Часть вторая. Убитый осенью

Осень жизни. Она всегда внезапна. Осень жизни. Как много дел на завтра. Но все ж приходит день такой, когда пройдя свой путь земной, уходим мы по млечному пути. Мне снился сон, короткий сон длиною в жизнь. Земля в огнях, земля в цветах, земля в пыли. Спасибо жизни за праздник твой – короткое свидание с землей.

Земля в иллюминаторе.

- Классно ты выступила на конкурсе песни!
- Ну, раз первое место заняла – значит неплохо, да?
- Ну, если тебе не интересно мое мнение…
- Не бери в голову – я всегда такая – Лиса улыбнулась своей загадочной улыбкой и посмотрела Вадиму в глаза. Тот опустил голову вниз.
- Нет, и правда хорошо. Рэп под гитару в этом болоте я еще никогда не слышал, тем более от девушки!
- Смотри, завтра все так и ломануться меня перепевать!
- А было бы неплохо! Те, кто сюда приезжают – думают, что спел классику вроде Визбора, Высоцкого или Землян с их иллюминатором – и они короли! Наивные! Они поют на своих похоронах, для того, чтобы петь такое – можно и не выезжать из дома, просто сел перед зеркалом и наслаждайся хорошей компанией…
- Что не мешает им до сих пор выигрывать на слетах!
- Но ты же порвала их?
- Я дала судье…взятку! И потом, я приехала сюда отдохнуть и развеяться. От недели на море отказаться – надо быть еще той балдой. Мне приятно, что моя песня понравилась. Но тут как с родами – никогда не угадаешь, что выскочит. Да и рисовать мне больше нравиться – мозги не надо напрягать над каждой строчкой. Здесь все на интуиции протекает…
- Девушка, а вы еще и рисуете?
- А еще и крестиком не вышиваю. Ладно, уже хватит. Жарко становиться – пойдем, искупнемся?
Она закрутила тюбики с краской, промыла кисточки, вытерла руки о тряпку, сложила все внутрь и закрыла мольберт. Положила его на гальку. Рядом сбросила одежду и, осторожно ступая, зашла по колено в воду. Обернулась. Вадим стоял как вкопанный.
- Чего встал – голых баб никогда не видел?
- Видел, но не настолько смелых!
- Все когда-нибудь случается в первый раз. Давай, догоняй! – и она нырнула в море.
После купания они лежали на берегу.
- А мне нравятся здешние камешки! Не то, что песок – лезет во все дырки! – она подняла катыш и бросила им в Вадима.
- И что это ко мне прилетело?
- А ты приходи ко мне сегодня в гости после обеда!
- Если не усну.
- Я серьезно!
- Я тоже. А рисунки свои покажешь?
- А тебе оно надо?
- Надо. Куда приходить-то?
- Куда-куда, в номер!

В номер!

Вадим постучал и приоткрыл дверь. Дверь во что-то уперлась.
- Можно войти?
За дверью раздались голоса.
- Это Вадим! Он ко мне пришел рисунки посмотреть! Давай, убирай ноги! Или ты и посещения мои будешь контролировать? – женский, похоже, был Лисы.
- Если надо – буду! – отозвался мужской, но дверь отпустил.
Вадим зашел внутрь. На диване сидела Лиса и смотрела телевизор. Рядом с дверью стоял дородный мужчина лет тридцати. На протянутую руку он не ответил.
- Это Федя! – сказала Лиса – Папа приставил ко мне человека, чтобы я глупостей не наделала! И вообще, Федя уже уходит!
- Хорошо, я пойду! Но, если что – я за стенкой!
- Да-да, Феденька, если что – сразу же позовем!
Когда дверь за ним закрылась, Лиса встала, открыла форточку, достала из-под подушки сигареты, села на диван и закурила.
- Че стоишь? Садись! – она похлопала рукой по дивану – Надоела уже эта охрана! Хотя делать нечего – папу надо слушаться!
- Да, серьезный у вас папа!
- Ты вон бери на столе, смотри, что хотел. А я пока подышу в улицу. Не возражаешь?
- Да нет. Могу и потерпеть.
- Ну и ладненько!
Сидя на диване, Вадим рассматривал рисунки Лисы. В основном это были наброски карандашом. Некоторые он бегло пробегал взглядом, в некоторые вглядывался более подробно, но никак не комментировал.
- А мне нравится приезжать сюда диким. – сказал он – Не нравятся гостиницы и общие пляжи. Нравится жить в палатке или на квартире на худой конец. Не нравятся толстые мамики и вялые папики. Нра…
- В нравится не нравится играем? – перебила его Лиса.
- Да.
- Ну, что скажешь про мои художества?
- В общем неплохо. Вот скажи – Вадим достал из кучи лист – что это?
На листе карандашом было нарисовано шесть раскрывшихся бутонов роз. В два ряда по три бутона. Возле четырех крайних сбоку были нарисованы овалы с четырьмя кружочками в виде креста, один из четырех был закрашен, но возле разных роз разные. Что-то в этом рисунке было не так. Розы были слишком черные, контуры размыты. Создавалось впечатление, что кто-то рисовал поверх более мелких набросков и в состоянии сильного эмоционального потрясения.
- Эти бутоны я нашла в столе у папы – Лиса засмущалась – он никогда не любил розы. А тут целый рисунок! Вот мне и запомнилось – а уже потом я нарисовала свою черную версию.
- Значит, изначально это было цветным?
- Да, в основном это были ярко-красные и темно-красные цвета.
- А что это за знаки по бокам?
- Это папины причуды. Когда он не мог что-то решить сразу он рисовал овал, вокруг него кружочки и, когда выбирал какой-нибудь вариант – то кружок штриховал.
Было видно, что Вадим заинтересовался этим наброском.
- А давно вы переехали в Минск, Лиса?
- Где-то месяцев десять тому назад. Папе предложили интересную работу. Вот и пришлось нам с мамой срываться с насиженных московских мест. Хотя я не жалею.
- Знаешь, мне бы очень хотелось познакомиться с твоим папой!

