поняли?! – Спросил председатель.
-Поняли. – Кивнули мы.
-То-то, больше я с вами нянчиться не буду, зарубите это себе на носу.
Обиженные, оскорбленные и несчастные до глубины души, мы шли в неизвестном направлении. Очень скоро вышли за околицу, обогнули старую, давно не используемую силосную яму, перебрались на другую сторону широченного ручья и оказались возле доверху набитого сеном сеновала, за которым начиналась соседняя деревня.
Кто первым предложил нарыть в сене ходов, чтобы потом поиграть в войну, осталось неизвестным. Но только что полученные наставления и предупреждения вылетели из головы и веселая тройка ринулась к сеновалу, начав ожесточенно дергать сено, пытаясь проделать хотя бы один ход.
Затея оказалась из невыполнимых. С краю сено выдергивалось легко, но стоило углубиться на десяток другой сантиметров и уже ничего не получалось, аккуратно и плотно уложенное сено стояло стеной.
Попробовали дергать с одной стороны, затем перешли на третью и, наконец смекнув, что затея глупая и бесполезная, решили просто покататься, как с зимней горки.
Шум, веселье, сено летит во все стороны. Хорошо!..
И тут Рыжий достал спички.
-А слабо скатиться по огню! – Весело крикнул он и поджег небольшой пучок.
Я тут же прокатился по еще не разгоревшемуся пламени и радостно вскочил на ноги. Огонь показался совсем не страшным.
-Зажигай! – Орал сверху Лысый. – Я тоже хочу!..
Через минуту он также скатился вниз и с сожалением проговорил:
-Маленький огонь был, даже не интересно.
Разожгли еще раз и на этот раз он остался доволен, впрочем, как и остальные.
Пламя разгоралось с каждым разом все больше и больше. Веселье было в самом разгаре, когда откуда ни возьмись, из-за сеновала вышла незнакомая женщина.
Увидев, как мы в очередной раз подожгли сено, она громко ойкнула и схватила валявшуюся под ногами суковатую палку…
Мы мчались что есть силы. Пару раз женщина достала палкой меня, по несколько раз досталось Рыжему и Лысому. Затем, устав от погони, преследовательница отстала, а мы, отбежав на достаточное расстояние и подсчитав трофеи, уныло разбрелись по домам.
Бабушкино наказанье было строгим. Она уже не смотрела на ненаглядного внука радостными глазами, отругав и запретив выходить на улицу три дня, сунула в руки книгу и заставила выучить наизусть несколько страниц.


                10….  Кот.


В деревне жил одичавший, здоровенный, серый, трехлапый кот.
Возможно, когда-то кот был домашним, но по каким-то, давно забытым причинам обиделся на людей и решил жить своей, независимой кошачьей жизнью. А жилось ему ой как не легко. Мыши мышами, но чтобы хотя бы поужинать, и тем паче пообедать, прихо-дилось трудиться, то есть поймать этот обед или ужин. Куда проще было стащить что-либо В из продуктов у людей, тем более что подсобное хозяйство в деревне имелось в ка-ждом дворе.
Кот не гнушался ничем: крал яйца прямо из-под наседки, частенько забирался в  чье либо подполье и лакомился деликатесами, например домашним сыром, при случае не упускал возможность поохотиться на цыпленка и, если поджимало, мог загрызть курицу. Воровал, если попадало на нюх, рыбу и нередко, чтоб насладиться чем-нибудь молочным, опрокидывал или разбивал крынку.
Первое время жители деревни его терпели и он чувствовал себя вполне вольготно, даже завоевал среди кошачьей братии непререкаемый авторитет и вел себя как подобает хозяину положения.
Но в конце концов его проделки колхозникам надоели.
Сначала коту дали обидную кличку - Мародер, а потом на него открыли охоту.  Лю-ди старались как могли, ставили ловушки, капканы, спускали собак, пытались даже за-стрелить, но каждый раз кот умудрялся найти выход из положения и остаться невреди-мым. Только однажды он просчитался и все-таки угодил в капкан, жадность сгубила, по-зарился на кусок свежего мяса. Вот тогда то, чтобы остаться живым, ему и пришлось от-грызть лапу.
И вот однажды, после очередного наказания и долгого и сердитого взгляда, дядька сделал неожиданное предложение:
-Вы бы, чем шкодить лучше б делом занялись.
-Каким делом? – Поинтересовался я предполагая что это  будет что-то из работ по дому или помощь колхозу.
-Мародера поймали б.
-Что? – Не сразу понял я поручение.
-Мародера, говорю, поймать надо. И спасибо получите и доброе дело сделаете.
«Ого! – Вспыхнуло у меня в душе. – И как это мы про него забыли?!»
С этим, весьма заманчивым предложением и энергией, рвущейся наружу, стремя-щейся во что бы то ни стало выполнить предложенное, я примчался к друзьям.
-За тобой что, собаки гнались. – Поинтересовались ребята.
-Не, не собаки…. – Выговорил отдышавшись я и рассказал о предложении дядьки.
Предложение было встречено на ура. Лихоманцы буквально вцепились в него и на-чали строить планы поимки досадившего всей деревне кота.
Планы планами, но сначала требовалось узнать, где он прячется в дневное время и предположить его намерения на ближайшую ночь.
Тактика Мародера была понятна: залезть где не ждут, своровать или загрызть и во-время удрать.
В течении двух дней мы обследовали деревню. Облазили обе фермы, ток, заброшен-ные амбары, склады, но Мародер как в воду канул. Но зато каждое утро узнавали о его новых подвигах и степени нанесенного ущерба хозяевам.
Самолюбие Лихоманцев было задето.
«Как это так? Мы не можем поймать какого-то кота?..»
На очередном заседании совета было решено начать патрулирование деревни ночью. Конечно родители или родственники могли обеспокоиться отсутствием отпрысков ночью в постели и утром наказать, но в случае поимки хищника это все уходило бы в никуда, а наши головы увенчали бы лавровые венки.
Подводить друзей и решение совета было никак нельзя и ближе к вечеру я начал уговаривать бабушку разрешить ночевать в сеннике. Бабушка заподозрила недоброе, но после некоторых доводов и слов: «В доме спать душно», согласилась.
Делая сонный вид и широко зевая, я старательно усыплял бдительность бабушки и мечтал побыстрее выбраться на ночную охоту. Но претворить мечту в жизнь было не так-то просто. Перед тем, как отправиться в сенник, чтобы потом смыться на улицу, при-шлось долго и мучительно выслушивать множество настоятельных назиданий, предупре-ждений и предостережений.
Согласно покивав головой и получив такое долгожданное разрешение на сенник, поднялся на верх и улегся под одеяло. Выждав пока в доме стихнет, выбрался из под него и крадучись, стараясь не задеть что-нибудь и не наделать ненужного шума выбрался на свежий воздух.
-Му-у-у! – Долетело громогласное из стойла.
Следом захрюкало, закудахтало и загоготало.
Голоса бабушкиного зверья заставили вздрогнуть и спешно удирать за огороды к месту встречи.
-Че так долго? – Шепотом спросили Лихоманцы.
-Да бабушка никак не уляжется. – По взрослому махнул я рукой. – Сначала жизни учить вздумала, как будто я совсем ничего не умею и не знаю, а потом стряпать начала….
-У меня тоже так, - согласился со мной Рыжий, - все учат, учат, а сами ничего не умеют….




