Welcome to USA

Наконец-то наш «Боинг 777», после утомительного перелёта через Атлантику  зашёл на посадку в аэропорт “JFK”, названного в честь одного из самых любимых американцами президентов. (Надеюсь, что не наоборот).
Получив багаж, я подошёл к стойке таможенного и паспортного контроля. Офицер без особого интереса взглянул на мою визу и автоматическим движением руки поставил в моей «белой карточке» штампик на легальное пребывание в США в течение шести месяцев. И я с некоторой неуверенностью стал продвигаться из неопределённости к входу в новую жизнь…
Пройдя через турникет, и ещё не поняв, что я уже «там» начал осматриваться по сторонам, выискивая взглядом Андрона, бывшую звезду отечественной эстрады, своего бывшего соседа по дому, покинувшего отчизну три года назад, а наш провинциальный город ещё раньше. Этот взгляд был перехвачен до боли знакомым обращением по-русски: -  Куда, брат, едем?
-  Меня встречают – ответил я.
-  Встречали тут одного. До вечера просидел…
Но, на мою удачу, я увидел молодого человека, похожего на Андрона. Я его видел лет двадцать назад, когда про Америку знали только от Боровика и из программы «Время».
Это действительно был он. После того, как я представился, глядя на мой, купленный в Швеции маленький чемоданчик, Андрон удивлённо спросил: «И это весь багаж?». Я утвердительно кивнул в ответ, и мы зашли в лифт, что бы  подняться на тот уровень, где Андрон припарковал свой автомобиль.
И вот мы едем по довольно незагруженной трассе из “JFK” в южный Бруклин. Не по-осеннему яркое солнце светит, как бы издеваясь, над моим подорванным бурными проводами в «мир  иной» организмом. Я ещё не мог осознать, что я уже «здесь».
После нескольких скомканных фраз о родне и родном городе, я решаюсь попросить остановиться у какого-нибудь магазина, чтобы купить банку пива. «Нет проблем» – отвечает Андрон и подкатывает к ближайшему “Grocery”. «Такого ты ещё не пробовал» – говорит он, выходя из магазина. Я, подумал как, наверное, тяжело людям, уехавшим несколько лет назад изменить мнение о России. Они все еще думают, что в России так же, как и раньше всего два сорта пива: пиво есть, и пива не-е-ет! Но к моему удивлению пиво, с одноимённым названием японского города «Саппоро» было замечательным. И это было первой приятной неожиданностью в этом «городе контрастов».
Подъезжая к району Андрона, он объясняет, что по соседству «чёрный» район, и через него лучше не ездить на автобусе ночью, а пешком вообще лучше не ходить. Мне показалось немного странным, что не этот «страшный» район, а «нормальный» был обнесён забором с колючей проволокой, и с КП перед воротами. И может быть нашей родной судебно-исправительной системе стоит перенять этот передовой опыт одной из самых высоко цивилизованных стран в мире. Может действительно проще охранять «хороших» от «плохих», а не наоборот.
Мы останавливаемся около ворот. Андрон вынимает из кармана электронный ключ и подносит его к датчику. «Калитка» открывается автоматически, и мы въезжаем в “Seagate” (морские ворота).
 Действительно этот район, расположенный на самом берегу океана, оказался довольно тихим и уютным, со своей внутренней полицией. Кстати здесь же периодически проживают Ю. Антонов, И. Крутой. Тут не было ни магазинов, ни даже таксофонов. Последнее объяснялось очень просто. В домах особой напряжёнки с телефонными номерами не наблюдалось, как и не было случайно забредших сюда прохожих.
Тут я с удивлением узнал, что г-ну К-ну принадлежит не целый дом, а всего лишь по советским понятиям однокомнатная квартира, в подвале и то в аренду. В комнате стояли диван, кровать, телевизор с видиком и тюнером, аппаратура для звукозаписи. В кухне… впрочем, всё как обычно.
Семья К-на состояла из него самого и довольно милого молодого удава по имени Рая. Которая жила в своём террариуме, питалась специально купленными для неё крысами,  и особых беспокойств не доставляла. Тихая такая. Хотя я, почему-то старался дружить с ней на некотором расстоянии.
  Андрон выставил на стол множество холодных закусок, включая красную икру, домашние салаты и т.д. «Ты не думай, что это я специально для тебя покупал. Это у меня всегда так». Как я впоследствии понял, так было не всегда. Но, было очень вкусно.
- Сколько ты денег с собой привёз? - задал Андрон нескромный вопрос, впрочем, заранее извинившись.
- Пятьсот баксов – ответил я.
У Андрона округлились глаза и он начал истерично смеяться.
- И как же ты собираешься жить с такими деньгами?
- Да, собственно, я как раз приехал заработать немного денег, – резонно заметил я.
Андрон работал в ресторане. Конечно же, в «русском». Он там пел песни разные и всякие. У него было небольшое шоу с участием мальчиков и девочек. В его шоу временами даже подрабатывала Рая (которая по жизни была удав) Но в тот период, когда я приехал, у Андрона был период творческих перемен. Из одного ресторана он уволился, а в другом работать пока не начал.
После трапезы и душа, Андрон мне навязчиво намекнул, что уже пора посмотреть «Сити». Конечно, после поезда и десятичасового перелёта мне почему-то больше хотелось отдохнуть часок-другой. Тем более что приехал не на пару дней. Но отказываться было нетактично. Мы сели в видавший виды «Форд» (или не «Форд», уже точно не помню. Они все там на четырех колесах и с одним рулем),  двинулись в Манхэттен.
  «Небоскрёбы, небоскрёбы, а я маленький такой…». Непроизвольно вспомнились слова незатейливых песенок В.Токарева, которые последний раз слушал лет 15 назад. Конечно, вечерний Манхэттен очень красив. Нарядный, перегруженный неоновой рекламой Таймс-сквер и более строгий Рокфеллер центр. Но всё это уже довольно знакомо по многочисленным фильмам и телепередачам. Поэтому, какого-либо шока испытать не удалось.
Так произошло моё первое знакомство со «столицей мира».

В гостях у Андрона.

