Отрывок из книги Начало

Знакомство


Москва, 29 марта 2009 года, 23.32
Квартирка Александра Сокольского.


        «Чёрт побери, как же достала эта пульсирующая зубная боль! Она огнём разливается по челюсти и слово молотом по наковальне ударяет в левую часть черепной коробки, которая и без того устала за всю эту неделю» - мысленно проговорил молодой брюнет, сидевший на диване.
Воскресенье, ближе к полуночи разболелся зуб мудрости, да так разболелся что на время все человеческие проблемы показались сущей безделицей по сравнению с этим нереальным испытанием здоровья, силы воли и наконец, терпения, ведь такую мучительную боль терпеть никак нельзя.
  «Так-так, надо что-то делать, а то от такой боли и отъехать в Мир святых праведников недолго» - мысленно проговорил он с задумчивым и немного напряженным взглядом, потрогав больную сторону рукой.
Побродив томным и в тоже время озабоченным глубокой болью взглядом, Александр Сокольский решал  как бы от нее, этой самой неутихающей боли избавиться.
       - И угораздило же в сей поздний час подхватить себе такую проблему – с легкой ироничной ухмылкой процедил через зубы Александр – надо быстро это решать.
Хотя, как быстро решать, на часах, уже переведенных на летнее время, мигает цифра, обозначающая то, что все клиники уже закрыты, а до круглосуточных ехать и ехать, несмотря на удачное расположение места жительства. К тому же, последняя таблетка, имеющаяся в арсенале домашних лекарств никак не действовала, и похоже, даже не собиралась. С этими весьма оптимистичными мыслями, посидев недолго в скованной позе, Александр встал с зеленоватого дивана и пошатывающимся шагом побрел к шкафу, при этом чуть не споткнувшись о здоровенную гантелью, которой размахивал весь вечер в порыве сжечь и без того недостающие калории.   
      Несмотря на вес всего в шестьдесят семь килограмм и рост примерно около ста семидесяти семи сантиметров, наш герой имел отличную фигуру, прекрасный стан, не капли лишнего веса. К тому же он был очень подвижен, сказывалась огромная любовь к спорту, в основном к экстремальному, за что очень сильно переживала мама Александра, и вечно говорила ему, чтобы берег голову, и без того странную для всех.
Так вот, подойдя к шкафу Александр открыл дверцу. Шкаф кстати, без преувеличений был классным, достался по наследству от прабабушки как и все, что находилось в его маленькой квартирке отдавало стариной советской эпохи, конечно немного не современно для такого активиста и юмориста как Александр, но все же. Медленно поворачивая к себе дверцу, на которой было расположено больше зеркало с вкраплениями трещин былых времен, Александр взглянул в него и увидел свое измученное отражение. Карие глаза странно почернели и уже не отдавали шоколадным оттенком, а были насыщенны дьявольской чернотой. Вокруг зрачков пустили паутинку полопавшиеся маленькие сосуды. Да, действительно он был перенапряжен. Посмотрев с минуту себе в глаза и не отыскав там справедливости в жизни, он стал дальше просматривать в себе признаки зарождающейся болезни. Под красивыми в обыденной жизни глазами, а теперь совершенно бесчувственными залегли круги синевы, толи от недосыпания, толи от боли, или обиды на эту самую боль. Точеное лицо треугольной формы странновато побледнело, излучая далеко нездоровый и обеспокоенный вид,  хотя всегда было смуглым даже самой холодной зимой, и на этом бледном лице непонятно ввалились щеки. Увидев эту картину, Александр незамысловато набрал в грудь побольше воздуха и надув эти самые ввалившиеся щеки, стал медленно выпускать воздух через маленькое отверстие сжатых губ. Ему думалось, что вот он выпустит весь воздух а с ним эту ноющую боль, проблемы, накопившиеся за неделю, усталость от душевного одиночества и просто тоску. Ещё он сожалел о том, что мысленное избавление от боли ему так и не удалось. Выдавив из себя остатки воздуха, постояв в позе порабощения и преклонения перед здравым смыслом, паренёк ехидно улыбнулся, скорее не из-за недовольства своим истерзанным видом а из-за комичности и злополучности ситуации…
        - Да, всё же придется идти в аптеку - твердо решил для себя Александр.
Не закрывая дверцу шкафа он подошел к стене и включил яркое освещение. На потолке висела люстра сделанная из металла и деревянных элементов, и возрастом превосходящая владельца квартиры раза в два. В свете яркой обстановки озарился гармоничный порядок. Все вещи были четко определены по своим местам и с расчетливой необходимостью. В углу стоял большой угловой компьютерный стол, симпатичный и уютный, и это была единственная современная вещь, относящаяся к разряду мебели, остальное же походило на собрание антиквариата, но находилось в достойном состоянии. В углу этого стола был расположен монитор, среднего размера, конечно немого мелковат для своей ниши, но вполне удобный в использовании. Перед монитором красовалась маленькая сувенирная машинка, подаренная Александру другом на восемнадцатилетние. А что еще могут дарить мальчишки друг другу? Остановивши на ней взгляд, Алекс сказал про себя: «…и неужели прошло четыре года? Как же быстро летит время, черт побери». Но это была далеко не единственная сувенирная машина из малочисленной коллекции. Было еще три, размером побольше, но это были особые модели, кстати, тоже подаренные в разные года и разными людьми, знающими пристрастие Александра к определенному автопрому. Среди коллекции машин, хотя как можно назвать коллекцией всего четыре экспоната, имелись так же разные сувенирчики из разных мест, тоже в свое время подаренные друзьями. Все они достойно украшали экстерьер рабочего места, ни грамма не перегружая своим присутствием фон. На краю верхней полки красовался небольшой флажок, носивший название учебного заведения, которое Алекс закончит лишь в следующим году, из-за его необычной истории смены специальности был потерян год, но Алексу всегда нравилась учеба, это можно было сказать по тому количеству стопок книг, которое имелось и постоянно  накапливалось на серванте по соседству с этим самым компьютерным столом.
Сокольский обождал читать книги по вечерам, в тихой обстановке, на диване, который так же передавался по наследству долгие годы и имел вполне приличный вид, хотя и носил зеленый цвет и был сделан из странного грубоватого материала. Когда Алекс восседал на этом диване, то слева от него почти вплотную стояла тумба, где хранились постельные принадлежности, забавно иерархически расформированные внутри.
Каждое утор и вечер постель собиралась и разбиралась, занимая в среднем около полторы минуты времени. Алекс даже как-то ради статистики подсчитал, сколько он тратит в год времени на сборку и разборку постели. Так вот, выяснилось что при его образе жизни, а этот образ жизни был окрашен разъездами, частыми пребываниями вне дома и многими приключениями, то получается, что он тратит около десяти часов в год на сборку и разборку постели в своей квартире. Не мало. Тумбочка эта к тому же служила хорошей платформой для полезный вещей, например на ней стояла зеленого цвета советской эпохи настольная лампа, имевшая такой же оттенок, как и диван а впрочем, и все стулья, находившиеся в комнате. Дальше этой лампы стояли тарелки на подставках, изображающие флаги разных государств, привезенные самим хозяином из разных стран. Вокруг тарелочек были разложены ракушки и кораллы, поднятые со дна океанов и морей, и порой незаконно вывезены из стран. Вечерами, Алекс усаживался в левом углу дивана, и, вытянув ножки, включал магическую лампу для чтения, придающую страницам книг теплый оттенок и четкость букв. Открывая книгу, он начинал путешествие по линии сюжета и формировал образы персонажей в голове.