 
Обследование деревни начали с окраин.
Свет фонарика, который Лысый свистнул у отца,  выхватил из темноты зеленые ко-шачьи глаза.
-Вот он! – Обрадовался Рыжий, увидев яркие огоньки.
Рысью припустили к глазам, которые не думали убегать, и разочарованно останови-лись. Перед нами, подняв хвост в знак дружелюбия, стоял старый добряк Мурзик, кото-рый вышел погулять, размять кости и, как знать, вспомнить бурную молодость.
Я даже не мог представить себе, что в деревне столько кошек. Огоньки их глаз вспы-хивали везде, куда Лысый направлял луч фонаря. Но они все были не те, домашние.
В стороне, с воем и шипением, завели беседу два кота. Надеясь, что цель ночных приключений находится там, рванули на голоса. Разочарование было огромным, коты  хоть и были серыми, но твердо держались на четырех лапах.
Уверенность в претворении в жизнь намеченного таяла с каждой минутой. Мы уже собрались разойтись по домам, как в луче света вспыхнула еще пара глаз. От других эти глаза отличались тем, что двигались неровно, качками, словно их обладатель был хромым или инвалидом.
Эти глаза злобно глянули в нашу сторону и не посчитав серьезной опасностью от-вернулись.
В ногах и руках, от странного предчувствия, появилась противная дрожь.
«Он!»
Да, это был Мародер. Он не сразу понял степень опасности, но когда сообразил, что люди пришли именно за ним, заскочил в один из дворов и шмыгнул в хлев со скотом. На наше счастье собаки во дворе не оказалось и закадычная тройка устремилась следом.
Возле хлева остановились для срочного совета.
-Что будем делать? – Вопросительно шипел Рыжий. – Если хозяева узнают, то уши оторвут.
-Еще и от родителей достанется. – Поддержал его я.
-А если Мародера поймаем, то не попадет, а наоборот похвалят. – Опроверг наше мнение Лысый. – И вообще, кто узнает, что мы тут были….
С его доводом было трудно не согласиться и Рыжий вывел окончательную резолю-цию:
-Лезем.
Было страшно, но показаться трусом?..
-Лезем. – Согласно прошептал я и потянул ворота за ручку.
Ворота скрипнули старыми, давно не мазанными петлями и три тени бесшумно про-скользнули во внутрь. Темноту хлева разрезал луч фонарика. Он скользнул в одну сторо-ну, затем в другую, прошелся по потолку и лестнице, ведущей в дом и остановился на вспыхнувших красным светом глазах. Через мгновение мы поняли, что это любопытный поросенок, который слегка похрюкивая с интересом разглядывал непрошенных гостей. 
-Кабан. – Дрогнувшим от волнения голосом прошептал Лысый и направил фонарик в дальний угол.
В углу загорелись злые зеленые.
-Вот он! – Забывшись вскрикнул Рыжий и спохватившись закрыл рукой рот.
-Заходи слева. – Зашипел на него Лысый и повернулся ко мне. – А ты стой у ворот и смотри, чтобы он не удрал.
Я облегченно вздохнул. Перспектива ловить кота, который обязательно будет цара-паться и кусаться меня совершенно не привлекала. Куда лучше было наблюдать за проис-ходящим со стороны.
-Выключи фонарик. – Прошептал Лысому Рыжий и осторожно двинулся в сторону светящихся глаз, которые, по мере его приближения, начинали издавать усиливающийся предупреждающий вой.
Хлев поглотила темнота.
Сначала было тихо, затем в углу что-то грохнулось, грохот поддержал поросячий визг, его перекрыло громовое кудахтанье разлетающихся в стороны кур, кошачий вой с шипением и детский испуганный крик. Всему этому вторило мычание коровы и гоготание гусей.
Все это произошло одновременно и с каждой секундой стало усиливаться.
Я бросился к выходу, ударился обо что-то головой, отметил, что из глаз высыпались искры и очутился на полу.
Под потолком вспыхнула лампочка и мне показалось, что включили ее именно мои искры.
На лестнице с топором в руках, удивленно глядя на нас и спросонья ничего не пони-мая, стоял хозяин дома.
Он обвел глазами устроенный нами погром и перевел взгляд в сторону насеста, где прямо на гнезде, взъерошенный, вывалянный в пух и побитые яйца, сидел завывающий Рыжий. Возле него, запутавшись в развешенных хозяином для просушки рыбацких сетях, грызя нить, ревя что есть мочи и пытаясь вырваться на свободу, висел Мародер.
-Опа на! Лихоманцы! – Удивленно изрек хозяин и угрожающе поинтересовался. – Вы чего тут делаете?
-Кота ловим. – Шмыгнул носом пришедший в себя и выбирающийся из под кучи свалившихся на него жердей Лысый.
-Какого кота?
-Мародера.
Глянув на запутавшегося в сетях и ревущего на все голоса кота хозяин удивился вто-рой раз:
-Ничего себе?! И правда Мародер…. – И повернулся к нам. – А ну брысь отсюда! Завтра я с вами поговорю.
Мы не стали дожидаться пока он передумает и вылетели на улицу.
Только там я вспомнил, как ударился головой, как рассыпал огромный пучок искр и почувствовал как на лбу вырастает огромная шишка. Голова тут же загудела, заболела не-стерпимой болью, которая, казалось, достает до самого затылка.
В сенник пробрался тихо, завернулся в одеяло и до утра не сомкнул глаз. Мне поче-му то казалось, что утром нас обязательно поведут в милицию и посадят в тюрьму. Но худшие предположения не оправдались.
Утром хозяин дома вывесил сеть с котом на всеобщее обозрение и со смехом расска-зывал собравшимся, как Лихоманцы, пытаясь поймать надоевшего всем Мародера, чуть не разнесли ему хлев. По его просьбе нас привели к нему домой, отругали, но не сильно, посочувствовали полученным на «производстве» травмам и дав по конфете, отпустили с миром.
Не смотря на некоторые промахи в поимке кота, мы все же ходили в героях. Бабушка на этот раз не наказала, она приложила мне ко лбу мокрое полотенце, перекрестилась, тяжело вздохнула и произнесла:
-Весь в отца…. Ох не к добру.
А дядя Володя ухмыльнулся, покачал головой и молвил:
-Ну ты даешь, лихоманец, до такого никто еще не додумывался.
Что он имел в виду я так и не понял. Впрочем я и не собирался ничего понимать, главное - обошлось.

               
                11…  Первый рак.


