Я тебя не оставлю. Продолжение

Глава третья. Что мы ищем в этой жизни?
Инга приветливо встретила гостей. Девочки были очень дружны с ней. Элис любил у неё бывать, принимал участие в постановках "Лунных бликов", и кое-кто из девочек даже думал, что они с Ингой непременно поженятся. Но если и так, то ни Элис, ни Инга явно не форсировали события.
- Ну, девочки, делитесь своими бедами, - произнесла Инга глубоким контральто.
- Да опять Рада с Шишигой...
- Что на этот раз?
- На этот раз благодрая Ми весь лицей узнал, какое бельё носит Шишига, - констатировала Ронда. - Шишигу упрятали в карцер, а Ми и Наташка дежурят со мной в госпитале, поскольку остались без увольнения.
- А... Девочки, а вы не пробовали пустить в ход магию?
- Что ты, Инга! Мы ещё не научилсь как следует ею пользоваться. У нас раз на раз не приходится - сегодня вышла чашка горячего шоколода, а завтра получатся непонятные пятна повсюду, в том числе и на нас.
- Это следствие дилетантского подхода. Попробуйте систематизировать свои опыты. И начните с чего нибудь безобидного. А продемонстрировать что-нибудь можете?
Наташа достала платок, вышла на крыльцо, отломала веточку сакуры, вывела в воздухе несколько знаков и дунула. Платок превратился в облачко, оно поплыло над садиком Инги, а потом пролилось мягким дождиком.
- Браво!
- Платка вот только у меня не осталось. А так действительно здорово.
- Так вот он, платок, на клумбе!
- Ой, ура! Но это скорее везение.
- Не надо так думать. Если бы вы не занимались, у вас вообще ничего бы не вышло.
Инга потёрла руку.
- Что такое?
- Обожгла сегодня горячим сыром. Смазала мазью, которую дал Элис, но пройдёт ещё нескоро.
- Инга, вот это для нас пустяки!
Ми-тян оторвала лепесток розы от куста в ящике у окна и провела им по руке Инги. От ожога не осталось ни следа.
- Верное средство!
Мидори приложила лепесток к цветку, и он тут же прирос обратно. В это время с улицы донёсся сигнал автомобиля.
- Это Элис!
- Так точно. Вы уже здесь! А я хотел поговорить с тобой, Ми! Что ты сделала с Шишигой?
- Спустила с неё юбку. Она издевалась над Наташей.
- Поступила ты в общем правильно, но это может создать и проблемы. Я помню своего старого друга Серёжку Каховского... Тоже рвался в бой за справедливость, и на последствия ему было наплевать.
- Он и подтолкнул нас к фехтованию, помнишь, старина?
- Да, Инга! Ещё как помню.
- Элис, ты подвезёшь нас в госпиталь на машине?
- Туда вам придётся самим. А обратно - пожалуйста. У меня как раз суточное дежурство кончится. А теперь поехали?
- Мы хотели поговорить с Ингой о театре.
- Ну, тогда посидим ещё с полчасика. Театр - это и моя тема.
Прощаясь с девочками возле лицея, чьи готические шпили и острые крыши вырисовывались на фоне закатного неба, Элис сказал:
- Смотрите, не выройте себе яму. Мстить надо с толком. Да и нечего особо стараться из-за таких, как Рада. Ей лицей ничего не дал. А вы пойдёте далеко. Ну, будьте здоровы!
- Когда я училась первый год, Шишига была среди лидеров. Но зарвалась, и её совсем перестали уважать. И поддержкой она совсем перестала пользоваться. Раньше госпожа Симонян давала ей ответственные поручения, а теперь лишь иногда заставляет дежурить по помывке или по коридору.
- Верно, Ми-тян. Не будь такой, как Шишига! Думай об учёбе и не оставляй друзей.
Элис вынул из кармана правую руку. Она мало на что годилась - из-за отсутствия двух пальцев и половины ладони была похожа на клешню. Но те, кто его знал, не гнушались её пожать. Девочки по очереди пожали изуродованную руку майора и скрылись в калитке. Майор сел в машину и плавно отрулил от тротуара. Он не спешил. У него было время просто прокатиться по вечерним улицам. И погода вполне к этому располагала.
Пока Элис неспешно катил по обсаженным тополями улочкам, подружки прошли в умывалку, помыли руки и заодно побрызгались, а затем поспешили в столовую. Столовая имела помпезный вид, окна были в виде стрельчатых готических арок, потолки сводчатые, на стенах картины - писаные маслом портреты известных поэтов и писателей, а также видных деятелей, внесших вклад в становление лицея, на дальней стене между контрофорсами - деревянный крест, увитый зеленью. 300 девочек сложили руки и повторили за человеком в чёрной одежде молитву. Лицей числился под юрисдикцией лютеранской церкви. Но девочкам иного вероисповедания дозволялось не принимать участия в религиозных обрядах вместе с остальными. Мидори, как и её приёмный отец Элис, исповедовала православную веру.