         Вообще вечерами в комнате горела одна лишь лампа, яркий свет Алекс не любил, а приглушенный свет, подчеркнутый легкой музыкой, доносящейся из динамиков музыкальной системы, всё это создавало атмосферу умиротворенности и романтики, настраивал на позитив. Сейчас же этого позитива и след простыл, всё унесла эта проклятая зубная боль. Даже яркий свет не прогнал её восвояси.
       - Ага, может еще в маг  зайти за печеньем – еле слышно сказал Алекс, и удивился когда боль на мгновение отступила.
Но это был мимолетный приступ такого удовольствия, что когда возвратилась боль, Алекс пожалел, что не имеет пульт для остановки времени под рукой. Потрепав себя по густым, темным, даже скорее черного цвета волосам он задумался о том, как ему одеться. Резко развернувшись посередине комнаты, он подошел к шкафу, мимолетом посмотрев на часы.
      - Уже за полночь, и надо ли действительно идти в аптеку? – подумалось было ему во время созерцания лакированного покрытия шкафа, но постоянно дающий о себе знать зудеж челюсти убедил его в обратном.
Открыв всю ту же дверцу шкафа, Сокольский вытащил оттуда свои недавно купленные синие джинсы, которые так аккуратно и четко сидели на его ногах. Они имели потертый стиль и чем-то походили на ковбойский тип. Надев их, он затянул ремень, и посмотрел в зеркало, хоть чтоб как-то отвлечься от боли. Да, он был хорош. Весь его вид говорил о скрытой сексуальности, которую могли разглядеть немногие. Он решил одеть синие джинсы с вдетым широким ремнем с клепками. Белая футболка, которая обтягивала выпуклый торс и подчеркивала жилистые плечи уже сидела на нем. И лишь домашние серые штаны нужно было снять.
- Свитер пожалуй надеть что ли? – с задумчивым видом всматривался Алекс в полки шкафа и мысленно перебирал вариации одежды.
Вообще, он часто отпускал в пространство фразы и мысли, когда находился у себя дома, в одиночестве. Ему всегда хотелось вести оживленный и насыщенный красочными изречениями диалог, но, к сожалению, поговорить ему было не с кем в своей квартирке. Разве что только звонок другу, Максиму Орлову, который всегда выслушивал Алекса и отвечал с интересным участием, или звонок Анне, подружке авантюристки, которую хлебом не корми дай лишь повод для беседы. Был еще один друг у Алекса и Макса, но тот сейчас отсутствовал и был за границей в затяжной командировке. Алекс и Макс скучали по Сергею. Алекс вспомнил троицу и их совместные приключения и вздохнув улыбнулся.
Но сейчас было поздно и оставалось лишь посылать интеллектом сигналы в космос и иногда получать странного рода образы, пока непонятные ощущения о приближении чего-то грандиозного, чего-то таинственного, чего то, что изменит его жизнь. Еще можно было можно было включить компьютер и пуститься в плавание по всемирному океану информации, зайти в социальную сеть и выловить несколько приятелей, подсев на цифровую беседу. С мыслями о неизбежности похода в аптеку Алекс снова глубоко вздохнул и потянул руку в полку.
       Выудив бархатный свитер шоколадно-коричневого цвета, похожего на цвет его глаз, Сокольский натянул на себя еще одну раритетную вещь, уже из категории одежды, попутно соображая, что еще надо купить и сделать перед выходом, Алекс медленно потянулся за шарфом. Навязав по-французски шарф, он оставил включенным компьютер, и было собрался идти в коридор, но остановившись на миг, решил все же его выключить, подумав при этом: «мало ли что…»
      Парень обладал очень рациональной и холодной расчетливостью, которая порой никак не вязалась с его романтическим настроем и бурной фантастической фантазией. Как он любил говорить: «Стремление к Совершенству – есть мечта, но она реальна». Какую из мириады мечтаний преследовал Алекс – никто не знал. Но главной его мечтой было эволюция – эволюция сознания и разума.
Выключив компьютер и свет, окинув комнату взглядом, он взял сумку со стула и направился в коридор.
      Его часто спрашивали, зачем он постоянно таскает сумку, на что Алекс отвечал интеллигентной улыбкой: «всё своё ношу с собой». А носил собой он обычно паспорт, большую тетрадь, для записей учебных и пометок. Так же там имелись пара ручек, карандаш, слегка притупленный временем но не частым использованием в отличие от ручек, которые частенько сменялись. Во внешнем отделении лежал студенческий билет, какой-то стальной жетон на цепочке, который обычно носят американские военные, там же находилась мелочь монетами, пару десяток бумажного образца и тряпочка для обуви, сложенная таким образом, чтобы не испачкать сумку.    
Всё в его жизни было интеллектуально взвешенно, просчитано и упорядоченно, до этого вечера.
    

Италия, о.Сицилия около 20.32
Новоиспеченный дом семьи Бино.


        - Dio Mio , дочь моя я даже не знаю, что тебе конкретно посоветовать. Съезди в аптеку, купи что-нибудь обезболивающее – слегка встревожено произнес довольно высокий и широкий в плечах мужчина в сером костюме.
        - Да пап, хорошо, а то эта боль меня уже достала, третий час мучаюсь, даже уснуть не могу, проклятый зуб, чтоб его – на другом конце провода отозвался мягкий, но слегка раздраженный голос – не могу больше терпеть. В понедельник обязательно к врачу поеду, пусть или выдернет его к чертям, или залечит, хотя это вряд ли поможет ситуации, ведь от него откололась часть большая.
  - Эка тебя угораздило кроха моя, мы с твоей мамой так переживаем, она, кстати, привет тебе передает, хочешь с ней поговорить? – ласково и отчетливо произнося каждое слово, говорил отец Кристины Бино.
- Да, было бы не плохо, я соскучилась за те две недели, что вы торчите на этом бандитском острове – с явной подколкой произнесла эту фразу взволнованная девушка – когда же вернетесь наконец в Москву?
       - Скоро доча, обещаю, как решим все вопросы с бумагами и покупкой дома и уладим еще кое-что – произнес ее отец.
       - Вечно ты папа в своем репертуаре, кое-что да кое-как – с явной обидой сказала его дочь – когда же ты оставишь свои скрытые штучки и будешь говорить открыто…
       - Ну, ты же умная девочка, и понимаешь, что все телефоны прослушиваются, хотя то, что мы собираемся делать, носит абсолютно законный и честный характер, просто это личное, и все – медленно, словно читая книжку на ночь, произнес Массимо Бино.
       - Знаю папка, просто так хочется говорить открыто и без лишней конспирации – протараторила дочь Бино.
       - Да, и мне. Ну ладно, даю тебе мамку, поговори с ней, и давай там держись, сходи в аптеку, только будь осторожна, возьми с собой сама знаешь что и быстро домой, без приключений – напутствовал отец Кристины – мы  приедем через недельку, а ты к тому времени надеюсь, успеешь залечить свой зуб, и не жуй больше гречку с камешками – слегка усмехнувшись, произнес Массимо.
- Да кто её знал, что так получиться, я вроде хорошо ее перебрала перед тем как сварить – чуть со злобой отозвалась Кристи, подумав про то, что злиться только на себя.
     - Верю, верю -  устало произнес Массимо улыбнувшись добродушно – Все, даю тебе мамку, поговори с ней, целую тебя родная моя, люблю, и помни, ты для нас с мамой единственный свет в этом Мире.
- И я обожаю тебя папка, люблю безмерно и целую, чао – в голосе Кристи послышались теплые нотки любви.