В первые дни, мы с Андроном много времени проводили вместе, так как оба не работали.
Днём мы ездили по его делам в Манхэттен, в котором он по дороге показывал достопримечательности и покупал пуговицы для своего вечернего пиджака или жилетки. А вечером смотрели телевизор.
На крыше дома Андрона стояла «тарелка». Каналов было всего порядка ста. И все эти каналы можно было смотреть (вернее слушать) как на английском, так и на испанском. (До сих пор не могу понять, почему в США не узаконят испанский, как второй официальный язык в стране).
Плюс было несколько платных каналов, по каждому из которых в течение суток шёл один и тот же «свежий» фильм, и ещё по одному – «Плейбой» (или «Пентхауз»). Набрал на пульте номер канала, и то, что согласен расстаться с 3,5 баксами (за эротику – четыре). И смотри целые сутки, не боясь пропустить начало. Конечно, остальные каналы тоже оплачивались – баксов восемьдесят за месяц, хотя Андрон договорился с соседом, что тарелка будет одна на двоих, а тюнера – два. Поэтому расходы снизились вдвое.
Но не всё так гладко. Компания, устанавливающая оборудование для приёма передач, из-за каких-то скрытых и враждебных целей, не брала плату за тарелку и тюнеры. Если договор с ней расторгался, то это оборудование забирали назад. (Наверное, всё-таки это делалось для того, чтобы поскорее морально разложить как можно больше соотечественников. Чтобы они, одурманенные мультиками, эротикой и боевиками, уже не могли бороться за свои гражданские права).
Но надо отдать должное менеджерам компании, которые справедливо полагали, что «наших» людей не обманешь, и они не транслировали «русские» каналы. Эти каналы, в основном передавались в чисто «русских» районах. А там, некоторые люди с «золотыми» руками за энную сумму и из гуманных соображений, помогали лицезреть кабельное телевидение совершенно бесплатно, подрывая тем самым чуждую нам экономику.
К Андрону периодически приходили разные друзья. С подругами и без. Как-то Андрон сказал про одного из своих друзей: «Да ты его заочно знаешь». Каково было моё изумление, когда я узнал, что этот парень, с выбритой наголо головой, с испанской бородкой, в джинсах и майке размеров на 18 больше него, как носят «наши темнокожие братья», и есть «Васечкин», тот самый примерный школьник из доброго советского фильма. Да, действительно, годы нас меняют.
Также, с удивлением я узнал, что несколько участников некогда любимой не только мною группы «Аракс» играют и поют в одном из Нью-йоркских ресторанов.
А однажды меня подвозил на такси главный художник известного сериала с участием Владимира Высоцкого. Подрабатывает иногда.
Многие из наших «звёзд» частенько останавливались в период гастролей в скромных апартаментах Андрона.
Даже, в то время пока я у него гостил, пару девушек из группы поддержки одной нашей «звезды» дня три жили у него.
В принципе, всё правильно. Восходят звёзды на Востоке, а закатываются на Западе.

* * *

Через несколько дней я вышел на работу, о чём идёт речь в другой главе, а Андрон продолжал отдыхать
Его джип был на ремонте, и он ездил в автомобиле, взятом напрокат у друга. В принципе, машина была уже отремонтирована, но заплатить за ремонт было не чем. (В Америке, так же, как и везде – «сегодня деньги…»). «А друг, оказался вдруг…». В общем, забрал свою машину. Конечно, можно было взять деньги, но не поедет же человек с таким звёздным прошлым и непредсказуемым будущем за деньгами на общественном транспорте.
Но впереди уже «зеленела» новая работа. Один наш музыкальный деятель, и несколько не менее известных спортсменов, которые, как всем известно, к бизнесу ни какого отношения не имеют, решили обзавестись собственным рестораном. Что, впрочем, им удалось, вложив в это дело каких-то несколько миллионов баксов.

Начало трудовой деятельности.

В первый же день моего пребывания в Нью-Йорке, Андрон позвонил своему знакомому в один из «русских» ресторанов (не в тот, где работал сам), и попросил взять меня на работу в качестве помощника официанта.
В обязанности помощника официанта в США, или как это «профессия» называется на местном сленге «басбоя», входит всё, что делает официант в России. Обычно официант в Нью-Йорке только принимает заказ и получает деньги по счёту. Иногда от нечего делать, конечно, он может вынести пару блюд. Поэтому устроиться официантом довольно сложно. И они очень дорожат своим местом. А найти работу «басбою» обычно проблем не составляет, конечно, если есть опыт работы. К сожалению, а может к счастью, мой опыт состоял только в том, что я умел налить себе чай-кофе. А в ресторане меню несколько шире. Но так как устроить меня на столь ответственный пост просил довольно известный в ресторанных кругах человек, было получено согласие. Выходить на работу я должен был через несколько дней.
Эти дни я посвятил опять же знакомству с Нью-Йорком и покупкой «спецодежды», которая состояла из белой сорочки, чёрных брюк, галстука и туфлей.
В положенный день, я поехал в ресторан, держа в руке плечики с отглаженными сорочкой и брюками. Хорошо, что у Андрона, по специфике его работы имелся утюг. Большая надо сказать редкость в домах американцев, так как спортивную одежду (джинсы, футболки и т.д.) они не гладят вообще, а вечернюю одежду они сдают в химчистку, откуда забирают её естественно в отглаженном состоянии на плечиках и в пакете.
Старшего официанта, который согласился заочно взять меня на работу, на месте не оказалось. Но другие официанты, уточнив, кто я и откуда, сразу дали мне творческое задание: перетирать «железо» (ножи, вилки и т.д.) и «стекло» (рюмки, бокалы).
Вообще вся работа оказалась «творческой». Надо было сервировать столы, выносить из кухни в зал блюда, менять приборы, относить всё на мойку, заворачивать недоеденную еду клиенту с собой, уборка после смены и ещё куча всяческих обязанностей. И так всего-то часов по пятнадцать-семнадцать в день.
В первый день, видя, что за моей работой постоянно наблюдают официанты, пришлось обойтись совсем без перекуров. Так как первые несколько дней обычно идут как испытательный срок. И это принесло свои плоды. После первой рабочей смены меня подозвал старший официант, как я понял для оценки моих творческих успехов в сфере капиталистического общепита.
- Опыта, конечно, у тебя нет, но главное есть желание работать. У нас в ресторане есть несколько правил. Одно из главных это ничего выносить с собой нельзя.
Это нельзя я в последствии видел каждый день в качестве полных сумок у каждого работника ресторана. Да, и грех было не брать, если продукты мешками выкидывались ежедневно. А открытые бутылки со спиртным выливались в раковину. «Пол-литра …разбить…. Да я тебя…!»
- Да, и спиртное употреблять на работе тоже нельзя, - добавил он, но, увидев, что я смотрю на одного официанта, который еле стоит на ногах, продолжил:
- …Но, мы с этим боремся…
Персонал ресторана состоял из пяти-шести официантов, примерно из такого же количества «басбоев», повара, нескольких работников на кухне, мойщиков посуды и хозяев, которых было человека три. Все были «русскими», за исключением мойщиков, которые были мексиканцами.
Хозяева и повар были из Азербайджана, остальные кто, откуда из необъятных просторов бывшего СССР: Питер, Одесса, Прибалтика, Подмосковье, Ростов…. Был даже человек, проживший несколько лет в Израиле и отслуживший там в армии.
Кроме хозяев, большинство работников были без вида на жительство в США, и соответственно без разрешения на работу. Но для Нью-Йорка это нормальная практика. Если разогнать всех «нелегалов», кто же тогда работать будет в гостиницах, ресторанах…
Тем более за такие деньги. А деньги это такие. Ну, во-первых, они американские. Оплата в ресторанах обычно идёт ежедневная. (В отличие от большинства мест работы в США, где платят еженедельно). Зарплата напрямую зависит от чаевых (или «типов» по-тамошнему). После смены официанты кучкуются вместе и решают втихоря кто из «басбоев» как сегодня работал и кому, сколько дать американских денег. В обычные дни получается баксов пятьдесят-шестьдесят на одну единицу «басбоя», а в банкетные дни (пятница, суббота, воскресенье), обычно от семидесяти до ста. Хотя работы в банкетные дни в два раза больше.
В эти дни обычно набивается человек по сто «наших» людей. Это несколько небольших банкетов. Каждый, человек на двадцать-тридцать. И так два раза в день. Дни рождения, помолвки, юбилеи и т. д. Народ водку пьянствует, но безобразия не нарушает. Молодые люди, (и не молодые), в ювелирных украшениях, которые обычно в штатах носят только «чёрные», сидят спокойно и мирно. За последние года три только один раз был какой-то инцидент. В общем, спор между клиентами вышел. Буквально через пару минут, откуда ни возьмись, появилось несколько человек в штатском, и участников спора немного арестовали.
Надо сказать, что меню в «русских» ресторанах Нью-Йорка состоит из смеси русской, армянской, грузинской, азербайджанской и ещё чёрт знает каких кухонь.
Самый дешёвый банкет стоил в нашем ресторане сорок баксов на человека. (Это приблизительно половина моего дневного заработка). За эти деньги выдавали небольшое количество различной еды. (Привожу здесь примерный перечень блюд на пять человек).
Начнём с холодных закусок. Одно ассорти из свежих овощей (помидоры, огурцы, зелень). Пару тарелок с соленьями (бочковые огурчики, помидорчики, арбузы), пару с брынзой, пару с маринованными грибочками, пару с тушёными овощами. Одно блюдо с мясным ассорти, одно с рыбным, один “seafood” (креветки в белом соусе).
Хлеб (чёрный и белый), сливочное масло, «Колу» и Зельцерскую – в неограниченном количестве.
Примерно бутылку «Абсолюта», или любой другой эквивалент спиртного по стоимости. Всё вышеперечисленное выставляется сразу, в назначенное время.
Далее следуют: по одному блинчику с красной икрой, по одному кутабу (очень вкусное, по-моему, азербайджанское блюдо, отдалённо напоминающее маленькие чебуреки с мясом или травами в белом соусе из йогурта), блюдо с картофелем, эскаргос (заливные улитки), рыбное блюдо в панцирях от ракушек.
Потом – горячее: «чавахач» с соусом (обалденно вкусное блюдо – жареная баранина на косточках. Прошу заметить, что я до этого никогда не любил баранину).
Затем следовал «сладкий стол»: кувшин с чаем, кувшин с кофе. По кусочку вкуснейшего торта, блюдо с фруктами (например, нарезанный арбуз, виноград, клубника, или малина, или голубика и т.д. Естественно независимо от времени года). Блюдо с печёными яблоками и грушами, политыми сладким соусом.
Конечно же, можно заказать более дорогой банкет. Или заказать любые блюда и напитки дополнительно. Или просто покушать, не заказывая банкет.
Ну, вообще, после трапезы голодных клиентов не наблюдалось.

