Основания земства

Размышление обывателя
о причинах национальных конфликтов в России и путях их разрешения





Одно перечисление всех несчастий, обрушившихся на Российскую Федерацию и её сублимированного предшественника, СССР, заняло бы очень много места и времени. Тут и технические катастрофы (типа Чернобыля), и природные катаклизмы (типа землетрясения в Армении), и экономический развал (система производства практически перестала существовать), и идеологическая дыра (смерть марксизма-ленинизма, а взамен – пустота), и правовой беспредел (стенка на стенку – в каждом углу страны), и кризис науки, и бог весть ещё что. В этом неоконченном ряду национальные неурядицы могут показаться и не самым страшным несчастьем. Однако именно в них наглядно проявляются и находят своё особенное, местное выражение все остальные кризисы. Можно сказать, что русско-украинские (в том числе русско-молдавские-белорусские-польско-прибалтийские) отношения имеют своим прообразом и началом Чернобыль, русско-армянско-азербайджанско-грузинско-абхазские – Спитак, русско-среднеазиатские – Афганистан и т.д. Наконец, в этом ряду следует числить и русско-российские отношения (межнациональные отношения внутри России), очень символично обрамленные Нефтегорском, стертым с лица земли, и Чеченской войной, которая если и не стерла с лица земли чеченскую землю, то основательно уничтожила всё, что на этой земле находилось.

Нужно ли думать, что виной тому неразумная национальная политика госвождей СССР и России? Конечно, нужно, ибо то, что они делают на протяжении последних десяти лет ни в коем случае нельзя назвать государственной политикой в строгом смысле слова. Действия правителей в этой области (впрочем, и в других) выглядят совершенно неосмысленными рефлекторными, судорожными движениями.

Попросила Чечня оружие – дали; потребовалась Чечня для нефтепровода – ввели войска; раздолбали города и веси – потратили массу средств, чтобы «строить» новые мишени для бомбометания; победить не удалось – войска вывели. Только эти стадии отношений с Чечней, вполне предсказуемые и неоднократно предсказанные еще до начала чеченского «кризиса», совершенно отчетливо демонстрируют не только отсутствие какого бы то ни было плана действий в отношении Чечни, но вообще – страшно сказать – отсутствие даже элементарной способности понимать, анализировать ситуацию и принимать трезвое решение. Можно подумать, что исполнительная власть все это время находилась в полубессознательном состоянии.

Но именно потому, что так можно и нужно думать, так стараются не думать, ибо это – не может быть; так не бывает, чтобы умные энергичные образованные люди, входящие в исполнительную власть, были столь тупы, что их действия выглядят обморочной судорогой. Это слишком противоречит и здравому смыслу, и собственному нашему теленаблюдению театра модных суперживчиков: от говорливого Егора Гайдара, прошагавшего впереди «реформ», и воскресшего Б.Н. до «мудрого» B.C. Черномырдина, страдающего явной формой афазии, речевого расстройства.

Итак, при том, что исполнительная власть действительно не делает ничего, что бы выглядело путным, может быть – допустим страшную государственную тайну – где-то в тени, незаметно она делает все – ведет мудрейшую национальную политику по настолько продуманному плану, что его продуманность не поддается нашему обывательское пониманию.

По большому счету это допущение делать необходимо прежде всего потому, что таково утверждение и заверение властей: мы, дескать, работаем, ночей недосыпаем, решаем проблемы. Действительно, опро¬вергнуть факт этой работы не сможет не только простой обыватель, но даже специалист в соответствующей области: никто не в состоянии проконтролировать действия какого-то чиновника даже на местном уровне. А раз сделать это нельзя, то и не нужно пытаться – не нужно основывать свои выводы о деятельности власти по её заверениям или по заверениям компетентных специалистов. Гораздо более верной по сути будет оценка общего жизненного результата их деятельности, поскольку уж они взялись управлять нашей жизнью.

