жил один

Однажды жил один молодой человек. А душу он имел восприимчивую ко всякого рода искусствам. Музыку любил, как слушать, так и воспроизводить, сочинял даже. Синематограф, литературу любил художественную, философския трактаты, психологическия, да мало ли. Вот к живописи был равнодушен, это да. Может потому, что ничего в ней не смыслил, а может по другому поводу.
И прочитал он раз книгу американского писателя про современную ему (писателю) живопись, про художников ее (живопись) творивших, создававших.
По правилам бы надо дальше писать, что произвела книга на нашего молодого человека впечатление неизгладимое; начал он живопись изучать, картины писать, много таланту показал, встретил любовь свою и умер знаменитым мастером в окружении безутешных друзей и родственников, объявив последнюю волю, а его именем назвали проспект или академию. Но ничего подобного не случилось.
Конечно, американская книга впечатление на молодого человека произвела, но не тем, про что была написана, не темой своей. А тем, как была написана. Художественно!
Вообще говоря, отсутствие желания немедленно после прочтения книги стать художником для нашего молодого человека несвойственно.
Надобно вам знать, что обычно он очень желал в совершенстве овладеть тем предметом, который произвел сильное впечатление на его натуру. Художественную!
Слушал ли он прекрасную музыку – немедленно хотел стать композитором или виртуозом исполнителем, смотря по тому, что ему больше нравилось – исполнение или композиция. Читал ли он книгу о добрых людях – тут же хотел стать писателем либо добрым человеком. Смотрел ли он фильму про новозеландских полицейских – собирался быть режиссером, либо ехать в Новую Зеландию.
Прочитав же американскую книгу – художником стать, не пожелал. Более того – усомнился в возможности стать и писателем. Так ему понравился роман американца. И решил он, что лучше уж не напишет, что это окончание литературы, а все, что дальше будет, будет только повторением. Художественная литература кончилась.
Примерно то же самое решил он и про живопись. Видите ли, живопись тоже кончилась этими художниками, современниками того писателя.
Крепко задумался наш молодой человек после таких тяжелых выводов. И вот что решил. Произведения искусства созданы все и уже давно. Уже давно человечество только тем и занимается, что меняет сочетания и пропорции разных приемов и стилей, не создавая ничего нового, лицемерно присваивая псевдоновым направлениям различные «-измы», «школы», «волны» и прочая.
Ничего нового придумать нельзя, а повторять театр в виде телевидения было скучно.
От таких тяжелых мыслей загрустил молодой человек и осунулся, так как, повторимся, натуру имел художественную (!), следовательно призван был заниматься искусством. А чем заниматься, если все уже было? Не идти же перфоманить по дикому, или сублимировать графоманией?
А нормально, как нехудожественные люди живут – у него тоже не получалось. Противно, не противно, а как-то так. Так все как-то.
Как быть! Запил он конечно, а вы чего ждали. Естественно, запил и спился. Оно и понятно. Даже если бы родился он в 17 или 14 веке, да попался бы (а обязательно попался бы!) ему в руки Екклезиаст тем же и кончилось бы точно то же самое. Юдоль. Планида. Скорбный путь человеческий.
И вот проснулся наш молодой человек как-то утром от звонка. Не будильника, тот прозвонил еще часа два назад, от телефонного. Снял трубку.
- Это,- удивилась трубка,- а ты почему не на работе?
- Да,- удивился молодой человек,- интересно, почему… и еще интересно, пиво осталось или я вчера…
- Это,- сказал он трубке,- я заболел.
- Так,- сказала трубка,- и серьезно?
- Да,- насколько я понимаю,- наверное.
- И надолго?
- Пока не выздоровею.
- Врач был?
- Нет пока. Жду.
- Ну ладно. А я звоню на работу, говорят, не приходил.
- А кто это?
- Ты что, старик, набрался вчера?
- Очевидно, да.
- А-а, то-то я и смотрю. Плохо тебе?
- Плохо.
- Поправиться бы?