После очередной проказы наказание тянулось томительно долго. Целых два дня я не знал куда себя деть, но вот оно наконец-то кончилось и, после строжайшего предупреждения и длинного и нудного наставления бабушки, я был выпущен на долгожданную свободу.
Дядька тоже предупредил, но сделал это по-своему, по-мужски – он назидательно потряс перед моим носом здоровенным, армейским ремнем.
Оказавшись на улице я бросился на поиски друзей.
Ребят, как и следовало ожидать постигла такая же участь – их наказали, но наказали много строже - высекли. Но и они в этот день были отпущены на свободу.
Удалая тройка вновь собралась воедино и помчалась в сторону речки.
Речка звала своей чистотой, возможностью поплескаться в ее теплой воде, понырять, поиграть в догонялки, позагорать.
-Давай раков ловить! – Предложил Рыжий после того, как накупались, наигрались и устало разлеглись на солнышке..
-Раков? – Удивился я. – А они здесь бывают?
-Сколько угодно.
-А ты умеешь их ловить?
-Еще как. – Гордо задрал нос Рыжий и с азартом бывалого раколова начал объяснять технологию ловли раков.
С его слов это было совсем просто, раз и готово, но через несколько минут, когда объяснение непозволительно затянулось, я вдруг понял, что никогда не смогу сделать то, чему меня сейчас старательно пытаются научить.
-Ладно, пошли. – Оборвал я объяснения. – Посмотрим какой ты раколов.
-Знаешь какой, самый лучший. – Заступился за Рыжего Лысый. – Лучше его никто в деревне ловить не умеет. Больше всех всегда ловит, а недавно вот такого вытащил.
Лысый показал примерные размеры выловленного рака и я понял, что тот должен был весить не менее килограмма.
Спорить, или показывать свое недоверие, совсем не хотелось, можно было «пролететь», а вдруг и вправду поймал, и я примирительно проговорил.
-Пошли, че стоим.
К зарослям камыша пробирались прямо по реке.
Дно поначалу было каменистое, но по мере приближения к цели, перешло в песчаное, а потом превратилось в илистое, с неприятными, иногда острыми корнями растений.
Я, натыкаясь на них, то и дело подпрыгивал и «ойкал».
Ребятам же было наплевать на неприятности дна, они медленно и осторожно забирались в заросли камыша и тины, внимательно при этом разглядывая дно.
-Вот здесь они живут. – В полголоса проинформировал Рыжий, когда я добрался до них. – Но ловить их лучше всего вечером.
-Почему?
-Вечером они из нор вылазят, чтобы поесть. А самые смелые иногда и днем ходят, но только в тине…. Ага, тихо! Вижу одного.
Рыжий наклонился к воде что-то высматривая, затем медленно опустил руку и через несколько секунд, резким движением, что-то схватил со дна.
-На! – Сунул добычу мне в руку.
Я, подчиняясь инстинкту жадности, взял то, что мне протянули и, ощутив в руке мокрое и шевелящееся, испуганно разжал руки. Рак плюхнулся в воду и, не дожидаясь пока его поймают во второй раз, стремительно унесся в глубину реки.
-Ты че? – Не поняли ребята. – Раков что-ли никогда не ловил?
-Ага. – Стыдливо признался я. – Ни разу.
-Ха, деревня! – Скорчил презрительную мину Лысый. – Учись, как надо.
Он, повторяя движения Рыжего, склонился к воде, несколько минут что-то высматривал и вскоре выхватил великолепного, растопырившего во все стороны клешни, синего красавца.
Я боязливо отодвинулся, но он подошел и протягивая добычу проговорил:
-Смотри, вот так его держать надо, понял?
Я внимательно посмотрел, как он держит рака и согласно кивнул:
-Понял.
-Теперь на, держи сам. Да не бойся ты, так он никогда тебя не достанет.
Я осторожно, как показали, взял рака, подержал, рассмотрел как следует и поинтересовался:
-Ну и куда его теперь?
-Выбрасывай на берег, потом соберем.
Я широко размахнулся и метнул добычу в сторону, показанную Лысым..
-А-а-а! – Взревело бычьим басом с места падения рака.
Обернувшись в сторону крика мы недоуменно разинули рты.
Через мгновение над обрывом возникла здоровенная фигура незнакомого дядьки, который увидев нас, бросился к воде и заорал еще громче.
-Мать вашу! Баловаться вздумали! Убью!..
Раздумывать было некогда….
«Лихоманцы» уносились на предельной скорости и когда заметили, что дядька отстал, или же просто не погнался, а попугал для приличия, остановились и повалились от смеха в траву.
-Как он орал! – Радостно визжал Рыжий. - Ну ты, Седой, даешь. Ха ха ха…. Раком,  мужику прямо на спину….
Мы долго не могли успокоиться, вспоминая бычий рев, разозленное лицо и конечно же матюги и угрозы незнакомого. Затем, выждав какое-то время, пробрались обратно и забрали одежду.
Мужика на берегу уже не было. Наверное он решил перейти в другое, более спокойное место, туда, где раки не умеют летать по воздуху.
Одно мне не понравилось в этот день – ребята наградили кличкой «Седой», которая, из-за цвета волос, надоела мне еще дома.
Впрочем, резала она слух не так неприятно как, например: «Рыжий» или «Лысый».


                12…. Медовая страсть.

-Здорово, мужики! – По взрослому приветствовал меня и Рыжего Лысый.
-Здорово. – Так же солидно отозвались мы и пожали протянутую руку.
-Меду хотите?
-А у тя че, мед есть?
-Неа.
-А че тогда спрашиваешь?
-Да вы послушайте. – Лысый огляделся по сторонам, словно опасался выдать страшную государственную тайну, и поведал тихим голосом. – Я тут неподалеку шмелиное гнездо нашел.
-Ты чего, обалдел? – Сообразив к чему он клонит, замахали мы на него руками. – Это же шмели! Загрызут….
-И ничего не загрызут. – С видом полной компетентности заявил Лысый. – Просто их надо водой облить. Тогда у них промокнут крылья, они не смогут летать и мы спокойно сопрем мед.
-Нашел дураков. – Продолжали сомневаться мы. – А вдруг полетят, тогда уж точно загрызут.
-Не полетят. Вот те крест. – Побожился Лысый. – Я у деда своего этот секрет с водой выпытал. Он говорил, что в детстве они у пчел всегда так мед забирали.
-Так то пчелы, а тут шмели.
-А какая разница, та же пчела, только большая.
Уговоры медленно, но уверенно начинали срабатывать. Через несколько минут, после недолгих, но очень серьезных сомнений, неразлучная тройка направилась на поиски большой емкости, необходимой для претворения акции в жизнь.
Здоровенное корыто, словно специально оставленное для нас, дожидалось возле одного из сараев. «Свистнуть» его оказалось делом техники и скоро корыто находилось на берегу речки.
Несколько минут обсуждали план проведения операции, но, не найдя общего мнения и чуть не подравшись, решили действовать по обстоятельствам.
Зачерпнули воды и, отдыхая по дороге, поволокли его в сторону гнезда. Благо оно находилось не очень далеко.
Притащили, поставили чуть в стороне и отправились на разведку.
-Вот оно. – Показал Лысый на несколько норок, кучно прорытых одно возле другого.
Полосатые насекомые, не подозревая о своей несчастной судьбе, трудясь в поте лица, сновали туда и обратно, выполняя известную только им работу.
Мы постояли несколько минут рядом, понаблюдали за их непрерывным трудовым процессом, прикинули с какой стороны лучше будет подтащить корыто, посомневались – стоит ли начинать, и решились….
Споро подтащили корыто к норкам и перевернули, залив их водой.
В гнезде притихли.
-Во, видали! – Обрадовался Лысый. – Я же говорил!..
Но он не успел закончить. Шмели, видимо они не все промочили крылья, черной тучей и с жутким жужжанием, дружно, вылетели их гнезда….
Я ни до этого случая, ни после больше никогда в жизни так не бегал….
Голося на всю округу мы понеслись в сторону спасительной речки и прямо в одежде попрыгали в воду, стараясь нырнуть как можно глубже.
Больше часа разозленные насекомые держали нас в воде. Они не давали даже на секунду высунуть нос, чтобы перевести дух – на выныривающего тут же набрасывался весь рой. Затем шмели улетели, а мы еще несколько минут не вылазили, опасаясь новых атак.
-Ну что. – Съехидничал я Лысому, когда все успокоилось. – Наелся шмелиного меда?..
-Да пошел ты. – Зло огрызнулся тот, старательно расчесывая саднящие и опухающие места укусов.
-А между прочим шмели мед не делают.
-Откуда ты знаешь?
-Знаю, нам в школе об этом говорили.
-А чего сразу не сказал?
-Забыл.
-Забыл, забыл. – Передразнил Лысый, которому за идею досталось больше всех. – Сказал бы сразу, нас бы не покусали.
-Во, я еще и виноват?
-Не я же.
-А кто?! Кто нас к гнезду потащил, кто медом угостить собирался?! Да еще корыто это паршивое тащить заставил?! Скажешь не ты?! Кто хвастался, что секрет у деда выспросил?
-Заткнитесь, а. – Прогнусавил Рыжий, которого шмели грызанули прямо в кончик носа. Нос распухал прямо на глазах, превращаясь в солидную, гладкую и красную картошину. – Без вас тошно.
-Че?!..
Слово за слово и вскоре к распухающим укусам добавились синяки….
-Господи! – Опять всплеснула руками бабушка, увидев внука побитым, распухшим, со слезами на глазах, и запричитала. – Опять куда-то влез. Да что ж это делается то?! Да что ж это такое?! Да когда ж твои то приедут?! Ведь не доживешь же ты до их приезда, ой не доживешь, не помрешь своей смертью, «Лихоманец» несчастный!
Я слушал причитания и понимал, что бабушка уже не рада моему гостеванию, да и вообще присутствию в деревне.