Так вот, мы как добропорядочные обыватели доверяем факту работы власти, но проверяем эту работу только логичностью своего размышления. И других более достоверных, не обманных способов у нас нет. Если национальный кризис в той же Чечне развивается по мудрому невидимому, глубоко продуманному плану исполнительной власти, то одна возможность такого, циничного по результатам плана характеризует нашу власть еще хуже – не как бессознательное судорожное реагирование, а как – доводя до края – бандитское истребление и мафиозное расхищение ценностей.

Вот так – из огня да в полымя. Не зная точно, по факту, чем больше является деятельность исполнительной власти в стране, тем или другим, мы благодаря размышлению точно знаем, что она, власть, эквилибрирует между тем и другим. Но ни то, ни другое не делает ей чести.

Ну ладно, остановимся на самой возможно нейтральной оценке: национальный кризис в той же Чечне не преодолевается путем устранения его причин, а просто проживается путем естественного угасания причин (отъезда русскоязычного населения, отстрела наибольших фундаменталистов, смены лидеров, смены настроений и т.д.). Что же получается: допустим правительство беспомощным и глупым – конфликт есть, допустим правительство мудрым и всесильным – конфликт все равно есть. Это значит, что от того, какое у нас правительство, мудрое или глупое, ничего не зависит. Причина национального кризиса коренится не в области политики исполнительной власти государства. А также – не в области политики национальных образований, т.е. – не в национальной политике той же Чечни. Тут точно так же: как ни толковать эту политику, в любом случае она дала войну, сотни тысяч жертв, страшные разрушения и убытки.

Говорить что-то о том, что, может быть, причиной является законодательная власть, и вовсе не приходится, ибо по сути дела таковой власти у нас нет. И не только в силу унизительного положения Думы и Совета Федерации при президенте, а потому, что эти органы не понимают своей задачи выработки законов, а не пощечин общественному вкусу или корректировок привилегий.

Из всех эти элементарных рассуждений следует первый важный вывод: национальный конфликт есть результат каких-то неуправляемых обстоятельств, – не управляемых ни в регионах, ни в центре. Более того, ни центр, ни регионы не только не управляют какими-то, пока не важно какими, обстоятельствами, они еще не управляют друг другом и сами собой. Нигде нет ни целостного органа власти, ни даже одного целостного коллектива, взять хоть правительство, хоть Думу, хоть местную администрацию: всюду битвы не на жизнь, а на смерть.

Вот так выглядит любой национальный конфликт на поверхности, в отвлечении от конкретных обстоятельств, времени и лиц. Но такого отвлечения на практике никогда не бывает. Зато нам по опыту известно, что при любых руководителях и в самые разные времена года национальные конфликты неизменно протекают, совершаются. Значит, независимо от времени года, климатических условий, разреза глаз и цвета кожи, независимо от персон и лиц есть все-таки что-то в обстоятельствах национальных отношений бывшего СССР, что вызывает межнациональные распри. И в нынешней России, где более сотни национальностей, языков, зон и т.д., ни один из этих факторов не может быть главным.

Видимо, единственным общим обстоятельством всех частных национальных отношений, и постольку – конфликтов, остается обстоятельство самого российского государства как определенного территориально-национально-социального образования. Сам факт существования этого государства и есть полная причина национальных конфликтов. Главной особенностью этого государства является все же не великодержавность, не национализм, не панславизм и т.п. выдумки. Главную особенность нашего государства мы уже обнаружили – неуправляемость: центр не управляет национальными образованиями, а они не управляют центром, хотя все желают управлять друг другом.

Но национальное образование – это территориально-языковое кровно-родственное объединение. Очевидно, что общим спорным предметом у центра и региона может быть только управление территорией, а общим бесспорным предметом – территориально-национальное различие управления. Стремление центра управлять всеми территориями одинаково и одинаковое стремление регионов самим управлять своей территорией – это исходно противоположные стремления, но обнаруживаются они только в виде апелляции к бесспорному местному различию – праву управлять местно, национально и т.д.

