Хаш-кейк

Стояли мы в Манилле летом 77-ого. Нет, точнее сначала мы зашли на Боракай, уже потом пришли в Маниллу. Запомнил, потому что моя вахта была, когда от Боракая шли. Я тогда на CV 63 служил. Здоровая дура - одной команды на корабле около 3 тысяч народу. Да плюс тысячи две летного состава. А на него я попал с DD 963, но это в 76-ом было, я уже писал как-то как мы в Адене доковались. Ну так вот. Пришли в Маниллу, духота, дышать нечем, после вахты подзадержался - всей вахте "берег" дали, надо ж было шнурки нагладить. И пропустил жрачку, хотел на кухню заглянуть - как вахту накормили бы, да ребята ждали, стоят уже чуть не на шканцах и орут "Ну сколько можно тебя ждать!" Так и пошел в город голодным. А еще духота эта - весь мокрый становишься за минуту. Пить хочется, напьешься - только сильней потеешь.

И потянули меня ребята на какую-то вечеринку - у нашего замкома первой батареи Джима О'Саливана в Манилле была подружка оказывается. Вот - к ней. Там и девочки должны были быть, танцы, музыка, выпивка и ... все переглядываются и подмигивают. Прикатили на тачке к подружке, наши уже там, дым в доме коромыслом, кто-то уже трахается в ванной, все проверяют у себя по карманам наличие кондомов, а мне банально хочется жрать. Ну не поел я в ланч, ну! А остальное что было - выпотел. Народ разбрелся по хате, я первым делом на кухню - ну хоть что в пасть кинуть! Сидят за столом Билл с авиапалубы, Томми со стартовой батареи и Джонни из машинного. Все веселые, у каждого на коленях по филлипиночке, а мне хочется жрать! Нет, ну филлипиночку тоже конечно хочется, но сначала - пожрать бы чего, аж в животе бурчит в голос уже. Гляжу, на столе перед ними стаканы с пойлом и какой-то кейк посредине. Вид у кейка - гавно, но жрать же охота. Чё за кейк? - спрашиваю у Джонни. - Хаш-кейк. Ну хаш-кейк так хаш-кейк.

Сожрал кусок, еще удивился, что на такие мелкие порезан порции. А главное - и вкус гавно, не только вид. Но жрать же охота! Схавал второй кусок и за ним третий сразу. Смотрю, парни на меня очень подозрительно поглядывают и ухмыляются втихомолку. Потом, уже после третьего куска, Билл мне посоветовал больше не есть, потому что они съели только по одному, и им уже всем хорошо...

Я, братцы, на всю жизнь после этого запомнил что такое хаш-кейк. Три куска враз.

Сначала я хотел выйти в окно. На мне висели сразу четыре девочки-филлипинки, обещавшие мне вместо окна невиданные мной чудеса, и двое наших. Всей кучей они силком свалили меня с подоконника пятого этажа этого крысятника в портовом районе в Манилле. Я долго и, как мне казалось, довольно убедительно всех уговаривал, что я небольшая птичка и мне достаточно легкого ветерка. Меня уже никто не слушал. Что было дальше я помню нетвердо, как добрались на судно - не помню абсолютно. Помню, что сначала по пути было очень тепло и обширно. Меня стало много. Я был везде, большой, добрый, коричневый и мягкий, как надувной слон цвета говна. Во рту у меня спокойно помещались горы и реки, я их жевал вперемежку с Пэл Мэлом, и отпускал обратно, потому что понимал, что мне это не проглотить.

А потом, уже на корабле мне стало очень холодно. Так холодно, как не было никогда. Я всю ночь летел через пустой космос, вокруг меня было неизмеримое ничего, от страха этого бесконечного и бесцельного полета сердце колотилось так, что я думал - до рассвета мне не дожить. Пульс отдавался молотом по всему телу - от пальцев ног до волос, стоявших дыбом. Я несся на кровати со страшной скоростью, пролетая мимо каких-то миров, обломков, абсолютно безумных северных сияний, сверкающей пыли, улыбающихся лиц незнакомых мне существ. Я хватался руками за края кровати, меня уносило с нее космическими вихрями, меня сдувало с нее протуберанцами солнца, меня подкидывало на ней взрывами черных дыр, как я усидел на этой ополоумевшей кровати - не пойму до сих пор. Я знал только одно - чтобы выжить в этом полете я должен удержаться на своей кровати. Иначе ****ец. Утром все пальцы были содраны до крови, ногти измочалены в дранку, я был синий, застывший в сидячей позе от холода и ужаса с огромными кругами под глазами, стучащий зубами от озноба. Сначала пара человек полчаса отцепляла мои руки от кровати. Потом три дня ребята отпаивали меня горячим кофе со сливками, не спасала даже филиппинская жара, теплые одеяла и нательное шерстяное белье. Наш судовой врач поначалу хотел уложить меня в лазарет, думая, что я подцепил желтую лихорадку или еще чего похуже от девок в порту и поперезаражу всю команду, но ребята ему меня не дали, объяснив настоящую причину.

С этого полета я зарекся на всю жизнь - больше я хаш-кейк не едок. Хватит с меня, братцы, гашиша в любом виде. Да и траву курю только по большим престольным праздникам. Если честно, то и тут стараюсь, чтоб не заметили, что притворяюсь - вдыхаю, а сам не затягиваюсь. Ну их в жопу такие полеты. Я вам не космонавт.