Василий грозный князь ярославский ч. 1 митрополит

8. СОВЕТ МИТРОПОЛИТА ПЕТРА.
     Владыка Петр, заняв Владимирскую кафедру, не чувствовал себя  уютно в митрополичьем кресле. С Великим князем Михаилом Тверским  так мира и не получилось, а клирики владимирские  при любом удобном случае выражали  неприятие нового митрополита, как нежеланного гостя.   По причине душевной неприкаянности начал Петр колесить по городам «низовской земли», строго собирая церковную десятину и налоги за поставление на епископские  должности.  Этим он возбудил против себя ненависть большинства русских  епископов, которые  обличали митрополита в ереси мздоимания и требовали  искоренения из Русской земли  такого греха.
   Прибыв в Москву, Петр впервые вздохнул свободно.  Братья Даниловичи Юрий и Иван, так же страдающие от  старого русского права, жаловались митрополиту на своё  не завидное положение. Петр проникся  чаяниями  братьев и поддержал  их в стремлении захватить верховную власть в обход  закона.   
      Митрополит Петр,  обласканный сыновьями Даниловыми, прижился в Москве, а в Тверь да Владимир теперь ходил только по  необходимости  пастырской  службы, скрывая свою неприязнь к князю Михаилу и его окружению под  непроницаемой маской.   Михаил Тверской в свою очередь так и не подавил в себе вражды к  к митрополиту  и начал  стремиться к тому, чтобы  во что бы  ни стало  свергнуть его с кафедры.

 
    
    Умудренный житейским опытом, митрополит Петр, видел муки душевные старшего Даниловича, прибывшего из Орды в Москву. Он  призвал Юрия  к себе. Велел  исповедаться. Юрий,    обуреваемый страстью, ничего не стал скрывать перед владыкою,  вылил свою ненависть на Тверского князя, обскакавшего его в Орде. И про навет свой на Михаила тоже рассказал.  Петр выслушал  исповедника не  перебивая: «пусть изречет словами то, что  изнуряет душу».  А потом,  спросил в лоб:
   -      Великим князем зело быть хочется!?
   -      Таким желанием преисполнен, что самому страшно! Будто жажда томит, а напиться неоткуда! Ради того  на любой грех пойду, отче!
  Жажда власти была знакома владыке Петру, он очень хорошо понимал Юрия.
   -      Почто грешить вздумал, как дитя неразумное.  Жажда, говоришь, томит?  Есть такая жена добрая, что может принести  сосуд,  наполненный влагой. Слыхал,  что Ярославский князь замыслил?  К Кончазе Азбяковой посватался! Хочет ещё ближе породниться с Великим ханом! – митрополит испытующе смотрел на Юрия.
   -      Хитер! Уж не хочет ли он Великое княжение добыть!?
   -      Того не ведаю, но в подарок за невестой Азбяк может и ярлык на Великое княжение дать. Ярославские князья -   потомки рода Мономашичей и славного Федора Чермного -  по сию пору величают себя Великими, ибо право имеют на  законную  власть.  Так что тут воля хана! 
-         
      Кручинного Юрия Московского  услужливые бояре утешали. А Венька Вельяминов  напомнил Юрию,  как когда – то  Андрей Ярославич, брат Александра Невского,  добился великого княжения Суздальского наперед своего старшего брата. Обошел Александра Невского хитростью. Тогда в Монголии, в её столице Каракоруме,   случилось безвластие.  Умер Великий хан Гаюк,  и на Великой кошме оказалась молодая вдова его, найманка Огуль – Гаймыш. Смелые речи  острого и находчивого на язык Андрея Ярославича вызвали интерес к молодому русскому князю. Подарки из  суздальской казны растопили сердце жадной до подношений женщины. Тайные ночные встречи под сводами золотого шатра закончились полной победой князя Андрея над старшим братом. Именно ему монгольская царица отдала право распоряжаться сокровищами суздальского княжества, а Александру выдали ярлык на разоренный русскими, а потом татарами,  Киев.
-  Вот как твоего деда Александра Невского братец Андрей обскакал. Лестью себе  престол  добыл….- нашептывал Юрию   Вельяминов, - а ты, княже, когда в Орду на поклон  к  хану заявишься, дорогие гостинцы  готовь жене Узбека, Тайдуле, да сестре его Кончазе. Да она, Кончаза – то, сказывают,  незамужняя. Так не оплошай, Юрий Данилович. Дочку мою Романею с собой для повады возьми.  Она девка смышленая, по - татарски разумеет. Будешь знать от неё, что азбяковы женки про тебя болтают.  Романея верная твоя раба. Верь мне, княже. 