На ужин подали мясо с овощами, приготовленное неплохо, но порции были не очень большие. Мидори и её подружки ели не торопясь, но многие сметали всё вмиг и вылетали из столовой. Рада и её шайка пошли в спальню номер 1 и заперлись там. О них в лицее ходила дурная слава. После отбоя они пили, курили и занимались чем-то особо нехорошим, о чём Ми-тян и её подружки не хотели и думать.
Наташа наклонилась к Мидори и хотела что-то сказать, но внезапно упала головой к ней на плечо и забилась в рыданиях.
- Успокойся. Я не оставлю тебя. И Раде никто не позволит сделать с тобой то, что она хочет. - Мидори стала гладить Наташу по голове. Наташа обхватила руками её шею. Мидори помогла ей встать и повела из столовой в комнату отдыха. Там они долго сидели на диване. Потом Мидори помогла Наташе приготовить задание по алгебре и физике, вручила ей конспект по информатике и пошла в ванную. Там уже присутствовала компания Рады. Только самой Рады ещё почему-то не было.
- Ага. Пришла на форум, а там полный кворум. Будьте добры передать Раде, чтобы не прикасалась к Наташе!
- Ладно. Пока что и ты нас вполне устроишь. - раздался за спиной мерзкий голос. Мидори резко обернулась. Там стояла Рада, под распахнутым халатом которой виднелось красное бельё с поясом для чулок, и тянула к ней руки:
- Ну иди сюда, моя цыпочка!
Ми-тян завизжала, запахнула на груди халатик и хотела выскочить в коридор. Но Шишига и Рита Фингер заслонили дверь. Сразу же затем они повалили Ми-тян на пол, заткнули ей рот полотенцем, Миранда уселась жирной задницей ей на грудь, Шишига схватила её за левую ногу, Рита за правую, а Рада наклонилась к самому лицу Ми-тян, лизнула её в щёку и выдохнула ей в лицо смесью табака и спиртных паров:
- Моя девочка!..


Глава 4. Что мы находим в этой жизни?

Рада продолжала ласкать Мидори. У той бешено колотилось сердце, его стук отдавался в висках, ей казалось, что у неё над ухом раздаются удары парового молота. Внезапно она обратила внимание, что Рита смотрит в сторону, её хватка на правой ноге ослабла. Ми-тян тотчас высвободила ногу и вдарила ею в нос Шишиге. Затем стряхнула с себя Миранду, вскочила и отбежала к водопроводному стояку. Рада, Миранда и Рита подходили к ней с трёх сторон. Шишига стояла на атасе. И в этот момент в голове у Мидори что-то мелькнуло, и она выкрикнула:
- Нумага тха Авалон!
В руках у неё возник файрбол, и она швырнула его под ноги своим мучительницам. Ослепительная вспышка сопроводилась оглушительным треском. Минуту Мидори стояла не шевелясь. Затем осторожно обошла лежащих вповалку охальниц, выбежала за дверь и пробралась в спальню. Там она без сил упала на кровать лицом в подушку и конвульсивно задышала. Её лопатки ходили ходуном.
- Тебе плохо? - Майя Хельская на соседней кровати села и зажгла лампу на тумбочке. Она, оказывается, не спала.
- Да. - глухо произнесла Мидори, не отрываясь от подушки.
- Это всё Рада?
Не дождавшись ответа, Майя погасила лампу и легла на постель рядом с Ми-тян. Она обхватила руками её шею и нежно дохнула в лицо. Мидори зарылась лицом в пышные волосы Майи, пахнущие детским шампунем, и они быстро заснули.
Утром кто-то провёл по заплаканным глазам Ми-тян носовым платком, смоченным в прохладной воде. Мидори резко поднялась на кровати. В спальне никого не было. Часы показывали 5 минут седьмого. Мидори, двигаясь как в тумане, нашла шорты и майку и поплелась на двор. Колонна ещё только строилась.
- Мидори, у тебя вид не очень. Что случилось? - господин Лейбович подошёл к ней и наклонился, поскольку с высоты своих метр девяносто один не всегда мог разобраться в обстановке, если вопрос требовал деликатного подхода к решению.
- Ничего, Гирш Наумович.
- Ну, раз ничего, тогда начнём перекличку. Антонова Магда!
- Здесь!
- Вагрант Мириам!
- Здесь!
- Вайян-Брассар Виктуалина!
- Здесь!