                13.… Ветряная мельница.   


За околицей деревни, возле заброшенных и обветшавших от времени амбаров, стояла старая ветряная мельница. При сильном ветре она натужно скрипела и пыталась провернуть еще уцелевшие лопасти. Иногда это ей удавалось, но совсем немного, метр – два. Разогнаться, вспомнить былые годы и всласть наработаться не позволяли задеревеневшие от времени подшипники.
Почему ее до сих пор не убрали никто не знал. Скорее всего не находили времени или же она просто никому не мешала.
Местные не обращали на нее внимания – привыкли, к тому же они считали ее своей достопримечательностью, потому что в ближайшей округе мельниц больше не было.
Но нас мельница заинтересовала и даже очень.
«Как это так, жить рядом с такой штуковиной и не слазить наверх?..»
В один прекрасный день, когда солнце перевалило точку зенита и устремилось к точке заката мы изнывали от безделья, слонялись по деревне и не знали куда девать рвущуюся наружу энергию.
Мельница попалась на глаза случайно и у нас появилось неожиданное желание узнать, как она устроена.
Старинная постройка встретила сердитым, угрожающим скрипом. Мельница явно не желала чьего либо присутствия на своей территории и старалась «отговорить» от ненужного, рискованного и чреватого серьезными последствиями поступка.
Мы не прислушались и смело вошли в ее владения.
На первом этаже ничего интересного обнаружить не удалось. Там находились слегшиеся горы мусора, еще не высохшая после дождей грязь, всевозможный хлам и огромное количество ржавых, никому ненужных железяк.
Облазив все и не обнаружив ничего, что могло бы заинтересовать и понадобиться, полезли на второй этаж.
Лестница была сломана, но для настоящего «Лихоманца» это не могло быть препятствием. Мы нашли длинное, суковатое, высохшее и потому не очень тяжелое бревно, кое-как приставили его ко второму уровню и полезли.
Забравшись разочарованно остановились – здесь, как и на первом этаже интересного ничего не наблюдалось.
Побродив, заглянув в каждый угол, решили подняться дальше.
Выше тоже ждало разочарование, третий уровень глаз не радовал, от первых двух этажей его отличало только то, что он был много меньше и кое где отсутствовали доски, которые когда-то выполняли функцию стен.
Следующий уровень был очень высоко и на него вела длиннющая, без перил и очень неудобная для передвижения лестница.
Быть может мы и не полезли бы дальше, но любопытство взяло верх. Для этого была веская причина - ржавая, с облупившейся со всех сторон краской, труба, проходящая через центр строения и уходящая в еще необследованный верх.
Эта труба смущала больше всего. Она постоянно дергалась и пыталась провернуться, повинуясь желанию скрипевших от натуги лопастей.
-Для чего она? – Спросил я ребят, прикоснувшись к трубе рукой и тут же отдернув при очередной ее попытке провернуться.
-Она должна была муку молоть. – Начал объяснять Рыжий. – Внизу когда-то жернова стояли, она их и крутила.
-Какие такие жернова? – Слово было не очень понятным и я решил расспросить получше.
-Каменные, круглые такие, они еще терлись друг об друга…. – Рыжий замялся, соображая как бы получше объяснить.
-А для чего они были нужны?
-В них зерно сыпали, а потом оттуда мука выходила.
Я попытался представить себе трущиеся друг об друга круглые камни и технологию помола муки, но ничего не получилось. Впрочем это было не так интересно. Больше интересовало другое – каким образом лопасти крутят трубу.
Чтобы узнать принцип работы мельницы я полез на следующий уровень. Ребята не отставали.
Лестница скрипела, дрожала. Гнилые, старенькие ступеньки то и дело грозились подломиться, но мы не обращая внимания, смело карабкались вперед.
Каково же было разочарование, когда мы поняли, что до механизма привода надо подниматься еще выше, но туда пути уже не было, от лестницы остались только несколько сгнивших досок..
На площадке, злобно гудя и пронизывая холодом, властвовал ветер. Здесь ему было где порезвиться, было где посвистеть и посвирепствовать.
-Вон мой дом! – Радостно закричал Рыжий.
Он показал в сторону покрытой железом и покрашенной в красный цвет крыши.
-А вон мой! – Увидели свои дома я и Лысый.
-Гля, Танька Пушистая идет. – Указал Лысый на знакомую девчонку, идущую с ведрами за водой и заорал. – Танька а а!!!
-Тише. – Дернул я его за рукав. – Увидят, попадет.
Лысый смекнул, что сморозил глупость и отскочил от края.
Татьяна, пытаясь определить откуда ее окликнули, покрутила головой, пожала плечами и двинулась дальше.
Вдоволь налюбовавшись округой, промерзнув до костей, решили спускаться. Но…, не тут то было.
Под ногами Рыжего, когда он смело ступил на лестницу, сначала затрещала, а затем, с резким хлопком, проломилась ступенька. Он успел перескочить на другую, но и та, не выдержав неожиданной и грубой нагрузки, хрустнула и развалилась на две части.
Рыжий испуганно рванулся назад и, за мгновение до того, как сломалась третья, успел повиснуть на руках.
-Помогите! – Взвизгнул он, судорожно вцепившись в последнюю, натужно трещавшую под его весом, ступеньку.
Мы бросились на помощь и не без труда втащили друга обратно.
-Что будем делать? – Спросил Лысый, глядя на перепуганного, вот-вот готового зареветь и дрожавшего от страха Рыжего.
Я неопределенно пожал плечами, осматриваясь по сторонам и пытаясь найти выход из создавшегося положения. Но с появившейся было мысли сбил Рыжий. Сначала он издал короткий звук, затем усилил его и вскоре заревел в голос, распаляясь все сильнее и даже не делая намека на попытку успокоиться.
-Заткнись! – Рявкнул я на него, но эффект получился обратный.
Рыжий заревел еще громче и начал по-бабьи причитать:
-А-а-а! Домой хочу-у-у! У-у-у, м-а-ма-а!
Неожиданно, поддавшись паническому настроению друга и перестав быть самим собой, заголосил Лысый, а еще через пару минут, решив не отставать от друзей, подал голос и я.
Неразлучная тройка, находясь на высоте пятнадцати метров от земли, несколько минут выдавала миру музыкальное произведение, под названием «Детский рев».
Снизу собирались слушатели.
На клич «Лихоманцы в беде!» собралось почти все население деревни. 
Люди спешно притащили лестницу и попытались установить, но она оказалась короткой. Кто-то сбегал за веревкой, намереваясь забросить ее наверх и подняться к нам, но и эта попытка не увенчались успехом. 
Постепенно толпу одолевала растерянность. Взрослые не знали как к нам забраться – ни одна из лестниц не доставала до нужной высоты, а старые мельничные не выдерживали их веса. Детей, которые могли бы залезть, но скорее всего пополнили бы в нашу компанию, они просто отгоняли в сторону.
Наше «выступление» вводило толпу в транс. Временами, мы останавливались, чтобы перевести дух и начинали с более высокой ноты. Взрослые внизу старались, как могли, успокоить и продолжали искать выход.
Неожиданно кто-то вспомнил:
-Вышка!..
Сбегали за водителем и скоро к мельнице подошла машина с длинной, складной  стрелой и двойной корзиной на конце.
Водитель установил машину, посадил в корзину взрослого мужчину и направил стрелу в нашу сторону….
Этот день был черным в моей деревенской жизни – я впервые отведал бабушкиного ремня.
На следующий день возле мельницы остановился трактор. Тракторист обмотал ее тросом, зацепил за навеску и трактор, дыхнув черным дымом, свалил достопримечательность на землю, оставив от нее лишь кучу старых, никому ненужных досок, бревен и горькие воспоминания.
Председатель колхоза, наблюдая как рушится мельница, удовлетворенно потер руки:
-Отлично, теперь сюда ни один раздолбай не залезет…. И вообще, мне уже надоели эти «инженеры по технике безопасности», лезут именно туда, где что-то не так. – Он огляделся по сторонам, нашел взглядом завхоза и поманил пальцем. – Пройдись по деревне, посмотри, только внимательно, куда они еще могут влезть, и доложи. Будем опережать, иначе они нас под монастырь подведут….



