Последнее задание

               
Обслуживание бывает разное, но если обслуживают тебя, то чаще хорошее, уже хотя бы потому, что не  ты обслуживаешь. Что же касается мест связанных с международными перелётами, то в них, кроме смешанного запаха пропотевших одежд и дорогих парфюмов можно почувствовать любезные взгляды уставших работников. Таллинн – Копенгаген – Сан-Паулу. Игрушечная вежливость таллиннских представительниц SAS сменяется в Копенгагене почти неискусственным участием датских SASовок, и  неискушенный путешественник, пожалуй, решит, что он им действительно интересен в этом огромном аэропорту похожем на чудовище, напичканное тысячами насекомых: молодых и старых, суетливых и тихих, больных и не очень. Все они жующие пьющие курящие сидящие в туалетах объединены единым страстным желанием – быть выплюнутыми этим ужасным монстром и пролетев  тысячи километров быть проглоченными пастью другого, ему подобного.
По настоящему, любезность работников воздушных сообщений я ощутил уже в самолёте компании VARIG несущемся через Атлантику к экзотическим берегам далёкой Бразилии. Белозубые бразильянки стюардессы были так внимательны, расторопны, обаятельны и доброжелательны, что становилось как-то не по себе. А бесконечные развозки еды и напитков в сочетании с многочасовым сидением в кресле побуждали к действию. Хотелось встать, встряхнуться, потанцевать с одной из красавиц. Но, увы, кусаясь глазами из  своего не бизнес кресла, мне пришлось кружить с ними мысленно, раздевать, переворачивать, вертеть, крутить, любить. Десятки мужчин сидящих в салоне занимались тем же. Только с наступлением темноты пришло облегчение. А утром снова черноглазая с большими серьгами в ушах,
- Что будете пить?
- Воду.
- Вы что из КГБ? – удивлённо вскинула брови бразильянка.
- И как вы только догадались!?
- В наших кинофильмах те, кто из КГБ всегда лысые и пьют водку по утрам. Это действительно так?
Очевидно девушке вместо моего «воду» послышалось «водку».
- Да, -  отвечаю. – И ещё по утрам мы …, - я сделал выразительный жест, напоминающий мастурбацию. – А у вас здесь негде.
- Почему негде? – улыбнулась девушка сочувственно и глазами показала на очередь в туалет.
Раздался детский плач. Малыши первыми почувствовали что-то нехорошее. Самолёт неожиданно затрясло, и все бросились к иллюминаторам.
- Сеньориты и сеньоры, пристегните ремни и не волнуйтесь. Мы проходим зону турбулентности.
Но часто летающие пассажиры не поверили. Через иллюминаторы было видно, как самолёт влетел в огромный мешок из слизистой, напоминающей огромную медузу, массы и тщетно пытается прорвать его. Спинным мозгом я почувствовал, как мешок стягивается к ещё свободному хвосту авиалайнера и тянет нас куда-то назад вверх. Трудно становилось усидеть на месте, не пристегнувшись. Начиналась паника. Многие вскочили с мест и, упираясь руками в спинку переднего кресла, вслух молились. Плакали матери, кричали дети, с ума сходили молодые люди. Особенно безобразно бесновался какой-то уголовник с толстым затылком и явно выраженным кретинизмом на лице. Позднее выяснилось, что он был отпущен из тюрьмы «за хорошее поведение» всего на шесть дней, навестить бабушку в Рио-де-Жанейро.
- Господи! – причитал кретин. – Клянусь бабушкой, если я выживу, никогда больше не уйду из тюрьмы!
По опыту, зная, что иметь дело с этой пакостью почти так же противно, как и с коллегами по работе, я всё же решил познакомиться с ним поближе. Часто именно грубая мышечная сила в сочетании с не обремененной мыслями головой помогает решить проблему.
- Гера меня зовут, - дрожащим голосом представился незнакомец. – Бабушка не переживёт, если я не долечу, - зарыдал он, усаживаясь в кресло.
И вдруг…, его гортань взревела по-звериному. Гера вскочил. Обвёл помутившимся взглядом причитающих, плачущих, толпящихся и мечущихся по самолёту пассажиров.
- Мать вашу…! – бросился он, вперед разбрасывая в стороны детей и женщин, и всех и вся. По головам по креслам – к запасному выходу.
- Успокойтесь, сеньор! – попыталась преградить ему путь черноглазая с серьгами, и тотчас была сбита с ног тяжёлым кулаком. В    место пухлых любвеобильных губ на её лице образовалось кровавое месиво из кусков кожи.
- Мы на высоте десять тысяч метров, Гера! - попытался я предотвратить разгерметизацию.
Он перевёл на меня пустой взгляд, медленно, как во сне отвернулся и … рванул на себя рычаг запасного выхода.
-Сеньориты и сеньоры, наш самолёт приземлился в Сан-Паулу. Оставайтесь, пожалуйста, на своих местах до полной остановки двигателя. К выходу мы вас пригласим. – Прошепелявила моя неразделённая любовь с выбитыми зубами.
В Сан-Паулу меня встречал агент Б-4-Ц, добродушный небрежный толстяк приятной наружности.
