Форосские россказни

               
     Благословенный Форос  обращен  лицом к  солнцу. От  пронзительных северных ветров  его  охраняет   могучая  спина  яйлы,  и с  древних  времен место это   возлюбили  люди. Хорошо дышится у ласкового  моря  в окружении  духмяных  можжевельников,  реликтовых сосен и экзотичных   земляничных деревьев.  Среди  гостей поселка было немало и знаменитых, почитаемых личностей.  До революции владелец  Фороса   задумал превратить этот укромный  уголок  в  город-сад.  Федор Шаляпин, вдохновляясь природой,    писал  здесь свою биографию. Максим Горький  на старости лет поселился  в  Тессели,  на   уютной дачке  среди  старого парка. Старожилы рассказывали, что Алексей Максимович помнил  о своем пролетарском происхождении  и, облачившись в шелковую пижаму,  любил постучать молотком по  булыжникам, превращая  их в щебень. Потом мелким  щебнем  облагораживали   дорожки.  Сейчас в Тессели  пригрелся  один из  российских президентов  второй руки -  хозяин Татарстана  М.Шаймиев.
    С конца  восьмидесятых годов прошлого века   к  Форосу   накрепко  приросло  имя  и судьба  первого и последнего президента  СССР. Неподалеку от мыса Сарыч,  самой южной точки Крыма, военные  строители  возвели роскошную  дачу с символическим названием -  «Заря»… Горбачев воспринимал «Зарю»  как знак  начала  своей  блестящей карьеры, как  ее рассвет. Получилось иначе.  Вечерней  зарей  обернулось его сидение  в роскошных апартаментах крымской дачи.  Горбачев  давно стал  историей «соседнего государства», на  даче  наслаждаются  комфортом   начальники  другой державы. Но живы  еще   десятки  людей из  тех, кто строил дачу, кто  бегал по ее коридорам в  роли обслуги, кто  ночами не спал, оберегая покой  сановного  постояльца. Далеко не все  поминают его добрым словом, особенно  те, кто видел  генсека,  что называется, «без галстука». Сложилась ироническая аура  вокруг личности  самовлюбленного генсека-президента и его  супруги. 
      Бродят по Южному  берегу не то анекдоты, не  то были,  не  то досужие   вымыслы про всесильного владыку  великой державы. В них сказались и острая  наблюдательность народа,  и  неистребимый   ернических  дух  потомков   скоморохов и раешников.  Я  записал эти байки от форосского старожила Спиридона Навраки,  кстати, потомка   балаклавских листригонов. Окунемся же и мы в  мир  народной фантазии… Будем помнить, что  фольклорный  образ героя   далеко не то же, что реальный  человек.  Так уж получается, что  анекдотические сюжеты, чтобы преодолеть опасность забвения,  любят  «прикрепляться» к  реальным значительным персонам. Так, наверное, получилось и в  случае с  «форосскими россказнями». Герой наших рассказов -  вовсе не М.С.Горбачев, даже не его однофамилец. А  кто же ?  Да Бог его знает…
                * * *
                Любовь к природе
    Михаил Сергеевич  очень любил природу. Бывало, порезвятся они с  Раисой Максимовной в  бассейне с  подогретой   морской  водой,  углубятся в  кусты  благородного лавра,  а  тут, как на грех,  из-за платана  высовывается стриженая голова… Не дремлет охрана! И куда не спрячутся наши любители природы - то голова высунется, то сучок  треснет под ногой,  а  то и недокуренный  окурок  атмосферу отравляет. Очень огорчался президент. А  супруга подзуживала:  дескать, уволь, разжалуй  негодяев!  Всю природу  истоптали, сволочи!
  И наладились наши натуралисты  изучать природу за оградой. Доберутся  по тропе до севастопольской трассы, а  там  -  раздолье! Десятки тропок  ведут  в  густой ельник,  к  отвесным скалам,  под которыми  земляничное  дерево наготу свою демонстрирует. Глядишь, и на  яйлу подымутся,  где даже на  выбоины от колес  римских колесниц можно полюбоваться.  Экзотика! И только высунется из кустов  стриженая  башка    дендролога в штатском, как  президент затопает ногами и  закричит:  «Уволю!  Разжалую!».  Ну, понятно, на охранников начальственный  голос  действовал как рык  тигра…
     Вот однажды, легко перекусив,  супруги надели кроссовки  да подались на   яйлу. Поднялись -  ах, как дух захватывает!   Морская  гладь аж до Турции расстилается. Небо непомерной глубины. Цветы кланяются под тяжестью шмелей. Птички щебечут о чем-то. Небось, о процветании страны под мудрым руководством первого президента.  Нюхали, нюхали  цветы, ахали, ахали от красот – а  тут, глядь, и смеркалось.  А надобно признаться, что  Михаил  Сергеевич  вышел их  комбайнеров  и лесов совсем  не знал. На родном–то Ставрополье  все  поля да поля. Ипподром!  А  тут  горы, ущелья,  обрывы… Приуныли…
   Тут, к их радости, выскочил из кустов  мальчонок.  Бежит вприпрыжку  деда навестить в  деревне.
