1. Знакомство

В такое раннее время никто не просыпается по доброй воле, меня же вынудили к пробуждению срочные дела - необходимо было подняться в несусветную рань и ехать на вокзал, встречать коллегу из командировки.

Солнце ещё только брызнуло каплями золота по верхушкам телевизионных антенн на крышах домов, едва выглянув из-за далекого косматого леса. Ни облачка на небе, а в прозрачном как увеличительное стекло воздухе витал запах остывшего за ночь мокрого от росы асфальта, в ветвях тополя щебетали утренние птицы. Раннее сонное утро, скинувшее туман как одеяло и омывающее себя рассветом.

Я стоял на балконе, курил, наслаждаясь царившей в огромном городе тишиной, медленным сонным взглядом проводя по окружающему пейзажу. Все-таки надо иногда просыпаться в такую рань, чтобы хоть изредка иметь удовольствие видеть то, что я видел сейчас и не слышать того, что я слышал каждый день на протяжении многих лет.

С высоты девятого и последнего в своем доме этажа я прекрасно видел крышу дома напротив. Это была дряхлая, помрачневшая с годами хрущевка. Шиферная, с пятнами моха, крыша, слуховые окна, загаженный чердак и изъеденные коростами времени красные кирпичные стены. Дом, давший начало множеству поколений, ставший трамплином в большую жизнь молодым и последним причалом истаивающих пенсионеров, брошенных доживать свой трудный век наедине со своей старостью и нищетой. Он стыдливо прикрывал свои пять этажей густыми кронами тополей, прильнувших к его слепнущим окнам, стесняясь показать окружающим его гордым многоэтажкам свою ущербность. Единственный в нашей округе дом ушедшей великой эпохи массового обеспечения.

- Хороший дом, - услышал я вдруг голос сверху, - только вот труб у него нет, а так бы я даже на нем поселился бы.

У меня зашевелились волосы на затылке. Не сразу, но я вспомнил, что выше козырька над моим балконом ничего нет - там только плоская крыша с торчащими в небо шахтами лифтов, вентиляционными трубами и телеантеннами. Однако говорили именно там. И говорили так, как будто обращались именно ко мне. Я перегнулся через перила балкона и повернул голову наверх, стараясь рассмотреть своего собеседника, но никого не увидел. Только бетонная серая грань крыши и глубокое нежно голубое небо.

- Простите, это вы со мной разговариваете? – спросил я.
- Ну а с кем же ещё? Вроде как поблизости кроме вас больше нет никого. С вами и говорю. Пожалуйста, постарайтесь не свалиться вниз, это очень неприятно.

Я почувствовал, как у меня начали дрожать колени, и отступил от перил на полшага.
- Ну вот, - снова раздался голос, - теперь вы точно не упадете.
- Я бы и так не упал, - сказал я почему-то очень слабым голосом.
- Очень может быть. Но если бы упали, я бы чувствовал себя виноватым. Вы не подскажете, в этом городе где-нибудь используют угольные или дровяные печи?
- Не знаю. Скорее всего нет, только разве что на какой-нибудь ТЭЦ. Хотя сейчас там используют мазут, нежели уголь или дрова. А вам зачем?
- Работу ищу.
- Вы мастер печных дел?
- Я мастер по прочистке дымогарных труб.

Неожиданно сверху, с козырька балкона, свесилась вниз обросшая угольно-черными космами голова. Следом появилась облаченная в черное рука, которая держала своими, вымазанными, судя по всему, сажей, пальцами старомодный высокий цилиндр. Рука бережно приложила головной убор к лохматой макушке и на перепачканном чем-то черным лице расцвела белая широкая улыбка.
- Позвольте представиться, - сказала чумазая голова, - меня зовут Леонард. Выражаясь современно, я – оператор контроля состояния дымоходного пространства отопительных систем. В простонародье – трубочист.
- Очень приятно, - пробормотал я и тоже представился, - Григорий. Руководитель отдела продаж.

Голова на несколько секунд исчезла, а потом появилась снова.
- Очень милый город у вас, господин Грегори. Очень милый. Вот только работы тут маловато для меня. Я, знаете ли, даже не представляю, каким хитрым образом тут работу найти. Совершенно не представляю.

У него была очень странная речь - слова произносил он совершенно чисто, бегло, и даже с правильными ударениями - тем не менее, она звучала достаточно необычно. Как будто он тщательно проговаривал каждый звук. Слишком чисто он говорил. Настолько чисто, что казалось, будто говорил он с акцентом. Кроме того, я был серьезно удивлен его появлением, его внешним видом, его спокойным поведением, в конце концов. Судя по тому, как он себя вел, складывалось впечатление, что для него подобные ситуации – вполне обычное, если не сказать обыденное дело. Словно он по нескольку раз на дню спрыгивает на балконы верхних этажей и ведет праздные беседы с ошарашенными гражданами.

- Если вы торопитесь, Грегори, то я вас не держу. Можете не обращать на меня внимания и преспокойно заниматься тем, чем вы намерены были заняться до нашей встречи.
Он снова улыбнулся и повернулся лицом к городу. У меня между тем в голове созрела мысль, что мой гость – ни кто иной как ловкий жулик, который таким весьма оригинальным способом проникает в чужие квартиры. И эта мысль мне все объяснила. Абсолютно все. Я незаметно сунул руку в карман халата и взял в ладонь лежащий там сотовый телефон. Что делать дальше я достаточно смутно себе представлял. Правда, идея позвонить в милицию пришла ко мне существенно позже, чем идея врезать этим телефоном мошеннику по его немытой косматой голове.