Очевидно, национальный конфликт – только облик гооударственно-регионалъного конфликта, конфликта центра и регионов по поводу управления территорией. Казалось бы, о чем тут спорить, раз обе стороны признают необходимость управления? О том, что рычаги управления дают не только эйфорию власти как таковой, но и власть над организацией производственно-хозяйственной, социальной деятельности территории, в конце концов превращающуюся во владение материальными ценностями, деньгами. Социальная, хозяйственная власть не отделена от территориальной (как раньше партийная – от государственной). Основа конфликта центра и регионов как раз и лежит в конфликте между социальным и политическим государствами, между двумя невидимыми глазу сторонами одного невидимого института – между способом организации государства в одно целое и способом управления в том же государстве.

Очевидно, что при такой его природе конфликт захватывает абсолютно все сферы государства, общества и личности вплоть до отдельных сфер сознания каждой личности. Каждый человек переживает этот общий конфликт на личном уровне, в каждом идет война между его инстинктом самосохранения (стремлением выжить в экстремальных условиях всеми правдами и неправдами) и его идеологией (представлением о своем и общем значении жизни), между его сильной включенностью в социальное государство (в местное, семейное производство и распределение благ) и чрезвычайной отключенностью от политического (от управления общим – производством и распределением). Каждый делает все, чтобы выжить в этой смертельной схватке, но не может сделать ничего, чтобы упразднить этот зверский порядок борьбы за существование. Именно потому, что каждый и так на деле предоставлен самому себе, но не имеет возможности, права управлять собой так, как ему хочется, именно поэтому каждый норовит покинуть это политическое государство, отделиться от него. Но при современной степени единства организационной, социальной жизни это отделение выливается только в усугубление бед – в полный развал хозяйства, в разруху социального государства. Опыт отделившихся стран СНГ тут абсолютно нагляден. Россия лишь потому выживает в своей обособленности лучше других, что она все-таки осталась более или менее целым социальным организмом. Поэтому путь простого развала политического государства, на котором стоят все центральные и региональные политики, ведет только к полнейшей остановке хозяйственной жизни.

Значит, нужно не просто поддаваться своему чувству и рвать когти из этого государства, а понять его и свою болезнь и попробовать вылечить себя, но не в одиночку, как мы это безуспешно делаем, а в совместном усилии.

Как это ни парадоксально, лечение этой болезни не требует никаких капиталовложений ни в одну сферу жизни. Болезнь-то наша – невидимая, призрачная болезнь бессознательной, стихийной самоорганизации и самоуправления. В нашей стране полностью проявилась жестокая, зверская сущность социального и политического государств, сделавшая это государство нежизненным, неспособным к стихийному самосовершенствованию.

Наше социальное государство в своей основе – это БЕЗЗАКОННОЕ АДМИНИСТРИРОВАНИЕ. Основные законы организации жизни не только навязываются из центра, но и постоянно меняются центром в угоду текущему моменту, а налоги идут напрямую в центр. Центр гипертрофируется как всё, а регионы – как ничто, хотя именно регионы могут производить всё, а центр – ничего. Беззаконное администрирование выливается в тотальное несовпадение возможностей и способностей – в остановку всякого дела, и в конце концов – в распродажу уже отдельных возможностей и способностей, в абсолютное местничество (в распродажу последних естественных богатств, от материалов до интеллекта).