- Ах, мальчик! Помоги нам  выбраться  из леса – заблудились мы!
- А что дашь, дядька?
- Он не  дядька, а  первый  президент Советского Союза, - строго сказала Раиса Максимовна.
- Хорошо, хорошо, - примирительно  молвил Михаил Сергеевич. – Чего тебе надобно?
- Хочу  быть  Героем  Советского Союза!
- Да ты опупел, парень!  Небось, пионер, а  такое мелешь1
- Нет, так  нет, -   шмыгнул носом  малец  и растворился в  кустах.
 Только его и видели.
       Снова остались наши герои среди чужой,  темной природы. Уж и Раиса Максимовна стала выговаривать мужу:
- Ишь, героя пожалел!  Ну, героем  больше,  героем  меньше. Зато нам сейчас  и стол бы  уже накрыли. Сегодня  у нас  трюфели в  шампанском…
   Засосало у  президента под ложечкой, а ничего не поделаешь. Кругом  тьма, куда идти -  неведомо.
    Прошло время,  шустрый  мальчишка   снова   выскочил из кустов - должно быть,  возвращался от деда. Обрадовались супруги.
- Мальчик!  Мальчик!  Мы согласны!  Быть тебе героем, только выведи нас  отсюда!
- Да не хочу  я  быть вашим  героем!
- Как не хочешь? Сам же просил!
- Просил, просил… Рассказал я  деду, что  президент меня в  герои посадит, если из лесу  выведу…
-  И что же  дедушка  ответил? – хором вскричали  супруги.
- Дед сказал:  «Выведешь – убью!».

                * * *
                Выговор с  занесением
   Михаил Сергеевич прослыл в  народе  трезвенником. Ну,  что бы уж совсем  не  пил – так   у партийцев  не бывает. Пока в  люди выбьешься -  сколько  стаканов опрокинешь! На Руси непьющих не любят, да и не доверяют. По пьянке у  мужика  язык как помело, а память как решето.  Трезвый  же  все  запомнит. Да и припомнит, глядишь… Так и бывшему комбайнеру пришлось пройти   суровую школу по части  застолья. Но как стал генсеком, так и отрезало.  Пьют с  ровней, а  какая  у  самодержавного хозяина ровня?  Разве что жена. Но Раиса Максимовна, дама восточных кровей, насчет выпивки была  чисто мусульманка. Вот и генсек  примолк…
   По случаю открытия  дачи «Заря» устроили, как положено, банкет. Чужих не звали, все больше строители да охрана. Михаил Сергеевич на радостях позволил себе  чуток побольше, да с  непривычки и закосел. Раиса надулась, ушла в  зеленую спальню. Охранное начальство выпило на посошок, да и по домам. А президента та и оставили в гостиной -  на диване красной  кожи…
   Наутро  президент продрал глаза и никак не сообразит, где он, что он.  Поворочал во рту гунявым языком -  звуки вылетают, а  слова не складываются. Кое-как промычал самому непонятное слово:  «у-дю-тан! У-дю..». Тут и силы его оставили. Долго никто не  появлялся, наконец, через  дверь прошмыгнул заспанный  дежурный  офицер.  Адъютант, стало быть.
- Звали, Михаил Сергеевич?
- Что это? -  ткнул президент  в  лужу  на  персидском ковре, в которой  угадывался  вчерашний  шашлык. - Что это за … консенсус такой?
-  Ну, - почесал в  затылке адъютант, соображая, что бы   такое соврать.  Не скажешь же, что  это президент  похарчился…
- А-а! -  осенило его. – Так это же капитан Иванов  вчера поизлишествовал!  Нажрался, негодяй!
   Капитана Иванова, который отвечал за   правительственную связь, адъютант откровенно недолюбливал и обрадовался возможности подложить свинью. Президент ухватился за подсказку:
-  Ты … это … чтоб сегодня  же капитану  выговор.  Распустились, понимаешь!
- Слушаюсь, Михаил Сергеевич. Только  уж не  просто выговор, а 
с  занесением!
-  А это за что?