Пока девочки отвечали на вызов, Ми-тян тупо смотрела в землю, и Гиршу пришлось окликать её два раза. Окончив перекличку, Гирш скомандовал:
- Бегом марш! - И колонна на рысях двинулась со двора. На площадке кто-то мягко коснулся локтя Ми-тян. Голос Майи над ухом тихо-тихо произнёс:
- Держись! Я тебя не оставлю!
После завтрака, который подавали после второго урока, к Ми-тян подошла Кимберли Миронова и сказала, что на следующей перемене её хотела бы видеть завуч. Мидори кивнула и пошла в класс.
Урок словесности вёл Бонифаций Феоктистович Ратманов-Веснин. Девочки подсмеивались над его манерностью, но вообще любили. Обижался он всегда по-детски, но быстро отходил. Он сроду не прибегал к помощи завуча или директора при разрешении конфликтов, требовал от лицеисток честности и разговора на равных условиях. Говорил он грассируя, артикулировал и вообще был похож на довоенного провинциального актёра. У него была пышная курчавая шевелюра пшеничного цвета, лихо загнутые усы, на безымянном пальце правой руки красовалась печатка, сделанная из серебряного рубля.
Печатку подарила ему Ванда Докторова, девочка из польской семьи, прадед которой держал нотариальную контору в Гродно. Прадеда повесили фашисты, дед попал в конлагерь, бежал, партизанил, после войны его таскали по следователям, держали в следственной камере МГБ, отправили было в ссылку в Коми, но пока он туда ехал, главный параноик страны загнулся от маразма, и вскоре в пересылку пришёл приказ за подписью Хрущёва отправить этапируемых по домам. Печатка хранилась в семье Докторов с тех самых времён. Их было несколько, остальные пан Доктор раздал своим товарищам по несчастью. Ванда отдала последнюю Бонифацию после того, как тот прочитал на уроке несколько глав из книги "Дети Арбата". Ми-тян подарила учителю алюминиевый портсигар времён войны, который взяла у Элиса.
Элис увлекался стариной и постоянно поддерживал контакт с коллекционерами и торговцами старыми вещами. Также он выезжал каждый отпуск в провинцию и лазил по чердакам деревенских бабушек. За старые книги, угольные утюги, бельевые вальки он выполнял любые их просьбы, покупал всё, что они называли, чинил крыши, чистил колодцы, вскапывал огороды. Ещё он исследовал места боёв и раза два схлестнулся с "чёрными копателями", которые хищнически загребали ходовые на чёрном рынке предметы, а останки солдат, сложивших когда-то голову в этих местах, раскидывали вокруг, чтобы скрыть следы своего разбоя. Несмотря на покалеченную руку, он представлял серьёзную угрозу для мародёров, с которыми у него была короткая расправа. Точными ударами он вырубал самых матёрых бандитов, едва они успевали потянуться за стволом. Бонифаций Феоктистович очень уважал Элиса.
- Хэнсё-сан, у вас совершенно отсутствующий вид. Чтение вслух должно как-то стимулировать. Что бы вы хотели прочесть? Смею предложить вам любую главу из "Анжелики" на ваш вкус.
Мидори встала и начала читать. Бонифаций Феоктистович слушал и с довольным видом кивал головой.
- Прекрасно, Хэнсё-сан. Вы видите, какое благотворное воздействие оказывает классическая литература на сознание человека. Пример героев произведения не даёт читателю упасть духом, он находит общий момент со своей ситуацией и приходит к решению своей проблемы. Хотя его ситуация не обязательно повторяет ту, что описана в произведении.
- Спасибо, господин Веснин.
- Доитасимаситэ, Хэнсё-сан! Садитесь. Я поставлю вам зачёт по Тургеневу за сочинение, что вы сдали на прошлой неделе. Вы словно пережили за Катерину все её чувства.
- Элис тоже входит в образ человека, о котором рассказывает. Чехов, Булгаков, Хемингуэй возникают перед вами, как живые.
- Это свидетельствует об эмоциональном восприятии написанного. Человек с образным мышлением разглядит кипящие страсти в ровных чёрных строчках. Но вернёмся к уроку. Понимаете ли вы, что хотел сказать Тургенев, выводя образ Базарова, резавшего лягушек? Насколько отразился в этом факте характер самого автора? В чем автор солидарен со всоим героем и что он отрицает, выводя черты Базарова и живописуя его душевные трения?
Урок закончился, девочки вышли в коридор, и Ми-тян пошла в кабинет госпожи Симонян. Та сидела за столом, держа голову настолько прямо, что создавалось впечатление, будто шея её представляет простой шарнир, как у манекена.
- Госпожа Хэнсё, соблаговолите объяснить мне, что произошло вчера вечером в ванной.
- Рада Мартова, Миранда Стоцкая, Кларисса Шишига и Рита Фингер приставали ко мне. Вам известно, что они поступают так с ученицами.
