Непридуманная история

В магазин устроилась работать новая уборщица. Это была женщина лет 60-ти. В ней было необычно всё, начиная с внешности и заканчивая манерами. Высокая, худая. Свои коротко остриженные, обесцвеченные  дешевой краской волосы,  она беспрестанно поправляла грубой костлявой ладонью. В мужской оправе – толстенные линзы, в глубине которых   были едва различимы серые точки глаз. Одевалась она, как сама  говорила, «по моде» - красная вязаная кофта с большими пуговицами да коричневая кримпленовая юбка. Из-под юбки торчали ноги-палки в уродливых, почти мужских, коричневых туфлях со шнурками.. Она красила губы розовой помадой и «благоухала» портвейном. Хотя, справедливости ради надо заметить, в этой области у неё не было конкретных предпочтений. Скажем просто – предпочитала. Её визитной карточкой был смех: она гоготала всегда громко, раскатисто, а главное, по любому поводу. Идеалом мужчины для неё был актёр Грегори Пек, а любимую малосольную селёдку с зимним жирком она называла «мармеладом». При всей внешней грубости и несуразности было в ней что-то. Это что-то не позволяло воспринимать её как банальную алкоголичку: то ли из-за любви к Грегори Пеку, то ли из-за бережно хранимых фотографий предков, сделанных в конце позапрошлого века, то ли из-за  маленьких серых глаз, которые светились умом и пониманием какого-то высшего смысла, доступного ей одной. На самом деле ничего банального в ней не было.  Такие люди придут в твою жизнь, пройдут где-то по краю, едва коснувшись, а след остаётся на всю жизнь.
Звали её Людмила Лонгиновна. Никто не понимал, как на самом деле звали её отца, поэтому обращались так, как было удобно всем – Николаевна. Так было понятно и привычно. Своего отца Николаевна не знала. История банальная и распространённая. Её мама жила в небольшом городке в Ростовской области. И, как водится, мечтала о принце, желая вырваться из бедности и убежать от одиночества. Принц явился в образе командировочного инженера. Сказка длилась целых 2 месяца. Этого времени оказалось достаточно, чтобы инженеру выполнить программу командировки, а  молодой ткачихе забеременеть. Инженер уезжал домой, куда-то в Калужскую область, но обещал вернуться до того, как «всё станет заметно». Он не вернулся. Видимо, не отпустили жена и две дочери, о существовании которых стало известно весьма некстати, и, прямо скажем, поздновато для несостоявшейся Золушки. Ребёнок родился в срок и был назван Людкой. Когда Людка чуть подросла, мама отправила её в деревню к бабке с дедом. Что такое любовь старики не знали, а потому воспитывали внучку жёстко и без лишних сантиментов. Видимо, как когда-то воспитывали и дочь. Кто знает, может, поэтому Людкина мать искала эту самую нежность где угодно и у кого угодно. Она умерла от криминального аборта, когда Людке было 6 лет. Людка хорошо помнила тот летний день, когда принесли телеграмму со страшным известием. Помнила, как шептались бабка с почтальоном, помнила, что слышала весь их разговор, помнила, что ничего не почувствовала. Телеграмма опоздала на две недели. Мать похоронили люди с фабрики, на которой она работала, так что спешить уже было некуда. На могилу матери бабка привезла Людку, когда ей исполнилось 14 лет. Бабка не плакала сама и не разрешила внучке. А Людка потом всю жизнь жалела, что не выплакалась на могиле своей мамы, которая, может, единственная на всём белом свете любила её, Людку. Она в это верила. Ей всегда хотелось в это верить.
К своему совершеннолетию Людка осиротела полностью: заболел и умер дедушка, а за ним и бабушка, как говорили деревенские,  от тоски. Молодая девушка окончила техникум и стала работать бухгалтером. Надо сказать, что никакие жизненные невзгоды не сломили её жизнелюбивый дух и умение радоваться этой самой жизни, которая так сурово обошлась с её детством. С людьми Людка сходилась легко. Её оптимизм и готовность смеяться привлекали к ней людей. Она была молодая, озорничающая и поэтому привлекательная. Только ухудшающееся зрение и необходимость носить эти жуткие  очки с толстенными линзами  портили внешность, но никак ни нрав девушки. 
Вскоре случилась Любовь. Они поженились. Наконец-то появился кто-то, кто стал любить и оберегать это одинокое сердце. У них была самая настоящая семья: с любовью, вечерними чаепитиями и мечтами о будущем. Мечты постепенно начинали обретать реальные очертания – Людка забеременела. Но именно тогда она и поняла, что счастье не бывает долгим. Судьба вмешалась в её планы в виде толстой врачихи, которая вынесла приговор: рожать ей нельзя, иначе во время родов  Людка может ослепнуть. Врачиха долго и убедительно рисовала ужасающие перспективы будущей матери: она непременно ослепнет, муж её, слепую, непременно бросит, а поскольку слепая мать не сможет дать ребёнку необходимый уход, дитя заберут в детский дом непременно. Что такое сиротская жизнь, Людка хорошо знала не понаслышке, а потому давать миру ещё одного несчастного человека не захотела. Так закончилась сказка.
