Горюшко

Ох, давно всё это было
По дороге длинной, пыльной
Через луг и полюшко
Шло просёлком горюшко,
Лапоточками пылило,
На дорогу слёзы лило.

 Было горюшку тому десять лет от роду, звалось горюшко Иришкою.  Шло горюшко к церкви в деревне Прутня,  семью свою навестить, матушку родимую и сестричек дорогих. Вот уж год покоились они на бедном сельском погосте. Низко поклонилась, горемычная,  холмику с цветиками полевыми под  тремя березками плакучими.
 
 Сидит, горьки слезы льет, то ли плачет деревенская плакальщица, то ли жалобную песню поет: «Ой, ты матушка родимая, ой,  сестрицы мои любимые, на кого же вы меня, сиротинушку, спокинули? Ой, не думалось и не  мнилося, само горюшко прикатилося. Жизнь качает меня вволюшку, как калину ветер в полюшке. Уж погасла моя звездушка, закатилось красно солнышко, пить мне дни остатни горюшко, ой, до самого до донышка».
 
Скакал мимо холмиков кладбищенских зайка серенький, услыхал песню горькую, сел на задни лапочки, смотрит на девчонку,  тоже слезы из глаз покатилися, лапочкой утирает, до того жалостливо сирота поет. Посидел, да быстро ускакал куда-то, видно, по своим делам. Поплакала, погоревала, помолилась на кресты церковные: «Упокой, Господи, души усопших рабов твоих!»

Достала из сумы хлеба кус - мирское подаяние,  сама поела, родню помянула, птичкам на холмик  крошечки посыпала. Хорошо вблизи матушки, чувствует, погладила её по волосам рука материнская, то ли приснилось, то ли вправду  так было, но ясно видела: стоит матушка возле холмика, сестрицы рядом, все в платьицах белых.

 Хотела подойти, да матушка головой покачала: «Нельзя тебе к нам, живи, солнышку и жизни радуйся, помогай людям. Пойдешь в край чужой, неведомый, дорогой длинной, попадутся тебе три попутчика, с собой брать будут, ты уж сама решай, с кем тебе по пути».
 Ветерок подул – всё пропало, может, ничего  и не было.
 
Подошел знатный барин, чудно говорил: - Сказали, ты во всей округе самая хорошая плакальщица. Сделай милость, отплачь мою супругу,  безвременно меня покинула.
Много народу у церкви, гроб выносили, богатый гроб, не то, что у  матушки был. Дело привычное, заплакала, заголосила Иришка, как с матерью еще на похоронах  деревенских голосила, мать этому и обучила. Тем и кормились, уважение имели.

Не в сырую землю гроб опустили, отнесли в склеп холодный, дверь крепким замком  закрыли, печатью припечатали. Глядя, как убивается, плачет девчонка малая, народ весь исплакался. Посадили Иришку в карету, повезли в дом к барину, на поминки, как по обычаю положено.
 
Богатые хоромы у барина, на полу ковры цветами, ступить страшно, -  не для наших лаптей грязных такая красота. Народ стал разъезжаться, барин к Иришке подошел, смотрел на чумазую оборванную девчонку, думу думал. Плохо в горе одному,  а тут у двоих по горю.
 
- Сироты,  Ириша, мы с тобой, побудь рядом. Потом надумаем, как дальше быть.
Не шли к барину думы, сел за стол, придвинул бутылку,  за голову держится, слезы глотает, из горлышка запивает. Всякого насмотрелась Иришка на похоронах, горе у всех одинаковое, у бедных и богатых.

Ласковая тетя Настя  накормила, отмыла, причесала девочку, нашлось платьице нарядное, туфельки шелковые, все впору, чудно…Откуда взялись у барина наряды?
Смотрела из большого зеркала на Иришку незнакомая нарядная девочка. Еще отражалась в зеркале дверь открытая, стояла в двери девица,   дивилась бедная деревенская девочка красоте, убору богатому, никогда такого не видала.
 Только с девицей в зеркале чудеса делались, быстро  старела красавица, вот уж вместо неё  страшная  согбенная старуха с длинными руками, нос крючком, блестело, слепило черным цветом большое кольцо на пальце старухи.

 Перекрестилась Иришка, старуха ей пальцем погрозила,  протянула из зеркала к сироте руки, поманила. От перепуга закричала девчонка, бросилась  вон из комнаты в сад, забилась в угол беседки. Ищут, кличут Иришку, а найти не могут.

Слыхала, барин  кого-то бранил, что в доме недогляд,  зеркало в зале  стоит. Сказывали, слуги в подвале зеркало то за крепкий замок прятали, да оно само в разных местах появлялось, одни в нём  девицу- красавицу видели,  других - страшная старуха пугала.
 
