Лестница в завтрашний день

  Я просыпался рано, но это было скорее стечение обстоятельств, нежели привычка. Мы сняли дом на восточном краю деревеньки, у самой кромки широкого, звенящего сверчками поля. Лучи утреннего солнца, скользя над тяжелыми от росы султанами "тимофеевки"  сразу врывались в мое окно.  На старых обоях возникал золотистый квадрат, который начинал медленно ползти вниз, к подрагивающим в ожидании пробуждения векам. Но ему этого никогда не удавалось - меня будил воробей.
 Он садился на подоконник нервно осматривался, склоняя голову, то вправо, то влево, потом успокаивался и начинал склевывать забытые с вечера хлебные крошки. Деревянный подоконник разносил сухой стук по комнате, я просыпался, резко откидывая одеяло.
  Воробей пугался и улетал, но недалеко. Он садился на забор и ждал, когда я уйду, и можно будет вернуться и закончить завтрак.
  Воду для умывальника брали на колонке, торчавшей в начале улицы. Этим занимался Пригожин-вчерашний. А Пригожин-сегодняшний отмечал факт наполнения умывальника в журнале наблюдений. Так длилось уже неделю и признаться я так и не понял, зачем нужно было затягивать данную часть эксперимента - возможно Пригожин-сегодняшний, просто не хотел сам тащиться за водой с утра пораньше.
  Разделение на "вчерашних", "сегодняшних" и "завтрашних" мы ввели условно, чтобы не путаться. Впрочем, не об этом, важно другое - эта игра с водой  тормозила испытания. И хотя по графику мы уже перешли к перемещениям средней дальности, Пригожин каждый вечер делал "короткую", чтобы наполнить умывальник.
  Пригожин не был профессиональным испытателем, и меня это сильно напрягало. Неудержимая жажда неизведанного ,присущая этому уже не очень молодому человеку шла в разрез с моей профессиональной дисциплиной и выдержкой. Мои личные качества как профессионального испытателя, не являются предметом моего рассказа, поскольку лично я не вижу в этом ничего примечательного - я просто делаю свое дело. С некоторых пор мои коллеги заметили во мне некоторую холодность по отношению к работе, но да это их дело.
  О Пригожине.
  Раньше он работал на кафедре, но что-то у него там то ли не заладилось, то ли застопорилось, и он перешел в испытатели. Но рождение Пригожина-практика, не убило Пригожина-теоретика, это я почувствовал после его первой  вылазки. Он завел себе блокнот в клеточку, и каждый вечер запирался и ним в своей комнате. Когда мне, случайно, удалось заглянуть в его записи, я был разочарован - Пригожин использовал одному ему понятный код.
  Воробей, как положено, вспорхнул на подоконник и нацелился на самую крупную крошку, когда из-за стенки донесся восторженный возглас Пригожина. Это было похоже на архимедовскую "Эврику", по крайней мере, по интонации, и заставило меня насторожиться.
- Понял! - улыбаясь, воскликнул  Пригожин, просовывая в дверь свою небритую физиономию.
- Что понял? - насторожился я.
- Все понял! - подмигнул Пригожин и исчез. 
- Стоять! - крикнул я вдогонку, но это было бесполезно, он щелкнул тумблером. Раздался хлопок, словно лопнул мыльный пузырь,  в комнате запахнуло озоном и стало тихо. Через несколько секунд раздался второй хлопок - Пригожин вернулся. Он снова улыбался, но теперь был похож на мальчишку, который нашел редкий вкладыш от жевательной резинки.
- Как старший испытатель, я делаю вам предупреждение, - как можно более строгим голосом сказал я, сидя на кровати и болтая босыми ногами.
- Да ладно, главное, что я прав, - бросил он мне в ответ и вышел на крыльцо.
  Я готов был его разорвать, но сначала решил одеться и умыться. Воды в умывальнике не оказалось, и серьезный разговор пришлось отложить.  Оставив Пригожина наедине со своим блокнотом, я направился к колонке. Вода лилась жесткой серебристой струей  и, падая на асфальт, разлеталась мириадами сверкающих брызг. Я умывался, пыхтя, ухая и переминаясь с ноги на ногу. Дачники еще не проснулись, а деревенские уже разошлись по своим делам - в деревне было тихо, от речки еще тянуло ночной прохладой.
  Вернувшись я застал Пригожина за действиями вообще не допустимыми в ходе испытаний. Он вскрыл заднюю панель базовой машины и копался в ней отверткой. Часть внутренней начинки сложнейшего прибора уже валялась на полу, видимо выброшенная за ненадобностью - я не выдержал. Одним рывком я оттащил Пригожина от машины и поставил на ноги.