Наше политическое государство основывается на БЕСПРАВНОМ ИНСТИТУТЕ ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВА. Во-первых, на авторитарной, единой системе тайных общих выборов и единоначального назначения. Выбираются снизу вверх, назначаются сверху вниз – это система не правового, а доверительного правления. Избиратели доверяют свое право управления и местом, и центром неизвестно кому (имиджу, а не человеку, и тем более не программе или закону), а тот – передоверяет чужое право неизвестным ему исполнителям. На места возвращается бесправие в удвоенной форме. Мало того, что тут необъятное поле для деятельности любых проходимцев, тут просто необходима, естественна постоянная некомпетентность и безответственность: как выбираются, так и назначаются случайные люди, с которыми ни выбирающий, ни назначающий не имели никаких общих дел и не знают, на что тот способен. Уже поэтому выбирающий и назначающий не могут не только призвать друг друга к ответу, но даже не могут установить, правильно ли они понимают друг друга. Кроме этого политическое государство опирается еще и на раздельные иерархии выборных и назначенных. Отдельно выбираются депутаты в местные, региональные и центральные органы, отдельно – в законодательные и исполнительные и т.д. Ни каждая отдельная вертикаль (законодательная, исполнительная, производственная, общественная и т.п.), ни любая горизонталь не представляют собой единого целого, работающего согласованно. Наоборот, все члены этой разветвленной иерархии равно легитимно выбраны или назначены и поэтому имеют равное «право» вещать и делать от лица народа. Каждый элемент иерархии норовит сделать себя главным, наиболее легитимным представителем, хранителем завета с народом. Но одновременно все они в меру своей легитимности вынуждены тайно договариваться о распределении сфер влияния. А такой тайный договор есть по своей сути мафиозный договор, как борьба за сферы влияния – мафиозная разборка (типа разборки в центре Москвы в октябре 1993 года или типа Чеченской войны). Наше политическое государство – это АВТОРИТАРНО-МАФИОЗНОЕ ГОСУДАРСТВО, т.е. не правовое, а такое, в котором все права отчуждены от индивидуальных лиц народа и распределены между теми или иными представителями этого народа.

Отсюда ясно, что решить все проблемы мы можем только системно, только изменив систему государства – принцип его беззаконной организации (законы из центра, налоги в центр) и принцип его бесправного управления (систему авторитарных выборов-назначения, институт мафиозного представительства).

Если уж сформулировать, выходя за рамки обывательского разумения, что нужно установить взамен, то эти формулы не очень-то и сложны для понимания. Необходимо, чтобы основные законы (в том числе – налоги) были договором, соглашением центров и мест, налоги шли в центр через места, в ступенчатом отделении от законно установленных налогов доли центров. Такое социальное государстве будет состоять из равноправных и равносильных регионов, земель, договорно соединенных с федеральной землей.

Далее, необходима не регулируемая законом, без-законная свобода местных систем ступенчатого личного делегирования полномочий в единую иерархию выборных, назначающих полномочия. К примеру, квартал назначает квартального, собрание квартальных выбирает местное законодательное собрание, оно выбирает своих представителей в региональное собрание и назначает местную исполнительную власть и т.д. вплоть до верховного законодательного собрания и верховной исполнительной власти. Такое политическое государство есть гласное государство, не передоверяющее все права неизвестно кому, а делегирующее строго определенные права конкретных лиц конкретным же исполнителям этого права на конкретных условиях. При таком порядке управления, при ПОЛНОМОЧНОМ ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВЕ, нет никакого общеустановленного закона, порядка управления, но все меняется снизу вверх в силу запросов места и времени, в силу потребностей каждого человека и способностей каждого исполнителя. Нет никакого разделения властей – политических, экономических, законодательных, общественных и т.п. Есть одно здание власти, растущее снизу вверх по четко, всякий раз при определенном стечении обстоятельств оговариваемому принципу.

Единство таких социального и политического государств, договорное обложение и полномочное представительство (заключающееся, собственно, в том же договоре, но не по поводу закона и налога, а по поводу полномочий и лица) сводит функции государства к минимально-возможному необходимому уровню и тем самым создает возможность оперативного согласования функций по мере потребности. Такое соборное уложение государства является в чистом виде механизмом разрешения любых противоречий в самом зародыше. Благодаря этому противоречия не будут накладываться друг на друга, перерастать в конфликты, кризисы, катастрофы и природные катаклизмы и все другие несчастья современного государства, природа которого – вечная гражданская война.

24.11., 27.12.1996 г.