- Много толстых задниц развелось в Бразилии, сказал он пароль.
- Орлята покидают сексодром, - отозвался я.
- В Джоинвили вас ждёт агент Б-4-Б. Он конкретизирует задание, а я только провожу вас к самолёту и сообщу новый пароль.
В Джоинвили я должен был подойти к стоянке такси и вычислить шофёра с характерной украинской внешностью. Это оказалось делом не лёгким, поскольку все водители такси были неграми. Минут десять я ходил вокруг них с чемоданом и, когда уже всем стало ясно, что ехать мне никуда не нужно, я решил назвать пароль одному из чернокожих толстяков.
- Почём сало на Лондонской бирже?
Негр покрутил пальцем у виска. Я подошёл ко второму, к третьему. Они понимающе посмотрели на меня и показали большой палец кверху, мол, молодец парень. В этот момент взвизгнули тормоза подлетевшего такси, из которого с криком: - Сало не дерьмо, на биржу не выбрасывают! – выскочил относительно белый водитель. Конечно же, это был Б-4-Б, украинец с весёлым оттопыренным животиком и осоловелыми сладострастными глазками.
- Меня зовут Маурисио. Забросили сюда ещё в сорок третьем вместе с родителями. Я тогда у матери в животе барахтался. Отец давно умер, а я всё шпионю, - дыхнул он на меня перегаром.
- Почему опоздал?
- Пробки на дорогах. Да не волнуйся ты. Бразилия здесь. Никто никуда не спешит, никто никуда не опаздывает, как люди, достигшие совершенства и  полноты божественных свойств. Пойдём в машину.
 Отъехав немного от аэропорта, Маурисио остановился.
- Ты знаешь, что, не смотря на все усилия цивилизованного мира, всё ещё велик процент индивидуумов не идущих ни по одному из предложенных путей. Согласно агентурным данным центр негативного влияния на регион Латинской Америки находится на острове Пиратов: 26 градусов 09 минут южной широты, 48 градусов 28 минут западной долготы. Предполагается, что гигантские медузы, улавливающие самолёты и морские суда для стимуляции маргинальной переоценки ценностей создаются и управляются неким Фредерико, хозяином острова. Из-за него местное население, в отличие от цивилизованного, до сих пор работает, чтобы жить, вместо того чтобы  жить для того, чтобы работать. Это значительно понижает доходы Даунов инвестирующих в латиноамериканские программы. Твоя задача состоит в том, чтобы определить виды излучений исходящих с острова и определить их количественное содержание. Фредерико, вероятно, располагает сверхмощным оборудованием и большими денежными средствами, хранящимися в уругвайских банках. У меня в багажнике есть все необходимые измерительные приборы.
- Но для этого нужно приблизиться к острову.
- Да, это не легко. У хозяина острова много осведомителей и в полиции и среди местного населения, поэтому приблизиться к острову без привлечения внимания легче всего на гражданском судне. Ты пойдешь работать первым штурманом на датский танкер со смешанным датско-бразильским экипажем. На заднем сидении есть книги. Думаю, для кадрового офицера эстонских спецслужб, нескольких часов для подготовки будет достаточно, - и Маурисио нажал на газ.
Я стал листать страницу за страницей, фотографируя глазами, текст и к тому времени, когда Б-4-Б совсем проголодался, получил довольно сносное представление об устройстве судна, навигации и спутниковых системах связи Inmorsat и Cospas-Sarsat.
- Привет, братки! – встретил нас в придорожном ресторане Гера.
- Никак не подозревал, что эта скотина с нами, - поделился я впечатлением с Б-4-Б.
- Его от вас прислали организовать группу прикрытия на случай неудачи. И где вы только таких берете!?
- А…,- махнул я рукой. – После книг Салженицина ни один нормальный в наши ряды не хочет, а отморозков – их и вербовать легче, особенно в местах лишения свободы.
Мы присели за прохладный удобный столик. Несколько официантов носили по залу на вертелах различные свежеприготовленные блюда из мяса, зорко следя за тем, чтобы ни одна из тарелок посетителей не оставалась пустой. Какие-то затылки буйвола, шашлыки, птичьи сердца, карбонаты,… не менее двадцати наименований. Маурисио не успокоился, пока всё не попробовал. Наконец, наевшись до отдышки и смочив горло парой стаканчиков крепкой кашасы, он стал приставать к женщинам, которые отвечали ему взаимностью. Однако живот сильно тянул к полу, и подойти к какой-либо, агент был уже не в состоянии. Мы с Герой помогли ему добраться до машины.
- В Бразилии по новым законам, за вождение в нетрезвом состоянии могут дать до трёх лет, но всегда можно откупиться, - сказал украинец, проворачивая ключ зажигания.
На горной дороге стрелка спидометра не опускалась ниже отметки 140 км/час. Со свистом пролетали мимо грузовики и недавно столкнувшиеся перевёрнутые машины. Гера сидел на заднем сидении с закрытыми глазами и поминал то ли бабушку, то ли матушку. Мы летели в порт, где на рейде меня ждало гражданское судно. Я любовался горным пейзажем и думал, что авиакатастрофы, вероятно, менее болезненны, чем автомобильные.