- Ты что, спятил?! - воскликнул я. - Да с меня за это голову снимут! Немедленно собери обратно. У тебя даже допуска нет.
- Допуск у меня есть, - спокойно ответил Пригожин, и тут же смущенно добавил. - Вернее был.
- А на период испытаний он с тебя снят.
- Но это очень важно. Если я этого не проверю, никогда себе не прощу. Я же ученый, у меня пытливый ум.
- Конечно, давайте лезьте своим умом в машины, - я понял, что вызвать раскаяние за содеянное не удается, и надавил на чувство ответственности. - Машина числиться за мной, я обещал вернуть ее в целости и сохранности. А ты своим пытливым умом и шаловливыми ручонками...
- Да брось ты! - оборвал меня Пригожин. - Мы испытываем машину времени. Впервые испытываем ее на возможность проникновения в будущее. А ты тут стоишь и распинаешь меня словно армейский сапог.
- Да, у меня есть дисциплина...
- А, ладно, - махнул рукой Пригожин и вынул из кармана блокнот. - Вот смотри. В чем разница между скачком в будущее и скачком в прошлое?
- В форме привязки.
- Правильно! Когда мы движемся назад, мы опираемся на факты, у нас есть своего рода координатная сетка. Прошлое уже произошло, и мы можем прыгать, не опасаясь попасть в пустоту. А когда мы летим вперед?
- Ты хочешь напомнить мне про " синусоиду Короткова"?  Я у него учился...
- Да видно ничему не выучился. А я реально, на практике  могу опровергнуть всю его теорию времени.
- Ничего у тебя не выйдет, - ответил я, кивая в сторону открытого прибора. Эта машина построена на основании теории Долгова. И она работает!
- Но не так, как нужно! - воскликнул Пригожин и стал рисовать шариковой ручкой прямо на фанерной стенке террасы. -  Вот временная синусоида. Теория Долгова основана на том, что она для всех одна, поскольку представляет временной поток в целом. И для нас, и для мухи, и для картошки в земле, и для камня, она одинакова. И подчинена одному единственному принципу "все объекты движутся во времени одинаково из прошлого у будущее методом построения цепи событий по принципу причинно следственной связи - ПСС".
- Ну и что тебе здесь не нравиться?
- Все. Я  взглянул на время совсем по-другому, и вот что понял.
- Ну, просвети меня, - сказал я, с прищуром глядя на него.
- Изволь. Я начну с заключения. На самом деле никакого будущего нет.
- Ты с ума сошел, - усмехнулся я.
- Вовсе нет. Это так  и вот почему. Я  каждый вечер бегаю в завтра наполнять умывальник не потому, что не хочу делать это утром. Я засек две точки, между которыми есть устойчивая ПСС, и это открыло мне глаза. Машина не переносит нас во времени, она его формирует.
- Бред! - отрезал я. - Время существует миллиарды лет, а машина построена полгода назад. Или ты утверждаешь, что раньше не было времени.
- Было, но машину заменяли мы сами. Двигаясь так, как написано у Долгова, мы преодолевали синусоиду. И машина позволила нам якобы заглянуть в завтра. На самом деле, это не так - она нам его просто показывает, поскольку, на самом деле, не пронзает синусоиду по прямой, а просто движется с большей скоростью, но при этом не успевает учитывать фоновые помехи.
- Какие еще помехи?
- От меня, тебя, камня, картошки в земле - у каждого из этих объектов на самом деле своя синусоида.
- И что из этого следует? - с интересом спросил я. Догадка и в самом деле была необычная.
- А вот что, - ответил Пригожин и нарисовал на фанере еще несколько синусоид.
  Он исчертил всю стену. Кривые пересекались во множестве точек, имели разную длину волны. Получался причудливый узор. Потом он перечеркнул узор жирной линией и провел к ней перпендикуляр.
- Вот! - с довольным видом сказал он. - При совершении скачка мы закладываем в машину, интересующую нас дальность, и списываем свои данные, при этом машина ведет постоянный мониторинг прошлого, вот в этом и кроется разгадка. Когда мы прыгаем вперед, машина не перебрасывает нас, а только ускоряет. Она сопоставляет ПСС, выстраивает наше якобы будущее и доставляет нас туда.
- И как ты к этому пришел?
- Элементарно.  Я брал ведро, летел во вчера и наполнял ведро водой из колонки, возвращался назад и наполнял умывальник, а ведро ставил на прежнее место.  Потом я вернулся в тот же момент и посолил воду. Потом убирал ведро, летел в завтра и убеждался, что вода в умывальнике пресная, а ведро пустое и на том же месте.
- И, что из этого следует? - спросил я, и вопрос был больше обращен ко мне самому.