Не хотелось больше  идти в барские хоромы, есть еду господскую. Хорошее платьице, а в нем душно, словно в шубе на голое тело. Покойно в беседке среди растений цветущих. Ласточки в небе щебечут, кузнечики в саду стрекочут. Солнышко за лес опускается, стемнеет скоро. Вон уж и звездушки на небо высыпали.

В деревне сейчас хорошо, стадо с пастбища  возвращается, коровушки бубенчиками позвякивают, домой торопятся. Хотелось и ей уйти  в деревню, только в такой  справе, какая дорога. Сон сморил, улеглась на скамейке, привычно свернулась калачиком, укрыла ноги красивым платьицем, засыпать стала, сквозь сон слышала, низко над беседкой летала, почти задевала её крылом, кружила, шуршала крыльями большая птица.

Одно горе не ходит – беду за собой на верёвочке водит.
Проснулась Иришка на широкой кровати, вся в кружевах кровать, а уж белая какая! Даже  у деревенского старосты нет такой красивой кровати. Видно, барин тут спит,  рядом на стуле тетя Настя.  Накормила, обласкала сироту.

Узнала девочка, что барин еще  не вставал, попросилась на могилки к родным. Пошла с ней и тетя Настя. Приказал барин не спускать с девочки глаз.Недалечко идти,  снова шла  совета у матери просить, кручину  новую поведать, потерялся в ночи оберег материнский, видно, порвался шнурочек шёлковый. Везде с тетей Настей искали, да так и не нашли.

 Вот уж и березки над могилкой видно. Потемнел белый день, небо насупилось. Набежало облако черное, молнией сверкнуло, громыхнуло. Перекрестились тетушка с девочкой, за дурной знак приняли. Появилась из облака огромная черная птица, низко пролетела, бросила на могилку перо, вошло оно глубоко в холмик. Никто этого не видел.

Села Иришка  на место, где вчера сидела, глаза закрыла, огладила могилку, да не показалась матушка, видно, не признала в нарядной барышне свою дочь.
Прошел день.  Позвал барин Иришку в беседку садовую: - Расскажи-ка Ириша, про житьё -бытьё. И я тебе  своё поведаю. Может, полегчает.

- Второй годок пошел, как матушка с сестрицами от испанки померли. Сказывают люди, напустила на нашу деревню мор колдунья, много люду в деревне умерло. Не житье у меня, барин, а вытье. Был еще братец старший, Васятка, так ушел в дальний город, ремеслу какому учиться, удачу в жизни искать, да, видно, покамест не нашел, как найдет, меня к себе возьмёт.
 А еще он меня обещал в школу отдать, разным наукам обучить, я шибко смышленая,  все буковки знаю,  букварь до последней корочки перечитала, матушка научила.
Говорила, не плакала, испила горюшко до донышка, видно, доля такая.

Слушал барин грустную исповедь ребенка, еле слезы сдерживал: - И у меня никого родного рядом   нет. Поживи со мной, будешь мне за сестрицу младшую. Коли учиться захочешь, отвезу тебя в монастырь, там открыла моя матушка  женскую школу.  Учат в монастыре богатых и бедных девушек наукам разным, рукоделию дивному.

Задумалась Иришка, трудную загадку барин загадал: - Надо в деревню к тётушке за советом сходить, тогда и отвечу. Хочу попросить мою одежонку, не привычные мы к наряду господскому, нельзя в таком по деревне идти, собаки не узнают, загрызут.

 Все сделал барин, как девочка просила.  Пришла Иришка в дом  родительский. Рассказала  тетке  про разговор с барином, совета спрашивает. Идти ли ей к барину на жизнь сытую, господскую, спать на кружевной кровати, ходить не в обносочках, да в обтрепочках, а в платьицах господских, шелковых, наукам мудреным учиться.

Тётка родная  не знает, как быть с племянницей. Тут останется – ничего хорошего нет,  а как у барина будет – тоже неизвестно.
 Верно пословица гласит: хоть совой о пень, хоть пнём по сове, а всё сове больно.
Вывела племянницу за околицу, перекрестила на удачу, на дорогу дальнюю: - Храни тебя Господь, наш ангелочек!

Увёз барин Иришку на обучение в монастырь, да  больше похож тот монастырь на тюрьму, а не на школу для богатых воспитанниц. Каменный дворец-замок за высоким забором,  обвит тот забор  колючими растениями,  ни окошка в чисто полюшко, ни калиточки на волюшку.
 