Папа.

- Ты и в самом деле очень хочешь со мной познакомиться?
Вадим обернулся на голос. На полу, сложив ноги в позу лотоса, сидел человек.
- Ваше неожиданное появление говорит о том, что ваша дочь рассказала вам все. Я, если честно, рассчитывал еще на неделю-другую.
- Моя дочь послушная девочка!
- Рад за вас! Что будете – кофе или чай? Разговор будет не коротким.
- Тогда чай!
Большой белый заварочный чайник и кружки расположились на кухонном столе. Папа сел ближе к выходу.
- Ну, и как ты на меня вышел? – спросил он, размешивая сахар ложечкой – Только не долго, дела-с!
Вадим усмехнулся.
- Год назад я закончил факультет журналистики. Меня по распределению отсылали в район. Я очень хотел остаться в Минске. Но зацепиться здесь было не просто. Мне нужен был материал. И его я нашел в соседской квартире. У моего соседа, Олега Леонидовича случился инсульт. Все решили, что он уже не жилец. Его отвезли в больницу, где он начал приходить в себя. У него не было родных, поэтому один раз навещал его я. Сидя на его больничной кровати и слушая его историю, я все больше и больше убеждался – вот он, материал! Да еще какой! Чистой воды фантастика! Настоящее расследование! Но, давайте я уже буду обо всем по порядку. – он встал, подошел к духовке, достал оттуда папку, сел за стол, открыл ее и начал читать.

Читка.

- В день, когда пересекаются числа – 20.10.2010 года по улицам нашего города прокатилась волна сердечных приступов, большинство из которых закончились смертью. Но, была одна небольшая деталь, на которую обратил мое внимание Олег Леонидович – когда я был у него в больнице, он поднял свою майку, на его левой груди был выжжен знак. Овал, вокруг которого четыре маленьких круга в виде креста. Тогда он сказал мне, чтобы я нашел людей, умерших в этот день, у которых должен быть этот знак. И еще сказал взять из его стола монографию, которая называлась «Молодые боги». У меня были связи в морге. Таких людей оказалось три человека. Вот что по ним у меня есть:
 - Ваверина А.В. Молодая женщина найдена в своей квартире мертвой. Следов насилия не обнаружено. Смерть наступила от сердечного приступа 20.10. в 3.30-3.45 предположительно.
 - Питунский И.Т. Молодой человек найден в своей машине мертвым. Следов насилия не обнаружено. Смерть наступила от сердечного приступа 20.10 в 4.00-4.15 предположительно.
 - Йожиков О.Ж. Старший сержант ДПС найден возле своего дома мертвым. Следов насилия не обнаружено. Смерть наступила от сердечного приступа 20.10 в 8.30-8.45 предположительно.
Через месяц я дописал туда Золуша О.Л., который скончался от второго инсульта. А через полгода в этот список добавился еще один:
 - Неизвестный молодой человек найден в лесополосе возле трассы Брест-Москва. В связи с неудовлетворительным состоянием трупа вскрытие не проводилось.
Но на этом Неизвестном был тот же знак. Перед смертью Олег Леонидович вместе с запиской отправил меня к одному своему человеку – Кацу Моисею Карповичу. Тот внимательно прочитал записку и передал мне сверток с документами, немного проливающими свет на это темное дело.