 Сказка закончилась и началась «богема». Двери их дома распахнулись для друзей, да и для любого, кто приходил на звуки веселья. Людка накрывала большие праздничные столы и развлекала гостей. Она сновала между ними и приговаривала: «Ребята, попробуйте салат»,  «Ребята, давайте потанцуем»,  «Ребята, закусывайте», «Ребята, у меня тост за дружбу!»  А когда гости покидали  приветливый дом,  а захмелевший муж шёл спать,  Людка, уставшая от долгого стояния возле плиты, да после  многочасовых попыток развлечь гостей, плелась на кухню мыть посуду. Когда вконец обессилевшая она добредала до постели, просыпался муж и вспоминал о супружеском долге, который, по его мнению, прекрасно венчал этот праздник жизни. А Людка, обалдевшая от усталости,  упиралась ему в грудь ладонями и совершенно сонная, едва ли соображая, говорила: «Ребята, пожалуйста, не надо!»
В её жизни было всё – любимый муж, любимая работа, любимые друзья. Не было  чего-то важного, что постоянно ускользало из сознания, а потом возвращалось и сверлило – не было смысла в этой бурлящей жизни – не было ребёнка. Была в душе любовь, была нежность, и было безграничное желание всем этим поделиться. Так и возникла идея об усыновлении. Когда Людка поделилась своими планами с мужем, он был в восторге. Bскоре они усыновили прекрасного мальчишку Серёжку. Это потом они узнают, что для родной матери Серёжа был не просто нежеланным ребёнком: все 9 месяцев беременности она искала способы, как избавиться от ребёнка, и даже уже находясь в роддоме, разгонялась и билась животом об подоконник, раз за разом, шокируя молодых рожениц и надеясь на удачу. Мальчик родился живым и здоровым. Вопреки. Только нежелание жить родившая Серёжу женщина  ему всё же вбила,  потому что  в подростковом возрасте он дважды резал себе вены и один раз пытался повеситься. Так случилось, что Людкин муж, а по совместительству несостоявшийся Серёжкин отец,  ничего не знал  о трудном периоде в жизни сына. Он бросил их ещё в раннем Серёжином  детстве по совершенно банальной причине - ревность. То, что должно было называться заботой о любимой женщине и ребёнке,  превратилось в соперничество за внимание к собственной персоне. В конце концов, он  их оставил. Время от времени заводил себе новую семью и издалека принимал участие в воспитании сына.
 А Людка всё равно была счастлива. Для этого ей было достаточно ребёнка, пусть даже и без мужа. Что муж? Мужчины приходили в её жизнь, уходили, она влюблялась, разочаровывалась. Всё было просто – она жила. Главным всё равно оставался Серёжка. Когда миновали  тяжёлые подростковые годы с этими  страшными попытками суицида, когда перестали выпадать из дрожащих рук ключи при попытке открыть дверь в квартиру, когда перестало темнеть в глазах, если не отвечал телефон, она поняла, что войну за сына выиграла. Сергей окончил школу, ушёл служить в армию. Со службы вернулся настоящим мужчиной, да ещё и с женой и сыном на руках. И не имело значения, что невестка с первых дней невзлюбила свою свекровь. Главное, она, Лонгиновна,  любила всех, да ещё у неё был внук – маленький ангелок по имени Дениска. Жизнь продолжалась. Правда, у Лонгиновны своя, а у молодых своя. Сергей начал пить – страшно, с запоями, с мордобоем. Но разве за это перестают любить своих детей? Она начала пить вместе с сыном. Правда, в отличие от него никого не била и не обижала. И вообще,  стеснялась Дениску и старалась уберечь его от жестокости отца. Продолжала работать, зарабатывать сыну на водку, внуку на конфеты. Так и жили. Спустя несколько лет молодые решили попытать счастья в другом городе. Дениса забрали с собой. После себя оставили сломанную мебель, разбитые мечты о безмятежной старости и непомерные долги, о которых Лонгиновна узнала только тогда, когда разгневанные кредиторы стали угрожать отобрать квартиру в счёт погашения долга. С утроенной силой она кинулась в работу – квартиру для сына нужно было сохранить, во что бы то ни стало.  За два года рассчиталась с долгами. Выжила. Сергей писал редко, в основном, когда нужны были деньги. Но ведь писал, и ей для счастья этого уже было достаточно.
Любви этой бездонной в её душе был океан. Нерастраченной, невостребованной. И она любила – любила сына и внука. Влюблялась и заботилась о мужчинах, некоторые  не были достойны  и толики этого чувства. Но всё это не имело  для неё значения. Никакого. Только желание любить и острая бабья потребность о ком-нибудь заботиться…
Мы не виделись несколько месяцев. Встретились случайно. Был пасмурный осенний день. Низкое дождливое небо давило. Отражаясь в лужах,  оно разукрашивало окружающее пространство  одним цветом - свинцовым. Моросящий дождь делал и без того холодный воздух промозглым. Людмила  Лонгиновна стояла на остановке, в старомодном плаще, всё в тех же безобразных  мужских туфлях, в уродливых очках. Столько серой тоски было в серых глазах… Сначала не хотела к ней  подходить, казалось, эта тоска такая всеобъемлющая, что может оказаться заразной. Но пройти мимо не смогла. Она узнала. Обрадовалась. Сразу приосанилась, оживилась.
- Как дела?  - спросила я.
Вдруг исчезла разом эта тоска, взгляд потеплел:
-Хорошо. Серёжа письмо прислал – собираются приехать в гости. Дениску увижу…