Леонид.

Недели через две, в гости к Андрону приехал его старый знакомый - Леонид. Он был давно гражданином Германии. Женился вовремя на немке. Жил в Берлине. Там же работал на телевидении, (на «нашем»). Хотя в Штатах он уже бывал, но в Нью-Йорк приехал первый раз.
Так как у меня в это время было много выходных, мы с ним продолжали познавать Нью-Йорк вместе. В начале мы решили проехаться в Манхэттен на автобусе, практически
через весь Бруклин. Во-первых, потому что линии метрополитена хоть и проходят половина пути над землей, и по времени поездки занимает не так много времени, как на автобусе, но это не очень интересно. А, во-вторых, мы хотели прогуляться пешком по одному из мостов, соединяющих Бруклин с Манхэттеном.
И вот одним прекрасным солнечным утром, мы с Леонидом двинулись в путь. Но то ли мы не совсем правильно поняли маршрут автобуса, то ли  он нас, но пару остановок до конца Бруклина мы не доехали, попав в очень живописный район, через который шли с полчаса. Этот район был населен ортодоксальными евреями. Представляю, насколько необычно мы там выглядели. Мужчины, женщины, дети, все в черной одежде, чулках... Как будто попали на другую планету.
Еще где-то час у нас заняла прогулка по Вильямсбург Бридж через Ист-Ривер.
И вот наконец-то мы дошли до Манхэттена, острова некогда купленного за несколько гульденов у индейцев.
По дороге Леонид всё снимал на видеокамеру, надеясь смонтировать ролик для показа на телевидении в Берлине. Так как «нарядности» немало и в Германии, он старался снимать разные помойки, бомжей и etc. После просмотра этой кассеты, мои родственники и друзья были немного обескуражены, спрашивая, как это можно там жить.
Перекусив в «Чайна-Таун» и пройдя по Бродвею до «Таймс-сквер», мы вконец выбились из сил, и решили возвращаться домой. Тем более что время было далеко за полночь, а, по словам Андрона, поездка в метро в такое время может оказать пагубное влияние на здоровье. Так как там ездят плохие чёрные парни и пристают к мирным пассажирам. (Метро и автобусы ходят в Нью-Йорке круглосуточно). Но деваться было некуда, и мы, проигнорировав все добрые советы Андрона, доехали на метро, а потом прогулялись пешком через «страшный чёрный» район минут двадцать-тридцать. И как ни странно, остались при этом живые и здоровые. Вообще, ни так страшен чёрт…
В последующие дни, мы с Леонидом, посетили смотровую площадку на «Эмпейр Стейд Билдинг» (штат Нью-Йорк называют имперским) на сто втором этаже. Слава богу, что лифт там работает исправно. (Кстати, ни каких следов от Кинг-Конга мы там не обнаружили). Этот красавец-небоскрёб был построен в 1931 году всего за один год с небольшим! Он перенял статус самого высокого в мире здания у «Крайслер Билдинг», который продержался на этом посту всего несколько месяцев, и оставался таковым до 1972 года, когда были возведены сто семи этажные «Близнецы».
Съездили к статуе Свободы, расположенной на одноимённом острове. Ну, тётка, ну большая, ну зелёная как их деньги. Хоть и отливали её во Франции, а металл-то наш, из России. Так что мы тоже внесли некоторый вклад в их свободу.
Были на Уолл-Стрит. Небольшая такая улочка. Единственное её отличие это то, что большинство народу ходят там при галстуках. И здание, в котором приютилась знаменитая Нью-йоркская фондовая биржа, особого впечатления не оставляет. (По крайней мере, в сравнении со многими другими постройками). Правда очень неплохо смотрится статуя быка – символа биржевых игроков, играющих на повышение ставок. Бык выглядит довольно грозно и выполнен со всеми анатомическими особенностями этого животного.
В общем, посмотрели мы стандартный набор туристических достопримечательностей, и через несколько дней Леонид улетел в Лос-Анджелес, а я остался продолжать мучаться в «большом яблоке».

Ресторан.