                14…. Кровь за кровь.



Каникулы всегда в радость – воля, речка, веселье, отдых, купание.
«Лихоманцы», когда делать было совсем нечего, проводили время на речке. Там было все, и купанье, и рыбалка, и ловля раков, и игры. Что еще надо восьмилетнему мальчишке на каникулах?
В этот день как обычно купались.
Что взбрело в голову девчонкам мы не знали, да и не могли знать, но на берегу они появились неожиданно. Мы даже не успели отреагировать на появление «неприятельских войск» и только констатировали полет своей одежды в воду.
Сделав черное дело, девчонки тут же смылись, оставив армию «Лихоманцев» в огромной злобе и глубокой печали.
Впрочем надо сказать, что война с девчонками длилась уже много дней. «Боевые действия» проходили везде, где только можно, даже в клубе, в который мы ходили по вечерам смотреть кино. В клубе вести «военные действия» было очень удобно, и заключались они в том, что мы в темноте дергали противника за косички. Правда, после фильма очень часто приходилось удирать от разъяренного неприятеля, но это уже было побочным эффектом и было прекрасно отработано постоянными «тренировками».
Налет требовал мести.
Совещание по ответным действиям шло несколько секунд. Было решено подстеречь неприятельские войска и, когда они залезут в воду, мстить тем же способом.
Засада была устроена в ближайших кустах и ждать долго не пришлось.
Девчонки пришли, немного посидели, поговорили, затем стали раздеваться.
«Лихоманцы» приготовились:
«Вот оно, сейчас состоится месть и пусть эти дурехи жалуются. Сами виноваты, сами напросились!»
Но девчата оказались умнее, чем предполагалось, они оставили часового.
Мы переглянулись:
-Что будем делать?
-Отгоним сторожиху и покидаем. – Сказал Рыжий.
-Пошли….
Незаметно подкрались и бросились в атаку.
Сторожиха испуганно заверещала, но не сдвинулась с места. Как потом выяснилось, она собрала одежду в кучу и уселась на нее сверху.
На ее крик уже спешили подруги и раздумывать было некогда.
Сначала в речку полетела визжащая сторожиха, затем платья и обувь.
         Улепетывать пришлось со всех ног.
Вечером бабушке с разных концов деревни стали поступать жалобы.
Мы пытались доказать правоту, утверждая, что девчонки напали первыми и это была только месть, но нам не верили. Никто из взрослых не хотел выслушивать оправдания «Лихоманцев», которые успели досадить всей деревне.
Реакция бабушки была «жгучей»….








                15….. Пастухи.