-  Так он  еще  и в  штаны вам навалил!

                * * *

                Меморандум о защите демократии   
 После  ГКЧП    Михаил Сергеевич  заметно осунулся, похудел. Красная блямба на  лысине стала еще краснее.  Он замкнулся. Часто уходил к  морю и  неприкаянно бродил по пляжу. Раиса Максимовна деликатно посоветовала  ему  делать  вид, что ему все по барабану. Велела выходить в  галстуке и  начищенных штиблетах.  Вот таким понурым франтом однажды  и расхаживал он по пляжу, как  вдруг услышал приглушенное:
- Товарищ президент!
   Горбачев  вскинулся. Оглянулся – ни души. Только  шорох гальки да плеск  волн. «Почудилось» - решил Горбачев.
- Товарищ президент! -  донеслось уже  явственно со стороны моря. Горбачев  пригляделся и оторопел: на его глазах одна из  зеленых волн  приподнялась, и из-под не  замахали   рукой.
- Что за чертовщина! Вражеский шпион? А как же охрана?  Где боевые пловцы?
  К  берегу приближалась шлюпка, укрытая  зеленоватой пленкой. Под ней, придерживая  лодку  веслами, сидел смуглый человек в  морской форме, явно офицер. Лодка уткнулась в  гальку,  на  берег выпрыгнул  рослый  мужчина   в погонах  капитана второго ранга.
   Пораженный  Горбачев  услышал  речи, прямо сказать, кощунственные. Капитан, глотая  слова, рассказал, как услышал про переворот в  Москве и, сочувствуя  низложенному президенту, решился на отчаянный поступок.  Командуя  катером береговой охраны, он  решил спасти Горбачева и вывезти его в  Турцию. До нее рукой подать.   И оттуда начать борьбу за торжество демократии.
-   Да тут же  периметр,  боевые пловцы… -  обреченно  покачал головой  президент.
- Не боись! У  пловцов  нынче  плановая  пьянка -  слышь, рыбу жарят?  С утра настреляли калкана, уж и водка закуплена!.
 Горбачев принюхался:  точно,  жареной   камбалой попахивает из можжевеловой рощи. И возгорелось его ретивое, угнетенное   несправедливостью. Как же!  Этот Генка  Янаев, чертов комсомолец, такую мне свинью подложил!  Ну, тихоня, ну, алкаш!  Вернусь -  лично морду ему начищу!
- А, была не была! В  Турцию – так в Турцию. А там   Тетчер с  Бушем помогут!
   Сел он в  шлюпку, накрылся пленкой, под которой  шлюпку не видно совсем. Так, очередная зеленая волна…. Моряк  сел на весла, шлюпка закачалась на  зыби, навострив нос на силуэт сторожевика. В голове президента закрутились картины: вот он призывает мировую общественность бойкотировать  кремлевских узурпаторов, вот  прогрессивное человечество  горой встает на защиту советской демократии… Лодка уже отошла от  берега  метров на  двести, как вдруг Горбачев  вскричал:
- А Раиса!
-  Какая  Раиса?
- Раиса Максимовна! Как  я  без нее? А она без меня? Поворачивай, прихватим и ее!
   Моряк  сдержал матюки и, вздыхая, принялся грести обратно. Морские традиции подсказывали ему, что  бабами начнется путаница. Женщина на корабле! Не пройдет и часа, как неприятности посыплются. То ли компас начнет шалить, то ли матрос за борт брякнется… Не выдержал моряк,  принялся нудить президента:  плюнь ты на  бабу, и греха меньше, и для дела полезней.. Горбачев  уж и сам засомневался: а  ну, как опять начнет  его галстуками терроризировать!
- Ладно, давай  на корабль, – махнул  он рукой.
- Есть на корабль! – обрадовался моряк и налег на весла.
   Не прошло, однако, и десяти минут, как Горбачев хлопнул себя  по лысине:
-  Как же  я  забыл! Чтобы  мировую общественность подымать, нужны  тити-мити!  Какой дурак задаром будет тебе  комитеты создавать, пресс-конференции  проводить? У  меня под кроватью пара кейсов с  зеленью валяется!  Миллионов пять будет!  Давай, служивый, обратно!
- Тудыт-твою мать!- заорал  в сердцах  капитан. - Я  вам  что, такси?
- Два счетчика, шеф! -  хохотнул Горбачев в ответ. – Давай, гони!