Тем временем, Андрон вышел на новую работу. И мы почти не виделись друг с другом. Я вставал часов в восемь утра, что бы в десять быть на работе. Приходил часа в три ночи. А, К-н уходил часов в семь вечера, а возвращался поздним утром.
Иногда правда мне удавалось сквозь сон послушать, как он репетирует. Хотя я не специалист в отечественной поп музыке, но громко очень.
Между тем, на своей работе я уже немного освоился. Конечно, не всё и не всегда получалось хорошо, и это радовало. Мне очень не хотелось услышать в свой адрес приятный для многих работников ресторана комплимент: «ты прирождённый официант».
Самые большие ляпы случались в первые дни работы. Один произошёл буквально на второй день.
Я помогал обслуживать банкет. Вечер был в разгаре. Народ отплясывал вовсю под душевную музыку.
Чаще всего это были песни либо блатные, либо кавказские, либо те, что звучат из ларьков по продаже кассет на вокзалах, заглушая шум проходящих поездов. И это был не выбор музыкантов. Перед каждой песней звучало: «Моне от Бори», «Боре от Мони»…
Я заметил одну закономерность. Чем больше габариты у танцоров, тем активнее и дальше они пытаются раскидывать свои конечности. Конечно, это можно объяснить логически. За посещение спортзала надо деньги платить. А здесь только за еду.
Это можно сравнить с нашим общественным транспортом в часы пик, в котором, к тому же все танцуют.  А тебе надо постоянно пробегать через эту толпу, неся с собой в одну сторону блюда, а в другую пустую посуду, уворачиваясь от  танцоров, словно Немцов от Жириновского.
Так вот. Бегу я с тарелкой, на которой стоят десяток чашек. Слава Богу, пустых. И одна дама, не моей весовой категории, немного так толкает меня. Каким-то чудом, я как Дасаев успеваю поймать эти чашки, стремящихся ввысь, словно ядерные боеголовки. Но дама, явно почувствовав себя неудовлетворённой, решила довести дело до победного конца, и толкает меня во второй раз.… Ну, всё-таки, я же не Дасаев. Девять чашек я прижал к себе, как депутат свою неприкосновенность. А одна, видно кручёная была, взлетела на полметра вверх, на мгновение замерла (впрочем, я тоже замер) и совсем не плавно опустилась прямо на голову одному молодому человеку, мирно беседовшему за столом.
Хорошо, что у него оказалась крепкая психика и голова. Может быть по жизни, а может от выпитого. И он, после моих извинений, продолжал беседовать с друзьями даже ещё веселее.
Вскоре был ещё один нарядный эпизод на моей работе.
Обслуживаю я очередной банкет. Сорочка на мне сверкает, как пена в бокале с пивом в солнечный день. В то время я в прачечную не ходил, а сорочек на первое время купил всего пару. Поэтому стирать приходилось практически каждый день.
Наступил момент, когда надо было поменять тарелки. (Слава Богу, что не летающие. Хотя… Какой враг придумал эти НЛО)? Эти моменты, с заменой тарелок, были не так уж редки, если учесть, что менять посуду надо было после каждого блюда. А их, как я описывал выше, было немало.
Приходилось, чуть ли не изо рта у клиента кусок вырывать. Отойдёт человек потанцевать, или ещё какая-нибудь нужда у него возникнет. А лакомый кусочек по неопытности на своей тарелке оставит на потом. Возвращается, в предвкушении доесть любимое блюдо. Садится на своё место и его взгляд начинает в растерянности бегать по стерильно чистой тарелке. Потом подозрительно переходит на соседние. Как говорится «в кругу друзей… веди себя осторожно».
А что делать. Если вовремя не поменяешь тарелку, на тебя начинает орать официант, «как потерпевший». В свою очередь, если он этого не сделает, на него набрасывается хозяин. И его можно понять. Чем быстрее унесут остатки предыдущего блюда, тем быстрее можно выносить следующее, и соответственно раньше закончится банкет.
В первый раз, когда клиенты умоляли меня делать помедленнее перемены блюд. Я обратился к старшему официанту. На что получил ответ: «Пусть дома кушают медленно. А у нас программа». После это я прозвал его программистом. Но подобные просьбы были не редки.
Чтобы сделать поменьше рейсов до мойки, пытаешься за один раз набрать как можно больше посуды. Все бы ничего, но некоторые несознательные граждане уж больно любят покушать соленья. Особенно арбузы, помидорчики. После чего в тарелке, образуется повышенная влажность, цвета выцветшего советского флага.
Так вот, набрал я штук пятнадцать отслуживших на какое-то время тарелок. И пытаюсь дотянуться до одной на другом краю стола, стоя за спиной у мирно сидящей немолодой женщины. Тут эта дама спокойно так говорит:
- Молодой человек, Вы на меня льёте.
- Простите?
- Я говорю, Вы на меня льёте, - повторяет она.
- Что лью?
- Не знаю. Что-то холодное.
- Куда лью? – интересуюсь я.
- На мою спину, - всё так же спокойно объясняет она.
Смотрю я, и действительно, из стопки посуды, которую я держу одной рукой, пробивается тоненькая красноватая струйка, и заканчивается прямо на вечернем платье этой дамы.
Прекратив этот рассолопад, я конечно извиняюсь.
- Вы думаете, это отстирается? – спрашивает она.
- Конечно, отстирается. Уже сейчас почти незаметно, - успокаиваю я женщину, глядя, как на её платье расплывается красное пятно, размером с половину её спины.
В общем, и в этот раз обошлось без конфликта, благодаря тому, что я работал только третий день, а так же благодаря месторасположению пятна на её платье, ущерб от которого этой даме было оценить сразу  затруднительно.

* * *
Конечно, не только у меня бывали оплошности. И не всегда заканчивалось всё так мирно.
Был у нас старший «басбой». Хотя такой должности де-юре не существовало. Вообще, «басбои» нигде официально не числились, и зарплата на них не начислялась. Деньги шли только из чаевых официантов.
Этот парень работал уже года два-три, и пользовался заслуженным авторитетом. Он мог спокойно заменить любого официанта. Но как раз из-за этого его не переводили на эту должность. Ни кому не хотелось терять такого опытного «басбоя».
Прозвище у него было – Косматый, потому что его волосы были уложены в довольно длинный хвостик. Но, через некоторое время, он решил сменить имидж, никого при этом, не предупредив заранее. Просто отошёл с работы на полчаса, и вернулся лысым. То есть совсем. Можно было в него смотреться, как в зеркало. А прозвище за ним осталось. Те, немногие клиенты, кто его не знал, очень удивлялись, когда кто-нибудь зовёт Косматого, а приходит совершенно лысый.
И одним не прекрасным вечером, Косматый роняет ложку из-под соуса клиенту на костюм. Последний оказался довольно зловредным. После обоюдного обмена непереводимых на английский фраз, пришлось Косматому забрать пиджак клиента с собой, чтобы отнести в химчистку, и на следующий день отвезти его домой владельцу.


Белорусы.