- Я проделывал этот трюк несколько раз, лил краску, водку, молоко, но в итоге всегда была вода. Машина не знала, что между точками я портил воду. Ведро же оставалось на прежнем месте.
- Постой, постой, значит, машина двигалась не по синусоиде, а просто прошла насквозь.
- Верно! И сделала она это, грубо сопоставив ПСС. Есть ведро, которое стоит на полу в 19:35 сегодня, и завтра в 5:15 оно тоже будет там стоять и из него наполнят умывальник. Но, пройдя это время насквозь, машина не учитывала реальных изменений произошедших по ходу синусоиды.
- Она не учла, что ты испортишь воду. Интересно, но, по сути, мало что доказывает. Ты проверял состояние воды с вечера до утра.
- Нет. И это не важно, - отрезал Пригожин. - Важно другое. Машина сама рисует завтра с учетом того, что произошло сегодня. У нее есть только хронологический цикл и ПСС с прошлым. А на самом деле никакого завтра нет. Потому что каждое утро в 5:10 я проверяю ведро и умывальник. И в воде соль, а в умывальнике пусто. Машина возила меня в завтра, которого на самом деле нет. Есть две разные точки.
- Но вода в умывальнике есть.
- Да, это я заливаю ее в 5:30. Теория не верна и не работает, машину времени не возможно создать, поскольку существует только данный момент.
- Честно говоря, твой эксперимент лишен логики. С помощью машины ты наполнил умывальник и с ее же помощью проверил. А без машины ты воду испортил и никуда не лил и умывальник оказался пуст.
- Правильно. Только логика здесь не важна, мою догадку, как раз и подтверждает ее отсутствие. Есть две реальности, наша, и созданная машиной. Если мы решим с помощью машины заглянуть в будущее, чтобы посмотреть на своих потомков, то увидим лишь благополучную идиллию нарисованную машиной. Помнишь "Конвертор Тойнби" Бредбери?
- Глубоко, но как это проверить? - я растеряно указал в сторону машины. - Машина работает на принципе, предложенном Коротковым.
-Я перестроил цепь, обошел блок ПСС и замкнул на короткую.
- Погоди, и что там на самом деле?
- Вот это и есть главная загадка. С помощью этой проволочки мы перепрыгнем в реальное завтра. Минуя все условности. Прямо по временному потоку.
- Лестница в завтрашний день, - лукаво прищурился я. -  Если предположить, что ты прав, и мы, в самом деле, не движемся по синусоиде, а все время находимся в конечной ее точке. Ты думаешь, что, исключив ПСС, мы сможем перескочить...
- Не перескочить, а соскочить с синусоиды. Я даже представить не могу, что там находиться.
- Ставь проволочку! - скомандовал я. – Все равно ты машину уже разобрал, но потом собери, как было.
- Заметано! - ответил Пригожин и приступил к работе.
 Перекинуть лестницу в завтрашний день оказалось не так просто, мы провозились до обеда, а когда переделка была закончена, нами овладело странное чувство, сродни тому, которое испытываешь перед прыжком в ледяную воду. Мы сидели в ожидании, кто сделает первый шаг - паузу нарушил Пригожин.
- Дальнейшее сидение бессмысленно для науки и вредно для сердца, - сказал он и надел на запястье похожий на часы модуль управления.
- Постой!  А как мы вернемся? Если там, как ты говоришь, ничего нет, то может произойти все что угодно.
- И то верно, - кивнул Пригожин. - Выставим автоматический возврат через три минуты на таймере машины. Даже если нас увлечет хроно-хаотический поток, то за три минуты мы не выйдем из зоны действия машины.
- Выставляю, - кивнул я и повернул таймер на три минуты.
  Теперь все было готово, и я включил свой модуль. Обычно при включении машины окружающий мир становился смазанным, потом расплывался и потом снова обретал форму с поправкой на время суток. Во время прыжка, кожу приятно покалывало, в ушах слышалось жужжание. На этот раз ничего этого не было - все произошло мгновенно. Окружающий мир исчез, словно мел с доски. А то, что через миг появилось, было непостижимо.
  Мы стояли все на той же террасе только я на стене, а Пригожин на потолке. За окнами был другой мир. Вернее его фрагменты. Отдельные предметы, вещи и даже целые участки ландшафта беспорядочно парили в пустоте. Клочки неба похожие на осколки стекла встречались и снова расходились. В одном из них я увидел моего знакомого воробья. А через миг его силуэт уже мелькал между веток сирени. Голубая река извивалась, словно лента Мебиуса, стремясь соединить конец с началом.
- А я ошибался! - удивленно сказал Пригожин, спрыгивая со стены и становясь рядом со мной.
- Значит, что-то здесь все-таки есть, - заметил я. - И что на этот счет говорит твоя теория?