- Да вот я думаю, в холодильнике пиво может быть еще…
- Никакого пива! Быстро приводи себя в порядок и ко мне. Да, на работу позвони, не забудь. Договорились?
- Ну…
- Все, давай, жду.
Трубка загудела.
- Куда на фиг,- с тоской подумал молодой человек. А вслух сказал:
- Здравствуй, солнышко! Здравствуйте, птички!
Ведь вот, до чего натура художественная. Сам с дивана встать не может, о пиве, как о спасении души мечтает (а пива-то, между нами говоря, конечно, не осталось), с работы того и гляди, уволят, а туда же: «Здравствуйте, птички!».
Добрался кое-как молодой человек до холодильника, разочаровался жестоко, как Печорин, и обратно на диван пополз.
Весь день провалялся, болел сильно, на работу не позвонил. Пытался было книжку прочесть, не идет книжка. Оно и понятно: книжка не пиво. И телевизор не пиво, и гитара не помогла.
Вечер уже, а лучше ему не становится. Попробовал закурить, чуть не умер. Хотел пойти, куда из трубки позвали – не смог. Не понял кто звонил-то. С похмелья.
Суровое было похмелье.
- Стало быть, я вчера красное вино пивом запивал. А эта, как ее там, она куда девалась, вроде вместе пришли. Или с ней позавчера? Точно, с ней позавчера, а вчера-то что же?
Под такие нехитрые размышления и ночь подошла. Грохнулась на голову, и слезать не захотела.
Пробовал уснуть, не идет к нему сон.  Мучаются душа и тело, похмелье отрабатывают. Лежит молодой человек и скорбно,
- Господи!,-думает,- ну почему так несправедливо устроен мир! Пил то вчера всего часа четыре, ну пять… бар какой-то. Женщины? Женщина... музыка… нет, крайне смутно… часа четыре, а болеть приходится целый день! Что же это? Боже мой!
Но и Господь не дремал! Лучом светлым рассек он черные тучи похмелья и вздрогнул молодой человек от волшебной мысли, обещавшей чудесное исцеление:
- Здра-а-сте! У меня же в рубашке, в левом кармане…
Кинулся молодой человек к шкафу. Дрожащей рукой в левый карман: точно!
- Есть!,- выдохнул как О.Бендер.
На одном энтузиазме оделся, избегая смотреть на свое отражение в зеркале. Вперед!
- Пиво или водка? Нет, только пиво. Две или пять? Четыре? И все. Пока.,- радостно совещался он с телом и душой. И ликовали они втроем. Ведь денег в рубашке оказалось не так уж и мало. Как мудро поступил он, отложив вчера утром определенную сумму в рубашку! Как прозорливо эту рубашку не надел, а оставил в шкафу! И как недальновидно забыл об этом почти на весь день.
Но все хорошо теперь. Господи! Ведь недаром называют Тебя Спаситель! Вот уж молодой человек и дома. Вот уж и две бутылки заняли свое место на кухне под раковиной. Корчась в страхе покидало похмелье душу и тело, цепляясь за каждый уголок. И вот, задержавшись ненадолго в ногах, обернулось серым дымом сигаретным и ушло через форточку в темную ночь.
Темная ночь
Только пули свистят по степи
Только ветер гудит в проводах…
Оказалось, что времени не так уж и много: час до полуночи. Заполнявшая сознание и мучительно угнетавшая его необходимость с утра идти на работу исчезла. Очевидно, провалившись в его (сознания) неизведанные глубины, а то, чего доброго, и в само бездонное подсознание.
Жизнь начиналась заново. И начиналась прекрасно. Молодой человек чувствовал себя младенцем. Он видел глазами и понимал всей душой, как удивителен мир, в который забросила его судьба. Юдоль! Планида! Скорбный путь человеческий! Хотелось поделиться радостью с людьми и телефон был под рукой. Номер вспомнился сам собой. Улыбнувшись своему отражению и спев ему на прощание «Good day, sun shine!» молодой человек закрыл дверь и отправился в новую жизнь со старыми песнями.