Массимо повернулся, приложил ладонь к микрофону телефона и позвал свою жену, верную спутницу жизни, которая не раз доказывала свою любовь и умение поддержать в самые трудные минуты в жизни.
       - Света – чуть торопясь сказал Массимо – иди, дочь хочет с тобой поговорить!
       - Иду Макс, уже иду, где там моя прелесть – нараспев произнесла мать Кристины.
На террасу большого дома вышла стройная женщина, приятной наружности, одетая в домашний халат кремового цвета, расписанного рисунком из цветов. В её походке было что-то спортивное, и еще бы, в прошлом мать Кристины уделяла довольно много времени спорту, занимаясь бегом, катаясь на лыжах и плавая, впрочем, этим она занималась и по сей день, правда менее активно.
Светлана Алексеевна подошла к своему мужу, потянулась к нему на носочках и нежно поцеловала в губы. Массимо с наслаждением заглянул в эти бездонные карие глаза и в миллиардный раз почувствовал, насколько сильно он любит, свою жену.
        - Держи милая, можешь не спешить – с улыбкой произнес Массимо и передал жене мобильный телефон.
        - Как скажешь дорогой – с такой же влюбленной улыбкой ответила Светлана Бино и быстро взяла телефон из сильных рук своего мужа.
Мать Кристины начала расспрашивать дочь о том, как она умудрилась расколоть зуб поедая гречневую кашу, при этом улыбаясь и дивясь дочериной неурядице, но говоря четкие и серьезные фразы. Она хорошо умела это делать – говорить серьезные вещи улыбаясь и наоборот. В ней присутствовала рассудительность десятка людей и комичность сотни жителей туманного Альбиона.
        Тем временем, Массимо стоял, обняв свою жену сзади, и наблюдал лучи уходящего солнца над водами Средиземного моря. Слегка изогнув шею, он поцеловал свою жену в макушку, при этом, глубоко вдохнув запах волос, которые с юных лет несли сладкий запах неведомых человечеству цветов. Массимо был выше ростом на целую голову и посему положил свой подбородок на затылок своей жены и слегка прищурив глаза стал наблюдать прекрасные виды морских простор и оконечностей острова. Всю жизнь он мечтал о таком вот виде, иметь домик на побережье моря, свой собственный дом, никем не подаренный, заработанный честно и купленный на честные деньги. Они с женой долго шли вместе к этой цели, но, достигнув её недели назад, они решили на этом не останавливаться. Вообще Массимо Бино был наполовину итальянцем и на другую половину русским. Как ни странно. Жена обычно называла его Максом, как и привыкла с юных лет знакомства в университете. В деловых кругах имя же его звучало гордо и придавало некий статус аристократичности и таинственности. Вся его внешность говорила о безмерной силе воли и несгибаемости характера. Ростом он был чуть меньше двух метров, широкий в плечах, вечно загорелый, наверное еще благодаря тому, что предки итальянцы жили на юге Италии, а погода как известно в этих регионах балует теплом и солнцем. Глаза его имели темно-карий оттенок и никогда не изменялись в цвете от освещения или настроения, как это бывает у многих людей. Лицо его излучало внутреннюю гармонию и внешнее ощущение успеха в жизни. Нос, глаза и губы были так идеально расположены по отношению  друг к другу, что создавалось впечатление будто сам Бог при развитие плода в утробе матери нарисовал своими красками будущее строение и выражение лица Массимо, а потом спокойно ушел заниматься своими обычными делами.
       Взгляд его всегда был чуть с прищуром, изучающий, анализирующий, не упускающий ни капли лишней информации о состоянии пространства вокруг себя, и от такого эффекта под глазами мирно покоились мимические морщинки. Так же Массимо обладал и загадочной улыбкой, которой он часто любил награждать внешний Мир и его окружение. Хотя как он сам говорил: «…я улыбаюсь, потому что я просто счастлив». И право, он был действительно счастлив. О чём еще может мечтать состоявшийся мужчина. У него было то, о чем мечтают, пожалуй, все в этой жизни: была превосходная семья, которая состояла всего из трех человек, его самого, жены и любимой дочки. Больше родственников они не имели, даже дальних, так сложилось и Массимо часто об этом жалел. Пожалуй, это было единственное, что его печалило в жизни. И правда, как же без родни, без братьев, сестер. Но опять же, так сложилось, что он был единственным ребенком в семье, родители рано оставили этот Мир, не успев увидеть даже окончания его учебы. Массимо часто печалился об этом. О, как он хотел, чтобы его отец-итальянец нянчил свою внучку, его дочь Кристи, а мать Массимо, настоящая русская женщина помогала бы ему в этом, и Кристи бы познала, что такое любовь деда и бабушки. Но, увы. Да и родители жены Светланы быстро уши из жизни. Отец Светланы, Алексей, был болен раком легких, потому что с детства смолил как паровоз, и никогда не слушал наставления врачей о своем здоровье, никогда не сетовал на недомогания, наотрез отказывался от врачей и каких либо таблеток. С еще большим упорством отказывался идти на всякого рода обследования. Вот так и умер, героем, абсолютно здоровым в мыслях и счастливым душой. Перед своей смертью он успел познакомиться с Массимо и проникся к нему уважением и доверием. А еще больше был рад за то, что дочь его смогла найти свою путеводную звезду в будущей жизни исполненной в ярких красках. Массимо и Алексей Иванович часто общались, и Массимо, как настоящий джентльмен первым попросил руки своей будущей жены у её отца, на что старый боевой чекист улыбнулся, обнял будущего зятя, похлопал по плечу, и сказал одну единственную фразу: «…добро пожаловать в семью Макс». После чего их взаимное доверие и уважение возросло еще больше.
Семья, какое сладкое слово, и как оно много значит в жизни людей, ведь самое первое познание окружающего Мира и воспитание будущего человека начинается с семьи. Массимо всегда было жаль тех, кто не имеет этого маленького счастья, тех, кто не имеет семьи. И может быть поэтому, когда его дела стали идти успешно, а бизнес потихонечку развивался и шел так сказать в гору, часть прибыли он отдавал в русские детские дома, при этом, не просто переводя деньги на определённый счет, а самостоятельно навещая детские дома и покупая необходимые вещи. Просто потому, что он знал, как расходуются деньги, пожертвованные детским домам, и как они расходятся по карманам гнилой паутины затухающей бюрократии. Однако он никогда не ругал вслух действующие власти Мира, не отпуская в их сторону язвительные фразы по поводу их алчности и высокомерия. Он всегда говорил себе то, что, по другому Мир людей не может жить, и эта самая власть не может быть честной и абсолютно порядочной. Всю жизнь она будет развиваться по законам собственного мира, мира коррупции и взяточничества. По-другому нельзя, пока. Что касается обездоленных детей, то Массимо никогда не стеснялся и не боялся смотреть в печальные юные глаза, просящие о любви, сострадании и семейном счастье. И посему Массимо был доволен в жизни очень малым, доволен тем, что у него была и есть семья.