Хорошо  бает Венька Вельяминов. И дочку свою  чуть ли под него, Юрия,  не подкладывает! Только , где денег взять! Столько надо денег Узбеку дать, чтобы задохнулся от жадности, увидев их!.
   

     В ту ночь Юрий  насильничал над своей женой, давая выход злобе. Невиновная ни в чем, княжна Ростовская, юная Борисовна, принимала удары мужа, робея  крикнуть, стесняясь позвать людей в наготе своей. Она только стонала  от боли, а он насиловал и бил её  огромным кулачищем, и когда она вскрикивала, зажимал рот широкой жесткой ладонью. 
Поутру  княгиня не вышла  из опочивальни. Прислуга шепталась:
-     Не жилица на этом свете, не жилица….


   

9. РАЗГОВОР С ОТЦОМ, 
     Нынче Василий спешил в свой  стольный град Ярославль,  летел, как «гонец – стрела», чтобы  встретиться с батюшкой, упасть ему в ноги и испросить  благословения на венчание с Кончазой. А главное, деньги! Мологская ярмарка, что устроил ещё дед Василия, князь Федор Чермный, приведя в устье реки Мологи  аланский полон из Орды, давала  большой прибыток. Путь из  южных стран на торговый Новгород шел по Волге и её северным притокам и не обходил стороной Мологу.
     Аланские поселения разрослись, и ремесла, которые принесли сюда кавказские умельцы, давали большую выгоду  населению и князю.
Только был князь Давид хозяином рачительным и серебро то и золото  прятал под спуд, в  клады,  до нужной поры.
       Василий надеялся, что пора такая пришла. 
Разговор с отцом  получился несвязный. Князь Давид  обрадовался сыну, так давно не виделись! А нынче сам пришел!
-      Ах, сыне, сыне! – прослезился Давид, - надобно тебе  в дела княжения вникать. В Орду больше не отпущу. За тебя теперь пусть младший брат службу служит,  Михаил.  Как хан призовет, так  его и отправлю.
-       Батюшка, я  хотел просить у тебя  благословения. Жениться пора,  наследников заводить.
-       Ты это правильно  надумал, сыне. О потомстве и я  вельми думаю.
-       Благослови меня на  Союз с  ханской сестрой …. Кончазой…
-       Вон что придумал! – вскричал князь Давид и осекся, - Что даст тебе тот союз? Время такое нынче, что лучше  в дела Сарайские  не вмешиваться, сыне. Михаил Тверской  Великое княжение взял, да не крепко сидит. Москва с Тверью в спор вступила. А тут  как-то  Иван Данилыч Московский  ко мне пожаловал, землю нашу Ярославскую всё прихваливал, да на Михаила Тверского  клеветал.  Братья московские союзников себе  ищут. Только  не по душе  что-то мне их дружба. Знаешь ли,  как обошлись они с моим троюродным братцем Святославом Можайским?  Почитай пяток лет в плену его держали, и отпустили только, когда он им дарственную на   Можайск  подписал.  А ведь  мой дед Федор Ростиславич Чермный смоленским князьям на кормление этот город дал. А ныне Смоленск утратил  землю ту благодатную.   Святослав за жизнь свою испугался, когда князя Константина Рязанского мертвым увидел. Страшен был покойник, потому как «нужной смертью» почил от рук братьев Даниловичей. Вот и думай тут, как быть… Землю нашу Ярославскую как сохранить! Как в руки разбойничьи не отдать?  Меня не будет, так ты, Василий, смотри, ни угрозам, ни лести не поддавайся… Да денежку копи, по пустякам не трать. Нынче звонкая монета, ах, как нужна…
-    Батюшка, Узбек за Кончазой  калым назначил двадцать тысяч золотом и семь тысяч ещё на подношения  ханским и вельможным женам….
-    Забудь про свою татарскую невесту. С глаз долой, из сердца вон. Разве мало на Русской земле красавиц?... То-то…

10. РОДИОН БОТРИН.
На похоронах юной Борисовны, внезапно отошедшей в иной мир,  гости скорбели и недоумевали:  как быстро  угасла жена Московского князя. А братья Борисовичи не верили во внезапную смерть сестры. 
Юрий  делал вид, что потеря его  невосполнима, а брат его, Иван Данилович  с  постным лицом,  не отходил от Ростовских князей, прикидывая, какую пользу для Москвы можно  извлечь из смерти Ростовской княжны.
Особняком в  широкой толпе родственников, едва помещавшихся в небольшом  дворе Данилова монастыря, где похоронили  несчастную княгиню, стоял в  свободно спадающей к ногам черной мантии,    Родион Несторович Ботрин.  Он внимательно всматривался в лица присутствующих князей и княгинь, вслушивался в  разговоры, и незаметно для всех, перебирал четки в широких рукавах своей одежды.
Гости потянулись за князем Юрием в княжьи палаты на  поминки, а Ботрин  подошел к владыке Петру и о чем - то  тихо спросил.
Тот кивнул головой утвердительно и  позволил  монаху  идти рядом.