- Ну, во всяком случае, здесь нет ничего, что показывала нам машина. Но, по-видимому, все сущее действительно существует в будущем и как элементы пазла складывается воедино, вопрос только - как?
- Я уже ничего не понимаю! - воскликнул я. - Ты говорил, что в будущем ничего нет, потому что оно еще не произошло. А оказывается, здесь все есть, просто находится в беспорядке. Но откуда оно взялось, если ты сам говорил, что у нас, и у камней, и у картошки своя синусоида? И все мы находимся в ее конечной точке.
- Про конечную точку говорил ты, - напомнил Пригожин. – То, что мы видим, говорит только об одном. Для всех объектов время течет не одинаково. А вот как я не знаю. Но это невероятное открытие.
- Подобное предполагали за долго да тебя, - ответил я.
- Но мы первые хрононавты, которые подтвердили это на практике. Слушай, что я придумал, " Будущее состоит из хаотично плавающих элементов, которые выстраиваются в определенную комбинацию в момент соприкосновения с конечной точкой временной синусоиды".
- Это ничего не объясняет!
- Да это же  нам и предстоит объяснить! – воскликнул Пригожин, хлопнув в ладоши. - Прогуляемся?
- Давай!
  Мы соскочили со ступеней террасы и вступили в завтрашний день. Время среагировало на наше вторжение молниеносно. Каждый из нас оказался в окружении фактов и событий касающихся только его. Пригожин унесся в вихре каких-то своих дорогих мест, воспоминаний и детских мечтаний. Он успел крикнуть, чтобы я не волновался. Но мне некогда было волноваться, я оказался лицом к лицу со своей собственной временной синусоидой. События из прошлого, какие-то обрывки пространства, лица, эмоции, закружились вокруг меня пестрым калейдоскопом. Я стоял на песчаной дорожке и мне навстречу шел Гришка точь-в-точь, как тогда, в драных джинсах,  клетчатом пиджаке и шляпе. Такой, каким я его запомнил.
 Потом калейдоскоп перевернулся и вокруг был город, пекло летнего часа пик. Поток людей, струящийся по тротуару. Какие-то лица, обрывки фраз, посторонний шум. Причудливый узор из прошлых воспоминаний и современных впечатлений.
  Калейдоскоп вновь встряхнули, и я оказался в пустоте. Затем вновь все переменилось. Сначала появились звуки. Нарастающий гул, в котором  вскоре стали различаться звуки разрывов, стрекотание пулеметов, свист и удары пуль, я снова был там. Кто-то кричал. Позади меня возникла испещренная осколками стена, я невольно пригнулся и пополз по острым осколкам кирпичей. Крики стали ближе еще миг, еще рывок, и я окажусь за углом, а там будет Тарас. Это он кричит, он не ранен, но у него кончились патроны и приближающиеся сепаратисты уже поняли это. Они идут не пригибаясь, только пугают стреляя поверх оплывшей от дождей ямы, где прячется Тарас. Я высовываюсь из-за угла и нажимаю на спуск. Сепаратисты падают на землю, а Тарас выскакивает из своей ямы. Рано -  снова рано. Как тогда я снова ошибся, нужно было сначала бросить ему магазин...
 Калейдоскоп снова переворачивается. Что-то вновь возникает вокруг, но не успевает оформиться. Только какие-то тени и все… 
 В этот момент таймер машины сработал. Возвращение было непривычно жестким. Меня словно схватили за шкирку и вернули в настоящее. С минуту я не мог прийти в себя и тряс гудящей головой, а когда ощущение реальности вернулось, меня ждало самое ужасное - Пригожин исчез. Его модуль со сломанной застежкой валялся на полу, но его самого не было. В панике я бросился к машине. Я хотел перенестись в завтра и вытащить его оттуда, но не смог. Тонкий проводок - наша лестница в завтрашний день -  перегорел. Цепь коротнуло и машина времени вышла из строя. Я сел на пол бессильный и раздавленный, Пригожин навсегда остался в завтра. Замок его модуля, должно быть, расстегнулся, когда он хлопнул в ладоши. Но даже если бы машина и не сломалась исходя из его же собственной теории, я не смог бы перенестись в тоже время.
  История с исчезновением Пригожина наделала много шума в научном мире. В институте мой рассказ назвали бредом. Работы по машине времени были прекращены, а вскоре разогнали и саму кафедру.
  Пригожин навсегда исчез  своем завтрашнем дне.  А без него некому было объяснить мне, почему я видел то, что видел. Я по-прежнему прибываю в неведении и двигаюсь по своей временной синусоиде с привычной скоростью. Только последнее время, вспоминая тот случай, я все чаще сомневаюсь в ее существовании.