        Массимо вдруг вспомнил свою тещу. Мать Светланы, Антонина тоже была одна из заправских русских женщин, жен военных, которая вечно суетилась и бегала сломя голову, когда в доме собиралось много гостей-сослуживцев. Она была весела и рассудительна, вечно наставляла мужа на то, что он должен уделят побольше внимания своему здоровью, и вечно говорила: «…ох уж эти упрямые вояки». Внешность у нее была самая что ни на есть аристократичная, и поэтому ее внутренний веселый и задорный образ, да и манеры поведения никак не вязались с аристократичными чертами лица. И в этом была её изюминка, та самая, что в свое время привлекла Алексея Ивановича и привязала его к будущей избраннице сердца. Они всегда ладили и никогда не учиняли семейных ссор, решая все вопросы полюбовно и находя компромисс. После свадьбы Массимо и Светланы, Алексей Иванович под гнетом новоиспеченной ячейки общества поддался уговорам сходит на обследование, и к великому сожалению молодой семьи и горьким слезам жены Алексея, у него обнаружили обширный рак легких, и назвали приблизительную продолжительность жизни, но даже и она оказалась намного короче. После смерти своего мужа Антонина перебралась к Массимо и Светлане, но несмотря на их подбадривания и заботу быстро стала терять жизненные силы, ту самую вселенскую энергию, которую давала ей любовь мужа. Вскоре жизненная энергия полностью иссякла, то ли от постоянных переживаний или же просто из-за стремления встретить своего мужа вновь, где-то на небесах, за пределами нашего понимания. Их похоронили в одной могиле, под общим памятником, где не было фотографий, изображения крестов и прочего. Были лишь даты и одна единственная фраза «счастливы вместе, везде, навсегда».
         Тем временем Светлана беседовала с Кристиной, давала ей ценные наставления по уходу за полуразрушенным зубом, и пыталась определить последовательность действий дочери.
       - Так, первым делом потеплее оденься, обязательно свитер и шарф, если еще шею простудишь то вообще беда, долго лечиться будешь, да и по здоровью удар нанесешь – командным тоном давала наставления Светлана – и еще, купи ваты и капли валерианы. Придешь домой, на ватку накапаешь несколько капель и положишь на свой зуб, чтобы нервы открывшиеся успокоить, это старый проверенный способ, в свое время так спасались за отсутствием антибиотиков и быстрому доступу к врачам. Все поняла?
      -  Да мамуль, ясно как белый день – с веселой ноткой в голосе произнесла Кристи – сейчас чай допью и пойду в аптеку. И еще, привезите пожалуйста бутылку Самбуки,  мне нужно в подарок на день рождение.
      - Хорошо, а тебе какую именно, простую или кофейную? – с живым интересом спросила мать.
      - А если и ту и другую – слегка с виноватым голосом протянула Кристи – они же там дешево стоят, не так как тут, в России.
        - Хорошо, хорошо, привезу тебе твою гадкую самбуку, так она противно пахнет. Нам в свое время капли такие давали от болезни горла, а теперь в алкоголь добавляют – изложила небольшой курс лекций по медицине своей дочери и в конце добавила – вообще, странный этот народ, итальянцы.
      - Да, эт точно, один папка чего стоит – весело произнесла Кристина – Ладно мамка, мне действительно пора, да и разговариваем мы уже добрых полчаса. Вы разоритесь на связи со мной.
      - Минуты разговора с твоим прекрасным любимым голосочком стоят намного больше всех денег Мира – нежно произнесла мать Кристи – Ладно, давай там, держись и сделай все как я сказала, это верный способ избавится от боли, и…как говорят Ciao Bambini .
      - Взаимно мамка, папке еще раз привет – сказала Кристи и оторвав телефон от уха нажала кнопу сброса, посмотрев на количество минут разговора, добавила – нет, больше чем полчаса. Целых сорок две минуты.



Москва, 29 марта, 01:15
Квартира Кристины Бино.


       Положив мобильный телефон на стол, Кристина протянула руку чуть дальше и взяла со стола большую прозрачную кружку коричневого оттенка, при этом слегка скривив на лице что-то наподобие улыбки, поднесла ко рту кружку с содержимым в ней сладким вкусным чаем, навивающим своим запахом аромат ромашки. Кристина сделала большой глоток, закрыла глаза и медленно начала пускать в свой организм тепло, приятный аромат и как она посчитала добрую энергию приближающихся перемен в жизни. Она не могла понять, откуда взялось это чувство, которое донимало её в последние дня три-четыре. Ей казалось что вот-вот настанут глобальные перемены в её жизни, что наконец-то придет теплая весна, заявит о себе в полной мере, дарует людям тепло и солнце, что можно будет скинуть с себя доброе количество теплой одежи, наконец-то надеть туфельки на среднем по высоте каблуке, сменить все эти шерстяные свитера и кофточки на простое хлопковое платьице, которое покрыто красивым рисунком из сказочных цветов. Еще она чувствовала, а может больше всего хотела найти для себя счастье, счастье которое она постоянно наблюдала у своих родителей, смотря на то, как они живут в гармонии и вечных улыбках. Как они постоянно отпускают в сторону друг друга нежные и красивые фразы. Она, пожалуй, желала этого больше всего на свете, больше карьеры и успеха, больше чем любые деньги, дома, машины, дорогие платья и не менее дорогие к ним аксессуарами. Она искала уникальную для нее любовь. И она ощущала, что наступить и эта перемена, что скоро произойдет долгожданное чудо.
        - Интересно, работают ли сейчас аптеки? – проглотив остатки теплого чая и открыв глаза Кристина спросила сама себя – так неохота никуда выходить…
И право, на её месте мало кому бы захотелось уходить из столь романтичной обстановки. У Кристины была шикарная квартира, которую купили ей родители и дали шанс самостоятельной жизни. Не то чтобы Кристина была не самостоятельна, просто она давно хотела жить одна, быть сама себе хозяйкой, приходить домой, включать музыку в стиле релакс  и просто растянутся на диване звёздочкой, насладивший тихим спокойным вечером.
Что до её новой квартиры, то она была совсем новая и года не было как её купили, сделали ремонт, кстати, в проектировке помещения и последующем обустройстве Кристи принимала активное участие. Папа её владел строительной  фирмой на территории Итальянского государства. Его фирма строила в Италии дома и промышленные здания, а в Москве семья Бино занималась только проектировкой и строительством коттеджей элитного и среднего класса, клиентов было много и работы хватало. Вот и сейчас они с женой находились в Италии и занимались обустройством нового дома, своего дома, долгожданного особняка солидных размеров.
     И посему, интерьер в квартире Кристины был, что ни наесть самый европейский и очень гармоничный, в чем-то привязанный к стилю Фен Шуи . Всё находилось там, где должно было быть, всё состояло из нужных для глаза равновесия цветов и форменных оттенков. Немногочисленные друзья, редко навещавшие хозяйку дома по выходным, всегда отпускали комплименты в сторону убранства её дома, а Кристина относилась к этому с уважением, но хладнокровно.
