Прискорбное происшествие

                Роман — это зеркало, с которым идёшь по большой дороге.
                То оно отражает лазурь небосвода, то грязные лужи и ухабы.
                Идёт человек, взвалив на себя это зеркало, а вы этого человека
                обвиняете в безнравственности!
                Его зеркало отражает грязь, а вы обвиняете зеркало!
                Обвиняйте уж скорее большую дорогу с её лужами, а ещё того
                лучше — дорожного смотрителя, который допускает, чтобы на
                дороге стояли лужи и скапливалась грязь".
                Стендаль. Красное и черное.
               
            
- Так что, Люба, дашь? А?.. Ну, дай...

- Да тихо ты! Чего приперся так рано? А не доведи бог Клавка...

Ну, как говорится, помяни черта! Тут же отворилась дверь соседней квартиры и на лестничную площадку вывалилась высоченная, под стать мужу бабища, одетая "по домашнему" - в цветастый бюстгальтер и байковые панталоны до колен.
         
Завидев супругу, Колька побледнел и бочком отступая в угол, забормотал:
- Клава, не надо... Я это, денег занять... Ты ж забрала все, а я...

- Денег?! - заверещала оглушительно тонким голосом разъяренная супруга и с размаху влепив Кольке увесистую затрещину, грудью пошла на Любку, отрезав той путь к отступлению и изрыгая такую брань, которой Любке доселе и слыхать не доводилось. И вдруг, поперхнувшись на полуслове, хватанув пару раз воздух, Клавка побагровела и выпучив глаза, рухнула со всего маху прямо под ноги Любке.

- Ты чё, Клава? - шепотом произнес Колька, и робко отступил еще на шаг, недоверчиво глядя на поверженную супругу.

Насмотревшаяся полицейских сериалов Любка, приложила трясущуюся руку к мощной Клавкиной шее и попыталась нащупать пульс. Пульса не было.
      
- Коля, - не своим голосом просипела она, - по моему...  Мертвая!

Выскочившие на шум соседи застыли в изумлении. С минуту стояла абсолютная тишина, которую вдруг прорезал невообразимо тоскливый вой, от которого всех собравшихся прохватило морозцем.

Сотрясаясь в рыданиях, Колька упал на колени и, прижав к груди Клавкину голову, стал неистово раскачиваться из стороны в сторону.

- Батя, ты чё? Ты, б..., прям б..., как баба, б... - на площадку выполз протирая заплывшие с похмелья глаза Колькин двадцатилетний сынок-недоросль.

- О!.., б...! А че это с мамкой? Во, б...! Батя, давай б..., подними ее. Чё она, б..., тут валяется? Да че вы, б..., уставились?

Он тупо топтался вокруг поверженных родителей и дергал батю за рукав.

***

Клавку похоронили, благополучно справили с соседями поминки. А потом Колька куда-то пропал. Любка попыталась выпытать у недоросля, куда подевался его отец, все ж таки мужик хороший, работящий, да и мало пьющий. Сынок лопотал что-то невнятное, путаясь и матерясь через слово. Вроде бы как спровадил батю в гастарбайтеры, деньжат подработать.

Вскоре все забыли о происшествии, а там и недоросль пропал, а в некогда Колькиной квартире объявились новые жильцы, гонористые и неразговорчивые.

Меж тем, подкатила зима, ударили лютые, непривычные для этих мест морозы.
         
Однажды, возвращаясь со второй смены, Любка споткнулась в темном подъезде о лежащее на ступеньках тело. Дело было привычное, женщина она была не пугливая, переступив через пьянчужку, она устало поплелась на свой девятый этаж.
А утром обнаружилось, что на лестнице, скрючившись и дрожа всем телом, лежал не кто иной, как ее пропавший сосед Николай.

Вернувшись домой с неудачных заработков, он обнаружил в своей квартире чужих людей, которые и слыхом не слыхали, куда подевался его великовозрастный сынок.

Послонявшись по подвалам с бомжами, Колька, тоскуя по дому и незабвенной супруге, стал ночевать в родном подъезде. Молча, сгорбившись и роняя слезы, он поедал нехитрый харч, которым делились с ним сердобольные соседи.

Так бы и сгинул бедолага, если бы Любка, имея на него виды, не спровадила его к своей родне в дальнее село. Те пристроили его жить в брошенной хатёнке, а вскоре и Любка, бросив постылый завод, перебралась к нему в село. Все ж таки мужик он был хороший, работящий, да и не пил почти совсем.

Как-то приехав в город по делам, она увидела Колькиного отпрыска. С какой-то расфуфырой он, важный и раздобревший, садился в свою машину. Что за машина, Любка не поняла. В иномарках она не разбиралась.
__________________

Иллюстрация из интернета - памятник бомжу в Норвегии, г. Берген.