Каждое утро, даже в праздники и выходные, личную скотину колхозников по утрам собирали в стадо и отгоняли на специально отведенное пастбище. Пасли животину по очереди все жители деревни, составив специальный график на все лето.
И вот пришел день, когда пасти выпало нашему двору.
-Ну что, Серега, - спросил меня дядька, когда я уже намеревался удрать на улицу, - завтра наш черед стадо пасти. Пойдешь со мной?
-Пасти стадо? – Открыл я рот неожиданному предложению и промямлил. – Не знаю.
-Не бойся, коровы там смирные. – Ухмыльнулся дядька моей растерянности и намекая на инцидент возле фермы. – Если что я рядом буду.
«Ну если с дядькой, то не страшно. – Подумал я. – Он сильный».
-А можно со мной ребята пойдут?
-Можно, если шкодить не будете.
-Не будем. – Заверил я дядьку и пулей вылетел на улицу.
«Лихоманцы» согласились на удивление быстро. Оказывается им уже не раз приходилось быть пастухами и они были в курсе всех дел.
Дядька разбудил рано, с петухами. Заставил сонного, не желающего просыпаться, племяша «продрать» глаза, умыться и плотно поесть. Одеться тоже пришлось потеплее, так как от утренней прохлады по коже стаями бегали мурашки.
Бабушка с теткой загрузили провизией небольшой рюкзак, который тут же повесили на меня и заправили водой здоровенный термос, который взял дядька.
Закончив сборы мы вышли на улицу и направились в дальний конец деревни, откуда всегда начиналось формирование стада.
Ребята догнали нас на полдороге. Они так же были хорошо экипированы и у каждого на спине висел рюкзак.
-Ну, с такими орлами от нас ни одна зверюга не сбежит. – Пробасил дядька, посмотрев на прибежавшую подмогу и добавил. – Будете проказить, прогоню. Поняли?
-Ага.
-Вот так.
Конечно же мы все понимали, как не понять. Да и шкодить никто не собирался - негде там шкодить….
Кто б знал….
Возле крайних дворов нас уже ждали первые животные.
Мы согнали их в кучу и погнали по главной улице. Стадо начало расти и на выходе уже насчитывало больше сотни голов.
За околицей мы, когда все дворы «сдали» скотину под охрану, повернули его в сторону огромного пастбища.
Поначалу мы бегали с одной стороны стада на другую, стараясь согнать животных в более плотную кучу, но затем, глянув на спокойно идущего дядьку, успокоились и стали только присматривать, чтобы какая-нибудь овца или корова не отбилась, и не отстала от общей массы.
На пастбище стадо остановилось и мы остались практически без дела. Животные не разбегались, не стремились забраться в лес, а спокойно бродили по полю и щипали траву. Правда иногда все же приходилось возвращать отошедшее в сторону животное, но случалось это не чаще одного или двух раз в час.
День выдался жаркий, но снимать пиджак было нельзя – тут же налетали комары и злющие слепни, от укусов которых на коже моментально образовывался красный, саднящий и чешущийся волдырь.
Скука одолевала и когда уже все надоело и захотелось домой, дядька попросил:
-Ну-ка, ребятки, сбегайте на ту сторону, посмотрите, что там да как.
Жара разморила. Было лень куда-либо идти, но приказ дядьки обсуждению не подлежал – за неповиновение можно было схлопотать.
Взяв кнуты мы неторопливо двинулись вокруг стада.
С другой стороны все было также.
И все бы ничего, но меня заинтересовала большая, рогатая коза, вымя которой  свисало чуть ли не до земли.
-Козье молоко вкусное? – Поинтересовался я у друзей.
-Ага.
-Лучше чем у коровы?
-Конечно лучше, и полезней. – Проинформировал всезнающий Рыжий. – У нас есть коза и бабушка мне каждый день молока наливает.
-А у нас нету. – Позавидовал я Рыжему и, неожиданно для себя, предложил. – Давай козу подоим. Страсть как козьего молока попробовать хочется.
-А дядька. – Напомнили мне про присутствующего родственника, который не станет распыляться на угрозы. – Увидит, голову оторвет.
-Не оторвет. – Успокоил я ребят. – Мы козу в сторону отведем, он и не увидит.
-А во что доить? Ведра у нас нет.
-В кружку! – Воскликнул Лысый. – Мне бабушка в рюкзак кружку положила, чтоб из горлышка воду не пил. Только вот рюкзак с той стороны остался. Сбегать?
-Вместе побежим. – Сказал я. – Я буду отвлекать дядьку, а ты незаметно возьмешь кружку.
Сказано – сделано.
Добежали до ничего не подозревавшего о наших намерениях дядьки, сообщили, что все нормально, незаметно свистнули кружку и, на всякий случай, буханку хлеба, сказали, что будем присматривать за стадом с другой стороны и поспешили обратно.
Раньше, когда я смотрел как бабушка доит корову, мне казалось, что это легко и просто – дергай себе корову за сиськи и ни о чем не волнуйся, молоко само потечет тонкими струйками в ведро. Но на самом деле дойка оказалась  непростым занятием.
Сначала коза попросту не позволяла приблизиться. Минут пятнадцать мы ловили ее, затем, уже почти отчаявшись напиться парного козьего молока, попробовали приманить куском хлеба. Коза стала сговорчивей и хоть и осторожно, но подошла. Тут же набросились на нее и попытались удержать за рога, но и тут ждала неудача – животное оказалось очень сильным. Коза  вырвалась и отбежала в сторону.
Тогда решили действовать только по доброму.
Снова приманили козу и принялись ласково угощать хлебом и гладить по рогатой голове. Коза сдобрилась и подпустила к вымени. Лысый, все время нетерпеливо и нервно дергаясь, то и дело спрашивая надоили или нет, кормил хлебом невероятно прожорливую козу, а мы с Рыжим приступили к дойке.
Спорилось плохо. Доить никто не умел и пока первая струйка пенящегося молока ударилась в дно кружки, коза успела слопать полбуханки.
Достали еще и насытившаяся коза наконец позволила надоить каждому по кружке.
Молоко действительно было вкусным. Правда, если признаться честно, особой разницы с коровьим я что-то не заметил….
На другой день, отоспавшись после праведных пастушьих трудов, я краем уха услышал как бабка Матрена жаловалась моей бабушке:
-Ох, Верка! Совсем моя Милка плохой стала. Остарела наверное.
-А что такое?
-Да вчера с нее всего кружку молока надоила. Придется наверное зарезать. Жалко, хорошая коза была, умная. Чужих никого к себе не подпускала....
Козу зарезать не успели, через день она вновь вошла в нормальный удой.
Но все же дойка козы не прошла бесследно. По-видимому бабка Матрена, догадалась о причине отсутствия молока у кормилицы в этот день.
Она не стала скандалить, она просто перестала здороваться.


               
                16…. Плот.