      Поставив кружку на длинный дубовый стол Кристина вышла из кухни, и обогнув угол стены направилась через холл в свою спальню. В квартире было три комнаты, одна спальня, куда кроме Кристины и её родителей редко кто заходил по её же настоянию. Но всё же она часто устраивала экскурсии по квартире свои подругам, описывая интерьер с точки зрения дизайнерского видения, так как она была этим увлечена хотя и училась на лингвиста. Вторая комната была гостиным залом, а третья комнатой для гостей. Начав прокладывать свой путь из кухни по холлу она повернула голову налево и заглянула в зал. В гостином зале располагался большой и длинный кожаный диван песочного цвета, на котором запросто могли свободно уместиться не менее шести человек. Напротив этого дивана, на черной стеклянной тумбе стоял не менее большой по размерам плазменный экран, диагональю свыше полтора метров. По бокам от этого большого телевизора стояли внушительного размера колонки, еще две колонки были расположены в противоположных четырех углах комнаты. В общем, получалась хорошая стерео система для просмотра фильмом и разного рода телепередач, хотя Кристина редко смотрела телевизор, считала это лишний тратой драгоценного времени. Но все же порой любила посмотреть какой-нибудь боевичок или голливудскую комедию. Расстояние между экраном и диваном было оптимальным, и в это промежуток очень удачно вписался низенький журнальный столик. Поверхность столика была сделана из двойного ударопрочого стекла, а между этими стеклами был насыпан белый песок с примесью ракушек и разных красивых янтарных и алых камушков. Красота, да и только. На этом журнальном столике мирно покоились три свечи-таблетки, пара книг на итальянском и испанском языке и тетрадь для записей, довольно потертая и чуть смятая,  указывающая на то, что ей неоднократно пользуются. По обеим сторонам дивана были расположены точно такого же стиля что и журнальный столик тумбы, служившие подставкой для настольных ламп. Лампы были привезены из Италии, и имели основание в форме восьмиугольника, который призмой поднимался к источнику свечения, а сверху его накрывал колокол из бежевой ткани с чуть видным краплением рисунка роз. По бокам корпуса шла роспись каких то древних сцен ритуалов и событий. В середине комнаты на потолке висела большого диаметра люстра, того же формата что и настольные лампы. Всё имело пару, всё имело стиль. Над диваном на стене весела картина в орехового цвета рамке. На картине был изображен фон итальянской природы, морские просторы, яхты, плавающие и скрывающиеся за горизонтом, лазурный берег и заходящее за горизонт солнце. Одного взгляда на картину хватало на то, чтобы погрузиться в атмосферу тепла и блаженства, забыть о всех проблемах, хотя бы на миг. Недалеко от тумбы с телевизором-гигантом располагалась высокая стойка со сложенными различными дисками, которая была забита под завязку. Рядом стояла точно такая же, но пустая, видимо Кристина купила её недавно, чтобы аккуратно складывать туда фильмы и не разбрасывать коробки с дисками по квартире.
        Проходя по холлу, чуть дальше напротив входа в гостиный зал, она окинула взглядом большой, около трех метров в длину и высоту от пола до потолка книжный шкаф. Он не был весь заставлен книгами, большая часть его пустовала, и поэтому покупая этот шкаф и оценивая его размеры Кристина задалась целью забить его под завязку книгами, которые она безусловно прочтет от начала до конца. Цель была серьезная. По подсчетам ей бы пришлось прочесть свыше пятисот книг, чтобы заполнить свободное пространство на полках. «Век живи, век учись» - постоянно говорила она себе. Рядом с книжным шкафом располагался торшер, все из той же итальянской коллекции осветительных приборов.
Пройдя эту кладезю знаний, Кристина глубоко вздохнула, представив себе как вдыхает миллионный набор букв и фраз, мысленно перебирая их у себя в памяти. То, что она уже прочла, она знала хорошо. Она могла взять любую из прочитанных ею книг, а это составляло добрую сотню экземпляров, в среднем по четыреста страниц текста и держа её в руках, смотря на обложку, вкратце пересказать смысл книги, основную сюжетную линию, возможно вдаваясь в её изгибы, и могла назвать основных героев, присутствующих там и порой даже описать их с дотошной точностью. Вот что она умела, и это был процесс развития совершенной памяти. Она никогда ничего не забывала в обычной жизни, никогда и ничего. Звучит довольно сильно и смело. Но это факт. Выпустив воздух из легких, а вместе с ним и тяжелое ноющее чувство больного зуба она зашла в свою спальню, в свою территорию сна. Спальная комната была идеальной формы, площадью около двадцати пяти квадратных метров, по пять метров на каждую стену. Обои на стенах были трехцветные: там присутствовал светло-молочный цвет, цвет шоколада и цвет песка в жаркой пустыне. Все эти цвета были загнаны в бесчисленные рамки золотого цвета, и составляли некий бесконечный тетрадный лист, где смело можно было бы написать свою книгу, пожалуй и не одну. На стенах были расположены разные бронзовые тарелочки, с сюрреалистическими узорами, да и просто разными сценами природы.
         Пол был выложен из ламинатной доски, светло орехового цвета, впрочем, как и во всей квартире, исключая кухонную зону, ну и конечно же ванную комнату. В цвет ламината в комнате имелось небольшое количество мебели: угловой шкаф-купе, с дверцами служащими зеркалом, которое было постоянно начищено. Внутри этого внушительного шкафа хранились вещи хозяйки дома, которые привозились ей в подарок из Европы, или покупались ею же самой в разных уголках Мира, но то были вещи дорогие ей, не только цене или дизайну, а как она говорила: «вещи для души». Основная масса вещей находилась в холле, в не меньшем по размерам шкафе, который только лишь немного уступал своею изысканностью и мистической аурой, чем шкаф, стоящий в спальне Кристины. По середине комнаты стояла круглая кровать, диаметром около двух с половиной метров, и была расположена со строгой выверкой относительно расстояния стен. Четко и строго посередине – жуткий рационализм. Потолок был особою темой. Над кроватью, точно таким же размером было расположено намертво закрепленное зеркало, которое отражало происходящие действия в кровати и немного захватывало пространство вокруг неё.
        Подружки Кристины часто подшучивали, что мол полезный эффект носит зеркало, ведь в него можно любоваться происходящим в постели действом, и картина увиденного может вызвать еще более сильный эффект. Кристина же постоянно с невинной улыбкой оправдывалась, что так лучше спать, заряжаясь энергетикой, то это своего рода портал,  связь со Вселенной, на что подружки часто отвечали: «Слышишь Кристи, ты бы другие связи устанавливала, в таком портале хорошо разные антенны настраивать и поглощать энергию их». Кристина же после таких фраз быстро оправдывалась, что она не такая извращенная, как её подружки, у которых на уме был одна лишь эротическая связь с разными парнями, и что они все вели список своих жертв. Кристина же в их марафоне оставалась далеко позади. Не любила она любить мужчин на свой кругообразной кровати, конечно, ей доводилось ощущать страсть но она не никого не приводила к себе в дом. «Для секса мест хватает, а для любви мой дом всегда готов, но не готова я » - оправдывалась Кристи перед подругами.
Обычно, в моменты простого секса она часто думала: «нет, ну чего он делает, как он странно двигается, может подсказать ему? Нет, думаю обидится еще. А с виду так мачо. И кто его учил?» Она всегда ждала фейерверка от постельных отношений, а получала порой полторы минуты непонятных дерганий партнера и дурацких вопросов после, вроде «ну как? Правда здорово», на что ей всегда хотелось ответить:  «Ты был как пьяный китайский подросток под амфитаминами, только что потерявший невинность с очень красивой брюнеткой, и ты еще можешь так говорить?» и дико смеясь в глубине души, понимая что не всем дано умение использовать свои так сказать антенны, она говорила вслух, что, мол всё было здоровски, и ей бы хотелось еще, но нужно передохнуть, при этом мысленно добавляя «только не так и уже точно не с тобой». Все ограничивалось банальным разговором о том что не стоит больше и не зачем пытаться  что то завязать, какие-то отношения, что ей завтра рано вставать, ехать по делам, хотя завтра суббота и какие к черту дела. Тем самым она давала понять, что не хочет засыпать обнаженной в обнимку, как это принято после секса, с тем, к кому в первые же минуты потеряла интерес. Она всегда искала любовь, а секс ей был неинтересен, по крайней мере не так, как это случалось. Парни часто называли ее Снежной Королевой, говорили ей что она жутко хладнокровная и безумно бесстрастная, несмотря на свой обворожительный внешний вид и лучезарную улыбку. Она обычно как всегда хитро улыбалась, не говоря ни слова в своё оправдание. А зачем? Она знала себя и знала, как о ней отзываются те немногие друзья, живущие в Италии и её любимые родители. Она не любила себя возвышать над другими, хотя постоянно занималась самоанализом и самовоспитанием, совершенствованием своего существа со всему составляющими. Еще она любила жить так, как свое время проповедовал Кун-цзы  и естественно в стиле ренессанса , хотя она имела свою философию по отношению к картине Мира, и делилась ей исключительно только с родителями, просто потому, что другие могут понять не до конца всего смысла, или понять ложно. Пожалуй, сложно так жить.