11. СВАТОВСТВО ЮРИЯ.
     -    Иди к Узбеку с дарами, с большим калымом, выкупи у него  сестру Кончазу. Будешь зятем ханским, будешь и Великим князем. А страсти свои смири, Богу то неугодно, - в мозгах московского князя Юрия засели слова владыки Петра.

    Юрий  летел в Орду, окрыленный новой надеждой.  Он нес Узбеку калым и богатые подношения его женам и  особенно вельможе Кавкадыю, хитрому и жадному до подношений, татарину.  Деньги ему передал  митрополит Петр, когда представлял  латинского монаха   Ботрина Родиона Несторонича, который, имея далеко идущие планы, принял  русское имя.
 
 Узкоглазая и скуластая Кончаза,  не давала  согласия на брак. Тайдуллахатунь – главная жена хана Узбека,   пожимала плечами, не понимая  золовку Кончазу:  был Юрий красавцем - богатуром. Каждый свой приход московский жених сопровождал  подношениями, дорогими подарками и  веселыми  пиршествами.
     Но Кончаза доверялась не Тайдулле, которая была не столь стара, сколь больна глазами и видела плохо, а третьей жене брата, Бейлунхатунь.  Была Бейлун гречанка, и веру свою сменила на ислам только, когда выходила замуж за Узбека. Она была милосердна, как учил Христос, и жалостлива к людям. Бейлун знала  о любви Кончазы и Василия и,  сама,  мечтая о  любви, которую не познала,  всеми силами  помогала Кончазе пережить трудные дни.

      Два года тянулись бесполезные  попытки улестить  ордынскую  невесту.  Два года  Кончаза  гонялась по степи, вглядываясь в  северную сторону, не  идет ли   обоз ярославский, не летит ли гонец – стрела от князя Василия с  добрыми вестями. Два года  хан Узбек потакал капризам  сестры – принцессы.
     Наконец, Юрий заявил, что хочет просить у хана Узбека разрешения отбыть в Москву. Калым в двадцать тысяч  динаров уходил с ним.
       Тогда  Узбек, чтобы попустить Юрию,   повелел  разбор провести и  дознание. И коли,  и вправду, собрав  дань,  Михаил Тверской в чужие земли    отбыть   измыслил, как доложил царю Юрий Данилович Московский, то лишить Тверского князя великого княжения! 
           А Кончазе строго приказал  готовиться к крещению и к   венчанию с московским князем – вдовцом.       Кончаза   было уперлась: «Не бывать тому!», но тут вмешался Кавкадый:
-   Донесли мне, что Василий, князь ярославский задумал жениться на русской.  У них, у русских скоро  праздник «Красная горка», свадьбы играют… 
       В тот же день Кончаза приняла веру Христову и новое имя Агафья. Епископ Сарайский, торопливо  обвенчал «молодых», получив на то строгое указание митрополита Петра: венчанье не затягивать, а сделать   поспешно,   торжественно и пышно.
         Хан Узбек  преподнес зятю ярлык на Великое княжение в качестве
вено . Ему, Узбеку,  это ничего не стоило, зато Юрию тот подарок был дорог, как ничто на свете.   
      Русские князья, бывшие в Орде,  низко кланялись новому Великому князю, подносили подарки новобрачным, как заведено на Руси.
Поклонился  новобрачным и Романчук Белозерский. На расписном глиняном  блюдечке поднес Юрию три серебряных монеты, всё, что было у него в запасе. Кончаза не смотрела на Романчука, она отвернулась в сторону,  и видно было, как её высокие скулы сводит  гнев.
-   Это тебе, княгиня, - на открытой ладони Романчука лежал знакомый перстень.
   Кончаза накрыла руку Романчука маленькой ладошкой, и он почувствовал, как она, царапнув его ладонь острыми ноготками, жадно сгребла  перстень и зажала в кулачке….
-    Князь Роман, - усмехнулся Юрий в лицо  Романчуку, - пойдешь ли на службу к Великому князю Владимирскому? Мне такие молодцы, как ты нужны.
   Романчук не ждал такого вопроса и  не сразу собрался с ответом. Пойти на службу к зятю Узбекову, означало возвращение в русские пределы, во Владимир,  Москву, а оттуда в Ярославль, а там , глядишь, и до Белоозера рукой подать. Это тот случай, от которого нельзя было отказываться!
-   Пойду, Великий князь, к тебе на службу, коли  возьмешь с собой на Русь, -согласно кивнул Романчук.
-   Добро. Собирайся. Будешь моим сокольничим, - Юрий прищурился, испытывая Белозерского княжича.
   Служба сокольничим была почетной при дворе князя, но лишь для людей дворянского происхождения. Выходцу из  рода Рюриковичей не пристало  соколов обихаживать. Удача улыбнулась да и сникла.
-    Нет,  Великий князь, я лучше при дворе Великого Узбека служить буду…
-    С Великим князем не торгуются! – Юрий нахмурил брови.
-    Разве у тебя наместников много, что княжескую кровь  на дворянскую службу определяешь?- повернулась к мужу Кончаза, всё ещё держа в руке  кольцо князя Василия.
-   Твоя взяла, князь Роман, пойдешь ко мне наместником, только, чур, куда направлю, туда и отправишься.
-   Воля твоя, Юрий Данилович, согласен, - Романчук низко поклонился «молодым», и отошел в сторону.
    
