Мыльные пузыри. Школьные миниатюрки

Одно из проявлений премудрости жизни – обычный мыльный пузырь.
Это не только закон Паскаля, этот напряжённо сверкающий шарик-сфера есть нечто большее, чем просто физика. Любоваться им можно сколько угодно – пока не лопнет, конечно, и не упадёт  тяжелеющей на глазах мыльной пеной вниз на асфальт или на голову случайного прохожего.

Как похожа наша жизнь на  полёт мыльного пузыря!

Разные бывают пузыри: круглые и половинчатые, одинокие и протянувшиеся цепочкой, дружной семейкой бурлящие в стаканчике и тонкие, совсем мало живущие на свете. Радужными красками играют они.

Если пузырь совсем белый, то есть толстокожий и безразличный, значит, и суждено ему долго летать, прежде чем он окончит свою жизнь под моим балконом, если, конечно, не зацепит случайно ближайшее деревцо.

Зато если внутри пузыря играет радуга – уплывёт он далеко, поднимется вверх и исчезнет там вскоре навсегда.
Слишком тонкие у него были стенки, поэтому и получился такой красивый.
А если уж оранжевым заиграет, поскачут по нему нежно-голубые блики – значит, счёт его жизни идёт на доли секунды.

Так вот и люди: кто пустой и безразличный, кто в жару и гневе всю жизнь, а кто радугой играет, не боясь высоты. Но толстокожим пузырём, тяжким белым балластом, быть совершенно не хочется. Да и рыжим всполохом недолговечно играть – бессмысленно это, да и опасно. 

А вот радугой…  Так ведь не всякому дано.

Я ещё совсем ребёнок. Наивный и смешной.

Чего проще – выйти на балкон тёмной ночью, с мыльным раствором в одной руке и бумажной трубочкой, свёрнутой из тетрадного листка в другой.
Пузыри получаются разные, да и видно их плохо, только потому видно, что горят фонари.

Вот оторвался от мокрой трубки и полетел вверх, всё выше, выше, пока не скрылся из виду, затерялся в густо-синем небе. Знаю, что лопнул там – вниз упала большая капля, мягкий шлёпающий звук на асфальте.
Шарик-фонарик, не умирай, лети в Ленинград, к одному человеку, скажи, что я его люблю!

Кто же, кроме тебя, и скажет, я ведь не скажу никогда! Не смогу.

Берёзка напротив укоризненно качает серьгастой головой: "Стой уж, подруженька, на ночном балконе, вдыхай летний воздух и пускай пузыри".

Мыльные, конечно, непрочные и недолговечные, как несбывшиеся надежды…

1989  г.