   Что делать? Назвался груздем, полезай в кузов. Налег капитан на весла, вот уже и прибой слышится. Вспомнилось ему, как  предки его, балаклавские греки, за контрабандой в  Синоп ходили…. Веселые были люди!  Смелые! Дед, который  эту раскрашенную  маскировочную пленку придумал, рассказывал про своего деда, который  в  Балаклаве  самого царя Николая  1 встречал. Построили их, хозяев   баркасов, во фрунт. «Здорово, ребята!» - возвысил голос царь, а в  ответ - молчок. «Здорово, ребята!» - гаркнул император, а  в  ответ из строя вышел его носатый прадед и сказал:  «Тут нет ребята. Тут уси капитани…» . Вот народ был!  Да и цари были – не чета нынешним, прости Господи…
- Вот черт! Совсем забыл!  Раиса-то эти чемоданы уже раскрутила1 В Лондоне цацек накупила, а второй кейс пошел  на помощь голодающим крестьянам  Бурунди. Давай, брат, на корабль!
   Плюнул в сердцах моряк, да и   развернул  шлюпку на  180 градусов. Надо же!  Феллахам  Бурунди  взялась помогать! У нас  что – своих  бедняков нету?!
 Плывут они молча, каждый  своими мыслями занят.  Капитан уже прикинул, как на его кителе будут смотреться  адмиральские погоны… Чем черт не шутит! Да тут его приятные грезы  снова оборвало:
- Греби к  берегу!  Скорее греби!  Я  же меморандум  о защите демократии  ночью набросал!  Великие  мысли!  Как без меморандума борьбу начинать?  Никакого консенсуса не будет!
   Стиснул зубы капитан, молча погнал  шлюпку к  берегу. Что он думал, в каких выражениях, о том история умалчивает. Подогнал  лодку  к  берегу метров на  двадцать, да и столкнул Горбачева  за борт.
- Тону, тону!  Помогите, тону! – заверещал тот не своим голосом.
- Говно не тонет! – донеслось со шлюпки.
   Выполз мокрый   президент на  берег, кинул взор на волны -   на какой из них  он  плавал? Никакой лодки и в помине нет…  И засомневался  опальный   президент: да не привиделось ли ему эта история?
                * * *

                Меченая  карта
   Михаил Сергеевич приглянулся  госпоже  Тэтчер. Они даже  поговорили тет-а-тет, после чего «железная  леди»  позвонила  президенту Рейгану.  «Этот Майкл – свойский  мужик, - сказала она. – Даже непохоже, что из комбайнеров. Одно только странно:  на  лбу у  него какая-то блямба. А так – Горби как Горби».
    Вскоре  Горбачев начал хороводиться с премьерами да президентами. То они к  нему с подарками, то он  с  дружескими объятиями. Рейган ушел, вместо него в  Овальный  кабинет вселился  Буш-старший.  Надо сказать, калач  тертый -  недаром  в  ЦРУ  штаны протирал. Ну, встретились с  Горби, подружились,  на ранчо стали  ездить.  Иной раз и рюмочку пропустят, обсуждая, кто есть ху.
   Буш, бывало, сидит возле камина, старые косточки греет. Застудил в океане, когда его самолет японцы  сбили.  Вспоминает, что Тэтчер его предшественнику  что-то насчет горбачевского  родимого пятна говорила. Разведка донесла, что горбачевская  охрана   меж  собой  его «меченым»  кличет. «Да, отметина  хоть куда», -  ухмыльнулся  Буш.
- А что, господин Буш, - молвит, бывало, Михаил Сергеевич. – Не пропустить ли нам  еще по рюмашке консенсусу?
- Йес, йес, -  согласно кивал Буш, наливая  виски. Пригубит Горбачев, да нет-нет и проговорится:
- Тут нам  подбрасывают…
-  Не понял? – вскинулся  Буш, вглядываясь в  отметину, которая  ему  что-то  такое напоминала, а   припомнить не  удавалось.
- Виноват. Это  мне почудилось, будто я  на Верховном Совете  выступаю. Не обращай  внимания!
   В конце концов не вытерпел Буш  и напрямки спросил насчет блямбы. Горбачев  потер пятно, глянул на  Буша, да хитро так подмигнул:
- Небось, разведка донесла, что меня  «Меченым»  кличут?
- Йес, - не нашелся что сказать Буш. – Было дело. А все-таки – откуда это у вас?
- Мать говорила, будто цыганка  ей напророчила:  быть твоему  сынку  отмеченным свыше.-  Горбачев  указал пальцем  вверх. – А  тебе по секрету скажу: маманя, когда  беременна  была, в  подпол брякнулась.