На речке, рядом с местом, где мы постоянно купались и ловили раков, стоял плот. Плот был старый, с потемневшими от времени бревнами и порыжевшей от ржавчины, связывающей их проволокой.
Никто не обращал на него внимания, так как с этого плота, надежно закрепленного и имевшего переходной трап на берег, женщины отполаскивали после стирки белье.
Созданный для странствий, но приспособленный под более низменную цель, плот ждал своего часа. И дождался….
Пришел день, когда мы обратили на него свои взоры.
Однажды вечером, в погоне за здоровенным раком, я сунулся под плот и обнаружил, что бревна не лежат на дне. Он просто был прикручен проволокой к вбитым в дно сваям и его можно было легко отцепить.
Я отстал от рака, влез на плот, осмотрел его со всех сторон, попробовал крепость привязки и не утонет ли и позвал, обследующих ближайшие камыши, друзей:
-Давай покатаемся!
-А куда поплывем? – Загорелись ребята.
-Не знаю, куда-нибудь.
-Я в Африку хочу. – Заявил Рыжий. – Там негры живут, а я их никогда не видел.
-И я хочу, только в Америку. – Выдал свою мечту Лысый. – Там индейцы живут, я бы им помог бледнолицых победить.
-Не, так далеко родители не отпустят. – Сказал я.
-А кто их слушать будет? Соберемся и поплыли. Поставим мачту, повесим парус,  пиратский флаг, удочки возьмем с собой, чтобы рыбу ловить.
-А может по речке сначала поплаваем, а уж потом в Америку. – Несмело предложил я. – А то вдруг плот переделывать придется, он старый.
-Давай. – Согласились ребята. – Только плавать надо утром, вечером кто-нибудь придет белье полоскать и нас могут поймать. Попадет.
Сказано – сделано.
Пиратский флаг нарисовали быстро. Он получился кривой, с косорожим черепом и неодинаковой длины костями. Это нас не смутило, подумаешь кривой, зато как у настоящих пиратов.
Для мачты и управления плотом нашли длинные жерди и рано утром начали мастерить.
К тому времени планы несколько изменились, в Америку плыть оказалось очень далеко, мы это проверили по карте, и решено было просто спуститься вниз  по речке и попутешествовать по ближайшей округе.
Когда все было готово откинули в сторону трап, открутили проволоку от свай и налегли на шесты.
Плот не шелохнулся.
Пришлось лезть в воду и посмотреть нет ли еще привязи. Все оказалось просто, плот одним углом был установлен на большущий камень, который высовывался из дна реки.
Кое-как, приложив массу усилий, мы сковырнули его с камня. Плот, зашелестев подминаемыми под себя осокой, камышом и тиной, заскрипев старыми бревнами, медленно тронулся в свое первое плавание.
Мы вытолкали его на середину реки, установили мачту с парусом, привязали на ее макушку флаг и пустились в путь.
Течение было небольшое и поэтому управлять плотом было совершенно не сложно. Дух романтики цепко схватил наши души и заставил почувствовать себя настоящими моряками.
-Класс! – Возбужденно закричал Лысый. – Когда вырасту моряком стану или путешественником, на кораблях плавать буду!
С ним радостно согласились и для увеличения скорости вновь налегли на шесты.
-Право руля!.... Лево руля!.... – Кричал Рыжий, приняв на себя функции капитана.
Мы не спорили и с удовольствием носились с одной стороны плота на другую, выполняя отданные команды.
От удара снизу едва не полетели в воду.
-Во, видали! – Ликовал Рыжий. – На первую мель наскочили.
Но это была не мель, на пути плота оказался обычный топляк, который высунул нос из воды сразу же после нашего прохода.
Стали двигаться осторожнее.
Речка сделала поворот, потом еще один, но уже в другом направлении и нашим глазам предстало небольшое озеро. Течение неожиданно ускорилось и плот быстро побежал к середине.
Шесты перестали доставать дно и управлять им стало намного сложнее.
-Ребята! К берегу гребите! – Орал Рыжий. – Вдоль берега поплывем.
Шесты старательно резали воду, но почему-то ничего не получалось. Плот не желал приближаться к берегу, оставаясь практически на одном месте.
 После очередной команды Рыжего я сунул ему шест:
-На, сам греби, а я посмотрю.
Рыжий схватил шест и принялся яростно взбаламучивать воду вокруг плота, но и у него ничего не выходило.
-Давай в воду слезем и подтащим. – Предложил он после неудачной попытки.
Мы согласились и плот наконец тронулся в нужном направлении, но он был слишком тяжел и берег приближался слишком медленно. После небольшого отдыха полезли в воду вновь, но продвинулись совсем немного.
-Да ну его. – Клацая зубами от холода и дрожа промерзшим телом, проговорил Лысый. – Проще доплыть так.
Я прикинул расстояние и сказал:
-Далеко и одежду с собой надо взять.
Лысый нехотя согласился.
Что делать дальше никто не знал, в воду лезть не хотелось, она оказалась слишком холодной, но и оставаться посреди озера стакновилось страшновато.
Вечерело. Солнышко начало сменять цвет и недалеко было то время, когда скроется за горизонтом.
Весь день мы безуспешно пытались подгрести к берегу, но оставались, как нам казалось, на одном месте. То ли мы неправильно гребли, то ли плот сносило обратно на середину, но только факт остается фактом.
Но и это было не самым страшным, страшное случилось потом. Не выдержав наших непрерывных стараний, старая, давно проржавевшая проволока лопнула и плот начал расползаться на отдельные бревна.
Первым заголосил Лысый. Рыжий и я его поддержали и над озером, во все стороны, полетел звук испуганного, детского трио.
Теперь уже было не до одежды. Вцепившись в одно из бревен, которое постоянно норовило прокрутиться, крича что есть мочи, мы дружно гребли к такому желанному, далекому и спасительному берегу.
«СОС» был услышан и от берега отошла лодка. Сноровисто взмахивая веслами она быстро приблизилась к терпевшим крушение путешественникам.
Мужчина, управлявший лодкой, как цыплят выловил нас из воды и только после этого удивился:
-«Лихоманцы»? Вы как тут очутились?
-На плоту у у! – Ревели мы в голос. – А он взял и развязался я я! У у у!..
-Господи! – По-бабьи всплеснул руками мужик. – Да что ж вам, как всем детям не играется? Что ж вы за ироды такие? Неужели больше заняться нечем?.. А я то дурак, все думал, кто там посередке рыбу ловит, все хотел сплавать и узнать как ловится… Ну вот что с вами делать, а? Что скажете?
В ответ прозвучали всхлипы и молчание….
Сказать было нечего. Кроме того души великих «Лихоманцев» глодала обида.
Лично мне обидно было не за то, что путешествие так быстро закончилось и никуда не удалось доплыть. Обида была на плот, из-за него я сегодня утопил единственные бабушкины сапоги и теперь волновало одно, попадет или нет, а если попадет, то насколько сильно….
На следующий день женщинам, для полоскания белья, плотниками был сооружен великолепный, широченный и крепкий помост, а завхозу председатель приказал следить за каждым нашим шагом, слишком уж хорошо мы выявляли большие и малые недостатки в хозяйстве колхоза.
Моряками нам больше становиться не хотелось.

               

                17…. Первая рыбалка.