Вот такая кровать и такое зеркальное сопровождение рисовали в сознании Кристины некое желание чего-то космического, заоблачного, уникального, страстного. Она пообещала себе, что только с одним мужчиной в жизни она будет заниматься любовью, страстной, с одним – со своим будущим и единственным мужем, а банальные «шпили-вили» могут иметь другой территориальный признак.
        Кроме кровати и чудо шкафа, в углу на небольшом, опять же прозрачном столике из темно-песочного цвета лежал ноутбук, подсоединенный к стереосистеме типа домашнего кинотеатра, колонки же большого овального типа располагались по углам комнаты, а провода шли под плинтусом и выходили строго из того места, где стояли колонки и создавалось такое впечатление что они вообще не имеют проводом и живут своей, отдельно самостоятельной жизнью. Кристина часто засыпала на застеленной «летающей тарелке» слушая свою любимую музыку, которая зависела исключительно от настроения, так как музыку она любила всю. В своё время, живя в детстве в Италии, она привыкла к тамошнему стилю музыки, к его особенностям, и привезла эту любовь в Россию, в Москву. Но были времена, когда она стояла в центре этого блюдца и энергично дергалась под D’n’B .
Она выросла разным человеком. И это ей в будущем помогло.

   
Квартирка Александра Сокольского.
1:15 ночи


     Прихватив сумку со стула Алекс вышел в коридор, подняв голову в верх и прищурив глаза, в  очередной раз попытавшись сим действием отогнать боль, наткнулся на свисающую нить паутинки по которой карабкался вверх собственно её создатель и полноправный владелец.
      - Опять ты, Василий балуешься – с ироничной и слегка томной улыбкой произнес Алекс – хорош уже, давай плети свои сети и не пугай.
Василий, конечно же, не ответит, он же паук, и кто тот человек, кто пытается говорить с пауком? Наверное, сумасшедший. С такими мыслями Алекс опустил свой взгляд ниже и уставился на счетчик электроэнергии, тут же выдавив из себя фразу: «Так, завтра нужно это дело рассчитать и оплатить». Алекс всегда старался оплачивать вовремя всякого рода квитанции за свет и телефон, жировки  на квартиру, но в последние месяца три у него это с трудом получалось. Просто он понял что не имеет смысл стоят длинные очереди в тот день, когда стоит желаемая дата оплаты, и просрочив платеж на каких-то добрых два-три дня и подгадав нужное время он мигом влетал в банк, лицезрел там пустое окно и в течение нескольких минут оплачивал вынужденные поборы.
      Отведя глаза от тихо наматывающего свои киловатты счетчика, паренек вошел в кухню, размерами намного меньше, чем ванная комната в загородном доме его родителей. В очередной раз, пообещав себе заработать на просторную квартиру, он подошел к небольшому складному столику, который обычно служил ему местом для поедания различных блюд в гордом одиночестве и взял в правую руку хрустальный графин. Алексу он показался на редкость тяжелым, хотя его литраж был рассчитан на каких-то полтора литра. На дне этого резного графина покоились серебреные монеты образца тысяча девять сот двадцать пятого года, так называемые Советские Рубли, полностью состоящие из чистейшего серебра девятьсот двадцать пятой пробы. Существует теория о том, что серебро очищает воду, придает ей необычный вкус и отдает свои элементы. Многие могли подумать, как так, пить воду, в которой лежать просто напросто деньги, грязные, запятнанные чужими пальцами и томной историй смутного российского времени, времени великих перемен и проблем, в которых так мучилась Россия и весь ее народ. Чепуха! Это всего-навсего метал, к тому же прошедший тщательную очистку разными средствами, сначала химическими, потом антисептическими. Всё было предусмотрено. Еще между монет извивалась цепочка, тоже серебряная. В общем, налив в самый обычный стакан этой серебряной воды Алекс сделал средний глоток, попытавшись прополоскать больной зуб, в надежде что мол, полегчает. Не тут-то было! Вода оказалась холодной, и к уже имевшейся тупой боли, добавилась новая, которая раскаленной иглой прошила нервные нити, бегущие паутиной по левой стороне челюсти и плавно вплетающейся в мозг. И по всей этой сложной системе нервных окончаний прошла волна обжигающе леденящей боли. Момент, удар в голову битой и одна фраза, вылетевшая из глубины души: «Бляха-муха!»
Боль, усилившись в сотню раз заставила нашего полу святого мученика совершить следующие действие: Алекс плавно опустился на стоящий рядом стул, держа левой рукой ту же больную сторону челюсти, а правая рука служила ему опорой для издевательски медленного опускания ну стул. В эти моменты он чувствовал себя ста двадцати пяти летним старичком, а вид у него был такой, будто ему сообщили новость, которой он никак не ожидал слышать.
И вдруг смесь удивления, паники и отстраненности от Мира проскользнувшая от боли на лице сменилась недоумением. Всё просто, где-то в глубинах сумки, оставленной висеть на ручке входной двери зазвонил телефон.
       Юноша с еще более ироничным видом встал со стула, кинув испепеляющий взор на графин с этой проклятой серебряной водой, которая еще больше разожгла костер боли в его организме. Алекс вышел из кухни в коридор, по пути споткнувшись о пакет с мусором, который должен был вынести завтра. В этом пакете ничего съестного не было, что могло за ночь превратиться в хорошую вонючку и испортить утренний ритуал похода в туалет, мимо этого самого пакета. Окрестив таким же взглядом как и графин, пакет, паренек дошел до двери, расстегнул молнию, порылся в сумке, ища коммуникатор и прокручивая в голове быстрые ответы незнакомому пока еще абоненту. Найдя его, он обрадовался номеру звонящего абонента.
      - Алелуя брат – на том конце провода быстро и видимо с радостным смехом проговорил лучший друг Алекса, Макс – чем занят, не разбудил?
      - Да какой там – чуть приободрившись и отгоняя мысли о постоянной боли произнес Алекс – зуб болит жесть как, что делать не знаю, хотя знаю, но это мало поможет сейчас.
      - Сходи в аптеку, купи самое сильное обезболивающее – с удивленным и встревоженным интересом проговорил Макс и немного погодя ухмыльнувшись добавил  – ну или, хм...выпей что ли текилы там, дерни рому с вишневым соком или передерни и ложись спать.
      - Прикинь, ни тог, ни другого нет – пожалуй, за весь вечер, с душой улыбнувшись нараспев произнес Алекс Максу – дожили, кризис докатился и до нас.
      - Да ладно тебе, какой там кризис – с укором сказал Макс – помни, кризис у людей в головах, а то, что происходит в экономике – это последствия широкомасштабной экспансии доллара, спровоцированной еще в начале создания ФРС  в Америке. Ну еще сюда можно приписать ипотечный кризис, бесконтрольное печатание лиц бумажных президентов, проблему покупательской способности валют многих стран, короче во всём виноваты капиталисты, мать их за волосатую ногу.
      - Макс, блин, я не в универе сейчас.  Да и к тому же я знаю эту тему и читал про это, забыл что ли на кого я учусь – с явным раздражение отрезал Алекс – серьезно, боль меня убьет.