По объявлению в «нашей» газете я нашёл людей, которые сдают комнату в аренду. В заранее оговоренное время, я приехал по нужному адресу. Я постучался, так как звонок не работал и уже минут через пятнадцать, мне открыли дверь.
Это была семья из Белоруссии, состоявшая из мужчины лет шестидесяти пяти, его жены и чьей-то матери. (В том смысле, что я не знаю, чья это была мать). Женщина – с трудно представляемым возрастом. Которая немного передвигалась, ещё меньше слышала и видела. Но всё же пыталась принимать активное участие в жизни семьи.
Мне сразу предъявили правила поведения ответственного «комната съемщика» в их «общежитии». Нельзя было:
1. Приводить лиц женского пола ночевать
2. Приводить друзей (Хотел я спросить можно ли, ночевать с друзьями, но передумал)
3. Пьянствовать водку и безобразия нарушать
После того, как я объяснил, что если я выпью, то не обязательно буду играть на баяне, и ломать их мебель, которой впрочем, почти не было, мы пришли к консенсусу. (В размере трёхсот тридцати баксов в месяц).
Да, с моей стороны тоже было поставлено условие. То, что мне разрешат поставить отдельный телефонный номер в мою комнату. Это было принципиально, почему, ... я объясню ниже.
Эта семья занимала второй и третий этажи довольно милого трёхэтажного домика.
На первом уровне находились: “living room” (жилая комната), кухня и туалет, который выдали мне в единоличное пользование.
На втором был санузел с ванной и туалетом, и три спальни. Одна, из которых предназначалась для меня. Там был стол, стул, ну и ещё четыре стены, два окна, пол – один.
Многие наши соотечественники довольствуются, в течение нескольких лет, спальным ложем из матраца, найденным на «гарбиче» (помойке). Так как от одной этой мысли мне становилось немного грустно, я в день переезда на новое место жительство, купил кровать.
Меня сразу поразила конструкция дома. Этот трёхэтажный домик был положен в полкирпича. (В России, как известно, даже гаражи обычно кладутся в целый кирпич).
В основном, эти люди были довольно безобидными. Дядя Боря, отгадывал кроссворды, писал стихи, и пытался писать какие-то картинки. Очень такая творческая личность. И ещё он очень ругал Америку. Народ, понимаешь, рубашки-майки в штаны не заправляет, ходят неправильно, и вообще пенсию очень маленькую платят. (Хотя он ни одного дня в США не работал, хотя и мог бы). На моё предложение уехать назад, усмехнувшись, ответил: кто же там мне пенсию в четыреста баксов платить будет?
Бабулька, каждый день, а вернее ночь начинала играть в хоккей или гольф: она периодически проверяла своей клюшкой, не забрался ли кто к ней под кровать! Так как у неё в комнате был положен на полу паркет, а комната её была по соседству с моей, то спать мне было весело.
Ещё она частенько закрывала входную дверь на шпингалет изнутри. А у всей их семьи со слухом была напряжёнка, то приходилось стучаться, что бы впустили меня, довольно долго. На мои вопросы, есть ли смысл закрывать картонно-стеклянную дверь так серьёзно, ответ следовал один: «а вдруг злые бандиты?».






Все на выборы.

Как-то раз, просматривая “наши” газеты, которых в Нью-Йорке издаётся немало, я наткнулся на статью о выборах в городской совет. В ней рассказывалось об одном из кандидатов и его программа. Хотя он и был «коренным» американцем еврейского происхождения и совсем не владел русским языком, избирался по русскоязычному округу, и обещал защищать именно “наших” ветеранов войны. Мне пришлась близко к сердцу и его озабоченность уровнем образования в государственных школах. Особенно после разговоров с детьми наших соотечественников, обучавшихся в таких школах. Тем более что я рассчитывал на скорый приезд моей дочери. А он предлагал ввести ваучеры для одарённых детей, у которых нет средств на обучение в частных школах.
Так как в выходные дни у меня было много свободного времени, я решил устроиться волонтёром в его избирательную кампанию. Мне выдали всяческие информативные материалы и списки русскоязычного населения, проживающих в этом районе! (Интересно, конечно, откуда такая информированность. Но, думаю «МАСАД» тут не причем).
Моя задача заключалась в том, чтобы обзвонить всех по списку и попытаться сагитировать проголосовать “правильно”. Чем я и занялся в ближайшие дни.
Разговоры получались интересные. На мои агитационные речи частенько ответы были примерно такие:
- ... что, я из своего кармана буду оплачивать обучение чужих детей?!
- Ну, Вы же платите за содержание в тюрьмах всяких наркоманов и убийц, - робко возражаю я.
- Вот за это я платить согласен. А за детей пусть платят их родители.
- А если они только, что приехали и ещё не успели встать на ноги?
- Так пусть зарабатывают!
- Но, пока они заработают, дети-то уже вырастут!
- Ничего, мы в своё время дерьмо пожрали, пускай другие пожрут! И нечего тут коммунизм строить!
Таких диалогов было достаточно. Но, встречались и люди. Которые, поговорив о выборах, переводили разговор на отвлечённые темы. Расспрашивали о сегодняшней жизни в России. В голосе чувствовались ностальгические нотки.
К сожалению “наш” кандидат выборы проиграл. Что, впрочем, и ожидалось. Но я не пожалел о потраченном времени на это мероприятие. Узнал о настроениях выходцев из Союза, которые выехали довольно давно. (Американское гражданство за год не получишь. А принимать участие в выборах могут только граждане.).

Виктор.