Темное дело.

- Давным-давно, еще на заре времен серьезные дядьки работали над внедрением одного очень серьезного препарата в жизнь. Маленьким деткам под видом прививок вкалывали это счастье. Затем за ними велось наблюдение, результаты которого фиксировались. Групп было несколько. Все бы хорошо но, как это у нас водится, не хватило денег. Проект закрыли. Потом лаборатория сгорела. Но дети-то остались. Отец Золуша тоже работал в этой лаборатории и перед закрытием проекта смог забрать некоторые документы, которые попали ко мне. И чем больше я вникал в эти документы, тем больше они ставили меня в тупик. Слишком много было вариантов - и все они были по-своему верны. Помощь подоспела с неожиданной стороны. Ко мне пришли люди из тех, про кого не говорят и предложили сотрудничество. Я не видел для себя другого пути решения этого вопроса, кроме как дать свое согласие на работу.
Видите ли, Олега Леонидовича после выхода «Молодых богов» уже допрашивали в их ведомстве с применением психотропных препаратов. И он назвал им псевдонимы членов одной из групп. Пять человек из этой группы были уже мертвы. Мне осталось только определиться с пятым и вычислить остальных.




Вычисление.

- Гавно твой чай, да и рассказ тоже! – папа отставил кружку – Смахивает на дешевый детектив со счастливым концом.
- И все же мне удалось выйти на вас! Скорее всего, вы и есть Кот!
Повисла пауза.
- Пятым был Бодя. Его я оставлял напоследок.
- Что это за знаки? У вас тоже такой?
- Нет. Видишь ли, при заборе проб основной упор разогревается до температуры 80 градусов по Цельсию и человек получает термический ожог.
- А круги в виде креста?
- Четыре пробы.
- А почему роз шесть, а знаков четыре?
- Две пробы были неудачными. Пуз перебрала таблеток до моего прихода. А Золушка умер не до конца. Тебе то какой интерес, сопливый?
- Интерес не мой – интерес хозяйский. Причины не разглашаются – но, я тоже не первый день замужем. Поскольку препарат увеличивает регенерацию тканей, а при втором созревании увеличивает регенерацию в два раза, то я думаю, что их мотивация – наш стареющий президент!
- Лихо закрутил! Получается, что я – их главная ставка?
- Вроде как да.
Кот замолчал. Было слышно, как у него в мозгу трутся друг о друга невидимые шестерни, выбирая правильные слова.
- Жизнь – это кусок дерьма, Вадик! И что бы ты не делал, как бы ты не крутился, конец в этой истории один – смерть! Мы живем сегодня, чтобы завтра сдохнуть! Глупо пропускать мимо себя идущий в твои руки шанс жить дольше! Меня никто не спрашивал – а хочу ли я жить с этим препаратом внутри? Просто делали то, что считали нужным. И я делаю то, что считаю нужным! В чем же разница между мной и теми, кто имеет власть решать за меня? Разница состоит лишь в том, мой монохромный друг, что у них всегда найдутся виновные! А правда состоит в том, что виноватых нет! Во всем виновата эта глупая осень!

Глупая осень.

По осеннему парку, заваленному желто-красными листьями, шел Кот и разбрасывал их своими шагами в разные стороны. И со всех сторон прыгали на него солнечные зайчики, отражаясь в прицелах снайперских винтовок засевших на крышах людей в униформе. А впереди его ждал белый лимузин, похожий на ракету. Только Вадим этого не видел. Он сидел по-прежнему на кухне и смотрел широко открытыми глазами в потолок.
- Знаешь? Мне сейчас кажется, что моя жизнь – это поезд. Вот он едет от начальной станции до конечной, делая в пути остановки. На некоторых остановках я выхожу и задерживаюсь. Где-то долго, где-то нет. А где-то вообще не выхожу и еду до следующей станции. Пока не будет конечная. Ну, выходит кто? – сказал голос в голове у Кота.
- Кто-кто? Крот в манто! – ответил ему вслух Кот, засмеялся и пошел вперед.

Дальше.

Вот пришла осень рыжая – тварь бесстыжая!
Стоит у ворот – никто в гости не зовет!
Залила дождями, задула холодными ветрами.
Куда ты торопишься, постой – лето забыла и зиму зовешь за собой?
Мой порог – здесь много ног. Но нету твоей ноги.
Ты, тварь рыжая, сама себя стереги!

P.S. Отдельное спасибо Жене Романовскому - направленные в мою сторону его пинки помогли таки написать эту монографию.

Ноябрь 2008 г
Батон.