- Вы не можете говорить за других. Тем более что мне не вполне ясны обстоятельства. Вы что-то взорвали в ванной, и несколько учениц испытали шок. Вы подвергли их жизни опасности. За это вас могут исключить. И вам будет трудно найти учебное заведение, соответствующее по уровню этому лицею.
- Госпожа Симонян, Наташа Амосова не спит ночами, у неё нервы на пределе. Я вчера была совершенно истощена. Можете исключить и её, и меня, я просто не могу так!..
- Госпожа Хэнсё, возьмите себя в руки! Идите и скажите Ундис Хагглунд, что я могу запретить ей и дежурство в госпитале, если она будет допускать систематические нарушения устава. И учтите, если кого-нибудь из учениц обнаружат загорающей на крыше, отметка за поведение будет максимально снижена. И позовите Амосову, у меня есть и к ней вопросы.
Мидори вышла и затворила тяжёлую резную дверь кабинета. Сердце паровым молотом бухало у неё где-то в желудке. Она пошла по коридору, придерживаясь за стенку, поскольку не чувствовала под собою ног.
После обеда Ми-тян подошла к Наташе и Ундис и сказала:
- Магия - штука действенная, но неприятностей с начальством от неё только больше.
- Загорать пойдёшь?
- Хоть это и грозит лишением половины баллов по поведению, но мало что другое способно скрасить серые будни. Пошли.
Девочки поднялись на чердак и отворили слуховое окно. Для этого они воспользовались Лезерманом, подаренным Ми-тян Элисом. Выбравшись в водосточный жолоб (капитальный, каменный, широкий, как тротуар), они разделись донага и расстелили полотенца. Над крышей лицея проплывали облака, в купах тополей надрывались соловьи. Безмятежную картину нарушило появление в слуховом окне голов, принадлежащих Раде Мартовой, Шишиге, Миранде и Рите Фингер.
- Надо же! Уже расположились. Никакого уважения к старшим! Эй, вы! Малявки! Нос ещё не дорос до нудизма!
- Рыжим загорать вредно. - сонно произнесла Ундис.
- Блондинок запросто хватает солнечный удар. Марш с крыши!
- У тебя веснушки по всему телу. Рак кожи обеспчен. - не сдавалась Ундис.
- Ну вот что. - Рита решила перейти к прямым действиям. - Валите отседова, пока мы не скинули вас с крыши. Вот прямо в таком виде.
- Лучше доложить госпоже Симонян.
- Молчала бы ты, Шишига! Только и умеешь, что ябедничать? А как ты объяснишь завучу, что мы сами делали на крыше?
- Да пусть остаются. Места много. И они так мило смотрятся голенькие! - умильно защебетала Рада. - Ми-тян, Наташенька, Ундис, милочка, давайте поиграем!
Мидори и Наташа встали и стали собирать свою одежду. Ундис обернулась полотенцем.
- Куда?
Рада схватила одежду девочек и стала сбрасывать с крыши. Мидори спустилась по пожарной лестнице и крикнула:
- Наташа, сюда!
- Не могу!
- Глупая! Нет же никого. Одежда уже вся здесь. Или будешь там торчать?
Ундис и Наташа спустились с крыши. Они дрожали, пригибались и прижимали ладони к низу живота. Втроем девочки побежали к кустам. Внезапно из кустов им навстречу вышла Майя Хельская. Она прижала палец к губам и тихо произнесла:
- Я никому не скажу.
В кустах девочки быстро оделись. Майя стояла рядом и ждала. Потом она подошла к Ми-тян, обняла её и поцеловала. Затем она повернулась и быстро зашагала по тропинке. Через минуту её большой белый бант скрылся в листве.
Девочки пошли в другую сторону. В укромном местечке сидели Вика Вайян-Брассар и Магрит Соломина. На скамеечке под большим старым каштаном сидели Мириам Вагрант и Ксантия Маркс. Ксантия что-то чертила в большом блокноте, а Мириам смотрела на неё во все глаза. Потом Ксантия сунула блокнот ей под нос, и та воскликнула.
- Это я в ванной?!
- Я ещё не закончила. Здесь будет лесное озеро и мы с тобой.
- Совсем одни?
Девочки тихо проскользнули мимо.
- А дружба всё-таки помогает. Вместе не так плохо. - задумчиво произнесла Наташа.
- Хорошо, когда с тобой дружат, а не пользуются тобой, как Рада или Шишига. И не требуют рабского повиновения, как Фингер.
Подруги вышли на задний двор и через веранду прошли в комнату отдыха. Ми-тян раскрыла книгу. Ей надо было прочесть ещё шесть глав из "Иссэ-моногатари", но это не тревожило её. Она чувствовала, что есть те, кто не оставит её в беде. И понимала, что сама не оставит их.