Буквально через несколько дней я нашёл новую работу. Что за работа я расскажу ниже. Главное, что это находилось в районе Квинс. Дядя Боря, проживший в городе лет пять-шесть, услышав об этом, задал риторический вопрос: «а это что, в Нью-Йорке?»
Теперь мне приходилось ездить на работу через весь Бруклин, половину Манхэттена, и половину Квинса. Дорога на работу стала занимать около двух часов в одну сторону. Что согласитесь не очень удобно, особенно если учесть, что рабочий день длился двенадцать-тринадцать часов. И я стал подумывать о переезде, хотя и не хотелось обижать своих милых арендодателей.
Дни протекали довольно однообразно. Работа, дорога, сон. Выходные проводил обычно в Манхэттене.
Вскоре подошёл срок продления визы. Я обзвонил десяток-другой контор, предлагающих в этом помощь. Кроме официального сбора Службы Иммиграции и Натурализации, в чью компетенцию это входило, надо было заплатить в среднем  долларов сто за услуги посредникам. Ведь не каждый знает всех тонкостей иммиграционного законодательства США. А знание – это сила! (И деньги тоже.)
Выбрал я одну из контор, давших объявление в газете, и решил договориться более конкретно:
- Алло, здравствуйте.
- Здравствуйте.
- Я бы хотел продлить гостевую визу.
- Нет проблем, - уверенно отвечает мне мужской голос.
- Куда я могу к Вам подъехать?
- Да я сам к Вам подъеду. Диктуйте адрес.
- Конечно, подъедете. Я бы за деньгами тоже подъехал. Может, всё-таки назовёте адрес Вашего офиса, - интересуюсь я.
- Вы, что боитесь, что Вас обманут?
- Да.
- Вы, что предпочитаете, что бы Вас обманули в офисе?
- … Подъезжайте, - ответил я, интуитивно почувствовав на другом конце телефонного провода честного человека.
Примерно через час к моему дому подъехала машина, из которой вышел в меру упитанный человек, лет около сорока. Звали его Виктором. Как оказалось он проживает в Нью-Йорке уже лет пятнадцать, и лет восемь назад получил американское гражданство.
Посмотрев мои документы, он уточнил, как мне будет удобнее заплатить за его услуги. Мне было всё равно, и я выписал два чека. Один на его имя, а другой чек на иммиграционную службу. (И почему это у нас в ходу, в основном либо наличные, либо борзые щенки, лошадки и другая живность)?
Кстати я только незадолго до этого открыл счета в одном из всемирно известных банков. А это с гостевой визой сделать в Нью-Йорке не совсем просто. Но если сильно хочется, то можно. Обычно для этого требуется два удостоверения личности, при том выданных в США. (Водительское или студенческое удостоверение, кредитная карта с фотографией и тому подобное). Кроме этого надо иметь счёт на своё имя за телефон, или за электричество, или за газ. Конечно, проще всего поставить телефон, так как номеров по одному адресу можно иметь сколько угодно, только деньги плати. (Поэтому я и договаривался со своими арендодателями). Но даже для этого необходимо иметь номер социального страхования. А это с визой В1/В2 сделать почти невозможно. Да, существует много фирм, предлагающих за довольно крупные суммы получить этот номер. Но чаще всего это обыкновенный обман.
На Брайтоне предлагают сделать удостоверение личности баксов за сорок. Красивое такое. Всё в голограммах. Есть правда один недостаток. Его нигде не признают за официальный документ.
По-моему, лучше уж сделать удостоверение в Манхэттене. Там во многих сувенирных лавках за десять минут и за десять-пятнадцать баксов Вам сделают удостоверение сотрудника ФБР, ЦРУ, полиции, то, что Вы являетесь инопланетянином, или ещё кем угодно. Естественно с фотографией. (Конечно Вашей, а не инопланетянской).
Но все эти вопросы я решил относительно без проблем. При установке телефона заявил, что мой номер социального страхования находится на стадии оформления. Хорошо, что не надо было предъявлять об этом справку.
Через месяц мне пришёл первый счёт за телефон. Кстати, не обязательно за установку платить сразу. Можно разбить оплату на год, что я и сделал.
Из дополнительных услуг заказал только определитель номера. Это устройство размером с пачку сигарет присылают бесплатно. Но надо платить абонентскую плату. Около семи долларов в месяц. Удобно то, что он показывает не только номер звонящего, но и имя с фамилией, или название компании, на которую зарегистрирован номер. А что бы Ваш номер ни определялся надо заплатить денег.
Естественно Ваши данные автоматически публикуются в ежегодно переиздаваемом телефонном справочнике. Для каждого из пяти районов Нью-Йорка выпускаются по два отдельных справочников. Один - “белые страницы”, с частными номерами. Другой - “жёлтые”, с номерами фирм. Каждый из них размером с том Большой Советской Энциклопедии. Только шрифт в раза два мельче. Я был немного озадачен, когда мой брат попросил захватить с собой весь комплект. И от этой затеи пришлось отказаться.
После переиздания, справочники бесплатно присылают каждому владельцу телефонного номера. Но обычно, народ отправляет их прямиком на «гарбич».
Да, когда его мне прислали, я захотел найти свою фамилию. Но её там не оказалось, немного подумав, я начал искать на своё имя. И угадал. По-моему, я был единственным жителем Квинса, да и, наверное, всего штата Нью-Йорк, с фамилией Александр.
Конечно, можно было установить дополнительные линии, но так как у меня было не так уж много знакомых в Нью-Йорке, которые бы мне часто звонили, я от этого отказался.
И очень понравилась одна услуга. Когда ты переезжаешь и меняешь свой номер телефона, его никому не дают в течение трёх лет. И по Вашему желанию, и совершенно бесплатно, по старому номеру машина “говорит” Ваш новый. В течение полутора лет.
Но, вернёмся к Виктору…
В моих документах была одна неувязочка. Маленькая такая. Как при получении, так и при продлении визы, необходимо, чтобы срок действия паспорта был хотя бы на шесть месяцев продолжительней срока окончания визы. А у меня, точнее у моего паспорта, была с этим проблема. Но Виктор сказал, что это все ерунда, что несказанно обрадовало меня. «Может у него и свой паспортный стол имеется?» – прикинул я.
Обговорив мою проблему, мы перешли к другим темам. И вскоре выяснили, что неплохо некоторые дела делать совместно. Он пообещал сделать доверенности на имя моих родных в России от своей фирмы. И своё обещание сдержал. Теперь они представляли интересы его фирмы. Даже для тех наших соотечественников, которые не могли понять смысл написанного, одни только печати и штампы Нью-йоркского нотариуса внушали доверие
В положенный срок я получил по почте новую «белую карточку». (В паспорте никаких отметок не ставят. И правильно, чего зря пачкать). Оригинал паспорта хитрые американцы не смотрят, а довольствуются только копией, А при современном развитии техники… Так я получил еще шесть месяцев законного пребывания в звездно-полосатой стране.
Узнав об успешном завершении моих визовых дел, Виктор предложил немного «посидеть», предупредив, что приедет ко мне домой не один, а с одной особой противоположенного пола.
Пришлось объяснять моим арендодателям, что у меня будут гости, но исключительно по неотложно-важным и совсем не громким делам.
Виктор приехал с барышней так же, как и сам он (не в смысле, что он барышня), а то, что она, тоже из Питера. Сначала мы вместе заехали в китайскую забегаловку за едой, что бы ее позже есть. И в магазин за бутылочкой (что бы ее сразу пить). У китайцев, Лена (имя такое у барышни), закатила скандал на ломанном английском, пытаясь научить их готовить рис. Конечно же откуда диким китайцам это знать. Они рис в свои широкооткрытые глаза никогда и не видели. Это в Питере рисовых полей сколько хочешь. (Фонтаны в Питере видели? Думаете так, для красоты? Так вот, рис там под водой и выращивают).
Ну, «посидели». Ну, поговорили. Ну, съездили, как водится, еще за бутылочкой. К таксистам, на Брайтон. И уже утром решили расходиться. Дядя Боря тут решил восстановить свою поруганную нами честь и достоинство домохозяина. «Тут Вам не здесь…!».
Так, благодаря дружескому визиту Виктора у меня появилась причина, что бы съехать из этого гостенепримеримого дома.

Общага.