         Чтобы  князь Михаил Тверской, лишенный Великого княжения,  не  чинил препятствия зятю Юрию, Узбек поручил  мурзе Каквкадыю с ордынскими полками сопровождать молодых до Владимира. Там  посадить  нового Великого князя на престол,  и  навести порядок, если кто возражать будет.

12.МИЛОСЕРДНАЯ БЕЙЛУН
   Бейлун любопытничала, развлекаясь  в обществе  золовки.
   -  Кончаза, вправду ли говорят, что  становой корень московского князя велик и крепок?
   Романея насторожилась. Юрий с первого дня женитьбы на Кончазе приставил к ней лукавую девку, чтобы знать каждый шаг своей княгини, каждое слово, сказанное  ею.
-    Что с того, Бейлун!?  Большой дурак, да неласков, - поморщилась Кончаза.
-     Познала ли ты  любовь на ложе мужа твоего? Расскажи, как любит тебя московский князь? – не отставала Бейлун.
-    Любит как…. Как волк овцу… - Кончаза горько усмехнулась.
Бейлун всплеснула руками:
-    Как жить будешь, Кончаза!?
-    Не ведаю… О ком сокрушаюсь, того нет; кого  ненавижу, теперь завсегда при мне…, - она нежно гладила рукой  незамысловатый перстенек, бывший когда – то на руке  князя Василия. 
Романея сидела тихо, не поднимая глаз на свою госпожу Кончазу, притворяясь, что не понимает,  о чем говорят эти могущественные женщины.
-    Возьми, Кончаза, ладанку, - Бейлун сняла с шеи  украшение и протянула московской княгине…..
-    Почто мне  ароматы  южные….
-    Когда невмоготу станет, добавишь в питьё теплое. Выпьешь и уснешь вечным сном….
-    Так вот для чего у тебя самой на шее ладанка!? – с удивлением вскрикнула Кончаза.
Милосердная и мягкая Бейлун поразила  Кончазу готовностью к смерти  и кроткой обреченностью, о которой никто в Сарае не догадывался.
    Кончаза робко взяла ладанку. Крохотный эмалевый сосудик, вмещавший каплю сильного яда, лежал на её ладони.
-    Спасибо за добрый подарок, Бейлун, - на шее Кончазы засиял опасный кусочек голубой эмали, оправленный в золото.
    Выйдя из покоев царицы Бейлун, Кочаза устремилась по  крытой аркаде к выходу. За ней поспешила Романея. 
-   Ах, госпожа Агафья, какая ладанка красивая на твоей белой шее! Гостинец от самой царицы! – у Романеи загорелись глаза, глядя на забавную  вещицу, оправленную в золото. Она, протянула руку к голубой ладанке, пытаясь потрогать и рассмотреть поближе украшение, прикинувшись несведущей и забыв об учтивости.  В туже минуту  в руке Кончазы взвилась нагайка и хлестко ударила любопытную девку по лицу. Романея взвизгнула, прикрывая тяжелые щеки ладонями, и, не смотря на свою тучность,  прытко отскочила в сторону.
-   Юлэр!  Шайтан!  - гневно вскрикнула Кончаза, но   заставила себя утишить гнев.
    На  выходе из дворца, охрана из московских  воинов, окружила княгиню и  последовала за ней.