Когда он, охнув от неожиданности, сел на пол балкона и схватился руками за голову я начал сомневаться в том, что моя идея была верна. Парнишка захныкал, совсем как маленький ребенок, и, прижав колени к подбородку, начал медленно отползать от меня в дальний угол. При этом он обеими руками держался за ушибленную голову.

Я смотрел на него, а из моей ладони сыпались пластиковые осколки телефона вперемешку с электронной требухой. Я достал ещё одну сигарету и снова закурил, мрачно рассматривая этого поскуливающего на полу жалкого воришку.

- Грегори, - наконец прошептал он, - зачем вы так?... Что я вам сделал, Грегори?...
- Ты полез не в то окно, дружище, - холодно произнес я и схватил его за шиворот. Выбросить его с балкона, что ли? Никто ведь и не узнает – откуда он и кто он. А я никого не видел, и вообще я спал мертвецким сном в столь ранний для горожанина час.
- Кто ты такой? – потребовал я, встряхивая его так, что было слышно, как лязгают зубы – Говори!
- Я – Леонард… Я всего лишь трубочист… - лепетал он.

Когда мне удалось поднять его и поставить на ноги, я ногой открыл дверь балкона и зашвырнул его в комнату. Он загрохотал костями, падая на твердый паркет, не переставая при этом негромко причитать. Я зашел внутрь и прикрыл за собой дверь.
- Значит так, - проговорил я, - не морочь мне голову. Если тебе нужно было попасть в мою квартиру, то, пожалуйста, ты уже здесь. Что тебе здесь нужно?
Я для убедительности снова схватил его за шиворот и замахнулся кулаком, целясь в его чумазый нос.
- Не надо… Не бейте меня… Это больно… Грегори, зачем вы это делаете? Если я сказал что-то обидное про ваш город, то простите меня пожалуйста, я не хотел вас обидеть…
- «Грегори»! - передразнил я и от души заехал ему в лицо. Брызнула кровь. В нем что-то забулькало и Леонард забился в беззвучной истерике.

Ну каков актер, - подумал я, - неужели он уверен, что этот его цирк способен кого-то убедить?
- Я вызываю милицию. Если шелохнешься, я скину тебя с балкона, ты меня понял?

Он что-то промычал и утвердительно качнул головой. Из разбитого носа в две струи потекли кровавые сопли. Паркет изгадит, скотина! Я протянул руку, схватил трубку домашнего телефона и пальцы уже нащупали нужные кнопки, как что-то меня остановило. Отложив телефон и наклонившись над Леонардом, я прислушался к тому, что он там себе шепчет. При этом он находился ко мне спиной и видеть меня не мог. Я не смог разобрать ни слова из того, что он бормотал, однако было очевидно, что это не русский язык. Сомнения во мне крепли с каждой секундой, я сел в кресло напротив него и стал ждать.

- Грегори, - снова начал он, - за что вы меня ударили? Это ведь действительно больно. Я же не причинил вам никакого зла, Грегори, за что вы меня ударили?

Он продолжал хныкать, хлюпать носом и все время повторял этот вопрос, как будто читал какую-то мантру.
- Трубочист, говоришь? – спросил я – на всей планете уже нет такой профессии как трубочист. Они исчезли как класс полсотни лет назад. А в России их кажется и вообще не было.
- Как не было, Грегори, а я? Я – самый настоящий трубочист.
- Не мели чепухи, Лёня! Ты мне скажешь, зачем ты сюда полез, или нет?
- Меня зовут Леонард!
- Слушай, Леонард, или как там тебя, я не верю тебе. То, что ты говоришь – это бред. Я считаю, что ты просто ворюга, и никаких причин отказываться от этой мысли я не нахожу. А ты?
- Простите, Грегори, но зачем вы меня ударили? Почему вы сразу не сказали мне, что вы мне не верите? Я могу показать вам свои рабочие инструменты. Они остались там, на крыше, - он указал пальцем на потолок, - там и документы у меня имеются…
- Как ты попал на крышу? Откуда ты вообще взялся?!
- Можно я пойду? Мне больно и я хочу побыть один, отпустите меня пожалуйста.
- Нет уж. Лучше я вызову милицию, а ещё лучше санитаров. Кажется, я знаю, откуда ты взялся…
- Можно я хотя бы выйду на балкон, я хочу посмотреть на город, а от вас открывается очень хороший вид. И ещё у меня сильно болит голова, мне нужен воздух…

Я кивнул головой, мол, иди, куда ты денешься? Он поднялся и нетвердыми шагами побрел к двери балкона. Одну руку он продолжал держать на ушибе на голове, второй рукой зажимал нос, из которого продолжала течь кровь. Когда он вышел, я снова взял телефон. Все-таки санитаров или милицию? Наверное лучше милицию, а дальше они сами разберутся. Перед тем как набрать номер я повернул голову в сторону балкона и сразу же вскочил как подброшенный, потому что никого там не увидел. Рванув дверь на себя я выскочил на воздух. Пусто.

Так я познакомился с трубочистом по имени Леонард. Странным до невозможности молодым человеком без прошлого и, судя по всему, без будущего. Непостижимо наивным, добрым и, к моему большому сожалению, совершенно ненужным нашему злому миру.