К удивлению я подыскал новое жилье в Квинсе за всего один день. Снова с помощью «наших» газет.
С переездом мне обещал помочь опять же Виктор. Вещей было не особенно много, но кровать… Почему-то вспомнилась сказка про Емелю на самоходной печи.
До места работы теперь надо было проехать всего станции три на метро. Да и пешком не очень далеко: минут сорок.
Хозяйку жилья, девушку лет пятидесяти, звали Сюзанной. (Любопытно, куда в Штатах деваются Маши, Гали, Оли и т. п.  Может быть есть какие-то секретные инструкции у консульских работников, что бы они не открывали визы с непонятными для них именами? И откуда появляются сплошные Жанны, Сюзанны…).
У нее была своя небольшая риэлтерская контора. И также был небольшой двухэтажный запасной домик, который она сдавала в рент по-комнатно, не проживая там сама. И это плюс.
Я поехал посмотреть свое новое жилище. Пока шел от станции метро, посматривая на таблички с номерами, в поисках моего будущего жилища, очень удивлялся. Все дома красивые, аккуратные. Газоны! Ах, какие газоны. Это надо быть высококлассным парикмахером, что бы так ровно их подстричь. И как это Сюзанна сдала мне комнату в одном из этих домов всего за триста баксов? Ведь «наши» своего не упустят. Но вскоре я увидел домик, притаившейся за деревьями, и не похожий на стоящие рядом. Не глядя на номер, понял – это он.
Комнат было шесть. Жильцов на одного больше чем комнат, потому что в одной из них проживала семья из двух человек.
Кстати, из Белоруссии. Выиграли «Грин карт» в лотерею. Но отвыкнуть от советского быта им оказалось довольно сложно. Стирали они вручную, притом в ванне, а потом развешивали белье во дворе на веревочках, хотя в двух минутах ходьбы от дома находилась прачечная. Глядя на это, другие жильцы немного так нервничали. Особенно одна девушка из Владивостока, работавшая переводчицей с японского при ООН. Она постоянно приклеивала в ванной комнате большое такое объявление: «в ванне не стирать!». Конечно, такая стирка обходилась бесплатно! Но какая там экономия? В прачечной упаковка стирального порошка на одну загрузку белья – 50 центов (если покупать большую и в магазине, то, конечно, выйдет дешевле), стиральная машина – полтора доллара, сушильная – еще 25 центов.
Ну, так вернемся к переезду.
На следующий день, к назначенному времени я, упаковав все свои скромные пожитки, кроме кровати, вынес их на крыльцо дома и зашел на минутку в свою комнату. Хорошо, что не надолго. Выйдя снова на улицу, увидел леденящую душу любого переселенца картину! Рядом с одним из пакетов, самым нахальным образом, не просто сидит белка. Она уже прогрызла в одном из моих пакетов дыру, и приготовилась поедать содержимое. Я ей вежливо объяснил, что нехорошо поедать чужие пакеты и она, печально взглянув на меня, удалилась восвояси.
Необходимо пояснить, что в Нью-Йорке я не видел ни одной бездомной кошки или собаки. Всех их заменяют праздношатающиеся белки. Они живут везде, где есть хотя бы немного деревьев. Однажды, гуляя по одному из многочисленных в Манхэттене скверов, ко мне подбежал один из этих пушистых зверьков и очень настойчиво начал дергать меня за штанину. Дескать, давай еды за прогулку по моему скверу.
Вскоре подъехал Виктор и мы поднялись в уже бывшую мою комнату вытаскивать из дома мою кровать. Тут добрый дядя Боря совершил совершенно загадочный для нас с Виктором поступок. Он взял лист бумаги, скомкал его и бросил прямо Виктору в лоб! Мы настолько растерялись, что даже ничего не сказали в ответ. Да и бумаги под рукой не оказалось.
После такого теплого прощания, мы погрузили вещи в машину Виктора и поехали в Квинс.
Комната, предназначенная для меня, в своей предыдущей жизни была верандой. Но после некоторой доделки стала дополнительным источником дохода для Сюзанны. Тем более, почти все жильцы платили наличными. Поэтому налоговая служба не знала о нашем существовании, а, мы о ней.
Подъехав к моему новому привлекательному домику, мы с Виктором стали разгружать мои вещи. Затем, попрощавшись, Виктор поехал делать свои дела, а я собирать разобранную для переезда кровать и раскладывать свое имущество.
В моей комнате уже находились: стул, врезной шкаф, письменный стол (впрочем, я за ним не только писал, но и употреблял вкусную или съедобную пищу), и самое главное – кресло. Не какое-нибудь там компьютерное, а настоящее, как, наверное, все американские, на нем можно было откинуться до полулежащего положения, и одновременно выезжала подставка для ног. В последствии было, так приятно вернувшись с работы отдохнуть на нем, со свежей газетой в одной руке и баночкой прохладного пива в другой.
Такая, понимаете, общага.

“Phila”.