     - Ага, не забыл, на такого же треклятого капиталиста, правда, хм, твои ножки мне нравятся больше пупсик – смеясь, рассказывал Макс – ты уже подумал о моём предложении провести незабываемую ночь на берегу Океана, помнишь? Ты, я и Настюха, и её развратная подружка, ночь, пляж, текила и…не угадал, наверное, подумал, что я скажу сейчас «будем сидеть и втыкать в темные дали горизонта, глядя на звездное небо», но ты не угадал. А проведем мы ее в компании очень даже стройненьких и страстненьких девушек, ну я-то со своей будущей женой, а ты…всё возможно…Ты спросишь «где все это будет?». А будет это все происходить в самом чудесном месте на этой грешной Земле – в одном из отелей на берегу о. Бали, на курорте Нуса Дуа . И это будет самый лучший отдых в нашей жизни. Готов ли ты? Осталось всего на всего каких то двадцать пять дней.
     - Бляха! – с великим удивлением для себя произнес Алекс – вообрази, с этой болью я и забыл про поездку, вот дела. Нет, надо определенно лечить этот зуб. Если до поездки не вылечу – то пиши пропало, там то точно попаду в условия «Последнего Героя» и проверю, дойду ли до финиша нашей поездки или нет.
       - Э-э-э, слышишь парень, ты чего!? – с натяжным голосом спросил Макс – И когда ты собираешься устранить эту проблему?
       - Да, думаю всё таки завтра, когда всё откроется и начнет нормальную работу. Буду ломиться  в разного рода зубные клиники – с философским видом медленно произнес Алекс – если повезет и Боги окажутся на моей стороне, то завтра я уже буду улыбаться, смотря на уже не больной выдранный зуб, покоящийся на особом постаменте в моей комнате.
Но у этих самых Богов, по-видимому, был другой план.
      - Вот ты замороченный человек, давай завязывай там со своими медитациями и разговорами со Вселенной – с некой опаской сказал Макс – до хорошего это не доведет.
      - Ну и к плохому точно не утянет – холодно ответил Алекс.
      - Ладно, не буду спорить, тебе и без этого не до этого – подытожил Макс – сходи в аптечку, купи таблов, а лучше презервативов и займись сексом.
      - Хм, это с кем? Я дома один – грустно усмехнулся Алекс – с самим собой?
- Я тебе этого не говорил – прыснул от смеха Макс – ты сам предложил это.
    - Нет, не могу, есть одна теория о том…- начал было Алекс, но его обрезал Макс.
    - Слушай, ты теоретик новоявленный, практика тоже полезна, хотя бы изредка, а то, как дело до «дела» дойдет, тут ты сольешься со своей теорией на втором проникновении в святая святых – быстро объяснил Макс.
    - Слушай, иди-ка ты помой дика и займись этой своей практикой а я пойду решать более важные дела - слегка раздраженно но всё же весело произнес Алекс, однако боль не утихала – позвоню как до дома доберусь и расскажу тебе о пользе медитаций и накопления энергии Ци .
       - Окей, давай, до связи – весело сказал Макс – звони, хотя я сам тебе позвоню, разговор отвлекает от боли, поверь. Ладно, всё, на созвоне, я пошел делать дела, пока!
       - Пока, я позвоню – с легкой грустью о том, что разговор подошел к концу, произнес Алекс и резко добавил – Анастасии привет от меня.
И право, Макс действительно оказался прав, разговор с активным в нём участием отвлекает от боли. Поймав себя на этой мысли, Алекс ощутил то, как действительно медленно отступает боль. И это явление в данный момент было лучше всего на свете, даже лучше оргазма, это был неистовый экстаз. Проговорив всего несколько минут с Максом, Алекс вернулся на кухню, предварительно подняв упавший мусорный пакет и поставив его поближе к двери, взял стакан, вылил остатки воды в раковину, сполоснул стакан, поставил его на поверхность для сушки посуды перевернув вверх дном, вышел с кухни и выключил свет. Прокрутив в голове стандартный набор совершаемых перед выходом действий, Алекс поставил в этом списке галочку напротив отметки «всё в порядке» и подошел к тумбочке с обувью, достал оттуда черные стильные кроссы довольно симпатичного вида, посмотрел на них и мысленно произнес: «хм, чистенькие, значит, не придется чистить». И кому в голову может прийти мысль, чистить обувь в пол второго ночи, для того, чтобы на десять, а то от силы двадцать минут выйти на пустынные улицы центра города, пройтись около пятисот метров в темноте и быть замеченным с чистой обувью, тем более что на улице погода не очень важная и далеко не сухой асфальт. За себя говорило строгое правило: «выходя на улицу, будь чист – как в мыслях, так и во внешнем виде»
       Быстренько надев кроссы, Алекс повернулся к шкафу для верхней одежды и достал кожаную куртку. Она была сделана из овечьей кожи черного цвета, что в принципе гармонировало с ботинками, ремнём, которого всё равно не видно, носками, что тоже немаловажно и цветом глаз, которые успели превратиться из светло-карих в почти черные. Такая особенность была ему присуща.
       Так вот, небрежным движением набросив на себя эту куртеху так, как делают обычно герои каких-нибудь боевиков, он застегнул молнию, которая по задумкам дизайнеров шла по диагонали, что в свою очередь придавало европейский стиль одежды. Взяв сумку в руку, подойдя к зеркалу, висевшему напротив входной двери, Алекс последний раз окинул себя взглядом перед выходом. Как потом ему показалось странным, он ни с того, ни с сего сказал: «приключение начинается».
       После этой фразы он выключил свет, открыл дверь, вышел из своей квартиры, закрыл дверь, тихонько хлопнув ею, чтобы не быть шумным в такой поздний час, спустился по лестнице и вышел на улицу, мысленно приветствуя тихий и местами спящий Мир, но этот самый Мир приготовил Алексу пожалуй самое удивительное приключение, которое вскоре поменяет всю его жизнь.


Квартира Кристины Бино.
1.25 ночи.


     Наконец-то покончив с процессом укомплектовки своего внешнего вида, состоявшего из темно-синих обтягивающих ноги джинс фирмы Colin’s, которые плавно переходили в кремовый свитер, который покрывал футболку белого цвета. Свитер был как влитой и обтягивал все идеальные грани фигуры Кристины. Многие мужчины не сразу смотрели ей в глаза при встрече, так как их внимание привлекали к себе две упругие формы, самого что ни наесть оптимально размера для данной комплекции её тела, которые покоились под покровом одежды и ритмично сотрясались при ходьбе или смехе. Бегать жарким летом с ней было не возможно, потому что можно было либо сломать глаза, глядя на это чудо природы, что зовется женским бюстом, либо при беге споткнуться, упасть и разбить себе нос, или куда хуже сломать ноги руки и голову, по причине невнимательности за маршрутом, а все почему? Да потому что опять эти упругие и классные женские формы. Они любого могли свести с ума, и даже бы мужчина нетрадиционной сексуальной ориентации глядя на них захотел бы стать приверженцем традиционной сексуальной ориентации. Фигура у Кристины была, как парни любят выражаться  «Жесть, в смысле жара, ну ты понял, просто суперская чика »
На лице Кристины отсутствовала какая либо косметика, разве что только она немного подвела ресницы, и без того вводящие в состояние гипноза весь мужской пол. Природа и смешение итальянской и русской крови наградили ее смуглой кожей, ровным носиком, слегка пышноватыми и четкими губками, да и вообще ей часто говорили, что она похожа на Кэтрин Зета-Джонс в молодости. Выйдя из спальни Кристина двинулась к выходу. Проходя мимо книжного шкафа, она остановилась, повернулась к нему лицом, прищурив правый глаз и вытянув в трубочку чуть влажные от гигиенической помады губы. Идя к выходу, она в мгновение вспомнила, о чем её просил папа: «...только будь осторожна, и если надо возьми с собой сама знаешь что» вспомнив это, она резко остановилась и начала вспоминать, приняв задумчивое выражение лица. Тут неожиданно для неё и очень неудачно заныл полуразрушенный зуб. «Семь кругов ада начинаются» - подумалось ей, и она вслух добавила – добро пожаловать на первый. Приложив правую руку в той же стороне щеки, она принялась искать нужную ей книгу.