 Разрешалось воспитанницам за скотиной в хлевах, да за  цветами в оранжерее ухаживать, овощи и  ягоды на монастырском огороде выращивать, у кого на это желание есть. Однажды  приказала настоятельница Иришке уборку сделать и накормить огненного змея, давно его не кормили,  гремел  он цепями в глубоком подвале.
Давали ему на корм книги  из библиотеки, не любила настоятельница библиотеку, что в замке от прошлого хозяина осталась, говорила, что греховного содержания те книги, вот огненного змея и кормили  книгами.

Жалко Иришке книжки, но что она могла?  Выбрала самую толстую в потрепанном переплёте, завернула в тряпку, которой уборку делала, отнесла тайно на скотный двор, в сене укрыла.  Рассказала своим подружкам про книжку,   работали они на скотном дворе с охотой, уходили подальше от глаз настоятельницы, как минутка свободная выпадала, книжку волшебную  читали. Все довольны, особенно настоятельница, хотя не ведала, чем сиротки занимаются.
 
Барышни богатые ленились, не хотели пачкать, да царапать ручки белые, красивые ногти ломать. Не для этого они разным мудреным наукам обучались, толстые книги читали, танцам, да пению по нотам учились. Вот и приходилось грязную работу трём безродным воспитанницам делать, они успевали всё делать по хозяйству и наукам учиться, и тайно читать книгу о премудростях волшебных.

Дольше всего воспитанницы, богатые и бедные, за пяльцами сиживали. Учились расшивать шелками, да золотом  скатерти, платья богатые.  Сказывали, сама царица только по праздникам великим надевала те платья. Бельё богатые и знатные дамы носили только у Сабрины купленное.

Богатела настоятельница, но во зле жила. Шептались, что водится она с силами тёмными. Даже от красивого кольца на пальце настоятельницы падали воспитанницы в обморок, если долго любовались. Многие видели, как вылетала из её покоев по вечерам огромная чёрная птица.

Вот и прошло четыре года, показывали воспитанницы своим родственникам и попечителям, чему научились. Много народу в монастырь понаехало. Богатые барыни присматривали невест своим сыновьям. Далеко по государству  о здешних воспитанницах хорошая молва ходила.Были они покорными, да заботливыми жёнами, разным ремеслам, наукам и музыке обучены.

Большие деньги за обучение в монастыре родственники платили,  а за безродных воспитанниц  Сабрина тоже хорошо получала,  продавала их настоятельница знатным господам в богатые дома для разного услужения.Удивили и обрадовали девушки своих родственников. Чудеса творили руки девичьи. Скатерти и картины гладью и крестом расшиты. Порхали над цветами бабочки диковинной красоты, похожие на цветы, не сразу и разберёшь, где бабочки, где цветы.
Пришёл черёд и бедным воспитанницам показывать, чему научились, об этом они ещё вчера договорились. Никому ничего не рассказали. Трудное задание себе выбрали, всё сделали, как решили. Встали рядом у горки вскопанной земли, протянув руки к небу, покрытому тучами, звучала ввысь старинная песня - заговор, что отыскали они в древней книге и выучили.

Пролетела над садом птица длиннохвостая, бросила зёрнышко на землю. Показался из земли зеленый росточек, быстро в деревце превращался, раскрылся цветочный бутон, незнакомым ароматом наполнился сад.

Забил из земли фонтан, всё больше становилась струйка воды. Заполнился водой пересохший пруд, зацвел среди широких листьев розовый лотос. Лопнул цветок, полетели на девушек и гостей душистые брызги.Вот уже не девушки стоят, а птицы летят. Зашумели крыльями низко над почетными гостями белая чайка, да утица серая, на воду в пруд сели, крылом бьют, брызги поднимают.
 Обрызгали Иришку, и вместо нее оказалась лебедь белая. Широко она крылья расправила, побежала по воде, взлетела в небо, затрубила  радостно, сделала круг над прудом и садом монастырским, улетела за ограду.

Настоятельница в гневе великом. Не позволялась такая вольность воспитанницам, ослушалась Иришка, ой, не к добру.   
Высоко в небе летела, несло её облако прямо к родному дому, покружила над реченькой чистой, над крышей дома родительского, может, трубила, может, плакала, знала, погоня близко, птицы тревожно кричат, о беде предупреждают.

Это выпустила колдунья-ведьма своего верного слугу - коршуна, торопиться надо, еще к материнской могилке слетать. Давно родных не навещала.
Сложила лебедь над холмиком песчаным крылья белые, упала прямо на могилку.
Засохли, повяли на холмике цветики ноготки и незабудки, сбросили листики берёзки, всё вокруг засохло Вытянула птица шею длинную, легла, обняла могилку, да что-то кольнуло больно. Прямо в грудь птице упиралось, выступало из холмика, большое черное перо, колючее, острое, словно нож.( Продолжение следует)http://www.proza.ru/2009/09/19/1063