Как-то мне позвонил мой друг из России, который пару раз уже бывал в Штатах, и собирался приехать снова. Я, конечно же обрадовался. Тем более, что в Нью-Йорке друзей почти не было, а это был человек из моего города, которого я знал уже лет десять. Он уже определился с датой приезда и я пообещал встретить его в аэропорту.
День был солнечным, но не жарким. Настроение у меня было приподнятое. Правда уже приехав в аэропорт я проехал мимо нужного мне терминала. (В аэропорту имени Дж. Ф.Кеннеди штук десять терминалов, но каждый по размеру не меньше нашего “Шереметьево-2”. К ним слетатись как мухи на... самолёты разных авиакомпаний со всего мира. А между терминалами курсируют по кругу автобусы. Хорошо, что бесплатно. Но эта незапланированная задержка настроения мне не испортила.
Самолёт “Аэрофлота” приземлился без опоздания. Как оказалось, Володю я встречал не один. Были ещё пару его друзей из нашего города, с которыми я не был знаком. Они жили в Филадельфии года два. Один из них работал в конторе по продаже автомобилей, другой мыл полы в супермаркете. Пиво они не пили, не курили, “журналы не выписывали, а экономили”. Кроме работы и своей, снимаемой в рент однокомнатной квартирки, они больше ничем не интересовались.
Володя собрался поехать с ними в Филадельфию, или как сокращённо её называют - Филу, так как ему там подыскали место работы на фабрике по производству пластиковых окон.
Мне предложили тоже прокатиться с ними. Так как у меня впереди было два выходных и я очень хотел пообщаться со своими земляками, к тому же я никогда не был в первой столице США, решил не упускать такую возможность.
Друзья были на машине. Дорога в Пенсильванию, неофициальной столицей которой и являлась Филадельфия, лежала через Нью-Джерси и по времени занимала часа два.
Приехав в Филу мы решили перекусить в китайском “буфете”, устроенном по типу “шведского стола”, (хотя шведы не догадываются про такое название). Платишь баксов восемь и кушаешь чего хочешь и сколько хочешь. Это конечно испытание для желудка. Хочется всего и много. Накладываешь себе и свинину, и говядину, и креветки, и грибы, и рыбу, плюс разные гарниры, салаты. На десерт - пирожные, фрукты.
Спиртного там не дают, поэтому мы предусмотрительно захватили с собой бутылочку. Для этого нам пришлось останавливаться у магазина в Нью-Джерси, так как там более лояльные законы насчёт продажи алкогольных напитков. А в штатах Нью-Йорк и Пенсильвания действуют драконовские запреты, как при Горбачёве. Спиртное продают только в специализированных магазинах, которые закрываются часов в девять-десять вечера, а по воскресеньям вообще закрыты. Конечно можно зайти в бар или ресторан, или заехать на Брайтон к нашим таксистам, которые стараются в Штатах не потерять свою квалификацию, но всё это довольно накладно. А в супермаркетах можно купить только пиво или пяти-шестиградусное столовое вино. И продажа разрешена только после двенадцати часов дня.
А ведь бывает в жаркий летний воскресный день, когда столбик термометра поднимается почти до ста градусов по Фаренгейту, или около сорока по Цельсию, и это при высокой влажности, исходящей от близлежащего океана (конечно, вернее Нью-Йорк лежит в океане), когда каждое дуновение лёгкого ветерка, отдаёт по лицу как от мокрой простыни в парилке, и нестерпимо пересыхает во рту, заходишь в первый попавшийся по дороге магазинчик. Берёшь из холодильника баночку пива, которая моментально покрывается холодными капельками, и в руке чувствуется приятная прохлада. Подходишь к кассе, желая оплатить этот божественный напиток, предвкушая как через несколько мгновений, алюминий под лёгким нажимом раскроет своё содержимое, сопровождая это глухим хлопком, пузырьками белоснежной пены на кантике банки и змейкой пара, вырвавшимся из металлического карцера, словно последний выдох, и через сухие, потрескавшиеся от зноя губы, по иссохшему от жары руслу горла, будет литься леденящая влага, мягко пощипывая и всасываясь в него, не доходя до желудка... Так вот, в этот жизнеутверждающий момент твои мечты прерывает такой мерзкий голос из-за кассы с арабским или китайским акцентом: ”Извините, но двенадцати часов ещё не-е-т, и мы не можем продать Вам пиво”. И мечты моментально разбиваются вдребезги, раня осколками догорающую от жажды душу... Приходиться брать сок или воду.
Так вот, покушали мы в этом заведении с часок. Немного отметили нашу встречу. (Бутылка стояла у нас на столе в пакете, и поэтому претензий к нам никто не высказывал, хотя, конечно даже китайцам было понятно, что мы пьём не колу). И поехали домой к Вовкиным друзьям.
Жили они в спальном районе, довольно далеко от центра. Жильё в филадельфии дешевле, чем в Нью-Йорке. Они платили за него всего долларов двести пятьдесят за двоих. Быт был более чем скромным.
Как я уже писал, досуг у наших друзей не отличался разнообразием. Побродили по местным магазинам. Хотя после Нью-Йорка это было довольно бессмысленным занятием.
В Филадельфии хоть и проживало пару миллионов жителей, но он казался провинциальным городом. Конечно, первая столица, “колокол свободы”, первой флаг... Но не было того веселья, даже бары закрывались уже около часа ночи.
Подошли к концу мои выходные, и пора было отправляться домой. До центра меня подбросили соседи, (тоже наши).
Как мне сказали, билет на автобус стоил около двадцати баксов. Столько я и оставил на обратную дорогу. Но оказалось, что мои советчики ошиблись на пару долларов. Узнав, что следующий (и последний) автобус до Нью-Йорка отходит примерно через час, я озадачился. Мне показалось забавным, остаться практически без наличных денег, поздним вечером, в незнакомом городе (ни адреса, ни телефона друзей я не записал, договорились, что мне Вовка сам перезвонит в Нью-Йорк).
Слава Богу, что у меня была с собой банковская карточка (не кредитная, по которой я смог бы сразу расплатиться за билет). У первого встречного я спросил как мне пройти к ближайшему отделению “Сити банка”, которых в Нью-Йорке было наверное больше чем сберкасс в Москве. Но я немного взгрустнул, узнав, что в Филадельфии нет отделений “Сити”.
Оставалось только найти банкомат. Сразу я не стал искать его, потому что как известно, в чужих банкоматах берутся комиссионные за снятие наличных. Найдя пару банкоматов, в которых моя карта не обслуживалась, мне стало ещё веселее. В третьем мне всё-таки повезло.
Но дорогу к автовокзалу я потерял окончательно. Приходилось через каждый квартал переспрашивать у прохожих, которые в этот час  встречались редко. Вообщем прибежал я практически к отходу автобуса.
Пассажиров в автобусе почти не было, поэтому я после всех приключений разлёгся сразу на двух сиденьях, и сквозь сон поглядывал на телевизор, по которому шёл какой-то фильм с Николсоном.
В Манхэттен я приехал уже далеко за полночь. Поезда в метро хоть и ходят всю ночь, но половину станций, или хотя бы входов в них закрывают. Поэтому пришлось ещё прогуляться по ночному Нью-Йорку.
Но, как говорится, всё хорошо, что хорошо кончается.

“Radouane (франц.)”.

Прихожу я домой, после долгого трудового дня. Думаю, как там Серёга поживает. Пойду проедаю. Захожу к нему, как водится, с бутылочкой пива. Он сидит перед телевизором, конечно, тоже с пивом.
- Нашёл я второй видик, - сообщает мне Серый. (Он уже пару дней сильно переживал, что не может переписать кассету, глубоко интимного содержания).
- Сосед у нас новый появился. Из Морокко!
- Как это его занесло в нашу общагу? - интересуюсь я, - У нас живут обычно все “наши”.
- Так он в принципе тоже “наш”. По-русски шпарит лучше чем Армен.
Это было верно. Редван, (так его звали, не в смысле, что он “один красный”, а это имя такое у него), во времена дружбы всех угнетённых народов, и когда пролетарии всех стран соединялись, закончил в Харькове какой-то ВУЗ. Проживал там лет шесть то в общаге, то на квартире и мало чем отличался от наших соотечественников. Также варил пельмени, гречку, жарил яичницу, также бегал за пивом (когда оно кончалось). И по-русски действительно говорил отлично, почти без акцента. Нормально понимал русский сленг и юмор, который не всегда доходил до наших. Ну, вообще, совсем наш человек, только немного кудрявый и не по-весеннему загорелый.
Кроме русского он неплохо знал английский, и конечно же свои родные языки - французский и арабский. (По поводу последнего я периодически приставал к нему с просьбой научить меня некоторым словам, что он с охотой и делал).
Работал Редван в аптеке. Хоть и в Манхеттане, но в “русской”. Раскладывал товар по полочкам, наклеивал этикетки и т.п. До этого он трудился в баре, тоже в “нашем”. Ну, ведь и правильно - где же ещё работать марокканцу в Нью-Йорке, как не у русских.
Отношения с Редваном у нас сложились дружеские. Вот где настоящий Интернационал. В выходной бывало, выйдем подышать на задний двор. Там у нас стоял деревянный столик и лавочки. Компания собиралась довольно интересная: неунывающий марокканец Редван, Мишка-капитан из Севастополя, (он действительно работал в штатах на небольшом судне), его земляк Жека, по внешнему облику очень похожий на Эдуарда Лимонова, даже кожаная куртка у него была почти такая же, только у него с ориентацией было всё в порядке, по-немецки рациональный Ларсен из западной Германии,  выигравший в лотерею “грин-карт”, уже знакомый Вам сибиряк Серёга, и я.
Стол обычно делали ностальгический: картошечку вареную с маслом, с поднимающимися клубами пара, яички варёные, лучок зелёный, чёрный хлеб, солёные, хрустящие своей упругой мякотью огурчики, рыбка, например, селёдочка, переливающаяся на солнце серебрянными чешуйками или растекающийся в собственном жиру палтус. Ну, и конечно, пиво или прохладная “Смирновская”.
После душевных разговоров, Серёга брал в руки гитару, и американцам, живущим в близстоящих домах выпадало счастье познакомиться с творчеством Андрея Макаревича или Александра Розенбаума.


1998-1999

Будет кому-то интересно - будет продолжение

……………