Звездолёт Большое дышло Глава 3

Глава 3
Дерзновенный полет

- Дерзновенный полет моей фантазии вам не остановить. Клоун и мейнстрим – понятия несовместимые!
- Давай по понятиям поговорим, давай.
По понятиям поговорить предлагал дядя Саша, последний оставшийся в живых железнодорожник, о чем он сам только что сообщил в очередной раз.
Про клоуна и мейнстрим распинался, конечно, Смок.
Илья Сергеевич занимался Русей. Развивал тему «Беломора», называл Русю античной богиней. Пробовал угадать, кто она: Артемида, Венера или  Рея. Остановился на Афродите, но с поправкой на то, что родилась она не только из морской пены, но из скал перевалов Центрального Кавказа, в частности перевала Бичо. Узнав, что Руся врач, настаивал на увеличении зарплаты бюджетникам. Взял всем темного пива. Собирался уже обсудить положение со стабилизационным фондом.
Илья Сергеевич был, что называется, в ударе. В запасе, он знал, имелись следующие темы: альпинизм, опять же античная мифология, затем гинекология и космос.

В космос Илья Сергеевич собирался обязательно. Видимо, как раз в это мгновение и появились у него мысли не откладывать более давно задуманное предприятие, а решить все здесь и сейчас.
Смок годился для предприятия. Илья Сергеевич, даже рассказывая про сложные, запутанные отношения Зевса и Афродиты, слышал все рассуждения Смока.

- Клоуны – это люди мужественной профессии, - говорил Смок. – Я не такой, нет у меня такой силы противостоять этому  дерьму. Я скорее бюрократ.

Дядя Саша при слове «бюрократ» поднимал голову и смотрел подозрительно, при слове «дерьмо» кивал устало и, что называется, глубокомысленно, но – было заметно – отказывался понимать, как это клоуны могут быть людьми мужественной профессии. Клоун и есть клоун.

Илья Сергеевич на слова внимания не обращал. Скорее, его интересовал голос Смока. Там все было слышно. Ну, глупый… Ну, дурак. Вполне нормальный человек. Злой. Возраст подходящий, других людей уже чувствует и знает, что они есть.
Годится.

Если бы не темное пиво, все могло бы быть не так. Но это – теория. События развивались, понятное дело, так, как и должны были развиваться.
Полковник решил раскрыть Аркадию и Русе свою тайну. Но сначала следовало удалить дядю Сашу. Дядя Саша и космос никак не вязались. Вот Аркадий и Смок – вязались, а здесь – нет.
 Илья Сергеевич ничего не имел, конечно, против дяди Саши, просто не вязались они, дядя и Саша и космос, и всё.
    Понятно ведь, что будет – «банда Ельцина»», «Северо-Кавказская железная дорога», «рыбалка на квок». Ну, еще «сосед-гнида из третьей квартиры, депутат трехрублевый». Суета. Главное сейчас, чтобы не было водки. Сто граммов в пиво могли вдохнуть в глубокого пенсионера новую жизнь, Илья Сергеевич знал. Нужно просто выждать немного, дядя Саша забормочет и уйдет домой, держась за стены.
Но пока приходилось терпеть его реплики.

Дядя Саша теперь рассказывал Русе, какие у него на даче змеи. Со стороны могло показаться, что разговор идет о рыбалке, старик широко разводил руки, рискуя задеть людей за соседним столиком. Илья Сергеевич не слушал, но мог поспорить, что тот показывает змей в обхват, а не в длину. При этом называя Русю «мадемуазель».

- Гигантомания, - комментировал Аркадий: – Полагаю, вы преувеличиваете.

Илья Сергеевич решился.
- Как вы думаете, нам когда-нибудь удастся отправиться к звездам? – обратился он ко всей компании.

- В смысле? – встрепенулся Аркадий.
   Руся внимательно посмотрела на полковника.
   Дядя Саша насупился, видимо, размышляя пьяно, куда бы тут ввернуть своих змей.
- В смысле человечество в его нынешнем состоянии. Мы с вами станем свидетелями того, что будут построены корабли, на Земле или на орбите, и корабли эти полетят к Марсу? Или к Юпитеру? Солнечную систему пора осваивать или нет? Лунные города, марсианские поселения, Солярис? Ведь, извиняюсь, двадцать первый век.
- Так прогресс завернули не туда! – развел руками Аркадий, явно считавший, что вопросы адресованы в первую очередь ему: - Сейчас мейнстрим – это золото, биотехнологии разные, а не марсианские поселения. Зачем грузить про иные планеты, если можно просто записать всех в дебилы?.. Это раньше, если ты с характером – так в Сибирь, на Аляску, а сейчас – в дебилы. Беринга – в Думу, Врангеля – в Чечню, Дежнева – на зону. Остальных первопроходцев – в дебилы.
- В Библии про это ничего не сказано, - заявил вдруг дядя Саша.
- Про что? Про дебилов?
- Про космические корабли.
- Богослов! – воскликнул Илья Сергеевич и развел руками. – Мой сосед – богослов! Джеральдина Чаплин. Змеи есть в Библии вот такие?
- Змеи есть, - дядя Саша злился: – И я, конечно, не богослов. Только вы со своими космическими кораблями Советский Союз профукали, пенсия у меня – тьфу! Тьфу, а не пенсия, а теперь вам – марсианские города! Да вы кругом посмотрите! Какие города, если деревня вымирает? Если водка – дрянь? Если пиво… - Он посмотрел в свое пиво: - Какое-то не такое?
- Когда ты про водку и про пиво, это опасно, - забеспокоился полковник.
  Его, кажется, немного озадачила речь дяди Саши. Хорошо еще, тот на Джеральдину Чаплин не обратил внимания… (Кстати, причем здесь Джеральдина Чаплин?)

- Ты мне скажи, вот ты – полковник, крылатые ракеты делал на своем заводе или еще что, присягу принимал… Почему ты в девяносто первом году не шарахнул своими ракетами по этим гадам?. Почему не шарахнул, а? Почему ты, полковник, не исполнил присягу? Что ж ты теперь хочешь? О чем жалеешь? Вот я солдат рядовой, мы знаешь как в Будапеште?.. У нас наш полковник был, тебе не чета. Он так говорил: видишь в окне огневую точку – наводи орудие! Стреляй! А ты? Ты – кто? Марсианские города… Вот какие вы полковники, такие у вас и города.

Илья Сергеевич вроде бы и хотел ответить, но не отвечал. Что тут скажешь? Молчи и смотри в стол. Сотни объяснений, сотни ответов есть для таких вопросов. Но полковник молчал. Смок с женой тоже молчали. Кажется, публика в пивной и та попритихла. Некоторые закуривали.
Стало слышно голоса из телевизора: «…хранилище Судного дня – вершина международной кооперации перед лицом глобальных рисков. Оно способно вместить 4,5 миллиарда образцов семян со всего света…» Дядя Саша полез за «Примой», проворчав: «Кооператоры…»
Илья Сергеевич сам закурил:
- А я думаю, мы все же полетим.