       Кристина бегала пытливым взглядом по обложкам и названиям, удивляясь тому, что она сразу не может обратить на неё внимание. Всему причиной ноющая боль, да и только. Однако хозяйка библиотеки знала её название, и суть этой книги, а еще больше её радовал скрытый в ней смысл. Метав взгляд с полки на полку она неожиданно остановил свой взор, убрав прищур и вытянутые губки с лица и в мгновение состроив самую коварную и хитрую улыбку которою только могла сделать.
      - Ага, вот она, «Книга перемен» - прошептала Кристи.
Это было переводное издании, вехи наиболее ранней из известных истории китайских философских текстов. В одной черной кожаной обложке, слегка потертой, от того, что ей пришлось пройти немалый путь, прежде чем попасть в коллекцию книг Кристины, покоился глубокий жизненный смысл, описание мировоззрение на стратегию и тактику поведения в бою и то, как надо в этом Мире жить. Название книги состояло из иероглифов «;;» золотистого оттенка. Иероглифы были довольно крупные и навивали некий таинственней смысл. Всегда, когда Кристина брала в руки этот шедевр, у нее пробегали по спине холодные мурашки и плавно переходили в прилив краски на лице. Вот и сейчас, отогнав эти чувства, она погладила правой рукой по обложке этой самой книги, аккуратно взявшись за край толстой кожаной обложки, чуть сместила ее вверх и услышала характерный металлический щелчок. А ларчик просто открывался. Перевернув обложку она с ухмылкой на лице на мгновение позволила себе лицезреть следующую картину: по всему периметру и объему страниц шел прямоугольник, поднимавшийся высокими бортам от задней обложки, а внутренний объем страниц был вырезан, словно кто возвел строение в форме прямоугольника и забыл заполнить внутренность. Но внутренность имела поистине устрашающий смысл. Травматический Walther PPK стального ледяного цвета был прикреплен к специальным держателям, рядом же находился родной глушитель, длинной с сам пистолет и похожим на приличных размеров вареную сосиску, только такого же бесчувственного стального цвета, что и само оружие. Посмотрев на эту картину Кристи вспомнила как отец подарил ей оружие, как он говорил «на всякий случай». Оно было полностью законно оформлено, имелось разрешение на хранение его. Обойма вмещала семь травматических патронов, и весил он сам около шестисот граммов. Легендарное оружие агента ноль-ноль семь. Но Кристина относилось к нему так же, как и отдавал стальной оттенок, неся особую энергетику – энергетику холода и безразличия. В специальном месте Кристина имела десять запасных обойм и каждый патрон с резиновой пулей был описан, периодически приходил следователь и осматривал травматическое оружие, описывал патроны. Но это было лишь в том случае, когда кого-нибудь убивали из подобного оружия, подобного калибра или наносил травмы резиновыми пулями. А так никаких претензий к мирно покоящемуся разносчику смерти не было. Изредка Кристина доставала его, разбирала, смазывала особым маслом подвижные детали и преспокойно клала на место. Кстати, она могла его разобрать и собрать обратно с закрытыми глазами. В первое время это её забавляло, и она оттачивала свой новый навык, но потом потеряла к этому интерес. Пистолет изредка стал видеть дневной свет и копить в себе энергию, которая вскоре оказалась жизненно необходимой для Кристины.
        Кристина решила закрыть «Книгу перемен», оставить её потаенный смысл дома. «Что может случиться?» - подумала она, и пожав плечами вытянулась на носочках и засунула эту книгу на не самую верхнюю полку, положив её так, чтобы она не вызывала никакого интереса ни у кого. Да и никто, кроме самой Кристины и её родителей не знал про эту нычку. Кристина двинулась дальше. Она подошла к шкафу, открыла дверцу, взяла с верхней полки длинный шарф из прозрачной сиренево-алой ткани и стала навязывать на шее. Получилось довольно мило. Затем она сняла с вешалки кожаную куртку, не слишком короткую, но и не длинную, средних размеров. Подол её как раз подчеркивал стройность талии. Кристина терпеть не могла фасон курток, которые настолько завышены, что видно пупок. Она считала это нездоровым смыслом. Да, может быть сексуально, но в такую погоду это верный способ отморозить почки. Куртка имела одну молнию черно цвета, что создавало ощущение цельности куртки, её неразделимости на части. По бокам имелись косые карманчики, куда обычно Кристина клала лишь мобильный телефон и изредка элегантно держала в них свои руки. Куртка была, проста внешне, но имела особый стиль. Её подруги часто говорили ей: « Крис, купи другую куртку, а то ходишь уже в ней полтора года». При этих словах Кристина мило улыбалась и отшучивалась, думая про себя: «ну да, как же. Знали бы вы что я купила её почти за две тысячи евро, то думаю, вы бы попросили её дать поносить». Но Кристина никогда не озвучивала цену своих вещей и не хвасталась тем, что приобрела их в модных европейских магазинах. Подружки же её постоянно модничали и хвастались обновками перед друг другом, что мол это мировые бренды, настоящие, не подделка. Всё одно – Китай, Тайвань.
       Застегнув быстро молнию, поправив курточку, чтобы удобней сидела, хотя она была сшита именно на нее, по заказу, Кристина повернулась к двери, вспомнила, что оставила на кухне телефон, сходила за ним, выключила свет на кухне, оставив лишь гореть торшер возле книжного шкафа и стала натягивать сапожки. Одев их она выпрямилась, расправив плечи и почувствовав тихий хруст, сказала: «надо бы заняться йогой». Подойдя к двери, она взяла сумку, закинула ремень на плечо, открыла дверь, вышла на лестничную площадку, довольно просторную, где вполне мог бы уместиться Hammer H2, оглянулась вокруг и захлопнула дверь, надавив на автоматический защелкивающийся замок. И этого вполне было достаточно. Охрана дома позволяла держать двери не запертыми даже ночью и спокойно при этом спать. Кристина подошла к лифту, нажала на кнопку вызова и стала ждать, когда подойдет её карета. Кристина жила на тринадцатом этаже. Ничего мистичного, она любила эту цифру и считала её счастливым числом, даже из-за того, что в её родной Италии, где она родилась, это число считали тоже счастливым, ровно как у Англичан любимым числом была семерка. Двери лифта открылись, Кристина зашла в кабину и нажала кнопку первого этажа, отметив про себя надежность лифтов этой марки. Быстро домчавшись вниз, она вышла в холл, прошла вперед, спустившись по лестнице. Идя к выходу, юная брюнетка повернулась налево и сказала сидящему за столом вооруженному пистолетом охраннику внушительных размеров: «я скоро вернусь». Но она и понятия не имела о том, как это «скоро» будет, и что будет происходить при этом. Легкой походкой она вышла на улицу, предварительно оттолкнув массивную стеклянную дверь, и направилась в сторону аптеки, где её поджидала новая жизнь.