Взбираясь по трапу на палубу датского танкера «Elena Lux», я увидел сначала уродливые, покрытые белесыми волосами ноги, торчащие из грязных промасленных трусов, над которыми нависал большой, густо покрытый рыжей шерстью живот и обвисшие, как у старухи, груди. Всё это великолепие завершалось узкими плечами, на которых нелепо пристроилось конопатое яйцо, с маленькими злыми глазками и оттопыренными ушами. Передо мной стоял датский морской волк – типичный представитель Цивилизации. Это было понятно с первого взгляда, яйцо не в том месте – верный признак цивилизованного мужчины.
На полусогнутых ногах, с корпусом, наклонённым вперёд под углом 45°, Шестидесятилетний капитан Пуль носился по палубам и трапам, как молодая бешеная обезьяна. Педерастией он уже перестал страдать, а нормальной любви никогда не знал, поэтому каждую гайку на судне считал своим родным детищем. Это был верный слуга Даунов, полностью сросшийся со своей профессией, преданно защищающий интересы обирающей его компании и требующий того же от всех своих подчинённых. Говорил он, обычно, наклонив голову-яйцо набок и выставив вперёд подбородок. Вся фигура при этом выражала подобострастность, а голос, наоборот, был требовательным и ехидным.
Попав на судно и следуя легенде, я попытался в первые дни проявить рвение и недюжинные знания, полученные в автомобиле. Но  одних только теоретических знаний явно не хватало. Так, во время первой ночной вахты, я принял гудение гирокомпаса за звук аварийной сигнализации. Это привело яйцеголового в состояние транс невменяемости. А на следующий день, помогая матросам тащить шланг, я взялся за его конец таким образом, что вылил себе на штаны остатки нефтепродуктов находящихся внутри шланга. В этот момент кто-то доложил, что сломался вентиль в твиндеке, и мы с яйцеголовым бросились вниз, в эту раскалённую солнцем духовку высотой в пол человеческого роста, напичканную всякими трубопроводами, которые мы должны были преодолевать при помощи своеобразных телодвижений. Этому в разведшколе не учили.
Когда был закончен первый рабочий день, я упал под душ и долго лежал, мечтая о том, чтобы завтра мы подошли поближе к острову, и моим мучениям пришёл конец. Однако шли дни, а к острову мы не подходили. Вскоре я освоился с работой и убедился в том, что на судне проводится политика в лучших демократических традициях Цивилизации. Первое, что должен был сделать каждый ступивший на палубу танкера – это дать подписку об отказе от алкоголя и наркотиков на всё время контракта. Второе – это забыть себя и превратиться в придаток судового оборудования. Третье – беспрекословно подчиняться яйцеголовому. Спать, когда скажут, есть, когда прикажут, и работать, работать и работать, даже тогда, когда разумной работы нет. Кроме того, сход на берег был строго запрещён, а уровень бюрократии так высок, что яйцеголовый издавал отдельный приказ даже для того, чтобы его разбудили, и давал этот приказ на подпись лицу, которое должно было его будить.
Наконец, в один из дней мы бросили якорь недалеко от моей цели. Гигантская каменная черепаха, покрытая густой растительностью, лежала передо мной на водной глади. Ночью я настроил и включил аппаратуру, но ни один датчик не сработал. То же повторилось и в две последующие ночи. Вскоре мы должны были сниматься с якоря, и снова по уши в работу во главе с яйцеголовым. Из центра пришло распоряжение – ждать! Южнее острова Дауны развернули военные учения. «Приказ есть приказ»,- подумал я. - «Да и пенсия на носу, а, впрочем, что мне может дать эта пенсия? Возможность путешествовать в компании полоумных стариков и старух, проработавших всю жизнь в какой–нибудь из дауновских корпораций и решивших пожить, когда уже жить нечем? А может, в связи с какими-либо очередными переменами этой пенсии будет хватать только на то, чтобы жить некоторое время, не заглядывая на помойку?» Я решил бежать на остров. «Ведь там сила. Даже Дауны боятся. А если не повезёт, скажу, что попытался проявить инициативу, подобраться поближе, и был схвачен людьми Фредерико.»
Солнце уже готовилось к восходу, когда я, собрав в брезентовый мешок аппаратуру, бросил за борт штормтрап и спустился в тихую тёплую воду. Красно-золотые молнии упали на    огромную голову черепахи-острова. Выбравшись на берег, я долго бродил по острову в поисках чего-то, что могло напоминать радары, ракетные установки или спутниковые системы слежения. Ничего не было на острове Пиратов, только дух непокорности просачивался в грудь и веселил печень. Плечи расправились, и я почувствовал, как сияние моих собственных глаз лизнуло бабочку в лучах восходящего солнца, заскользило по деревьям, встретилось с глазами тигра, расширилось, развеселилось и повело к воде.
- Доброе утро, Тибурон Авраамович Тыниссон! – Босоногий старик Фредерико сидел на камне и ловил удочкой рыбу.



1999 г.