С первых дней приезда в деревню меня, как и моих друзей, в свободное от приключений время, интересовала рыбалка. До деревни этого не было, точнее я хотел сходить на рыбалку, но только потому, что никогда на ней не был. Отец увлекался, но не до фанатизма, а друзей-рыбаков у меня не было.
Но в деревне, неожиданно, рыбалка оказалась любимым занятием.
В рыбалке нравилось все, погода, и неважно солнечная или дождливая, при солнечной можно было позагорать и искупаться, а в дождливую неплохо клевало. Нравилось, когда поплавок начинал скакать по воде, нырял или бежал куда-нибудь в сторону, например к камышам. Нравилось чувствовать добычу, которая попадалась на крючок, но еще не была вытащена на божий свет, нравилось, когда был хороший улов и из пойманной мной рыбы бабушка варила уху или пекла «рыбник». Нравился азарт и волнение, появляющееся при клеве. Нравилась благородная усталость и удовлетворение при успешном лове. Нравилось потом хвастаться уловом и обязательно при этом приврать.
Не нравилось только одно – копаться в навозе во время поисков червей, но этот момент обычно проскакивал быстро и тут же забывался.
Может быть в моей душе никогда не возникло бы чувство любви к рыбалке, если б не первый и на несколько лет самый удачный улов.
В тот день, через пару дней после «приятного» знакомства, на рыбалку сманили «Лихоманцы».
Откровенно сказать тогда, в пасмурную и собирающуюся задождить погоду, куда-то идти и заниматься ерундой очень уж не хотелось. А рыбалка тогда показалась именно ерундой – не дай бог попадешь под дождь и простудишься, глотай тогда бабушкины горькие таблетки, а если и не простудишься, то сиди под дождем и тупо смотри на поплавок в ожидании поклевки. И вообще клюнет ли в такую погоду.
Все же ребята уговорили и дядька выделил мне одну из удочек с толстенной леской, сказав:
-Это тебе для обучения.
Удочек у него на крыше сарая было много, но на все просьбы дать еще одну с тоненькой леской дядька ответил категорическим отказом:
-Когда научишься, тогда и получишь.
Выбора он мне не оставил и пришлось подчиниться.
Бабушка собрала небольшой сверток с провизией, заставила надеть куртку, чтоб не простудился и перекрестив, отпустила.
Первым делом пришлось копать червей, неприятных, скользких, каких-то красно-желто-коричневых.
На речке ребята показали мне как пользоваться удочкой и я, с превеликим трудом повторив их манипуляции по насаживанию на крючок извивающегося червя, наконец забросил и уселся в нетерпеливом ожидании поклевки.
Не клевало. В смысле не клевало у меня. Пацаны уже успели вытянуть по парочке полосатых окуньков, а моего червяка, словно заколдованного, рыба почему-то обегала стороной.
Несколько раз я доставал его, проверял насадку, убеждался, что все правильно, перебрасывал в другое место, но ничего не помогало.
Но вот наконец и мой поплавок дрогнул, покачнулся раз, другой и резко нырнул. Я, с невероятной резкостью схватил удилище и рванул. Леска со свистом улетела за спину и зацепилась за ветки ближайшего куста.
-Ты чего так дергаешь? – Удивленно посмотрел на меня Лысый. – Так ты рыбе все губы порвешь.
-А как надо?
-Потише. Поддерни чтоб крючок ей в губу впился и тяни, но только не рви и леску не ослабляй, убежать может.
Мы отпутали леску от куста и я продолжил обучение.
Проклятая дрожь в руках не давала удачно забросить. Пару раз я, ругаясь и злясь на себя, попал поплавком в камыши. Каждый раз приходилось лезть в воду и отцеплять. Потом попал в тину, но благодаря крепости лески удалось вытащить удочку с берега. Рыба распуганная моими вылазками, прекратила клевать и ребята начали сердиться. Но вот в очередной раз, после того, как я хорошенько прицелился, поплавок попал более или менее удачно - в прогал между листьями лилий. Боясь снова плохо забросить или зацепить крючок при вытаскивании, я оставил его на месте, и не прогадал.
Поклевка не заставила себя ждать.
-Не спеши, - наставлял сзади обучавший меня Лысый, - пусть осмелеет и зацепится как следует. Во, во, во…. Тяни!..
Я дернул удочку, почувствовал, что на крючке что-то есть, но не успел обрадоваться, как обратный рывок чуть не сбросил меня в воду.
Удочка согнулась дугой, я вцепился в нее что есть силы и взвизгнул:
-Помогите! Там что-то большое.
 Будущий улов явно превосходил физически. Он рвался изо всех сил, бросаясь то в одну сторону, то в другую. Удочка трещала и казалось, что вот-вот переломиться, а я медленно, но уверенно подтаскивался к воде.
Ребята побросали удочки и бросились на помощь. Поначалу они не знали что предпринять, метались вокруг, что-то крикливо подсказывали, но от этого мне не становилось легче. Наконец, когда улов почти втащил меня в воду, они бросились помогать, схватились за удилище и потянули….
Силы троих хватило чтобы пересилить и начать медленно вытаскиваться на берег.
Теперь уже никто не кричал, мы дружно пыхтели, тянули рвущееся из рук удилище, превратившись на короткое время в бурлаков.
Борьба шла несколько минут и вскоре на берегу оказалась здоровенная, зубастая, длиннющая и пятнистая рыбина, которая, хватанув воздуха в неистовстве запрыгала по траве. Мы отволокли ее подальше от берега и Рыжий схватил валявшуюся рядом крепкую палку.
«Хрясть!»
Потом еще и еще раз.
Рыбина затряслась всем телом и через несколько секунд успокоилась, а мы устало сгрудились вокруг.
-Ни хрена себе какая здоровая! – Вытер лоб Рыжий.
-Ага. – Согласился с ним Лысый. – Я таких еще никогда не видел.
-А кто это? – Поинтересовался я, стараясь перебороть охватившую тело дрожь.
-Ты че, не знаешь? – Удивились ребята.
-Нет.
-Щука. Но здоровенная какая.
-Щука?! – Удивился я.
Я вспомнил как на уроке учительница рассказывала про щук, про их хищный нрав и про острющие, в несколько рядов, зубы, которые легко могут отхватить палец. Слышать одно, а видеть, да еще поймать совсем другое.
-Ребята! Это вы поймали?! – Раздался рядом мужской голос.
Занятые осмотром добычи мы даже не заметили, как к нам кто-то подошел.
-Да. – Прозвучал дружный ответ.
-Молодцы. – Протянул дядька, наклонился к щуке и еще больше удивился. – А как же она у вас леску не перекусила? Чудеса.
Мы удивленно переглянулись, а дядька тут же пояснил:
-Когда идут ловить щуку к леске специальный металлический поводок привязывают. Леску щука может перекусить, а поводок никогда.
Он несколько минут рассказывал нам про блесны, повадки щук, еще раз позавидовал удаче и отправился по своим делам.
Когда он ушел я осторожно прикоснулся к рыбине:
-Умерла?
-Конечно умерла. – Кивнули ребята. – Врежь тебе по башке такой палкой и ты помрешь.
Я опасливо подергал за леску, торчащую из зубастой пасти и, когда понял, что никакой опасности нет, потянул сильнее.
Ребята помогли палкой раздвинуть щуке пасть и мы увидали застрявшую у нее в глотке довольно крупную плотвичку.
-Побегу бабушке покажу! – Отцепив крючок, обрадовано закричал я и схватив добычу, помчался домой.
Донести щуку оказалось делом непростым. По дороге она несколько раз выскальзывала из рук, почему-то стала тяжелой, но все же, вываляв ее как следует в пыли, я с гордым видом появился на пороге.
-Ой. – Сказала бабушка и присела на стул. – Это что, ты поймал?
-Я. – Задрал я к верху нос. – Только ребята помогли вытащить, без них бы не справился.
Улову удивлялись все, а дядька, как мне тогда показалось, даже позавидовал, сказав:
-Что-то не припомню, чтобы мне такие попадались.
Вес щуки оказался более трех килограмм.
Вечером к нам зашли ребята. Они занесли забытую мной на берегу удочку и сверток с провизией, к которому я так и не прикоснулся.
Их улов тоже был неплохой, но с моим сравниться никак не мог.

 

                18…. Приезд родителей.


-Седо ой! – Орал кто-то с улицы, вызывая меня.
-Че надо? – Высунулся я из окна и увидел Рыжего.
-Твои родители приехали! Иди встречать.
У меня екнуло сердце.
Нельзя сказать, что я не любил родителей, но их приезд не сулил ничего доброго и означал конец вольной, деревенской жизни. Папа и мама, узнав о моих похождениях, обязательно должны были наказать. А наказывать было за что, «обследование» одной только мельницы стоило этого, а уж о путешествии на плоте  и акции против Голика вообще говорить не приходилось.
Худшие предположения сбылись ближе к вечеру, после того, как бабушка, тетя Зина и дядя Володя, доходчиво и почти в полном объеме рассказали обо всем, что смогли вспомнить. Правда некоторые вещи они скрыли, или посчитали ненужным доводить до сведенья, но и того, что было рассказано, с лихвой хватило на хорошую порку.
Гостили мы еще два дня в течение которых меня, из боязни, что успею еще чего-нибудь набедокурить и возможно не раз, просто не выпускали на улицу.
Я изнывал от безделья, но поделать ничего не мог.
Друзья несколько раз пытались вызвать меня, но бабушка или дядя Володя попросту прогоняли их, давая понять, что меня они больше не увидят.
«Лихоманцы» все же проводили меня до автобуса, но все время держались в стороне, а когда автобус тронулся помахали рукой. Я ответил.
-Кто это? – Спросил меня папа.
-Мои друзья.
-«Лихоманцы»?
-Да.
Отец улыбнулся и тоже помахал им рукой. Затем повернулся ко мне.
-Хорошие у тебя друзья, надежные, не пропадут в жизни. – Сказал он. -  Можешь мне поверить, сам таким был.

 

                28. 03. 05.