- Бывает, - только и  сказал Буш, раздумывая:  где-то  я  что-то такое же красное видел… Точно видел. А вот вспомнить никак  не могу…
    Прошло время.  Наступил роковой  1991 год, после которого карта Советского Союза   съежилась, как  шагреневая кожа. Сначала откололись прибалты. Стали величать себя «балтами». Потом и вся постройка рухнула.  Вот уж и Украина  независима, и Белоруссия, и Грузия…Особенно азиаты обрадовались, даже  резню на радостях устроили. Как  же:  теперь сами себе  баи. Да что  там баи!  Ханы!
   Михаил Сергеевич  остался  без места, но не унывал. Катался по миру да подрабатывал лекциями про то, как  он Берлинскую стену развалил. А Буш после  победы в  «холодной войне»  собрал торжественное заседание  Совета безопасности. Докладывали ему про новую геополитическую  расстановку сил. Секретарь совета  раздвинул шторки и показал  новую карту России, окрашенную, как и прежде, тревожным  бордовым  цветом.
    Глянул Буш на карту –  хлоп себя по лбу!  Да это же  красная  блямба Горбачева!  Тютелька в  тютельку! Даже  острова совпадают!
   И припомнилось ему, как  лет пять назад было у  него секретное совещание  с  чинами из ЦРУ. Они прикинули, что  к  началу  ХХ1  века останется от СССР после серии их  спецмероприятий.  И карту показали…Вот эта карта и сидела в  сознании Буша, когда он разглядывал родимое пятно Горбачева.  Все сошлось. Кроме сроков. Империя зла рухнула на десять лет раньше…

                * * *

                Я  теперь на западе!
    Михаил Сергеевич  был, что называется, жаворонком.  С комбайнерских времен  вставал вместе с  солнцем. Вот и на форосской даче проснулся  с  первыми лучами. Вышел на беломраморный  балкон – мать честная!  Прямо за метелками кипарисов – голубая  морская  чаша  с  синей каемкой. Слева прямо к  солнцу  золотая  дорожка  тянется.  Заиграло в груди президента,  повернулся он  к  светилу  и так приветливо помахал рукой – ну, как на трибуне мавзолея  своему  доброму и трудолюбивому народу.
   А солнце заиграло лучами, да и молвило:
- Дорогой Михаил Сергеевич!
- Что такое? – опешил президент.
- Дорогой Михаил Сергеевич!  Позвольте пожелать Вам  счастливого отдыха!  Набирайтесь сил для  служения великой  родине! Очень она  у Вас велика!
  Так и повелось: утро каждого дня  начиналось  с приветствия и добрых пожеланий. Слово за слово,  так и разговаривали два великих собеседника.  Раиса Максимовна как-то случайно услышала,  что муженек сам с собой разговаривает. Сначала заподозрила неладное, а  потом сообразила:  репетирует встречу с  любимым народом. Что ж, это полезно.
  Солнце, конечно, не просто так  с  Горбачевым любезничало. Страна-то в самом  дела  велика, военных – пруд пруди, ракеты частоколом стоят.  Солнце хоть и далековато от Земли, а  остеречься не мешает:  очень уж лихой народ эти  военные. Не дай  Бог,  что-нибудь затеют по пьянке!
   Так и шло счастливое  времечко. Наступили августовские дни. Михаил Сергеевич купался в голубом  бассейне, ширялся в  бильярд,  иной раз для показухи брал в руки  лейку да  цветочки поливал. По вечерам   выходил на западную веранду с  ажурным парапетом  из позолоченной бронзы. Солнце желало ему спокойной ночи, да и закатывалось за горы от греха подальше. Тем временем в  атмосфере  что-то такое  сгущалось…Раиса Максимовна это напряжение затылком  чувствовала.  «Ты бы, Миша,  велел на чердак  какую-нето старенькую «Спидолу» забросить. Не дай  Бог, пригодится…».
   И вот однажды вышел Михаил Сергеевич на балкон да приветливо помахал восходящему  светиле. Оно вроде бы нехотя,  сквозь зубы, пробормотало свой текст и поскорее шмыгнуло за  облачко.  Михаил Сергеевич не придал  этому значения. Раиса, когда не в духе, тоже  норовит укрыться   где-нибудь в голубой  спальне. Капризы!
  Вышел вечером президент, помахал солнцу рукой: дескать, пора на ночку грядущую  услышать доброе слово. А солнце как  воды в  рот набрало.
- Что это так? – недовольно проговорил  президент. – Нешто и спокойной ночи не пожелаешь?
- Пошел бы ты на фиг, - ответило светило. – Я  теперь на западе!
  А наутро по старенькой  «Спидоле»  президент узнал, что в Москве на его месте теперь заседает ГКЧП…