Процентщица

Он поднялся по лестнице, задыхаясь от волнения. Перед заветной дверью пришлось немного постоять, чтобы прийти в себя.
-Тварь я дрожащая или право имею? – подумал Секальников и погладил укрытый за пазухой топор. Затем нажал на кнопку звонка и долго не отпускал.

- Чего трезвонишь? – грязноватая низенькая бабка приоткрыла дверь на цепочку.

- Заклад принес, я ж вам говорил, - сказал студент.

Подозрительно прищурившись, плюгавенькая старушонка впустила Романа в прихожую.

- Что принес? – недоверчиво спросила она, не сводя взгляда с тощей фигуры Секальникова.

- Мобилу притаранил, - буркнул студент раздраженно.

Грубость его, как ни странно, старуху успокоила.

- Не знаю, не знаю, - протянула она с сомнением в голосе, - кризис сейчас, много не дам. Кто эту трубку купит, ежели что… Ща всякие гаджеты…

- Так мне много и не надо, продержаться до стипендии, - прошипел Роман, теряя терпение. Поганая старуха делала все, чтобы вывести его из себя и тем самым облегчить выполнение задуманного.

- Ишь, придумал. Стипендию. Таким, как ты, ее не платят, - пробормотала бабка и протянула руку, - давай заклад, вечный студент.

Она на минуту замешкалась и полуотвернулась в сторону кухни, откуда послышался какой-то странный шорох.

Секальников молниеносным движением дернул молнию и высвободил свой страшный груз. С каким-то полувсхлипом-полустоном он занес руку над старушечьей головой, покрытой реденькими седыми волосами, но в ту же секунду почувствовал, как цепкие руки обхватили его сзади, лишив возможности завершить начатое. Он забарахтался в чьих-то сильных объятиях и знакомый голос произнес:

- Ну, ничего, ничего… Хорошее вхождение в образ.

Секальников ошалело заморгал и увидел перед собой высокую изящную фигуру режиссера-экспериментатора Варфоломея Реальского. Тут же рядом стоял ассистент режиссера – томный Игнатий Пачкунов. Именно он целый месяц капал Роману на мозги, понукая студента и разжигая актерские амбиции, именно он познакомил его с гнусной старухой – хозяйкой подпольного ломбарда.

- Молодец, теперь вижу, что ты готов на любые жертвы ради искусства! – воскликнул Реальский. – Анечка, вы больше не нужны!

Старуха засмеялась неожиданно  молодым смехом и стащила с головы парик – на плечи упали белокурые пряди.

- Ну, в жертву-то хотели принести меня! - весело прочирикала она.

- Донна, вы были великолепны! – милостиво кивнул режиссер и послал актрисе воздушный поцелуй. – Вот в вас я не сомневался.

- А-а-а, - только и сказал студент театрального училища, видя, как слетают накладные жиринки, исчезают морщины и другой грим, открывая взору миловидную худенькую девушку с острым носиком и живыми голубыми глазками.

- Анька! Не узнал! – вдруг захохотал он и долго смеялся, не в силах остановиться.

- Ну ладно, Роман, все хорошо в меру, - строго сказал, наконец, Реальский. Пачкунов согласно закивал и полушепотом обратился к маэстро:

- Ваш метод себя оправдал. Шок, буря и натиск, взрыв эмоций, катарсис…

- Да, - Роман попытался улыбнуться, но от пережитого мышцы лица еще плохо слушались, - значит, роль моя?

- Твоя, твоя, - снисходительно бросил Реальский, - получилось очень жизненно.

- Ха, а в этюде с Еленой Карповной?! – немного обиделся студент. – Только не знаю, как вам удалось так все обставить. Реализм до дрожи. Голова пополам… Кетчуп, клей ПВА, уж не знаю, что там наши бутафоры придумали. И то, что вы не оставили мне ключ от сейфа… Гениальная режиссерская задумка! Это меня еще больше разозлило…

- Какая Елена Карповна? – спросил Пачкунов, бледнея…